скачать книгу бесплатно
Енох всю дорогу дразнился, кланяясь и расшаркиваясь, пока не вогнал меня в краску:
– Прошу прощения, мистер Портман, здесь направо! Ах, мистер Портман, на ваши ботинки налипла грязь! Скажите только слово, и я их вылижу начисто!
– Хватит валять дурака, – в конце концов одернула его Нур. – Джейкоб никогда и ни от кого не требовал, чтобы с ним так обращались.
Но Енох и перед ней согнулся в три погибели:
– Простите, мадам! Не хотел вас оскорбить, мадам!
Нур шутливо толкнула его. Енох сделал вид, будто отлетел к стене, и принялся кланяться и ей, извиняясь, что нечаянно толкнул ее. Тут уж мы все расхохотались от души. И до чего же хорошо было посмеяться и увидеть, как смеется Нур, – пусть это и было лишь минутным облегчением!
Наконец, коридор закончился, и мы очутились на верхнем ярусе лекционного зала, который, как сообщил мне Гораций, изначально был предназначен вовсе не для лекций. Это был старинный операционный театр, в котором зрители могли наблюдать хирургов за их неприглядной работой. Ярусы грубо сколоченных деревянных скамей расходились концентрическими кругами от круглой сцены, посреди которой возвышалась платформа длиной в человеческий рост. Повсюду ярко пылали газовые рожки – и в огромных канделябрах, свисавших с потолка, и в железных подфакельниках, рядами тянувшихся вдоль стен.
Мы спустились на второй ярус и расселись на длинной изогнутой скамье, где специально для нас придержали свободные места. Амфитеатр быстро заполнялся.
– Когда-то это здание принадлежало медицинской школе, – продолжал Гораций свою историческую лекцию. – Но твари стали проводить здесь чудовищные эксперименты на странных людях. Пришивали к человеческим телам части животных. Пытались создать гибрид человека с пусто?той. Меняли мозги между телами – просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Видишь там, на сцене, металлическая решетка вделана в пол? Это для того, чтобы туда стекали…
– Понял, понял, – я вскинул руку, призывая его замолчать.
– Извини. Но, понимаешь, чтобы избавиться от всяких жутких картинок в голове, иногда приходится с кем-нибудь ими поделиться. Да, знаю, это очень эгоистично…
– Ничего страшного, – сказал я, теперь уже чувствуя некоторую вину. – Мне можешь спокойно рассказывать все, что хочешь.
– Нет, нет, так нельзя. Я понимаю, что это мерзко.
Он умолк и несколько секунд сидел неподвижно, только его колено слегка подергивалось. Вид у него был такой, словно он сейчас лопнет.
– Ладно уж, давай, выкладывай.
– Это для того, чтобы туда стекали кровь и кишки! – выпалил он. – Ну, в смысле, эта решетка. А какая тут стояла вонь! Просто неописуемая!
Он с облегчением выдохнул, исчерпав запас подробностей, а я поинтересовался:
– Ну что, полегчало?
– Даже не представляешь насколько! – улыбнулся он застенчиво.
Зал заполнился уже до половины. В Акре сейчас проживало больше сотни странных людей, и почти все явились на зов. Все были в ужасе от причуд погоды и надеялись, наконец, получить объяснение. К своему удивлению, я многих узнавал. Улисс Кричли оставил нас, усевшись со своим отрядом из Управления Временны?х Дел – крепкие ребята в черных костюмах громко шикали на тех, кто, по их мнению, слишком шумел. Напротив нас сидела театральная труппа мисс Скворец – только что с репетиции, в диковинных костюмах зверей и птиц. Ярусом ниже устроился Харон с четырьмя здоровяками-кузенами, все в одинаковых черных плащах. Только у самого Харона лицо было скрыто под капюшоном, его кузены всегда ходили с непокрытой головой. Их волосы сверкали серебром, но лица казались совсем юными, а мощные подбородки и высокие скулы привлекали немало томных женских взглядов. Впрочем, кузенам было не до женщин: они о чем-то шептались, ни на кого не обращая внимания. Рядом с ними извивалась и ерзала на скамье семейка полурыб, обитавших в Канаве: Зуд, его супруга и двое чешуйчатых детишек. Под ними уже собралась большая лужа, стекавшая ручейками по ступеням. Полурыбы громко ворчали, жалуясь на неудобную одежду, то и дело прыскали на себя водой из грязной бутылки и, казалось, считали секунды до того счастливого момента, когда можно будет, наконец, сбросить с себя все эти тряпки и вернуться в Канаву.
На верхнем ярусе стояло с полдюжины охранников и с ними тот молодой человек, который сканировал нас глазами. Все напряженно следили за толпой.
Удивило меня и то, что в зале обнаружилось несколько американцев: Антуан Ламот, которому гордость не позволяла сесть на скамью, уподобившись простым смертным, – на сей раз в енотовой шубе, которая шевелилась сама по себе; долговязый телохранитель в меховых ковбойских гамашах и кожаной куртке с бахромой; и еще несколько человек из Северного клана, которых я помнил по Марроубону, но не знал их имен. И уж окончательно я удивился, когда заметил детей из петли прорицателей: Пола, Ферна и Алину. Все в лучших воскресных нарядах. Пол явно нервничал, а девочки холодно оглядывали зал из-под широкий полей своих шляп. Я сделал в уме пометку: разыскать их после собрания, поздороваться и спросить, как они добрались до Акра. Их петля в Портале, штат Джорджия, – не ближний свет. Им пришлось лететь самолетом либо предпринять такое же долгое путешествие до Нью-Йорка, какое мы с друзьями проделали, чтобы попасть в петлю, связанную с Акром.
В нескольких ярусах от них расположились еще американцы – те, кого я предпочел бы больше не встречать. Там были Неприкасаемые из клана Песьей Морды: мальчик с пульсирующим и, вероятно, разумным нарывом на шее; Хэтти Половинка, представлявшая собой половину женщины в буквальном смысле слова – голову, руки и торс до пояса; она сидела – или стояла? – на коленях девочки-бородавочника с торчащими изо рта огромными кабаньими клыками. С ними сидели еще двое, которых я раньше видел лишь мельком, да и то в темноте. Неприкасаемые перешептывались, указывая то на одного странного из зала, то на другого. Было такое чувство, словно они нас оценивают, и я невольно задумался о том, что у них на уме.
Эмма перехватила мой взгляд.
– Не понимаю, зачем имбрины пустили их в Акр, – высказалась она. – Да, конечно, они нам немножко помогли, когда дела пошли из рук вон плохо, но все равно – это же просто банда наемников!
– Хотите знать, насколько я им верю? – подхватил Енох. – Ровно настолько, сколько они пролетят, когда я их схвачу и брошу.
– И я, – согласилась Бронвин.
Енох выпучил глаза:
– Да ты же можешь их черт знает куда зашвырнуть!
– Да, это так, – со вздохом признала Бронвин. – Я доверчивая.
Я задумался: интересно, приехал ли с ними сам Песья Морда? И тут кто-то пролаял мое имя. Я обернулся и увидел, что он спускается к нам по ступеням, ухмыляясь сквозь шерсть:
– Так-так, кто это тут у нас? Не иначе как сам знаменитый Джейкоб Портман со всей своей подхалимской компанией! Любишь поставить всех на уши, да, Портман? «Куда он подевался, куда пропал на этот раз?» Все бегают, волнуются, ищут… Юные поклонницы места себе не находят… – Он подмигнул Эмме, и та вспыхнула от смущения, а я скрипнул зубами и рявкнул:
– Чего тебе надо?
– Так-то ты со мной теперь здороваешься? – Песья Морда укоризненно покачал головой. – Уже забыл, что это я тебя спас в последнюю нашу встречу?
– В последнюю нашу встречу ты потребовал заоблачную сумму за то, что любой порядочный странный сделал бы даром, – сказала Эмма.
– А я никогда и не говорил, что я порядочный. И, кстати сказать, проценты на невыплаченную половину этой суммы быстро растут. Но я здесь не за тем, чтобы взыскивать долги. Мы просто хотим засвидетельствовать свое почтение, прежде чем начнется шоу.
Из-за спины Песьей Морды выступила Анджелика со своим неизменным черным облаком над головой и вечно недовольным личиком, а за ней – Крах Донован, высокий и тощий, в элегантном коричневом костюме, при красном галстуке и с волосами дыбом, застывшими, точно гребень волны. Глядя сейчас на них, я вдруг понял, что понятия не имею, из кого состоит клан Анджелики и каким странным даром обладает Крах, если не считать таковым нечеловеческую самоуверенность.
– Я думала, вы все друг друга терпеть не можете, – заметила Эмма.
Анджелика посмотрела на нее сверху вниз:
– Мы способны на время забыть о разногласиях, когда этого требуют обстоятельства.
– И что это за обстоятельства? – поинтересовался я.
– Так вы теперь будете жить с нами здесь, в Дьявольском Акре? – с улыбкой спросила Оливия. Она всегда была вежлива и мила с незнакомцами и явно не догадывалась, что эти американцы не так давно пытались нас купить как рабов.
– Жить в Дьявольском Акре? – расхохотался Крах. – С вами? – Из-за чудовищного ирландского акцента это прозвучало примерно как «швамьи».
Анджелика метнула на него тяжелый взгляд, как будто они заранее условились вести себя прилично, и Крах подавил смех.
– Лео Бернем не смог прибыть лично, – сообщила Анджелика, – и поручил нам выступать от его имени. Он попросил нас изучить, как управляют делами ваши имбрины. Исследовать ваш… гм… – Она окинула взглядом зал и, не скрывая глубокого отвращения, продолжила: – Ваш образ жизни.
– Посмотреть, нет ли у вас каких-либо политических или организационных новшеств, которые могли бы перенять, – добавил Крах.
– Скорее уж разнюхать наши слабые места, – прошептал мне на ухо Енох.
– Приехали, значит, посмотреть, как живется в другом полушарии? – уточнил Хью.
– Да уж поглядели. Видим, что хреново живется, – усмехнулся Песья Морда.
Хью плюнул в него пчелой. Песья Морда пригнулся, и пчела прожужжала на волосок от его уха, развернулась над головой, как бумеранг, и вернулась Хью в рот.
– Наши имбрины управляют делами цивилизованно, в отличие от вас, невоспитанных варваров! – объявил Хью и хихикнул, когда Песья Морда зарычал на него, как настоящий пес.
Напротив нас, по другую сторону от сцены, кто-то из обитателей Канавы внезапно рыгнул – так громко, что его услышали во всем зале, – и изверг изо рта фонтан грязной воды прямо на головы кузенам Харона. Те обернулись и пригрозили – точно так же во всеуслышание: еще один такой фокус, и все полурыбы пойдут на шашлык.
– Это самая кошмарная и отвратительная из всех петель, какие мы с моим облаком только видели! – выпалила Анджелика и вздохнула, не скрывая облегчения. Наверное, она и правда, лопнула бы, если бы не сказала этого вслух.
– Не стоит судить о нашем образе жизни по одному этому месту, – раздраженно сказала Эмма. – Несколько месяцев назад твари разрушили многие британские петли, и все мы волей-неволей сбились здесь в кучу, как на спасательной шлюпке. Мы еще даже толком не начали восстановительные работы.
– Ну конечно, мы все понимаем, – заверил ее Крах. – А что будет после того, как вы все восстановите?
– Будем жить как раньше, – сказала Клэр.
В голосе ее было столько надежды, что ни у кого не хватило духу ее разочаровать, хотя в свете того, о чем собирались объявить имбрины, о возвращении к прежней жизни не могло быть и речи.
Песья Морда опустился на колени перед Клэр и заглянул ей в глаза:
– Так тебе очень нравилось, как вы жили раньше? – пропищал он детским голоском. – Когда имбрины обращались с вами как с детишками?
– А вот и нет! Ничего такого они не делали! – возмутилась Клэр.
– Да неужели? – пропела Анджелика.
– К нам теперь будут прислушиваться больше, чем прежде, – примирительно вставила Бронвин.
Брови Краха взлетели вверх, и весь его высоченный лоб пошел складками.
– Имбрины нам пообещали, – сказала Клэр.
Песья Морда подавил очередной смешок. А я уже не находил себе места: когда же имбрины, наконец, откроют собрание?
Эмма поднялась и, расправив плечи, посмотрела Песьей Морде в лицо:
– А вы полагаете, в Америке все устроено лучше? Вам по душе, что несколько главарей поделили власть и собрали вокруг себя бандитские шайки, чтобы держать всех остальных в страхе? Вам по душе воровать, чтобы не умереть с голоду? Непрерывно воевать и сражаться между собой? Дрожать при мысли о том, что вас захватят в плен, стоит только ступить на территорию конкурента? Да как вы там вообще живете?!
– Слова никчемной слабачки, которая и недели не продержалась бы в странном Нью-Йорке! – гордо тряхнула головой Анджелика.
Крах проявил больше такта:
– Я и не утверждаю, что мы идеальны. Нам тоже есть куда расти, потому-то мы и приехали поднабраться опыта. Но мы, по крайней мере, можем сами принимать решения в своих петлях.
– Ваши петли – это порочный круг преступности и насилия! – заявил Миллард. – Ваша так называемая свобода – лишь иллюзия.
– Зато нам никто не говорит каждый вечер: «Пора по кроваткам!» – хохотнул Песья Морда. – А вы всего-навсего избалованные, инфантильные…
– Мы не для того приехали, чтобы с вами ссориться, – перебил Крах.
– Говори за себя, – буркнул Песья Морда.
– Вы что, не можете вести себя прилично? – не выдержала Клэр. – Мы, конечно, понимаем, что жизнь у вас не сахар, но…
Ухмылка на лице Песьей Морды растаяла.
– Когда выглядишь так, как я или мои Неприкасаемые, о легкой жизни можно забыть. Это милые маленькие девочки вроде тебя могут себе позволить роскошь «вести себя прилично», – проговорил он с невыразимым презрением, – но мне повезло меньше. Поэтому я – человек дела. И делаю все, чтобы выжить. Меня называют позором странного мира. Мохнатым тараканом. Да. Ну и что с того? Этот таракан будет крепко стоять на земле, когда все кругом рассыплется в прах. – Он отвернулся и двинулся прочь, но вдруг словно вспомнил что-то важное. – Ах да! Насчет того, что мы, дескать, вынуждены воровать, чтобы не умереть с голоду… Тут вы крупно заблуждаетесь. Лично я ворую из любви к искусству.
Он разжал кулак и покачал подвешенным на палец медальоном на серебряной цепочке.
– Эй! – воскликнула Оливия. – Это мое!
Песья Морда усмехнулся, уронил медальон ей на колени и ушел, прихватив с собой Анджелику и Краха.
– Чрезвычайно неприятные люди, – промолвил Гораций и помахал рукой перед носом, будто прогоняя вонь.
– И до чего нахальные! – подхватила Эмма. – Если бы не имбрины, они бы в своей Америке уже все друг друга поубивали из-за каких-нибудь заплесневелых обид.
– Да ладно, ну их! – сказал Енох. – Смотрите, похоже, начинается!
И действительно, внизу открылась дверца, ведущая на сцену.
Толпа затихла при виде девяти имбрин, шествовавших торжественной колонной. Первой шла мисс Сапсан, и сейчас она выглядела даже серьезнее, чем обычно. За ней следовала мисс Кукушка; ее золотой брючный костюм и волосы, сверкавшие серебром, живо напомнили мне Дэвида Боуи. Белое платье и белые перчатки мисс Бабакс тоже казались слишком смелым выбором – по крайней мере, для этой петли, где все заросло грязью. Мисс Черный Дрозд держала третий глаз открытым, оглядывая зал на предмет возможных опасностей. Мисс Гагара и мисс Трупиал, которых я едва знал, буквально наступали ей на пятки. От них не отставала мисс Баклан, имбрина из Ирландии. Эддисон поднялся на задние лапы, а переднюю вскинул, приветствуя мисс Королек. Процессию замыкала мисс Шилоклювка – любимые ученицы, Франческа и Беттина, вкатили ее кресло на сцену.
Эсмеральда Шилоклювка была старшей и самой могущественной: в разное время она побывала наставницей всех собравшихся здесь имбрин, да и почти всех ныне живущих имбрин Британии. Но сейчас эта худенькая, хрупкая старушка, закутанная в плотную шаль, выглядела совсем слабой и дряхлой – немногим лучше, чем в первую нашу встречу, когда она влетела в дом мисс Сапсан с ужасной вестью об атаке пустот, и определенно хуже, чем несколько часов назад. Что бы там ни обсуждали имбрины на своем совете, похоже, это выпило из нее остаток сил. Я лишь надеялся, что она продержится до конца общего собрания.
Последними через дверцу прошли четверо охранников. Они заняли посты по четырем краям сцены и замерли, взяв на караул. Франческа и Беттина вышли через ту же дверцу, прикрыв ее за собой, а мисс Сапсан прошествовала на середину сцены, встала за той ужасной платформой для хирургических операций – точь-в-точь лектор за кафедрой! – и обратилась к залу:
– Приветствую вас, мои странные собратья! Должно быть, кто-то из вас уже догадался, для чего мы собрали вас здесь, но кто-то еще только строит догадки. Не стану мучить вас ожиданием. Однако напомню, что еще совсем недавно мы праздновали победу над тварями, которых разбили наголову в битве на Могильном холме. Мы храбро сражались и одержали верх, так что могу сказать от лица всех присутствующих имбрин: мы гордимся вами! Всеми вами – и теми, кто участвовал в битве, и теми, кто трудился в тылу, чтобы восстановить петли и все наше сообщество. Никто из вас не пал духом перед лицом столь грозной опасности!
Она взяла паузу, а я почувствовал, как все вокруг подались вперед, выжидая, что она скажет дальше. Весь зал застыл в напряжении.
– Но скажу прямо и откровенно: то ужасное событие, которое мы изо всех сил старались предотвратить, все-таки произошло. – Ее голос загремел, отдаваясь эхом: в зале была отличная акустика. – Там, на Могильном холме, одной твари все-таки удалось от нас ускользнуть. Его зовут Персиваль Мурнау, и он был правой рукой Каула. Мы воздвигли немало препятствий на его пути, истребили немало его приспешников. И нам показалось, что победа за нами. Но с глубоким сожалением вынуждена сообщить, что сорвать его планы мы не смогли.
По залу прокатились шепотки.
– Два дня назад на Дьявольский Акр обрушились казни. Предположений о том, из-за чего это происходит, звучало немало, но теперь мы знаем наверняка. Два дня назад Персиваль Мурнау воскресил моего брата Каула, предводителя тварей.
Шепотки сменились вскриками, вскрики – воплями отчаяния. Имбрины воззвали к залу, прося тишины. Не сразу, но слушатели все же притихли – по крайней мере, настолько, чтобы мисс Сапсан смогла продолжать.
– Наш самый заклятый враг вернулся – не могу сказать точно, в каком виде. И несмотря на то, что смерти или плена избежала лишь горстка оставшихся тварей, сам Каул сейчас сильнее, чем когда бы то ни было. Но пределы его могущества нам пока неизвестны. – Ропот в зале стал громче, и мисс Сапсан пришлось повысить голос. – Но все же речь идет не об армии, а об одном-единственном человеке. И этот человек пока еще не напал ни на одну петлю, ни на одного странного…
– А что будет, когда он начнет нападать? – прогремел из зала знакомый голос. Взгляды собравшихся устремились на Ламота, а тот поднялся во весь свой немалый рост, сверля имбрин глазами. – Что вы тогда предпримете?
Мисс Кукушка шагнула вперед и встала рядом с мисс Сапсан.
– Мы организуем защиту Дьявольского Акра. И, как мы полагаем, пробиться через нее будет невозможно.
– Вы полагаете? – выкрикнул кто-то, и я заметил, что мисс Кукушка поморщилась, досадуя на себя за неудачное выражение.
– Да как вы вообще это допустили? – крикнул кто-то еще.
– У нас все было под контролем! – Мисс Черный Дрозд приставила ко рту ладони, сложенные рупором, но за шумом, поднявшимся в зале, ее почти никто не услышал.
