Война солнца

В самом его конце – широкая лестница. По ней я спускаюсь в темноту и, оказавшись на дне, замираю на достаточно долгое время, чтобы мои глаза привыкли к недостатку света. Подвал такой большой, что я даже не вижу дальней стены. Все пространство усеяно бетонными колоннами, точно пещера – сталактитами. Провода и трубы пересекают потолок и свисают вниз, соединяясь с распределительными коробками. Высота потолка не может быть более семи футов. Все вокруг выглядит как пещера, в которой обитает механический монстр.

– Эй? – окликаю я в темноту.

– Мэм, – слышится мягкий ответ Оскара.

– Оскар, ты где?

– Повернитесь на восемнадцать градусов против часовой стрелки и продолжайте идти. Смотрите под ноги, мэм.

Иногда я забываю, насколько он не человек. Видеть в темноте – лишь одна из его выдающихся способностей. В тусклом свете я осторожно иду вдоль проводов, труб и небольших устройств, которые могут быть водонагревателями, очистителями воздуха или какими-то другими механическими агрегатами, которые нужны Цитадели.

Я нахожу Оскара рядом с тем, что могу описать только как люк. Он круглый и имеет колесо, подобно тем, которые находились на древних военных кораблях. Он открыт, а за ним – коридор непроглядной тьмы.

– Что происходит, Оскар?

– Это один из аварийных выходов. Джеймс сейчас его проверяет.

– Один из спасательных проходов?

– Всего их два. На случай, если один рухнет. Раньше мы уже проверили другой – он заблокирован мусором.

– Лифт не заработал, когда я попробовала запустить его.

– Рухнул основной вал, – говорит Оскар без эмоций. – Мы отключили двери лифта с главной панели управления Цитадели.

Я двигаюсь к туннелю.

– Как давно он ушел?

– Сорок пять минут двадцать одну секунду назад.

– Похоже, довольно давно.

– Для изучения другого туннеля потребовалось всего двенадцать минут и тридцать две секунды. Пещера была довольно близко к входу в туннель. Однако я ожидал, что он вернется. Он настоял на том, чтобы идти самому.

– Почему?

– По его словам, он устал стоять, просто ожидая меня.

Я подавляю улыбку.

– У тебя есть фонарик?

Оскар передает его мне со словами:

– Мне, вероятно, не нужно говорить вам, что он не хотел бы, чтобы вы входили в туннель.

– Возьму на заметку.

Я забираюсь в туннель высотой примерно пять футов. Необходимо пригнуться, чтобы идти, но мне хотя бы не нужно ползти. Стены кажутся металлическими, и они холодные на ощупь. Мои шаги отдаются эхом.

– Джеймс! – кричу я, но ответа нет.

– Мэм, – окликает меня Оскар. – Должен ли я присоединиться к вам?

– Нет. Оставайся здесь. Если я не вернусь, найди Фаулера и возвращайтесь с подмогой.

– Да, мэм.

Я продолжаю двигаться вперед, пытаясь больше опираться на здоровую ногу. Вскоре я чувствую небольшой уклон, который, кажется, увеличивается с каждым шагом, пока, наконец, не понимаю, что иду под углом в тридцать градусов. Мои ноги горят. Я чувствую спазмы в пояснице. И в этот самый момент туннель заходит в тупик. Но я сейчас же понимаю, что, на самом деле, туннель разворачивается. Я пытаюсь хоть что-то увидеть в свете фонарика, но в коридоре нет ничего, кроме тьмы.

– Джеймс! – Ответом мне служит лишь эхо.

Я чувствую грохот под моими ногами, дрожь, которая посылает через меня заряд страха. Должно быть, земля в том месте, куда ударил астероид, все еще проседает. Нам нужно выбраться из этого бункера. Нам нужно подняться на поверхность.

Когда дрожь прекращается, я двигаюсь быстрее, ноги все еще горят, пульсация усиливается с каждым шагом. Мне действительно нужна трость. Но еще больше мне нужно найти мужа.

Я добираюсь до другого переключателя и поворачиваю за угол, протягиваю фонарик и снова кричу. По-прежнему ничего. Я продолжаю беспокоиться.

На следующей лестнице, двигая луч фонарика, я замечаю, что впереди что- то лежит на полу. В этой части туннеля повсюду куски камней и грязи. Как будто обломки двинулись вперед и скатились сюда. В этом я уверена: потолок туннеля расколот. Секции раньше были холодными и сухими, а здесь на стенах есть небольшая сырость.

Но там не может быть Джеймс. Я не вижу его фонарик, и, тем не менее, ускоряю темп. Мои ноги начинают дрожать от напряжения, но я все равно иду. Я практически бегу, когда добираюсь до кучи мусора, из-под одного края которого что-то торчит.

Это действительно Джеймс лежит без сознания, а вокруг разбросаны осколки горной породы. Я замерзаю, держа в дрожащей руке фонарик. Он не двигается.

Протянув руку, я прикладываю пальцы к его шее. Сердцебиение, слабое, но регулярное, значит, он жив. Его фонарик лежит на земле, разбитый осколками падающего мусора.

Мне надо подумать. Прежде всего его нужно оттащить от расколотого потолка над головой, потому что обрушение может произойти снова. Я просовываю руки ему под мышки и изо всех сил тяну вперед по туннелю в сторону от обломков. Положив его голову себе на колени, я сажусь и пытаюсь отдышаться.

– Джеймс, ты меня слышишь?

В ответ тишина.

Я никак не смогу вытащить его из этого туннеля. Нужно идти за помощью, но оставлять его одного я не хочу.

Поднявшись рывком, я тащу Джеймса подальше от места, где рухнул потолок, и, наконец, прислоняю его к стене на лестничной площадке. Восстановив дыхание, я хромаю обратно по туннелю, постоянно окликая Оскара. Спускаться намного легче, и к тому же беспокойство отодвинуло боль на второй план.

Наконец слышится голос Оскара:

– Мэм?

– Давай скорее, Оскар. Ты нужен Джеймсу.

Глава 13

Джеймс

Я просыпаюсь в маленьком медицинском отсеке Цитадели рядом с ванными комнатами. Голова пульсирует так, будто это худшее похмелье в моей жизни. Еще и эта тошнота… Я переворачиваюсь, думая, что меня может стошнить, но ничего не приходит, только начинает болеть спина.

Занавеска вокруг моей секции медицинского отсека открыта, на стуле сидит Эмма с суровым выражением лица.

– Теперь мы внедряем систему работы с напарником, – говорит она.

– Замечательно, – бормочу я в ответ.

– Что произошло?

– Стены туннеля уже были расколоты. Пока я проверял разлом, дрожь снаружи окончательно расшатала камень.

Она встает и берет меня за руку.

– Ты должен быть более осторожным. Мы не можем позволить себе потерять тебя – я не могу.

* * *

После этого мы действительно внедряем систему работы с напарником. Оскар и я возвращаемся в туннель в тот же день, но с гораздо большей осторожностью. Второй эвакуационный туннель ведет намного дальше к поверхности, но он так же обвалился.

Я предполагаю, что астероид попал в поверхность прямо над Цитаделью. Я так и думал, что он поразит непосредственно лагерь № 7. Сеть должна была нацелиться на этот бункер, полагая, что наиболее ценный персонал будет эвакуирован именно сюда. Видимо, их математические расчеты показали, что удар астероида в этой точке также уничтожит и лагерь № 7. Две цели одним ударом – для Сети это эффективность. Задачей было, как я полагаю, сохранение энергии. Ради Лины и всех людей, которых мы оставили, я надеюсь, что Сеть просчиталась. Я надеюсь, что по крайней мере какая-то часть населения пережила взрыв.

Пройдет некоторое время, прежде чем мы узнаем, так это или нет. На данный момент мы здесь в ловушке. Вот так легко и просто.

Фаулер организует встречу с моей командой (без Лины) вместе с Эммой, полковником Эрлсом и Оскаром.

Мы собираемся на кухне вокруг центральной рабочей зоны. Некоторые из нас сидят на табуретках, другие опираются на небольшие холодильные камеры.

Это напоминает мне пузырь на «Пакс», где мы все пристегивались к столу в конференц-зале и решали, как жить дальше. Здесь и сейчас мы находимся под таким же давлением, что и тогда.

– Давайте начнем с отчетов о состоянии, – говорит Фаулер. – По каждому отделу.

Мы все сосредоточены на Идзуми. Естественное, с чего стоит начинать – со здоровья нашего населения.

– Хорошая новость в том, что серьезных травм нет. Ничего, требующего немедленной операции. В Цитадели есть приличный запас различных лекарств, и я ожидаю, что его хватит дольше, чем запасов еды.

– На сколько? – уточняет Фаулер.

– Примерно три недели.

– Можем ли мы нормировать выдачу продуктов? – задает вопрос Гарри.

– В этом случае как раз их хватит на три недели, – отвечает Идзуми. – И нам нужно начинать сегодня.

– После того, через что мы все прошли, я думаю, будет правильным устроить щедрый завтрак, – замечает Мин.

Идзуми бросает на него хмурый взгляд.

– Я тоже. Но теперь я думаю, что мы должны начать нормирование продуктов.

– Я считал, что люди могут прожить без еды в течение нескольких недель, – говорит Григорий, игнорируя их ссору.

– Технически это правда, – отвечает Идзуми. – Но это не так просто.

– Учитывая ситуацию, я думаю, что нам всем стоило бы услышать информацию по основам выживания, – предлагает Фаулер.

– Хорошо. – Идзуми глубоко вздыхает. – Чтобы выжить, человеческое тело нуждается в кислороде, воде и пище – примерно в таком порядке. Мы можем прожить пять-десять минут без кислорода, три-восемь дней без воды и от двадцати до сорока дней без пищи. Но то, как долго человек может выжить без еды, сильно зависит от него самого: от его веса, генетического состава, состояния здоровья и, что наиболее важно, от наличия воды.

Она смотрит на Джеймса.

– Наше водоснабжение в безопасности?

– В полной. Здесь в Цитадели у нас есть система водоотведения, и мы подключены к водоносному горизонту поблизости.

– Это хорошая новость, – кивает Идзуми. – Кроме того, человеческое тело очень хорошо адаптируется. Когда оно не получает необходимые ему калории, оно меняет свой метаболизм, чтобы выиграть время и найти их. Первое, что делает организм, – берет гликоген из нашей печени и превращает его в глюкозу, которая поступает в нашу кровь. Когда этот гликоген исчезает, организм начинает использовать запасенные белки и жир. Первоначально они распадаются на глицерин, жирные кислоты и аминокислоты, которые снижают потребность организма в глюкозе. Белки, которые не важны для выживания, будут использованы в первую очередь. Если тело все еще не получает необходимые ему калории, оно снова меняется. Оно начинает больше полагаться на жир, который превращается в кетоны. И, наконец, когда запасы жира исчезают, организм начинает пожирать оставшийся белок. Мышцы, наши самые большие запасы белка, быстро истощаются. Остаются лишь белки, необходимые для деления клеток. Когда тело начинает использовать их, следует повреждение и разрушение органа. В этот момент иммунная система начинает сильно ухудшаться. Инфекционные болезни, с которыми мы могли бы бороться, легко становятся смертельными. Смерть от остановки сердца является распространенным явлением на этой стадии. Большинство тех, кто выживет после этих опасностей, умирает от одной из двух болезней: тяжелой дистрофии или маразма.

– Это, – медленно говорю я, – вероятно, самая лучшая мобилизующая беседа, способная помочь нам выбраться отсюда.

Идзуми разводит руками.

– Извините, что представила все настолько в мрачном свете. В итоге: те, у кого лучше здоровье и больше жиров и белков, будут жить лучше. Вот чего я хочу достичь своим планом нормирования. Цель состоит в том, чтобы замедлить наше потребление в максимально возможной степени, не рискуя в долгосрочной перспективе повреждением органов. А через три недели мы начнем видеть подобное постоянно, наряду со смертельными случаями.

– Что еще мы можем сделать, чтобы увеличить наши шансы? – спрашивает Фаулер.

– Избегать обезвоживания – вот что самое важное. Кроме того: никаких стимуляторов. Ни кофе – ни кофеина любого рода. Сокращение наших энергетических затрат также поможет.

– Сидеть и смотреть телевизор весь день? – спрашивает Гарри.

– Конечно. Но я за контент с рейтингом G. Все, что вызывает учащенное сердцебиение, просто расходует больше калорий.

– Три недели, – медленно произносит Фаулер. – Почему здесь не было больше еды?

Полковник Эрлс выдыхает. Я думаю, что он ожидал этого вопроса.

– Цитадель была заполнена на необходимом уровне, но мы в десять раз превышаем максимальную численность населения для бункера. Моей группе сказали, что до потенциального удара астероида осталось еще шесть недель. План эвакуации и положения должны были быть рассмотрены, но это не было приоритетом. В ЦЕНТКОМе все были сосредоточены на взаимодействии с тремя большими астероидами.

– Вопрос в том, – говорит Эмма, – как мы можем выбраться отсюда через три недели?

Взгляды всех медленно обращаются ко мне.

– Как многие из вас, вероятно, слышали, – размеренно начинаю я, – шахта лифта полностью разрушена.

Григорий откидывается на спинку стула.

– Я могу сделать взрывчатку.

Он, пожалуй, больше всех нас стремится вернуться на поверхность. Я не виню его. Я бы хотел поступить так же, если бы Эмма была там.

– Слишком рискованно, – отвечаю я. – Взрыв может не очистить шахту, но может дестабилизировать или даже разрушить бункер.

– Оба эвакуационных туннеля заблокированы? – спрашивает Гарри.

Я киваю.

– А выкопать новый мы не можем? – предлагает Шарлотта.

– Я не знаю. Мы не знаем, что находится за пределами обвалов. Но я думаю, можно с уверенностью сказать, что это займет значительное время. Один из аварийных выходов находится рядом с Цитаделью, указывая на то, что туннель может быть сильно поврежден на всем своем протяжении. Другой – подальше, но там по стенам на всем протяжении туннеля идут трещины.

На мгновение я замолкаю.

– Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что подкоп займет более трех недель. И копать будет опасно, это я могу сам вам подтвердить. Даже с касками и соответствующими мерами предосторожности я не одобряю этого.

Григорий вскидывает руки.

– Итак, мы в ловушке? Бесполезный бункер.

– Есть другой выход, – быстро отвечаю я.

Все глаза сосредоточены на мне.

– Резервная система водоснабжения.

Как и следовало ожидать, в ответ я получаю озадаченные взгляды.

– Как я уже говорил, в Цитадели есть надежная система фильтрации воды. Она была разработана, чтобы убежище было автономным. Идея заключалась в том, что очистители будут перерабатывать воду и повторно использовать ее, подобно методам, которые мы используем на космическом корабле. Мы знали, что, если система фильтрации воды выйдет из строя, это будет смертельно для всех. И тогда построили резервный источник воды.

– Водоносный горизонт, – добавляет Эмма, словно понимая, куда я клоню.

– Верно. И мы связаны с ним трубой.

– Трубой, наполненной водой, – говорит Григорий с раздражением. Он открывает карту Цитадели на своем планшете. – Труба длиной почти два километра. И едва ли достаточна по ширине для одного из нас. Даже если вы доберетесь до водоносного горизонта, как вы попадете на поверхность?

– Склад также связан с водоносным горизонтом, – отвечаю я.

– Через другую трубу, – говорит Григорий, разводя руками. – Который, вероятно, тоже обрушен.

– Вероятно, так и есть, – признаюсь я. – Но удар астероида, без сомнения, разрушил землю вокруг кратера. Я надеюсь, что над водоносным горизонтом есть большие расщелины и что они простираются до самой поверхности.

Комната замолкает, группа обдумывает такую возможность.

– Водоносный горизонт находится довольно глубоко под поверхностью, – говорит Эмма. – Если предположить, что к нему вообще можно пройти, многим людям будет крайне сложно выбраться.

Я поворачиваюсь к ней, кивая.

– Это правда. Но это может быть наш единственный вариант.

– Давайте вернемся к тому, что было сказано, – подытоживает Гарри. – Можем ли мы добраться до водоносного горизонта? У нас есть снаряжение для подводного плавания?

– Нет, – отвечает Фаулер.

– Нам это не нужно. – Я подвигаюсь к Оскару. – У нас есть кое-кто, не нуждающийся в кислороде, кто может плавать как рыба на многие мили и никогда не устает.

* * *

В подвале Оскар подключается к генератору и заряжается, пока не наберет полную мощность. Я не думаю, что ему понадобится полная зарядка, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

На водоочистной станции он стоит у резервуара, всматриваясь в люк.

– Скорее всего, для движения ты сможешь использовать только свои ноги, – объясняю я. – Трудно предположить, как быстро ты сможешь двигаться. Для достижения водоносного горизонта может потребоваться три-четыре часа.

– А потом?

– Ты должен руководствоваться здравым смыслом, Оскар. Если нам повезет, удар астероида открыл вершину водоносного горизонта. Если ты увидишь свет сверху, поднимайся на поверхность. Если нет, попробуй найти резервную трубу, которая ведет к складу.

– А что, если трубы, ведущие к водоносному горизонту или к складу, обрушились?

– Тогда мы действительно попали здесь в ловушку.

Глава 14

Эмма

Оскара нет уже два дня. Я знаю, что Джеймс беспокоится о нем.

Ожидая его возвращения, мы попытались установить какой-то распорядок дня, в основном ради детей.

В общей комнате жилого крыла Дэвид и несколько других отцов и матерей организовали временный уход за детьми младшего возраста.

В столовой Мэдисон и Шарлотта создали своего рода школу. Это напоминает эпоху переселенцев: дети всех классов, от начальной до средней, сидят все вместе в школе, состоящей из одной комнаты. Дети не особо сгруппированы по возрасту, и Мэдисон с Шарлоттой переходят от группы к группе, раздают задания и проверяют прогресс. Мэдисон даже организует пьесу для постановки. Идея проста: если мы будем заняты, возможно, будем оставаться позитивными и оптимистичными.

* * *

Я нахожу Джеймса в подвале. Лампы свисают с балок, освещая механические детали, кучей лежащие на полу. Судя по всему, он разбирает любое оборудование, которое не является необходимым.

– Чем я могу помочь? – спрашиваю я, садясь рядом с ним.

– Ничем. Просто… расскажи мне о своем дне. – Он не отрывает взгляд от оборудования, над которым работает. Прибор чем-то напоминает устройство для очистки воздуха.

– Я взяла Элли в детский сад.

– С Дэвидом? – говорит он, не поднимая глаз.

– С ним самым, – улыбаюсь я.

– А потом что?

– Затем работала с Фаулером и Григорием над тем, как нам растянуть запасы еды на более длительный срок.

– Да?

– Мы думаем, что сможем превратить часть подвала в небольшую ферму.

Он кивает так, как делает, когда поддерживает идею, но до конца в ней не убежден.

– Что ты конструируешь?

– В основном просто разбираю вещи.

– Получаешь детали, чтобы увидеть, с чем придется работать?

– Совершенно верно.

– Что ты хочешь создать?

Он улыбается.

– Угадай.

– Нечто, что спасет нас.

– Уверен, ты можешь и лучше.

Я раздумываю минутку: очевидно, он строит робота. И тут до меня доходит…

– Робота, который сможет выкопать нас.

– Близко. Я проектирую робота, достаточно маленького, чтобы проскользнуть через трещины в эвакуационных туннелях. Возможно, ему придется немного покопаться, чтобы добраться до поверхности.

– А что потом? Как маленький робот на поверхности поможет нам?

– Подумай.

– Ой, верно. Вы собираетесь позвать на помощь.

– В точку.

* * *

Койка слишком мала для нас с Джеймсом, но это не мешает нам делиться ею. Каждую ночь с тех пор, как мы опустились сюда, мы спим вместе, устроившись по бокам, как анчоусы. Элли между нами.

Последним в комнате обычно гаснет ночник Мэдисон. Когда это происходит, Джеймс шепчет мне:

– Я имел в виду именно то, что сказал. Я собираюсь вытащить нас отсюда.

– Я верю в это. Я люблю вас.

Я думаю сказать ему, что беременна, но сейчас еще не время. В его голове мыслей и так предостаточно.

* * *

Я просыпаюсь с ощущением, что кто-то хватает меня за руку, и понимаю, что это Джеймс осторожно тянет ее со своей стороны. Он перелезает через меня и из койки. К счастью, я не чувствую утреннюю тошноту, иначе, думаю, Джеймс сразу бы все понял.

Когда мои глаза приспосабливаются к темноте, я понимаю, что дверь в спальную комнату приоткрыта. Снаружи стоит фигура, с одежды которой льются потоки воды.

Оскар вернулся.

Он нашел выход на поверхность? Или он пришел сообщить плохие новости о том, что мы попали в ловушку без надежды выбраться отсюда?

Глава 15

Джеймс

В небольшом офисном уголке Оскар рассказывает об увиденном.

– Сэр, я прошу прощения, что это заняло у меня так много времени.

– Что ты обнаружил?

– Водопровод был поврежден в нескольких местах.

– Проломлен?

– Нет. Только помят. Было узко, но все же можно пройти.

– Ты добрался до водоносного горизонта?

– Да, сэр. И я выбрался на поверхность.

– Как?

– Водопроводная труба, ведущая на склад, полностью обрушена. Но я нашел проход от верхнего края водоносного горизонта до поверхности. Мне жаль, что вышло так долго. Я много раз попадал в тупик.

– Ты проверял эвакуационные туннели, ведущие из Цитадели?

– Они обрушились у поверхности, сэр. Очень далеко от тех мест, которые мы определили здесь.

Эта новость становится настоящим ударом. Аварийные туннели были нашей лучшей возможностью вывести всех быстро и безопасно. Но мы еще не побеждены.

– Мне очень жаль, сэр.

– Это еще не конец.

– Я не понимаю. Я все еще единственный человек, который может выбраться.

– Пока, Оскар. Я хочу, чтобы ты вернулся на поверхность. Во-первых, я хочу, чтобы ты добрался до здания Олимпа и отправил беспроводной тестовый запрос Оливеру. Если он в сети – проверь состояние системы.

– И что в этом случае?

– Мы определенно могли бы воспользоваться его помощью, но если он похоронен в руинах, а я подозреваю, что это именно так, его пока не вернуть.

– Есть, сэр. Что мне делать после того, как я пошлю запрос Оливеру?

– Иди в соседнее здание ЦЕНТКОМ. В земле рядом с ним, в северо-восточном углу, находится бункер. Если я прав, некоторые бункеры могут быть не повреждены. Если это так, то вот инструкции для входа и список вещей, которые ты должен принести. Эти предметы – ключ ко всему…

* * *

На нашей утренней встрече я говорю команде, что Оскар достиг поверхности. Новость встречена приглушенными радостными возгласами. Есть ощущение, что мы можем запросто выбраться отсюда, что у нас есть шанс на выживание.

Каждый хочет знать следующий шаг. А он заключается в том, что я должен осмотреть маршрут и определить, сможем ли мы таким образом эвакуировать всех. Я знаю, что Эмма будет против того, чтобы шел я, но это необходимо сделать. По этой причине на все вопросы о плане я отвечаю уклончиво, раскрывая только то, что отправил Оскара на поверхность, чтобы найти некоторые предметы, которые дадут мне представление о наших возможностях. К счастью, этого для моей команды достаточно. Пока.

Этой ночью, сидя в подвале и работая над своими микродронами, я слышу шаги, в комнате очистки воды. Я не разочаровался в беспилотниках, но надеюсь, что они мне не понадобятся.

Оскар идет ко мне, держа в руках одежду, которую я просил, стараясь не дать ей ни за что зацепиться, неся, как свадебное платье невесты, которое должно быть идеальным. И это на самом деле так. Любой прокол может означать смерть для меня. Подойдя, Оскар осторожно укладывает передо мной два скафандра. Какое-то мгновение я смотрю на них. Это рисковое предприятие, но это наш лучший шанс.

– Сэр, я попытался связаться с Оливером, но никакого ответа не было.

– Вероятно, сломан.

Оскар не отвечает. Его лицо – это маска, но мне интересно, дошел ли его искусственный интеллект до того, чтобы испытывать какие-то чувства по поводу новостей об уничтожении Оливера. Я всегда считал, что Оливер похож на младшего брата Оскара. Интересно, думает ли Оскар так же.

– Сэр, могу я спросить, как вы собираетесь использовать костюмы?

– Они – наш билет отсюда. Ты вытащишь меня и еще одного человека через запасную трубу для воды. Если это сработает, мы воспользуемся маршрутом, чтобы вывести остальную часть населения Цитадели.

– А если нет?

– Если нет, что ж… Тогда разберемся, как нам быть.

– Кто присоединится к нам на первом пробном выходе?

Вот в чем вопрос. Очевидно, что это должен быть один из молодых солдат. У них больше всего шансов пройти сквозь трубу и остаться в живых. Но это значит – не только достигнуть поверхности. Речь идет о том, что нам, возможно, придется сделать, когда мы туда доберемся. Если все усложнится, то мне будет нужен инженер.

– Григорий. Пожалуйста, пойди и разбуди его. Оставьте записку для Фаулера и команды, сообщая им, что мы выходим на поверхность и вернемся как можно скорее. Торопись. Время – это роскошь, которой у нас нет.