скачать книгу бесплатно
– Рада тебя видеть, дорогая, – говорит мать.
Прежде чем сесть, она подходит ближе и обнимает меня. Меня тотчас обволакивает цветочный аромат ее духов. Затем она отстраняется и придирчиво меня осматривает. В ней ничего не изменилось. Она безупречно выглядит. От черных волос со стрижкой каре, идеально отглаженных черных брюк до темно-синей рубашки и туфель на каблуке.
– Как ты?
– Нормально, – как обычно, отвечаю я.
В глубине души мне не терпится рассказать ей о сегодняшнем дне: о фотографиях, о воспоминаниях. Обо всем. Но если наше прошлое и научило меня чему-то, так это тому, что, по ее мнению, я тоже лгу. Она не верит мне, когда я говорю ей, что Уэс жив.
Она кивает, судорожно сжимая сумочку, как будто другие пациенты выхватят ее у нее из рук.
– Замечательно, – отвечает она.
Она обводит глазами комнату, пару секунд наблюдая, как в углу хрупкая пациентка играет в шашки. Поймав на себе взгляд моей матери, та вскакивает со своего места. Я отмечаю, что подол больничной пижамы доходит ей до колен. Девушка стоит прямо перед моей матерью.
– Бууу! – кричит она.
Моя мать вздрагивает, а медсестра немедленно уводит девушку, велев ей спокойно играть в шашки, иначе с нее снимут баллы. Девушка начинает рыдать. Глубокие, надрывные завывания, от которых болит даже мое сердце. Такие вопли обычно вырываются в коридор, проникают сквозь щели дверей и разносятся по всему зданию. Именно из-за них у психиатрических клиник дурная репутация.
– Я не видела ее там. – Она чистит рукава своей рубашки, как будто пытается стереть с себя сумасшествие.
– Как твои дела? – спрашиваю я.
Мать мгновенно оживляется.
– Превосходно! Вчера был женский обед. Просто прелесть. Тебе бы понравилось.
– Это хорошо, – говорю я, хотя внутри сомневаюсь. Вряд ли бы мне понравилось.
В течение следующих нескольких минут мать грузит меня рассказами обо всем в своей жизни. Если вы думаете, что за неделю мало что изменилось, то вы неправы. Только не у моей матери.
Она вечно перескакивает с одного события на другое.
Я ерзаю на стуле.
– Послушай, я хотела кое о чем с тобой поговорить.
– О чем?
– Просто хотела кое-что узнать о моем прошлом.
– Ну ладно… – медленно соглашается она.
– Какой была моя жизнь до Фэйрфакса?
На ее лице появляется ласковая улыбка. Она протягивает руку через стол и накрывает мои руки своими.
– Она была прекрасной. Абсолютно прекрасной.
Искренность в ее голосе невозможно подделать.
– У меня вчера был посетитель.
Ее плечи напрягаются. Спина становится прямой и жесткой, как шомпол.
– Кто?
– Синклер Монтгомери.
Его имя повисает в воздухе между нами. По ее взгляду видно: она знает, что мне известно про черный список. Но она молчит, не говоря ни слова в свое оправдание.
– У персонала есть список, кто может, а кто не может меня навещать?
– Да, но…
– Кто еще в этом списке? – перебиваю ее я.
Моя мать бледнеет.
– Не поняла?
– Кто еще в этом списке?
– Синклер и Рене.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь сдержать злость.
– А почему ты мне ничего не сказала? Разве ты не должна была сказать мне, что существует такой список?
Она закрывает глаза и трет переносицу.
– Виктория, я просто пыталась тебе помочь.
– Как это могло мне помочь?
В ее глазах мелькает раздражение.
– Ты сказала, что ложишься в Фэйрфакс, чтобы отдохнуть и набраться сил, и я хотела убедиться, что ничто или никто не будет тебе мешать.
– Вообще-то, это решать мне.
– Я знаю, знаю. Извини. Я думала, что поступаю тебе во благо.
Судя по боли в ее глазах, похоже, что она говорит правду. Хочется верить, что она искренна со мной.
– Так. – Она улыбается. – О чем еще мы можем поговорить?
– Мы можем поговорить про Уэса.
– Зачем?
– Потому что я пытаюсь покинуть Фэйрфакс.
Ее лицо озаряет улыбка.
– Прекрасная новость, но при чем тут Уэс?
– При том, что мне никто не верит. Ты постоянно твердишь, что якобы хочешь, чтобы меня отпустили отсюда. И вот он, твой шанс помочь мне это сделать.
Она откидывается на спинку стула, как будто я только что попросила ее пожертвовать мне почку. Я вижу, как мысли стремительно вертятся в ее голове. Она хочет мне помочь. Это хорошо заметно. Но согласится ли она?
Это главный вопрос.
– Виктория, – медленно говорит она. – Не знаю, смогу ли я это сделать.
Я смотрю на Эвелин и нежно глажу ее волосики. Мое сердце трепещет, словно птица в клетке.
– Почему нет?
– Потому что он мертв.
Ну вот, как говорится, опять двадцать пять. С чего я взяла, что на этот раз все будет иначе? Я быстро моргаю, пытаясь сдержать слезы.
Я поднимаю голову и смотрю ей прямо в глаза.
– Неправда, – с жаром шепчу я.
– Правда. Его больше нет. Дорогая… – Мать кусает губы и смотрит на стол. – Я опознала его тело.
Она это говорит не впервые. Я не поверила ей тогда, не верю и сейчас.
– Неправда. Этого не было.
Ее рука тянется через стол к моей руке. Я дергаюсь и отодвигаюсь назад. Она громко вздыхает.
– Ты даже не слушаешь меня.
– Потому что ты мне лжешь. – Я наклоняюсь вперед. – Я все время вижу его.
– Давай остановимся и подумаем о том, что ты предлагаешь, хорошо?
– Ты о том, что я прошу твоей помощи?
Мать демонстративно меня игнорирует.
– Если я уступлю и скажу врачам, что Уэс жив, хотя он мертв, то тем самым подтолкну тебя к тому, что ты уверуешь в это.
Я стучу обеими ладонями по столу. Сидящая у меня на коленях Эвелин начинает хныкать.
– Я все равно буду верить в это, хочешь ты этого или нет. – Моя мать сочувственно смотрит на меня, и это лишь подогревает мой гнев. Я невольно срываюсь на крик. – Он приходит каждую ночь в одиннадцать. Он говорит мне…
Мать озирается по сторонам, как будто за нами наблюдают, затем прерывает меня и тихо говорит:
– Тебе нужно успокоиться, хорошо? Я не хочу расстраивать тебя, поверь мне.
Было ли в вашей жизни когда-нибудь, чтобы кто-то обращался с вами, как с несмышленым ребенком? И это при том, что вы взрослый человек? Ужасное чувство. От обиды мое сердце бешено колотится о грудную клетку. Прикусив щеку изнутри, я мысленно повторяю: я права, я права, я права, я права, я права…
Мы обе умолкаем. Мне больше нечего ей сказать, она же ничего не может сделать, чтобы снять напряжение.
– Мне уйти? – спрашивает она в конце концов.
Часть меня этого ждет. Но другая, большая часть, хочет, чтобы она осталась. Если она пробудет здесь дольше часа, если останется на весь день, то возможно – просто возможно, – она увидит Уэса.
– Тебе не нужно оставаться, если ты не хочешь.
– Хорошо. – Она опускает голову. – Тогда я останусь.
Эвелин продолжает хныкать, поэтому я прижимаю ее к груди. Я знаю: она чувствует мое разочарование и гнев. Я делаю глубокий вдох, и постепенно она успокаивается.
– У меня есть еще один вопрос.
– Виктория, если это снова о Синклере…
– Конечно, о нем. Он приходит сюда и заявляет, что знает меня. А потом я узнаю, что ты не хочешь, чтобы он сюда приходил… – Я глубоко вздыхаю и в упор смотрю на нее. – Что ты знаешь такое, чего я не знаю?
– Я знаю, что от этого человека одни неприятности.
– Но…
– Нет, выслушай меня. – Она наклоняется ко мне. В ее глазах застыли отчаяние и страх. – Улучшение, которого ты достигла здесь, в Фэйрфаксе, пойдет прахом, если ты и дальше будешь видеть его. Ты понимаешь меня?
– Кем он был для меня? – шепчу я.
Моя мать в нерешительности.
– Он был спусковым крючком. Был и остается. Остается корнем всех твоих проблем.
– Прошу тебя, перестань говорить загадками и просто скажи мне, – умоляю я.
– Виктория, у меня этого даже в мыслях нет.
Она встает, и я следую за ней, разочарованная тем, что она отказывается мне помочь.
– Я переживу все, что ты скажешь. Это меня не сломает.
Нет, конечно, я немного преувеличиваю, но что мне еще остается?
Мать улыбается и, обойдя стол, протягивает руку. Она касается пальцами моих щек и заправляет прядь волос мне за ухо.
