скачать книгу бесплатно
Несмотря на погоду, авиаторы все время были в работе: где не могли вылететь большие группы, там поднимались пары, четверки, вели разведку, ходили на «свободную охоту». Когда разведка доложила, что идет танковая колонна с пехотой на автомашинах, в воздух поднялись шесть «илов» 141-го гшап. Погода сложная: облачность десять баллов, ограниченная видимость по горизонту [3]. Километров в десяти от аэродрома ведущий заметил на поле шесть «тигров». Они вели пушечный огонь по пехотинцам и шли в направлении Николаевки, где размещался штаб дивизии генерала Ф.А. Агальцова и авиаполк истребителей. Точечные цели при плохой видимости, да еще в движении, бить трудно, но подчиненные капитана А. Компанийца умели разить противника по-снайперски. После первой атаки задымил один танк, остановился с перебитой гусеницей второй, заплясал огонь на броне еще двух «тигров». Два уцелевших танка развернулись назад, начали петлять по полю. Штурмовики обстреляли их из пушек [3].
С 4 по 17 февраля шли дожди. Затем резкое похолодание, снежная метель и резкий ветер. Противник решил в метель выскользнуть из кольца. Непогода приковала авиацию к аэродрому, но Рязанов приказал лететь в район Киселевки. Командир 141-го гшап подполковник Д.К. Рымшин вызвал лейтенанта Н.Г. Столярова, спросил: – Сможешь пробиться? – Все будет в порядке, – ответил тот. Он хорошо знал местность. Погода исключала встречу с истребителями врага, а малая высота позволит внезапно появиться над целью. На пути вставали снежные заряды, земли почти не видно, трудно вести ориентировку. Вот мелькнула станция, за нею стали видны танки. Штурмовики наносили удар за ударом до полного израсходования боеприпасов. На обратном пути повалил снег. Другие аэродромы и посадочные площадки совсем закрылись, но ведущий, как опытный следопыт, точно вышел на свой аэродром. После этого полета в боевой характеристике летчика появилась запись: “Товарищ Столяров – замечательный летчик-штурмовик, проявляющий при каждом вылете мужество и героизм. Он наносит противнику огромный урон в живой силе и технике. Как самый опытный и бесстрашный летчик, каждый раз посылается на самые сложные и ответственные боевые задания”.
Противник настойчиво вел танковые атаки с внешнего фронта, но на его пути неизменно вставал барьер мощного артиллерийского и танкового огня, авиация била гитлеровцев с воздуха [4]. Скверная погода, а летчикам надо летать. Гридинский, получив задание найти танковую группировку противника, несмотря на плотный зенитный огонь, выполнил задание, обнаружил большое скопление танков. Конев отдал приказ Рязанову, когда Гридинский был еще в воздухе. Девятки штурмовиков шли навстречу разведчику. В эти дни увидеть, найти генерала В.Г. Рязанова было трудно, хотя связь работала неплохо. Он находился то в танковой дивизии, то срочно переезжал к пехотинцам, управляя Илами. Продолжавшиеся бои носили ожесточенный характер, противник отбивался яростно и упорно, но ему не удавалось разжать кольцо. Выбор: или гибель или плен.
Противник стремился пробить узкий коридор с юга на Лисянку, с севера – на Шендеровку. Горюнов приказал поднять 80 групп штурмовиков 1-го гшак. Группы Одинцова, Бегельдинова, Красоты, Нестеренко и их боевых друзей непрерывно наносили мощные удары по скоплениям гитлеровцев и боевой технике [1]. Вместе с танкистами генерала П.А. Ротмистрова, с артиллеристами генерала Н.С. Фомина, не позволяли окруженным частям соединиться с внешним фронтом. Только за три боевых дня противник потерял в этом районе 113 танков, из которых 52 были сожжены Илами. Кроме того, было уничтожено более 900 автомашин с грузами и живой силой, подавлен огонь нескольких артиллерийских батарей врага. Рязанов работал с Ротмистровым и Фоминым.
Враг находился под непрерывным воздействием нашей авиации. Танкисты Ротмистрова и штурмовики Рязанова действовали умело и согласованно. 8 февраля Жадов объявил благодарность группе Шакурина. 9 и 10 февраля в сложных метеоусловиях экипажи 1-го гшак совершили 135 боевых вылетов и уничтожили 7 танков, 150 автомашин, 13 транспортных Ю-52, создали 10 очагов пожара. Только шестерка Ил-2 во главе с Лопатиным в районе Завадовки четырьмя заходами с “круга” уничтожила 2 танка и 12 автомашин, а другая шестерка, ведомая капитаном Веревкиным, на дороге Завадовка – Городище уничтожила 20 автомашин. Группа А.П. Матикова 20 минут штурмовала с “круга” наземные цели юго-западнее Деренковец и уничтожила 20 автомашин и 2 Ю-52. Семерка Ил-2 Г.Т. Красоты в районе Корсунь-Шевченковского уничтожила 8 автомашин и 1 Ю-52. А группа штурмовиков С.Д. Пошивальникова подожгла на аэродроме Черепиц 3 самолета Ю-52 [4]. 10.02 десять Илов 142-го гшап ударили по 300 автомашинам в районе Карашин и по Ю-52 на площадке Дерешковец, уничтожила 20 машин, 3 Ю-52.
Рязанов приказал ударить по ж.д. станции. «На каждый самолет было загружено по шесть стокилограммовых бомб, – писал в своих воспоминаниях М.И. Коптев – Я с левого разворота перевожу свое звено в пикирование. … Разрывы кругом. Звено ведет огонь по эшелонам. За ним звено Мити Кузнецова. Я вывожу самолет из пикирования и сбрасываю бомбы. Звено тоже пикирует, сбрасывая бомбы. И вдруг зенитки умолкли. В голове молнией мысль: «Значит, будут атаковать «Мессеры». Только бы «ЯКи» не прозевали, отбили атаку». А сами продолжаем штурмовку. Пускаем эресы, прошиваем эшелоны снарядами. Рвутся бомбы, сброшенные моим звеном в голове эшелона. В шлемофоне чей-то голос. – Наши сбили «Мессер». – Это отлично. Дело сделано, теперь нам уходить. Снижаемся, идем на бреющем. И в этот момент на нас наваливаются «Мессеры». Все оставшиеся после схватки с нашими «ЯКами». Теперь их одиннадцать. Для шести штурмовиков многовато. Сердце замирает, – жить-то охота. Но наши воздушные стрелки бьют по стервятникам, не подпускают их с хвоста. Спереди они нам не страшны. Покрутившись около, проведя несколько атак, они уходят» [9].
Из оперотдела 4-й гв. А в штаб 1-го гшак пришло письмо полковника Чернявина и майора Смирнова: «… Успеху продвижения наших войск во многом способствовала работа штурмовой авиации 1-го гшак, действия которой в этот период происходили в полосе наступления 4 гв. А. Нанося последовательно ряд массированных ударов, штурмовики выводили из строя живую силу и технику боевых частей противника. 4.2.44 удар штурмовиков по Петропавловке способствовал прорыву фактической обороны немцев, и наши войска в этот день полностью овладели Вороновкой, продвинувшись западнее ее на 4 км. 5.2.44 войска армии овладели южной частью Петропавловки, а 7.2.44 она была уже полностью очищена от противника. Войска армии при помощи штурмовиков одновременно овладели Вязовкой и продолжали наступление на Городище. 8, 9, 10 февраля ряд последовательных ударов нанесла штурмовая авиация по районам предстоящих действий войск армии, расчистила им путь для успешного продвижения вперед. 8.2.44 после нанесенного нашей авиацией удара по Городище, в котором противник сосредоточил более 2500 автомашин и другой техники, ошеломленный враг уже 9.2.44 был вынужден оставить Городище. В этот же день штурмовики свой удар перенесли на Набоков Хутор, а на другой день на Зазадовку. Эти пункты войска 4 гв. А в течение 10.2 полностью очистили от противника».
11 февраля четыре танковые дивизии врага нанесли удар из района Ризино на Лисянку. Одновременно от Ерки на Лисянку повели наступление еще четыре танковые дивизии. Навстречу им шла на прорыв окруженная группировка. Наши войска отразили атаку с еркинского направления, но две танковые дивизии к Лисянке прорвались. Окруженный противник в ночь на 12 февраля пробился и к Шендеровке. Между этими рвущимися навстречу друг другу группировками оставалось до 10-12 км [4]. На угрожаемые направления перебросили противотанковую артиллерию, стрелковые и танковые дивизии. 12 февраля 1944 г., выполняя боевое задание на разведку, в исключительно сложных метеоусловиях Балабин пробился к цели и доставил ценные данные о противнике, за что был награжден золотыми часами командующим 7-й гвардейской армией генерал-полковником Шумиловым. Лисянка и Шендеровка подверглись сильным ударам с воздуха. Наступление врага остановили. Авиация 5-й ВА работала по аэродромам и посадочным площадкам окруженной группировки, блокируя их, а также по уничтожению транспортных Ю-52. Бегельдинов в районе Корсунь обнаружил две посадочные площадки с Ю-52, а затем наши штурмовики сорвали вывоз из окружения офицеров и важных оперативных документов противника.
Н.И. Пургин вспоминал: «В Корсунь-Шевченковской операции нас посылали добивать окруженную группировку у деревни Шендеровки. Еще снежок лежал. Бомб у нас не было, поскольку с подвозом были проблемы, так вот мы ходили, стреляли из пушек и пулеметов. Помню, большое поле перед деревней – все мышиного цвета от солдатских шинелей, и никто в нас не стреляет. Сейчас мне их даже жалко, а тогда пальцы на гашетки и пошел туда, в кучу. Отстреляешь и потом выскакиваешь над своей территорией. Мы так били дня три, наверное. По врагу стрелять приятнее, чем по мишеням. Никакой жалости я не испытывал. Задача стояла убивать и убивать как можно больше. Наоборот, когда хорошо попал или что-то взорвалось, чувствуешь душевный подъем». Когда армия терпит поражение, когда противник господствует в воздухе, потери оказываются большими. Так было с Красной Армией в первые месяцы войны. Но сейчас ситуация зеркально изменилась. 15 февраля 3 Ила, ведущий капитан Красота, отлично действовали в районе Дацки, Яблоново, Стеблев. Младший лейтенант Куракин уничтожил 8 автомашин, 3 повозки и до 20 гитлеровцев. 16 февраля Ил капитана Кузнецова, 12 раз водившего на окруженную группировку большие группы, был поврежден зенитным снарядом. Но капитан удержал машину, полностью выполнил задание, и привел самолет домой. 16 февраля пилоты 1 гшак уничтожили 5 танков, 70 автомашин, 10 повозок, 375 человек пехоты.
13 февраля 44-го Сталин спросил А.А. Новикова: "Скажите, товарищ Новиков, можно остановить танки авиацией?" Секунды были отпущены на раздумье. Короткие секунды под пристальным взглядом Сталина. Новиков твердо ответил: "Остановить танки можно!" – "Завтра утром летите на фронт, и принимайте меры, – приказал Сталин и добавил: – Нашумели о котле, а захлопнуть его не можем". Когда в районе Шендеровки передовые части врага разделял только 12-километровый просвет, у наших наземных войск не хватало горючего и боеприпасов – распутица, приказ Сталина был выполнен. Штурмовики, вооруженные кумулятивными бомбами, нанесли несколько массированных ударов по наступавшим танкам гитлеровцев и остановили их. Многие авиаторы были награждены, а Новикову 21 февраля было присвоено звание Главного маршала авиации.
Наше командование выиграло состязание с командованием врага в искусстве маневра войсками, определив исход Корсунь-Шевченковской операции. 14 февраля наши войска овладели городом Корсунь-Шевченковский – основным опорным пунктом врага. Наступили последние дни окруженной группировки. 16 февраля в результате 66 штурмовых вылетов уничтожено 5 танков, 75 автомашин, много лошадей, повозок и живой силы противника. В ночь на 17 февраля немцы двинулись из Шендеровки на юго-запад. Генерал Штеммерман выстроил войска в три колонны, чтобы пробиться к Лисянке. Сильная пурга, казалось, помогала им. Но около часа била артиллерия, в воздухе носились Илы. В условиях разбушевавшейся непогоды их появление казалось совершенно невозможным. А они наносили удар за ударом [3]. На борьбу с вражескими танками и пехотой были брошены все штурмовики корпуса.
Командующий 1-й танковой армией генерал-полковник Хубе подвел свои дивизии к внешней стороне кольца, сотни танков на двух узких участках, пытаясь стальными клиньями пробить кольцо окружения. Открытым текстом передавались его короткие радиограммы Штеммерману: «Выполняя приказ фюрера, иду на помощь, Хубе». «Держитесь, я близко. Вы слышите меня? Хубе». «Еще сутки, и путь вам будет открыт. Хубе». … Группе Илов, ведомой комэска Иваном Голчиным, приказали взлететь в любых условиях и пробиться к Городищу, чтобы помочь нашим наземным войскам, отбивавшим бешеные контратаки «викингов». Шумела метель. Техники, оружейники, мотористы, работники БАО встали живой цепочкой вдоль взлетной полосы, и Илы, ориентируясь по этой цепочке, не делая круга, ложились на боевой курс. Льдом затягивало фонари самолетов. Обледенели винты. На одной из машин вышел из строя мотор, и летчик вернулся на свой аэродром. Враг не предполагал работы авиации в такую погоду, и танковая колонна шла плотно, не рассредоточенно. Илы, разделившись на две группы, одновременно ударили в голову колонны и в хвост. Танкисты пытаются вывести машины из зоны огня. Еще четыре захода сделали штурмовики [5]. 17 февраля «котел» выкипел до дна. Замечание из журнала боевых действий 1-го гшак: «19.02. 1944 – В районе Петровского обнаружен труп и изъяты документы командующего 11 танковой армией генерала артиллерии Гермерман». Видимо, неверно перевели фамилию генерала. И.С. Конев, выяснив, что генерал шел со своими солдатами, вел их на прорыв, приказал похоронить его с воинскими почестями. 18 февраля Москва салютовала доблестным войскам. Участники боев под Корсунь-Шевченковским получили благодарность Сталина, были награждены. Значительный вклад в дело разгрома немецко-фашистских войск внесла 5-я воздушная армия. Но и потери 5-й ВА также были значительными.
В Корсунь-Шевченковской битве основная тяжесть легла на экипажи 1-го гшак. В период операции они на каждый исправный самолет произвели по 16,5 вылета, в то время как истребители – по 8,5. Четко организовали сопровождение Илов истребителями выделяя группы непосредственного прикрытия и ударную, а в дни интенсивной работы – и группы расчистки в районе предстоящих действий Илов [4]. Пилоты 1-го гшак действовали с максимальным напряжением. В нелетную погоду штурмовики эффективно поддерживали пехоту и танковые войска. При быстром изменении ситуации на линии фронта, воздушная разведка давала командованию сведения не только о враге, но и о расположении своих войск. Именно воздушные разведчики выявили аэродромную сеть немцев и концентрацию транспортной авиации немцев, следили за танковыми группировками. В сложных метеоусловиях, действуя с малых высот (или с бреющего полета) под огнем зенитной артиллерии и атаками немецких истребительных патрулей, пилоты 5-й ВА и 2-й ВА осуществили больше тысячи самолетовылетов на разведку [2].
Немецкая авиация в феврале из-за плохой погоды уменьшила свою активность сравнительно с январем. Ударная авиация противника действовала главным образом по боевым порядкам советских войск. Немецкая авиация в боях под Корсунем потеряла от огня наших истребителей и зенитной артиллерии до 185 сбитых и тяжело поврежденных самолётов. Соотношение потерь составило примерно 1:2 в пользу наших пилотов. Немецкие транспортные операции были достаточно эффективны. Ju-52 и Не-111 в любую погоду летали в район кольца, стараясь дать немецким войскам все необходимое. Они смогли обеспечить немецким войскам минимум боеприпасов для стойкой обороны в течение 16 суток февраля 1944 г. и попытки прорыва в ночь с 17 на 18 февраля, эвакуировали из кольца три тысячи своих военнослужащих. Но авиация противника в феврале не смогла существенно помочь своим войскам [2].
Заметно активизировались немцы уже после окончания Корсунь-Шевченковской операции. Много наших авиационных командиров, пилотов, технических специалистов получили награды. Естественным было их желание несколько расслабиться после недавних напряженных боев. Поэтому они оказались не готовы к сюрпризу от ІІІ/JG 52. С 25.02, пользуясь улучшением погоды, немецкие истребители перешли к непрерывному патрулированию до 10-12 Me-109 в районе Федосеевка-Компаниевка-Ингуло-Каменка. Атаки советских разведчиков и истребителей осуществлялись неожиданно, со стороны солнца. Группы до 8-10 немецких истребителей блокировали советские аэродромы, действуя с высот до 6000 м. Однако советские ВВС уже превосходили противника численно и не уступали ему качественно. Поэтому даже самый успешный для пилотов Люфтваффе бой не мог компенсировать проигранного сражения [2]. А 25.02.44 капитан Токаренко в составе 3 Як-1, сопровождая 2 Ил-2, встретил 2 Ме-109. Завязался воздушный бой, в результате которого Токаренко сбил 1 Ме-109, упавший западнее Радчихи. Боевую работу авиаторов высоко оценил командующий 2-м Украинским фронтом И. С. Конев [8].
В конспекте доклада о Звенигородской операции, представленном Рязановым Горюнову в июне 1944 года, содержатся следующие выводы и предложения: «1. В течение всего периода по окружению и уничтожению Корсунь-Шевченковской группировки противника корпус, несмотря на исключительно тяжелые метеорологические условия, дальность базирования частей корпуса, из-за отсутствия аэродрома вблизи района боевых действий, – все же корпус сумел оказать исключительно большую помощь войскам 4 гв., 53, 5 гв. танковой армий и частично войскам 52 армии по окружению и уничтожению войск противника.
2. Необходимо при продвижении наших войск организовывать тщательную разведку аэродромов, высылать передовые команды от строительных батальонов и готовить аэродромы немедленно по продвижению наших войск, а в случае ухудшения дорог применять для переброски строительных батальонов самолеты. Только тщательная разведка и подготовка аэродромов может обеспечить постоянное базирование авиации в непосредственной близости к району боевых действий.
3. Необходимо вести тщательную разведку наличия горючего и боеприпасов, которые противник оставляет, не успевая выводить из-за стремительного наступления наших войск. Опыт показал, что противник оставляет на аэродромах авиагорючее, масло, боеприпасы, но, в связи с медлительностью в этом вопросе наших тылов, это горючее и масло, как правило, используется наземными войсками». Эти выводы учитывались Рязановым затем до конца войны, например, при наступлении на Берлин.
22 февраля 1944 года было проведено два митинга 155-го Киевского гшап в честь присвоения звания Героя Советского Союза гвардии капитанам Нестеренко и Одинцову и в связи с ликвидацией группировки противника в районе Корсунь-Шевченковский. На митинге были приняты и посланы письма матери Одинцова и жене Нестеренко.
В ходе боев противник потерял 55 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными, более 18 тысяч были взяты в плен. Захвачено большое количество боевой техники и вооружения. Результатом победы было сильное ослабление немецко-фашистских войск на правобережной Украине, создание благоприятных условий для развертывания дальнейшего наступления к Южному Бугу и Днестру. И.С. Конев писал: «Корсунь-Шевченковская операция – очень сложная и очень интересная как в оперативном, так и в тактическом отношении. Имея много общего с битвой под Сталинградом, в частности по формам маневра и решительности целей, она отличается от нее рядом особенностей. … С начала Великой Отечественной войны после Сталинградской битвы Корсунь-Шевченковская операция была второй большой операцией на окружение. … Анализируя эту сложную и трудную операцию, я особенно подчеркиваю, что в ней нашли полное воплощение тактика маневрирования, творческое решение оперативных задач и целеустремленность в выполнении стратегического замысла. Следует также сказать, что нигде так не проявляются воля, знания, опыт, духовные и физические качества командиров, политработников, командующих и офицеров штабов, как в операциях на окружение. Здесь надо учитывать и фактор времени, и остроту событий, и резко меняющуюся обстановку, и отчаянные, порой трудно поддающиеся анализу и предвидению действия врага. И не зря наше военное искусство считает, что высшей формой оперативного искусства является окружение противника и принуждение его к полной капитуляции. От командования в этих условиях требуется проявление высокой ответственности, организованности, знаний, личного примера в руководстве войсками, мужества и физического напряжения».
В феврале 1944 года, накануне дня Советской Армии, пришло сообщение: «За самоотверженную боевую работу, высокое мастерство в управлении боевыми частями на поле боя, отличную выучку личного состава, за правильную организацию взаимодействия с наземными войсками и проявленный личный героизм командиру 1-го гвардейского штурмового авиационного Кировоградского корпуса гвардии генерал-лейтенанту авиации В.Г. Рязанову присвоено звание Героя Советского Союза».
Главный штурман ВВС КА генерал Б.В. Стерлигов прислал телеграмму: «Радуюсь твоей заслуженной новой высшей награде – присвоению Героя Советского Союза, дорогой Василий Георгиевич. Надеюсь лично пожать твою руку». Сам Василий Георгиевич увлекался штурманским делом, дружил с такими мастерами, как флаг-штурман Б.В. Стерлигов, А.В. Беляков, и старался привить своим летчикам любовь к этому необходимому в их многотрудной и разносторонней профессии занятию. Борис Стерлигов дворянин, потомственный интеллигент. Рязанов, хоть и крестьянский сын, но тоже врожденный интеллигент, по-научному объективно, глубоко и всесторонне подходивший к любым вопросам. Рутинного для него не существовало. Среди оставшихся вещей Василия Георгиевича была и штурманская линейка. Мама не испытывала особого почтения к вещам, перешивая из одежды все, что возможно, для детей. Линейку дала мне в школу, где этот инструмент с множеством неведомых мне функций, – помню, например, вырезанные там силуэты самолетов, – благополучно затерялся.
Все это, награды, почести, были заслуженными. И, конечно, Рязанову было приятно и радостно. Но Василий Георгиевич не кичился победами. Сыну он писал: «24 февраля услышал по радио, а вчера прочитал в газетах о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Получилось на коротком отрезке времени столько радостно-неожиданного, что все это трудно сразу освоить – и гвардейское звание, и звание Героя. Придется еще больше напрячь свои силы и умение, чтобы оправдать ту честь и славу, которую мне оказали…». Рязанов не был склонен к саморекламе, хотя заслуженные почести не отвергал, да и в интересах дела, для авторитета соединения, командир его должен быть уважаемым. Но принцип быть, а не казаться, приникать в суть вещей, а не создавать впечатление о себе, был для него естественным и единственно приемлемым.
Среди многочисленных поздравлений, полученных В.Г.Рязановым, было и письмо с родины, от жителей поселка Большое Козино. Он послал им большое ответное письмо:
"Мои дорогие друзья, земляки, родные! От души благодарю вас за внимание и ваши теплые поздравления по поводу присвоения мне высокого звания Героя Советского Союза. Вместе с вами, дорогие товарищи, я горжусь своей Родиной и своим народом, воспитавшим сотни тысяч героев, сражающихся на фронтах Отечественной войны и самоотверженно работающих в тылу на наших фабриках, заводах, в колхозах.
…Наша Красная Армия неудержимо гонит врага со своей священной земли, вписывая новые ярчайшие страницы в историю нашей Родины. В боях за советскую Родину вверенное мне авиационное соединение получило высокое гвардейское звание. За проявленное в боях мужество, доблесть и героизм наши летчики-штурмовики и истребители отмечены неоднократными правительственными наградами, а многие из них получили высокое звание Героя Советского Союза.
Присвоение лично мне звания Героя Советского Союза я расцениваю как результат большой и напряженной боевой работы всего коллектива соединения, отдающего все свои силы и мастерство на дело выполнения боевой задачи по разгрому немецко-фашистских оккупантов. Получив высокое звание Героя, я обещаю вам, друзья мои, вместе со своими боевыми товарищами умножить боевые дела и традиции всего соединения, еще выше поднять свое боевое мастерство.
Вы же, товарищи земляки, находясь в глубоком тылу, умножайте свои производственные успехи, работайте еще лучше и больше с тем, чтобы дать фронту новые эшелоны оружия, боеприпасов, снаряжения и продовольствия, необходимых для разгрома врага. Я обещаю вам, дорогие друзья, вместе с вами отпраздновать нашу победу в своем родном поселке, в кругу своих близких друзей и товарищей, отдающих сейчас все силы свои, мастерство и умение в борьбе с ненавистным фашистским зверем.
Искренне желаю вам успехов. Крепко жму ваши руки".
Свое обещание Рязанов выполнил, после Победы приехал к землякам. К сожалению, ненадолго. Дела не отпускали его до самого смертного часа.
Ротмистрову присвоили звание маршала бронетанковых войск. Отмечать это событие он приехал к Рязанову, где, по свидетельствам очевидцев, так превозносил заслуги летчиков Рязанова, что последний не мог его остановить. Взаимная симпатия и дружба Рязанова и Ротмистрова была вызвана и сходством их биографий. Оба родились в 1901 году, оба в селах, работали затем в городах, преподавали в академиях. Почти в одно время вступили в Красную армию и в партию, оба воевали в Финляндии. У обоих кроме военного и политическое образование. Ротмистров учился в военной объединенной школе ВЦИК. Интересно, что и Ф.А. Агальцов в 1925 году окончил Киевскую военно-политическую школу, а в 1932 – Военно-политическую академию. От Курской битвы, сражения под Прохоровкой, Рязанов и Ротмистров воюют рядом. В сражениях при форсировании Днепра, в наступлении на Пятихатки, Кривой Рог, освобождении Кировограда, в Корсунь-Шевченковской операции. Одной из важнейших, не до конца решенных задач в РККА, было организовать слаженную боевую работу родов войск в ходе боя. Рязанов с Ротмистровым много и упорно работали над этим, и что-то важное сумели сделать. Судя по письмам Василия Георгиевича, по рассказам очевидцев, они крепко, хорошо подружились в этих боях.
Мама вспоминала о своей встрече с Ротмистровым тогда: «Я снова дежурила на радиостанции, ходила в наряды, несла службу, а затем попала на гауптвахту. Командир взвода объявил трое суток ареста на гауптвахте за обсуждение его приказа. Я продолжала спорить, поскольку и его приказание, которое я обсуждала, и последовавшее наказание казались мне ужасно несправедливыми. Лейтенант сказал: ”Четверо суток!”. Я не умолкала. Он говорит: ”Пять суток!” Я говорю: – Все равно несправедливо! В итоге мы дошли до десяти суток – максимум того, что своей властью мог дать командир взвода. Гауптвахты у нас не было. С меня сняли ремень и отправили работать на кухню.
Там я и работала целыми днями, с раннего утра до отбоя. В основном чистила картошку и мыла посуду. Чистка картошки, здорово надоевшая мне еще на Калининском фронте, на этот раз опротивела до невероятности. На шестой или седьмой день моей гауптвахты в роту прибежал посыльный с приказанием срочно явиться к командиру корпуса нашему экипажу: мне, Тане Лебедевой и Кире Астафьевой. Девчонки бегут за мной на кухню: – Собирайся быстрее! К командиру корпуса вызывают! Нас впервые требовало к себе высокое начальство, и мы, перепугавшись, начали думать, что бы это могло значить. Кира говорит: – Наверное, снова на ВПУ пошлют. Вместе с генералом сейчас и поедем. Таня сказала, что, возможно, мы что-то сделали не так раньше, во время работы на ВПУ. Скорее всего, передали неправильную радиограмму. Сейчас обнаружились последствия этого, нашли причину, и нам придется отвечать. После таниных слов все с подозрением начали смотреть друг на друга, лихорадочно в то же время вспоминая, не делала ли она сама ошибок, которые могли повлечь за собой трагические последствия. Я же промолчала, но была уверена, что всех нас вызывают в связи с моим проступком, чтобы, если не отдать под трибунал, то сурово отчитать за несоблюдение дисциплины. Тут прибежал командир взвода и, прервав наши догадки, сказал, чтобы мы немедленно шли и не заставляли себя ждать. Я обиделась на него еще больше: самодур, сначала сажает под арест, а затем прогоняет с него, и заявила, что никуда не пойду: – Я арестована и не имею права уходить.
Лейтенант снова разозлился и стал кричать на меня, чтобы я немедленно шла, что он освобождает меня из-под ареста. Но я твердо стояла на своем: – Никуда не пойду. Не имею права. Мне вон еще какую гору картошки надо перечистить. Так девчонки вдвоем и пошли.
Оказывается, к В.Г. Рязанову приехал П.А. Ротмистров, чтобы обсудить детали взаимодействия авиации и танков, а еще затем, чтобы поделиться своими успехами, и они вместе порадовались за него: недавно Ротмистрову было присвоено звание маршала бронетанковых войск. К.А. Белодед вспоминал, что в корпусе обычно очень хорошо встречали гостей. Для этого даже существовал фонд, созданный из трофейных продуктов.
Во время беседы Ротмистров вспомнил о нас и захотел лично выразить благодарность за хорошую работу на ВПУ. Тогда и послали посыльного в роту. Когда пришли Таня с Кирой, Ротмистров удивился: – А где же третья девушка? Вас же трое было. Девчонки стоят, мнутся, не знают, что сказать, чтобы и меня не подвести и командование не ввести в заблуждение. Ротмистров настаивает: – Почему она приказ не выполняет? Больна она что ли? Отвечайте! Татьяна собралась с духом и сказала, что я на гауптвахте. Ротмистров говорит Рязанову: – Как тебе не стыдно, Василий Георгиевич?! Девчонки только с передовой, а ты их под арест. Они же награды заслуживают, а ты их в тюрьму.
Кто-то из девчонок попытался сказать, что я вовсе не в тюрьме, но Ротмистров показал рукой, что он еще не кончил и продолжал, улыбаясь: – Надо быть снисходительным к своим героям. Она, наверное, и не виновата ни в чем. Прости ее, Василий Георгиевич…
Рязанов приказал привести меня. Мне вернули ремень. Я быстро, как могла, привела себя в порядок. Попыталась отмыть руки от картофельной шелухи, поправила по возможности форму одежды и пришла в штаб. Меня спросили, за что я очутилась под арестом. Поругали за нарушение дисциплины. Ротмистров стал уговаривать Рязанова освободить меня. Мне оставалось еще дня три отсидеть на губе, и Рязанов снял это наказание, сказав, чтобы впредь ничего подобного не повторялось, что теперь в случае проступка я буду наказана вдвойне.
Ротмистров стал нас расспрашивать: откуда мы родом, что делали до войны, как очутились в армии. На войне очень часто хочется спокойного, лишенного всяких тревог, забот и опасностей, тянет к довоенному прошлому, представляющемуся светлым, радостным и безоблачным.
Не знаю, насколько свободно мы себя чувствовали и искренне рассказывали, – маршальские звезды все же смущали, но было приятно, что нами просто по-человечески интересуются такие выдающиеся люди. Радость живого непосредственного общения все-таки огромная ценность в любой обстановке. Тем более она была важна для нас, юных девчонок. Мы говорили, перебивая друг друга, а маршал и генерал внимательно слушали, улыбаясь, кивая головой, чтобы мы продолжали, и задавали новые вопросы.
Потом Ротмистров стал хвалить нашу работу. Он говорил, что танкисты очень довольны ей, что мы очень помогли успешным боевым действиям непрерывным поддерживанием бесперебойной связи, что нас можно ставить в пример, и чтобы так же образцово мы служили и дальше. Он утверждал, что наши четкие действия сыграли важную роль в овладении населенным пунктом еще до Днепра, и только благодаря нам танкисты вместе с летчиками уничтожили много вражеской техники и прорвали оборону. Ротмистров был очень доволен летчиками, уверял, что победы танкистов достигнуты во многом благодаря участию в них нашего корпуса, что Рязанову он обязан столь многим, что и не знает, как его благодарить. Рязанов посмеивался и пытался остановить поток похвал. Но это не так-то легко было сделать. Ротмистров сказал, что в блестящей работе корпуса и наша заслуга. Больше никогда Ротмистрова я не видела, но сохранила память о нем не только как о талантливейшем полководце и крупном военачальнике, но и как о хорошем, добром человеке».
[1] С.Н. Гречко. Решения принимались на земле. М. Воениздат, 1984.
[2] В. Колечкин. Авиация в Корсунь-Шевченковской операции 24.01-18.02.1944 г. http://www.fmc.my1.ru/publ/aviacija_v_korsun_shevchenkovskoj_operacii_2401_18021944_g/1-1-0-30 (http://www.fmc.my1.ru/publ/aviacija_v_korsun_shevchenkovskoj_operacii_2401_18021944_g/1-1-0-30).
[3] Донченко С.А. Флагман штурмовой авиации. – К.: Политиздат Украины, 1988.
[4] Давтян С.М. Пятая воздушная. Военно-исторический очерк боевого пути 5-й воздушной армии в годы Великой Отечественной войны. – М.: Воениздат, 1990.
[5] Драченко И. Г. На крыльях мужества: Повесть. – М.: ДОСААФ, 1986. – 208с.
[6] Н. И. Конева. Маршал Конев – мой отец. http://memorial.ppolk.ru/ index.php?option=com_content&task=view&id=7&Itemid=17 (http://memorial.ppolk.ru/%20index.php?option=com_content&task=view&id=7&Itemid=17).
[7] Т. Бегельдинов. «Пике в бессмертие» – Алматы: Жазушы, 2000.
[8] Конев И.С. Записки командующего фронтом. 1943-1944. – М.: Наука, 1972.
[9] Коптев М.И. Крылатый ветер. Ярославль. Верхне-Волжское книжное издательство, 1990.
Глава 16. Умань. Ботошаны. Яссы
Курской распрямляющейся пружиной несло вперед наши войска. Только под Сандомиром сделали передышку, а потом пошли к Берлину. И сопротивлялись ведь немцы упорно, но поделать ничего не могли. Английское слово драйв имеет несколько значений перевода на русский язык. Это и большая энергия, напористость, и преследование (неприятеля), и гонка, спешка (в работе), и энергичное наступление, удар, атака и др. Все это тогда было: и напористость, и гонка, и спешка, и энергичное наступление. Драйв драйва, – энергия атаки, – и все это инициировалось и стимулировалось генералами под началом командующего фронтом.
Приказы не исполнялись механически. Сотрудничество было творческим, плодотворным и успешным. Важную роль играли, конечно, и личные отношения. Даже, например, такая мелочь, как записка Конева на его именном бланке, фотографию которой я нашел в альбоме (фотографы корпуса хотели, видимо, показать свои достижения): «Тов. Рязанов, не откажи в любезности в лаборатории корпуса отпечатать мои снимки. Эти портачи только портят и ноют. А у Вас выходит неплохо. Жму руку. И. Конев. 22.5.44».
В 1982 году я был в Москве на встрече ветеранов 1-го гшак. Беседовал там с одним из бывших корпусных фотографов. Он рассказал, что в конце сороковых сжег два чемодана с негативами. Не помню, при каких обстоятельствах и чего он опасался. Но обстановка действительно была нездоровой. А в любой самой безобидной фотографии при желании можно отыскать и шпионские, и антисоветские и любые другие мотивы. У фотографов в воздушной разведке были и технические проблемы. Например, объектив при взлете часто забивался грязью. Качество отечественных и американских пленок не давало нужного разрешения. Лучшими пленками были немецкие.
После тяжелейших боев под Корсунем Рязанову не довелось отдыхать. Началась разработка Уманско-Ботошанской операции, и пришлось заняться подготовкой нового авиационного наступления. Наши самолеты разместились на грунтовых аэродромах Шпола и Звенигородка. Рязанов прорабатывал возможные варианты развития событий, определяя боевые возможности соединения, работал со штурманами, наносил на карты позиции войск. Генерал Горюнов просил об усилении воздушной армии [1].
Но самым тревожным вопросом для Горюнова, Рязанова и других офицеров было базирование в ходе наступления. Весна, непролазная грязь на грунтовых аэродромах. Кировоградский аэроузел, лежащий в стороне от планируемого главного удара, остался единственным местом, откуда авиация могла работать без ограничений. Вскоре грязь покрыла всю землю. Сложной задачей для Рязанова стал выбор аэродромов. А для командира авиакорпуса это задача первостатейной важности. Командарм поручил начальнику тыла генералу Тараненко и начальнику аэродромной службы подполковнику Абаеву создать поисковые группы, которые должны были определить возможность использования под аэродромы некоторых возвышенностей в надежде на то, что почва там может подсохнуть быстрее. Для уплотнения грунта на таких аэродромах проводилась заготовка соломы и камыша, а для укатки взлетных полос подтягивалась аэродромная техника. Однако украинский чернозем, замерзавший ночью и слегка таявший под лучами мартовского солнца, пока с большим трудом поддавался искусственному уплотнению. Мама рассказывала, что никогда ничего подобного она не видела. Все застревало в этой грязи: машины, повозки, люди, кони, танки. В воспоминаниях Конева, причем, и в книге «Сорок пятый», и в книге «Записки командующего фронтом», – впечатления, видимо, не отпускали, – тоже описана эта грязь. В книге “На юго-западном направлении” К.С. Москаленко вспоминал: “Вообще штурмовая авиация после битвы на Курской дуге, по моему мнению, нанесла противнику особенно большой урон при освобождении Правобережной Украины весной 1944 года.... В самом деле, отступавшие колонны вражеских войск, автомобилей с боеприпасами, горючим…, а также транспорт на конной тяге были превосходными целями для авиации. Ни машины, ни люди из-за распутицы не могли рассредоточиться на окружающей местности. И наши отважные летчики на штурмовиках носились над ними, поражая врага бомбовыми ударами, реактивными снарядами, свинцовым дождем”. Но и летчики ведь тоже не бесплотные духи небесные, они взлетают с земли и на нее садятся.
Ивану Степановичу Коневу присвоили звание Маршала Советского Союза. Он был доволен этим, с энтузиазмом работал над новой наступательной операцией. Конев узнал у Горюнова, удачно ли сделана аэрофотосъемка обороны противника в направлении Умани, ознакомил его с замыслом операции. Затем сказал, что, по данным разведки, противник не ожидает наступления в распутицу. Но Ставка отвела фронту двадцать суток на подготовку операции. – А вам, авиаторам, думаю, хватит шестнадцати суток. Как, Горюнов, успеете? – повернулся Конев к Горюнову. – Попробуем успеть, – ответил командарм. – Ну вот и хорошо. Иного ответа я не ожидал, – с явным удовлетворением произнес маршал [1].
Перед 5-й ВА в наступлении стояли обширные боевые задачи. Массированные удары по артпозициям, узлам сопротивления и резервам врага наносят «пешки» Полбина. Я недавно нашел два снимка Рязанова и Полбина вместе летом 44-го. Там они молодые – Рязанову – 43, Полбину – 39. Не были они сказочными богатырями. Хотя сильными и властными были. Но все-таки были людьми не всемогущими и всесильными. Обычными людьми с обычными человеческими слабостями. К тому же, сильно уставшими. Тогда каждый шаг был новым, требовал нестандартных решений и ходов. Самые, наверное, обширные и ответственные задачи ставились 1-му гшак: в первый день операции помочь войскам 27, 52 и 4-й гв. А в прорыве обороны, с началом развития прорыва поддержать одной штурмовой авиадивизией 2-ю ТА, другой – 5-ю гв. ТА. Корпусы Утина и Подгорного прикрывают войска на поле боя и сопровождают группы «пешек» и Илов [1].
Рязанов настраивал людей на тяжелую работу. Офицеры корпуса выезжали в штабы наземных армий решать вопросы взаимодействия. В армейской газете "Советский пилот" опытные разведчики писали, как отличить с воздуха свои войска от вражеских, и о прочем. Пилоты корпуса в исключительно сложных метеоусловиях вели непрерывную боевую разведку, фотографирование переднего края. Уманско-Ботошанскую операцию намечали начать 6 марта. Но вечером 3 марта маршал Конев принял решение начать наступление на сутки раньше. Генералы Горюнов, Рязанов, Подгорный и Утин со средствами управления боевыми действиями авиации по радио выехали на КП командующего 52-й армией генерала К.А. Коротеева.
Утром 5 марта погода теплая, все покрыто густым туманом. Горюнов, услышав сообщения из авиакорпусов о невозможности вылетов, спокойно сказал: – Не волнуйтесь. У нас тут тоже сплошное молоко. Ждите указаний. Мощная артподготовка длилась 56 минут. Под прикрытием тумана ринулись вперед стрелковые соединения и танки непосредственной поддержки пехоты. С рассвета войска 27, 52, 4 гв. А во взаимодействии с войсками 2, 6, 3 гв. ТА перешли в наступление, нанося главный удар с рубежа Нов. Гребля, Ольховец. Оборону немцев прорвали на глубину от 4-х до 8 км. Над аэродромами Пе-2 пелена густого тумана висела трое суток. У штурмовиков и истребителей, базировавшихся ближе к фронту, во второй половине дня 5 марта туман слегка уменьшился. Горюнов приказал: при первой же возможности организовать воздушную разведку. Первым в район Умани вылетел майор Г.У. Чернецов. Вслед за ним удалось выпустить на разведку с попутным бомбометанием еще 15 самолетов Ил-2 из корпуса Рязанова и 10 истребителей. Разведкой, в основном, занимались до 8 марта. 7 марта 2 Ила разведчика сбили Ю-52. Сделал это в исключительно плохих метеоусловиях капитан Красота, разбив еще 5 автомашин.
К полудню 8 марта погода улучшилась, туман почти рассеялся. Наши воздушные разведчики засекли движение из района Умани по направлению к ж. д. станции Поташ до 500 танков врага. В течение всего светлого времени суток штурмовики громили части противника. Авиация совершила за 8 марта 723 самолетовылета. Удары по противнику наносились еще сутки. После освобождения станции Поташ нашли брошенными 200 исправных вражеских танков без горючего, их экипажи удрали на лошадях, еще и около 300 поврежденных – результат удачных действий наших войск и авиации. Трофейные танки пошли на комплектование танковых частей, понесших потери под Корсунем. 10 марта 66 Илов и 30 Яков уничтожили 207 автомашин, 2 бензоцистерны, самоходное орудие, 130 солдат и офицеров, сбили Ю-87. 6 Илов майора Афанасьева в районе Ново-Архангельска произвела 6 атак, уничтожив 45 автомашин и 40 солдат и офицеров.
С 1 по 31 марта 1944 г. 1-й гшак содействовал 27-й, 52-й и 4-й гв. А и 5-й гв., 2-й и 6-й ТА при наступлении на Умань и Бельцы. Одной из боевых задач корпуса была разведка. 9 марта начались бои на подступах к Умани. Летчики корпуса в этот день уничтожили 6 танков, 98 автомашин, 2 повозки, 250 врагов, создали 2 очага пожара. Летчики корпуса 10 марта уничтожили 207 автомашин, 2 бензоцистерны, самоходное орудие, 130 врагов, создали 10 очагов пожара. В воздушном бою сбили Ю-87. В 14.35-14.50 группа 6 Ил-2, ведомые майором Афанасьевым, атаковала до 1000 автомашин в районе Новоархангельск. В двух заходах, 6 атаках уничтожили 50 автомашин, 40 солдат и офицеров. Шестерка Ил-2, ведущий капитан Рачков, в 14.40-14.50 с высоты 600 м до бреющего атаковала 300 автомашин, уничтожила 30, взорвала 2 бензовоза, создав крупный очаг пожара, 30 солдат и офицеров. Шестерка Ил-2, ведущий капитан Горобинский, в 15.30-15.40 с высоты 800 м до бреющего двумя заходами атаковала 300 автомашин, уничтожила 25. Шестерка Ил-2, ведущий капитан Голчин, в 16.00-16.20 с высоты 400 м до бреющего атаковала 100 автомашин, уничтожила 20, взорвала бензовоз, создав 4 очага пожара. Шестерка Ил-2, ведущий майор Абухов, в 16.23-16.30 атаковала 1000 автомашин, уничтожила 50, 60 солдат и офицеров. Все эти группы потерь не имели, кроме одного поврежденного зенитным снарядом самолета, но он сел в районе своего аэродрома. Весь месяц наблюдались плохие погодные условия, было много нелетных дней. Они использовались для учебы боевого состава. Из-за бездорожья поставки масла и горючего были нерегулярными. Аэроузлы были загромождены техникой различных корпусов. Связь работала с перебоями. В таких условиях наиболее реальной боевой задачей было прикрытие переправ через Днестр.
За день 8 марта Илы сожгли 40 танков и штурмовых самоходных орудий, в проведенных 36 воздушных боях сбили 18 немецких самолетов. Не вернулись с боевых заданий 8 наших экипажей. Грязь стояла непролазная. Машины застревали через каждые 15-20 метров. Солдаты, выскакивающие выталкивать, тут же оказывались по колено или по пояс в грязи. Но группировка, наступавшая на Умань, за пять дней расширила фронт наступления до 170 км. 11 марта капитан Веревкин сбил Фв-189, «раму». 12 марта 6 Илов под сильным огнем зениток штурмовали врага. Ведущий группы майор Абухов привел на аэродром свою машину с разбитым хвостовым оперением. Вечером 14 марта в районе переправы через Южный Буг машину И.С. Конева обстрелял немецкий самолет. Сам Конев не пострадал, хотя, надо полагать, чудом остался невредим, – в кузове машины было много пробоин. После этого он потребовал от С.К. Горюнова улучшения прикрытия войск на переправах через реки.
Экипажам удавалось взлетать с большим трудом. Но не прекращалась воздушная разведка. 11 марта летчик И.Ф. Якурнов по дороге от Винницы на Немиров обнаружил колонну примерно в 200 автомашин. Якурнов атаковал колонну, сделав восемь заходов, и сообщил Рязанову. По его команде оторвались от вязкого грунта и взлетели две группы Илов ст. лейтенанта Одинцова и мл. лейтенанта Гулькина. Они авиабомбами и огнем из пушек уничтожили до 70 машин с грузами и солдатами. 11 марта летчики корпуса уничтожили 124 автомашины, 2 танка, 3 бензоцистерны, батарею полевой артиллерии, точку МЗА, 5 вагонов, 3 паровоза, 27 повозок, 260 солдат и офицеров. Капитан Черевкин На Ил-2 сбил Ю-189. А 12 марта уничтожили 297 автомашин, 1 танк, 3 автоцистерны, 9 самоходных орудий, 43 вагона, 2 паровоза, 39 повозок, 10 лошадей, 300 солдат и офицеров. Взорвано 3 склада с боеприпасами, создано 4 очага пожара, разрушено жд полотно.
Мл. лейтенант Алехнович из 165 вылетов 80 ходил ведущим на разведку. Он заснял весь район Тыргу-Фрумос, обеспечив успешную работу наших наземных войск и авиации, их продвижение. Мастерский удар по аэродрому под Первомайском нанесла группа Н. Столярова. Рязанов знал, что немецкие самолеты – «юнкерсы» и «хейнкели» – тоже сидели по уши в грязи. Налет был внезапный, противник ничего не смог предпринять. Н.Н. Остроумов приводит пример творческих действий ведущего Овчинникова, выводившего свою шестерку из атаки 14 марта правым разворотом внезапно для врагов, – и зенитки били неточно [8]. Там же Остроумов приводит пример удачных действий ведущего шестерки Яков майора Карнача, прикрывавшего 12 Илов. Наши летчики тогда под Уманью сбили 2 из 10 напавших самолетов врага, своих потерь не было. Рязанов приказал представить пилотов к наградам. С боями пройдено 120 километров весеннего наступления. Войска фронта разгромили 10 пехотных, 8 танковых дивизий и продолжали продвигаться к Днестру. Из-за отсутствия промежуточных аэродромов и удаленности базирования поддерживать наступавшие войска нашей авиации становилось все труднее. 14 марта на земле столкнулись Ил-2 и Як-1. Погибли летчик Ил-2 лейтенант Некрасов, стрелок Поротников и сопровождающий Ил-2 ст. техник лейтенант Кузниченко. Летчик Як лейтенант Коняев получил ожоги. Самолеты сгорели.
Илы Рязанова, Яки Подгорного работали в полосе наступления 2-й ТА и 52-й А на ближних подступах к Умани. 17 марта Илы корпуса произвели 75 самолетовылетов, а Яки – 28. Уничтожили 174 автомашины, 34 повозки, паровоз и 46 вагонов, склад с боеприпасами, железнодорожное полотно на станции Бандуровка, до 140 солдат и офицеров. Похожие результаты 17, 18, 19 и 20-22 марта. Вскоре у врага отбили грунтовой аэродром. Туда перебазировали 1-й гшак. – Аэродром тесноват для нас, – заметил Рязанов. Но все-таки отсюда Илам было удобнее поддерживать наступающие войска при форсировании Южного Буга. 14.03.44 шестерка Илов 735-го шап, ведущий В. Лыков, атаковала скопление ж. д. эшелонов на станции Ново-Украинка. Под ураганным зенитным огнем уничтожили 50 вагонов, 15 автомашин, создали 2 взрыва. Такое же задание эта шестерка отлично выполнила 17.03.44 в пункте Бандурка: 15 автомашин, 40 вагонов, паровоз. Весь корпус 17 марта уничтожил 174 автомашины. Ночью 10 марта отбили Уманский аэродром. Взлетно-посадочная полоса, за исключением небольших участков, оказалась поврежденной. Взорвали немцы при отступлении ангары и другие строения. Уцелела одна большая емкость с бензином, и остались на рулежных дорожках не успевшие взлететь самолеты – несколько боевых и один транспортный (ФВ-200). Быстро все восстановили и 8 гшад и 12 гиад перебазировались на аэроузел Умань. 9 гшад оставалась в Ротмистровке.
Полезную и очень ценную разведку провели 18.3.44 пара 141 гшап под командованием лейтенанта Столярова. По дороге Лысая Гора – Первомайск Столяров обнаружил и атаковал до 100 автомашин, уничтожив 7. Разведчики установили отход пехоты противника на юго-запад. и вернулись на свой аэродром.
Наши войска наступали, прорывали оборону врага, несли потери. «Шапка», оборона с неба была жизненно необходима для них. И Рязанов снова отдавал команды, снова крутились пропеллеры, взмывали ввысь аппараты, тяжелее воздуха, снова летели бомбы, пули и снаряды. Многие пилотов вылетали с радостью, удовольствием и азартом, но больше, наверное, устали от боев и смертельных опасностей. На Днестре противник упорно сопротивлялся на переправах Яруга, Ямполь, Сороки. Крупные силы авиации врагов нарушали переправу наших войск на западный берег Днестра. Метеоусловия не давали возможности частям 4 и 7 иак прикрывать переправы в Ямполе, Сороках. 1-му гшак поставили задачу: прикрывать наши войска в этом районе. Боевая работа частей корпуса по выполнению этой задачи началась с 14.3.44. Действия Ю-87 по переправам массировались. Атмосферные фронты проходили с запада на восток, погода резко портилась и в районе базирования и на маршруте к цели. Но к югу от линии Умань – Ямполь погода стояла прекрасная, и противник мог более эффективно использовать свою авиацию. Приходилось в этих условиях прикрывать переправы через Днестр с Уманского аэродрома, действуя на полном радиусе. Над целью наши самолеты смогли патрулировать только 15-20 минут. Но части корпуса прикрывали переправы. 15.3.44 на прикрытие произвели 9 самолетовылетов, из них 7 Як и 2 Ил-2. «Быстрота, с которой были форсированы эти широкие реки, еще не отмечалась в истории войн», – писал Б. Лиддел Гарт в книге «Стратегия непрямых действий» о Южном Буге и Днестре.
18.3.44 прошло 6 групповых вылетов. Одна группа из-за плохих метеоусловий задание не выполнила. 19.3.44 произведено 7 групповых вылетов, из них 2 вылета на Ил-2. В период 8.02 – 10.15 пара Як-7б, ведущий Карнач, встретила в районе Ямполь до 50 Ю-87, завязав с ними воздушный бой. Подошла вторая пара Кутихина. Противник сбросил бомбы беспорядочно с одного захода, и ушел на свою территорию. В воздушном бою Карнач сбил Ю-87. В период 15.30 – 17.25 2 Як-7б, ведущий Андрианов, на высоте 1200 метров в районе Ямполь встретили 12 Ю-87. Они беспорядочно сбросили бомбы, и ушли на свою территорию. На переправы вылетел на Ил-2 врио командира 8-й гшад Шундриков. В районе Ямполь он встретил на высоте 600 метров 12 Ю-87. Шундриков стал снижаться с высоты 1200 метров, до дистанции открытия огня снизиться не успел, – появились 4 Ме-109. Но он нарушил боевой порядок Ю-87. Они сбросили бомбы с одного захода, не целясь. Шундриков увел за собой Ме-109, используя облака. Преследователей он обманул, ушел от них на бреющем полете по балкам, по лощине, замел следы и скрылся. Очень тонкая, хрупкая грань отделяла штурмовиков от небытия. И как эту грань не перейти, не свалиться в полностью неустойчивое состояние, из которого нет возврата?
20.3.44 провели 8 групповых вылетов на прикрытие. Штурман 153-го гиап гв. капитан Лошак, гв. ст. лейтенанты Андрианов и Гнездилов прикрывали переправы одиночными самолетами. В период 13.10 – 15.15 в районе Ямполь Андрианов встретил на высоте 1200 метров 18 Ю-87, атаковал и сбил один Ю-87. Остальные Ю-87 сбросили бомбы беспорядочно. В 15.50 – 17.25 Гнездилов в этом же районе встретил до 15 Ю-87 и подбил один из них. В течение дня 20.03.44 сбили в воздушных боях 3 Ю-87 и один подбили. Заставили врагов сбрасывать бомбы не прицельно. Но пребывание в районе цели самолетов Як-1, Як-7б и Ил-2 было слишком ограниченным. Требовалось подсадить наши истребители ближе к району переправ. С 17 по 19 марта на самолетах У-2 искали новые аэродромы. Нашли площадку 300 на 1400 метров в районе Гальжбиевки, годную для работы истребителей. 151-й гиап 20 марта перебазировался на эту площадку, невзирая на плохие метеоусловия, получив задачу – вылетать «по зрячему» и по сигналам рации наведения для отражения Ю-87. В течение дня 21 марта был проведен один вылет «по зрячему» и 5 групповых вылетов по сигналу рации наведения, проведено 2 воздушных боя, сбит 1 Ю-87 и 1 Ю-87 подбит. 21 марта 5 Як-1 в районе Ямполь встретили 25 Ю-87. Старший лейтенант Шаманский сбил Ю-87. Начиная с 22 марта, наши истребители при выполнении задач по прикрытию переправ не встречали противника.
Темп наступления поддерживался высоким. В работах С.П. Капицы о демографии показано, что исторические этапы уплотнялись до 2007 года, занимая все меньший промежуток, темпы росли. В военное время «сжатие» времени было не таким сильным, но, видимо, происходили и локальные уплотнения, зависящие от усилий людей.
Маму тогда послали с экипажем радиостанции впереди летчиков. Но машина безнадежно застряла в грязи, весь бензин сожгли. Они – трое радистов – пошли пешком и добрались до Умани, когда оттуда уже улетал последний самолет корпуса. Получив суровый разнос, – мама говорила, что такой брани она никогда не слышала; возможно, Рязанов волновался, и свое волнение передал ругавшему их полковнику, – забрались в него и прилетели в Молдавию. Трудности наступления в весеннюю распутицу и бездорожье были громадными. Авиаторы не только наносили удары по врагу, но и доставляли по воздуху боеприпасы, горючее, продовольствие, средства связи, перебрасывали штабы дивизий и корпусов, отстававшие от наступавших войск в непролазной грязи. На немецких аэродромах захватывали горючее и боеприпасы, а кормило летчиков местное население. Бойцы шутили: перешли на “бабушкин аттестат”.
Генерал Рязанов в мае 1944 года направил генералу Горюнову доклад о действиях 1-го гшак в Уманской операции. Выводы и предложения его звучат так: «1. Несмотря на то, что прикрытие переправ наших войск через р. Днестр должны были осуществлять 4 и 7 иак, основная тяжесть по прикрытию переправ в период 14-26.3.44 была возложена на 1 гшак. Посадка истребительных засад непосредственно в район прикрытия заставила противника снизить свою активность, а с 22.3.44 бомбардировщики противника в этот район вообще не появлялись. Достаточно было истребительной засаде провести два воздушных боя, сбить пару самолетов противника, как резко снизилась активность авиации противника. Так, например, если противник в первый период при отсутствии наших истребителей появлялся над переправами группами 10-50 самолетов и применял, как метод, атаки цели «замкнутый круг» с индивидуальным бомбометанием, то с появлением наших истребителей прикрытия и штурмовиков авиация противника не только уменьшила численность самолетов в группе, но с 22.3.44 вообще не появлялась. Отмечались отдельные пролеты самолетов противника с целью разведки. 2. В процессе выполнения задач по прикрытию штурмовики и истребители частей корпуса проявили выдержку и отвагу, оказали существенную помощь переправляющимся нашим войскам. 3. Для того чтобы обеспечить аэродромами истребителей и штурмовиков при успешном продвижении наших войск, необходимо вслед за наступающими частями на главном направлении высылать строительные аэродромные батальоны, имея заранее план строительства. В период бездорожья личный состав строительных батальонов перебрасывать на вездеходах и, главным образом, на самолетах. Такие мероприятия своевременно обеспечат строительство аэродромов для базирования штурмовиков и истребителей в непосредственной близости к линии фронта в период наступательных операций».
Первыми 25 марта достигли границы с Румынией по реке Прут войска 27-й А генерала С.Г. Трофименко, Илы Рязанова и истребители Подгорного. Управляли авиацией оба комкора с НП наземной армии. Звучал призыв: «Вперед, к границе!». Самолеты 1-го гшак первыми в Красной Армии вели боевые действия за границей СССР. Корпус отметили в приказах Сталина (март 1944 г.) за овладение городами Умань, Христиновка, Монастырище, Вапнярка, форсирование Днестра, овладение городом Бельцы, и другие успехи. В тяжелых метеоусловиях маневренность управления частями корпуса была сохранена. 31.03.44 лейтенант Чудбин сопровождал 2 Ил-2 на разведку и сбил Фв-190. 26 марта 144-й и 145-й гшап перебазировались с аэродромов Ротмистровка и Умань на аэродром Грушки.
Летчики противника, зная самолет разведчика и "охотника" Бориса Мельникова, подкараулили его в разведке. Летчик по радио сообщил на КП найденные цели и пошел в лобовую атаку. Это спасло ему жизнь. Расстрелял в упор двух "мессеров", вырвался из кольца врагов, но до дома еле дотянул – самолет был весь изрешечен осколками. Во время Ясско-Кишиневской операции при отходе от цели сбили комэска. Со всех сторон к самолету бежали немецкие автоматчики. На глазах у врагов Мельников приземлился точно к подбитому самолету и забрал его экипаж. Вот что официальный документ говорит о боевых заслугах Мельникова: «К маю 1945 года заместитель командира эскадрильи 143-го гшап комсомолец гвардии ст. лейтенант Б.В. Мельников совершил 231 боевой вылет на штурмовку войск противника и разведку. На его счету 48 уничтоженных фашистских танков, 145 автомашин с живой силой и грузами, взорванные железнодорожные эшелоны с боеприпасами и техникой, 10 артиллерийских и шесть минометных батарей, пять самолетов на аэродромах, свыше 500 вражеских солдат и офицеров». Звание ГСС Борису Васильевичу Мельникову присвоено 27 июня 1945 года. С 1948 года Мельников – в запасе. Работал машинистом экскаватора в городе Докучаевске Донецкой области Украины. Скончался на 29-м году жизни 7 декабря 1951 года.
20.03.44 два Як-1 вели разведку в район Рыбница. Лейтенант Безверхий, встретив 1 Фв-189, в воздушном бою сбил его. 26 марта 5 Илов, ведущий ст. лейтенант Кудрявцев, и 5 Ил-2, ведущий лейтенант Лыков, в 15.53 под прикрытием 8 аэрокобр ударили по аэродрому в 2 км севернее Любашевки. Облачность 8-10 баллов, видимость 4 км. Ведущий общей группы Лыков летел к цели на высоте 600-750 м в боевом порядке две пятерки в кильватере. Штурмовать приказал одним заходом. В трудных метеоусловиях, при противодействии ЗА и ИА противника, группа уничтожила 8 Ю-87 и Хе-126, взорвала бензосклад и бензоцистерну. 24 марта майор Абухов вел на задание 6 Илов. В районе Мечетни 15 Ю-87 под прикрытием истребителей бомбардировали боевые порядки наших войск. Ведущий Илов посоветовался с Рязановым, затем одним звеном врезался в стрброй «Юнкерсов». Сбили пулеметно-пушечным огнем 2 Ю-87, заставив остальных уйти на свою территорию. После воздушного боя отлично провели штурмовку.
Весь март стояла неустойчивая, резкая погода. Потепление выводило из строя аэродромы, насыщенные боевыми частями разных корпусов. Весенняя распутица сказалась и на обеспечении частей корпуса. Но летчики произвели в марте около 1300 самолетовылетов, нанесли отступающему противнику громадный ущерб в живой силе и технике, существенно помогли наступлению наших войск. Очень важной была и непрерывная разведка и до начала операции и в ходе ее проведения.
В Уманской операции части корпуса одновременно базировались на нескольких узлах, с расстоянием между ними 150-300 км (от Фурсы, Белой Церкви до Ротмистровки, Канатово, Кировограда и Умани). Связь внутри корпуса поддерживалась главным образом по радио и самолетами связи. Но, хотя наземные войска быстро продвигались вперед, а за ними и штабы, управление частями сохранялась непрерывно в течение всей операции. Использовали представительство офицеров корпуса в наземных армиях. С армиями, наступающими на главном направлении (27, 40, 52, 6 танковая, 2 танковая и 5 гв. танковая армии), постоянно поддерживалась связь, что обеспечило боевую работу корпуса. Комкор на своих картах прокладывал новые маршруты. Войска шли в Молдавию. Летчикам, впервые оказавшимся в этих краях, природа Молдавии казалась сказочной. Но не прекращались бои. Неотложные дела заставляли всех напряженно трудиться.
1 гшак с 1 по 30 апреля 1944 года взаимодействовал с 27, 52, 5 гв. армиями и 2 и 6 танковыми на Кишиневском направлении и направлении на Яссы. Всю первую половину месяца были перебои с поставкой горючего, поэтому корпусу было трудно оказывать активную помощь армиям. Организовали новый аэродромный узел во Флорештах. 19 апреля командир провел сбор руководящего состава корпуса, на котором обсуждались боевые задачи, подготовка молодого летного состава, взаимодействие с армиями и т.д. Важные сражения шли в период 25-28 апреля: армии отражали контратаки немцев в трех км к северо-западу от с. Ташлык. «Находясь на НП 27 армии, комкор имел телефонную и радиосвязь с НП 52 и 2 танковых армий и, следовательно, своевременно был информирован об обстановке на участке трех армий, и своевременно информировал штаб корпуса, который немедленно доводил наземную обстановку до частей корпуса. Кроме этого, как в прежние периоды, комкор руководил боевыми группами на поле сам.... Комкор вылетел сам на НП командующего 5 гв. армии, откуда с рассветом 25. 04. 1944 и до исхода дня руководил боевой работой, организовывал тесное взаимодействие с наземными войсками» (Отчет о боевых действиях 1 гв шак с 1 по 30 апреля 1944 года. ЦАМО, фонд 20502, опись 1, дело 52, л. 37). «28 апреля в течение 4 часов были перебои связи – радиуса действия рации командира корпуса не хватало для стабильного приема». 28 апреля 6 Илов, ведомые майором Яковицким, в районе Карлигул, несмотря на сильный зенитный огонь, уничтожили 3 танка, 9 автомашин, до 70 солдат и офицеров врага.
5 апреля в корпус из вражеского плена вернулись два летчика. Младший лейтенант Кириллов и воздушный стрелок сержант Приходько из 144 гшап 19.12.43 после боевого повреждения сели вынужденно на территории противника и попали в плен. Оттуда сбежали, скрывались в деревне до освобождения ее Красной армией. Летчик 140 гшап мл. лейтенант Белков 14.8.43 был в группе 18 Илов майора Лавриненко. Истребители противника повредили управление самолета. Он вошел в штопор и врезался в землю. Белкову удалось перед землей уменьшить угол удара. Экипаж выжил, но попал в плен. 12 марта 44-го летчик сбежал. Стрелок остался в плену. 8 апреля в 8.40 наши Яки сбили Фв-190. 9 апреля уничтожили 7 автомашин, 10 повозок, убито 40 солдат и офицеров и 10 всадников. Но горючего катастрофически не хватало. Еще перебазировались и управление корпуса и 8 гшад и 12 гиад.
Полевые аэродромы располагались теперь близ городов Сороки, Ямполь. Взлетая с них, группы Илов и истребителей били по очагам вражеского сопротивления, оберегали от «юнкерсов» переправы при форсировании рек Серет, Сучава, Молдова. Усиленно проводили воздушную разведку, определяя движение войск противника, районы подготовленной обороны, места, наиболее удобные для переправ через реки и их прикрытия. В разведку часто вылетали смешанные пары – Илы и истребители. Разведчики установили, что в районы Хуши, Бакэу, Роман и Фокшаны перебросили до 500 боевых машин дополнительно к тем, которые базировались там, сфотографировали расположение пяти зенитных батарей. Были проблемы с горючим. Поэтому, например, 12.04.44 смогла вылететь только тройка Илов, уничтожившая 3 танка, 4 автомашины, 1 самолет на земле, 70 солдат и офицеров. И разведэскадрилья помимо разведки уничтожила 2 автомашины, 30 солдат и офицеров, сожгла заправочный пункт с горючим. К тому же продолжались перебазирования. 15.04 в 11 вылетах на штурмовку уничтожили 12 автомашин, батарею МЗА, 10 солдат и офицеров. В 12.15 2 Яка, ведущий Безверхий, встретили 2 Фв-190. Двумя атаками один Фв-190 был сбит. В 17.15 4 Яка, ведущий Шокуров, встретили ХШ-126 с прикрытием 2 М-109. В завязавшемся групповом воздушном бою ХШ-126 был сбит. 16.04.44 группа 6 Илов, ведущий Девятьяров, уничтожила 4 танка, 3 автомашины с войсками и грузами, 20 повозок, подавила огонь батарей артиллерии и минометов, уничтожила до взвода пехоты. Конев объявил группе благодарность. А от Рязанова у Девятьярова было 4 благодарности. В 16.30 в воздушном бою между 4 Яками и 6 Ме-109 сбит Ме-109. Конев, наблюдавший боевые действия групп, благодарил также подполковника Володина, майора Карнача и майора Абухова. Шестерка Володина в 14.08-14.17 двумя заходами десятью атаками штурмовала артбатарею полевой артиллерии, 4 танка и другие объекты. Уничтожили 2 автомашины, 3 повозки, батарею, 50 солдат и офицеров. В 15.40-16.00 пара Илов майора Абухова тремя заходами, 12 атаками штурмовала до двух рот пехоты, автомашины и окопы с пехотой. В первом заходе атаковали отходящие группы пехоты. С небольшим доворотом влево атаковали пехоту и автомашины. Ведомый лейтенант Любимов из-за неисправности мотора прекратил выполнять задачу и взял курс на свой аэродром. Майор Абухов уже в одиночестве 20 минут на бреющем продолжал уничтожать живую силу и технику противника. Конев, кроме благодарности, приказал представить майора Абухова к правительственной награде вне очереди. 17 апреля тоже было ограниченное число заправленных горючим самолетов. Но противнику нанесены следующие потери: 5 танков, 31 автомашина, 14 повозок, 4 очага пожара, 1 батарея полевой артиллерии, 1 орудие МЗА, до 80 солдат и офицеров. В воздушных боях сбит 1 Ме-109.
В 11.45 18 апреля Рязанов с КП 27 армии приказал командирам 8 и 9 гшад по одной группе штурмовать танки и огневые средства в районе Редеулей, Богонос, Тэтэрушул. Атаки производить с круга. Быть над целью не менее 20 минут, проходить через КП и докладывать задачу и разведданные. Штурмовики, выполняя приказ, уничтожили 6 танков, 11 автомашин, 10 повозок, орудие с прислугой, 125 солдат и офицеров. Мл. лейтенант Любимов с поврежденным огнем истребителей мотором сел на фюзеляж у высоты 167. У летчика и стрелка осколочные ранения в правую руку.
В середине апреля на площадках Липкан стали сосредоточиваться 2-й шак, а затем и 279-я иад. На доклад к Горюнову прибыл командир авиакорпуса генерал В.В. Степичев. – В моем подчинении двести десять штурмовиков и сто истребителей, – доложил рослый, широкоплечий генерал, добавив: – Этакой силой можно гору своротить [1]. Выслушав доклад комкора, С.К. Горюнов заметил, что оценивать действия Илов и истребителей корпуса будут наземные войска. Опытом поделится генерал Рязанов.
В 13.30 15 апреля от офицера связи с НП 27 армии поступила информация, что наши части с рассвета начали наступление. Рязанов в 10.05 приказал провести разведку в районе Тыргу-Фрумос. Состав 2 Ил-2 и 2 Як. После сообщения из 27 армии Рязанов вылетел туда и с НП 27 армии в 14.00 приказал группой 4 Ил-2 уничтожать автомашины и повозки противника по дороге от переправы через р. Серет. При обнаружении танков противника бить только танки противника. Ведущему связываться с КП и докладывать задачу. В 16.00 начальник штаба корпуса выслал на танки еще одну группу. В 17.10 командиру 8 гшад было приказано выслать еще одну группу в этот район. В трех воздушных боях наши летчики Безверхий и Шокуров сбили Фв-190 и Хш-126. За отличные боевые действия штурмовиков 16.4.44 Маршал Конев, наблюдавший боевые действия групп, объявил благодарность ведущим подполковнику Володину, майору Девятьярову, майору Карнач, майору Абухову.
Володин вел шестерку штурмовиков. Их прикрывала четверка Як-7. С 14.08 до 14.17 они сделали два захода, 10 атак, штурмуя артбатареи полевой артиллерии на северной окраине Таутошти. Володин заметил еще 4 танка, 2 крытых автомашины, склад боеприпасов и до роты пехоты в Вултурул, до 10 повозок по дороге из Вултурул на Яссы. Володин повел группу с севера на километровой высоте в строю – звено в клине. Боевой порядок – звенья в кильватере. Первую атаку Володин нацелил на артбатарею, вторую – по танкам и складу боеприпасов, третью по движущимся повозкам, четвертую – по пехоте противника. – За мной! – командует Володин. Повторный заход и новые атаки идут так же, как при первом заходе. Две автомашины горят, разбиты три повозки, одна батарея, убито и ранено до 50 солдат и офицеров. Рязанов командует: домой. Группа потерь не имела.
В 15.40-16.00 пара Ил-2 из 143 гшап под прикрытием 2 Як штурмовала две роты пехоты, автомашины и окопы с пехотой в районе Редиулуй, Ароняул. Ведущий майор Абухов зашел с северо-западной стороны с высоты 600 м в строю пары, в правом пеленге. С первого захода атаковали отходящие группы пехоты. С небольшим доворотом влево атаковали пехоту и автомашины в Редиулуй. В самолет ведомого мл. лейтенанта Любимова попадает снаряд. Мотор начинает давать сбои. Любимов докладывает командиру, получает команду возвращаться. Абухов, оставшийся в одиночестве, в течение 20 минут, снижаясь до бреющего, продолжал уничтожать живую силу и технику противника. Был создан большой очаг пожара, убито и ранено до 35 солдат и офицеров. Маршал Конев, кроме благодарности, приказал представить к правительственной награде вне очереди майора Абухова.
Шестерка Ил-2 140 гшап, ведомая капитаном Девятьяровым, в период 14.50-15.20с круга четырьмя заходами и 10 атаками уничтожали танки, повозки, артиллерийские и минометные позиции, автомашины по дорогам в районе Таутошти, Вултурул, Яссы. Подход к цели с западной стороны с высоты 800 м в строю шестерки правого пеленга. Атаки Девятьяров производил с углом пикирования 25-40 градусов. Третий заход произвел с круга в кильватере по одному. Атака цели по ведущему. Группа уничтожила 2 танка, 3 автомашины, 20 повозок. Подавлен огонь артиллерийских и минометных позиций. Рассеяно и уничтожено до взвода пехоты.
17 апреля штурмовики сбили Ме-109, уничтожили 5 танков 35 автомашин, много другой техники и живой силы противника. Мл. лейтенант Любимов снова был подбит огнем истребителей и МЗА, но перетянул линию фронта.
18 апреля в дополнение к ранее отданным распоряжениям Рязанов в 5.30 утра приказал командиру 8-й гшад провести разведку, установить подход резервов противника, особенно танков с юга и юго-запада Тыргу-Фрумос и Яссы. В 11.45 с КП 27-й армии Рязанов приказал командирам 8-й и 9-й гшад штурмовать танки и огневые средства восточнее Тэтэрушул. Атаки проводить с круга. Быть над целью не менее 20 минут, проходить через КП и докладывать задачу и разведданные. и другие объекты. Уничтожили 6 танков, 11 автомашин, 10 повозок, батарею, 125 солдат и офицеров. Вернулся подбитый огнем истребителей днем раньше мл. лейтенант Любимов. Он сел вынужденно на фюзеляж. У летчика и стрелка осколочные ранения правой руки. 19 апреля 2 Яка схватились в воздушном бою с 4 Ме-109. Один «мессер» сбили.
24 апреля в воздушных боях сбили 5 Ме-109 и 1 Фв-190. Когда в 18.15 по приказу Рязанова 12 Ил-2 и 10 Яков пошли на штурмовку аэродрома Хуши, их встретили 15 Ме-109. Они сзади снизу со стороны солнца атаковали нашу группу в 18.59 на высоте 1600асть истребителей противника сковали сопровождение. Ведущий Илов Горобинский приказал сомкнуть строй, отражать атаки, и продолжил полет к цели. Когда до аэродрома Хуши оставалось 4-5 км, группу атаковали 2 Фв-190 и 8 Ме-109. Атаки были настойчивыми. Ведущий увидел новые подходившие истребители противника и приказал: левый разворот, переходим на бреюший, сбросить бомбовый груз. Приказ выполнен. При уходе на свой аэродром группа была еще раз атакована. Атаки, отражаемые летчиками и воздушными стрелками, продолжались до линии фронта. По докладу подполковника Калмыкова, летавшего контролером, штурмовики сбили 3 Ме-109 и 1 Фв-190. Два самолеты сбиты в групповом бою, два самолета сбили стрелки Бушуев и Наумов. Десятка Яков, которые вел капитан Шутт, сопровождали 12 Ил-2. На высоте 1800 м в районе Германешти их атаковали 15 Ме-109, затем подошли еще 4 Ме-109. Наши истребители в воздушном бою сбили 2 Ме-109, хотя неприятеля было в два раза больше. Атаковали и наши аэродромы. В 13.25 2 Ме-109 на бреющем атаковали аэродром Кашунка. Первой атакой повредили 2 Ил-2, убили мл. сержанта Ключерова и ранили мл. лейтенанта Гончар. Второй атакой был подбит У-2, проходивший в 3 км от аэродрома. В 13.30 2 Ме-109 на бреющем атаковали. аэродромы Брынзени и Козанещти. Сожгли 1 Ил-2 и повредили 5 Ил-2, ранен старшина Бухарев.
25 апреля уничтожили 8 танков, 45 автомашин, 10 повозок, 8 артбатарей, 15 повозок, 500 солдат и офицеров, 70 всадников. 26 апреля уничтожили 5 танков, 54 автомашины, 5 артбатарей, 5 зенитных батарей, 15 повозок, 180 солдат и офицеров, 70 всадников. Не вернулись на свой аэродром 5 Ил-2 и 2 Яка. Капитан Красота был сбит в этот день. В журнале боевых действий 1 гшак за апрель 1944 года написано, что в 9 гшад не вернулись на свой аэродром 3 Ил-2. А) гвардии капитан Красота, стрелок Фомин – сбит ЗА, упал 500 м севернее Яссы, один из экипажа выпрыгнул на парашюте. Б) гвардии мл. лейтенант Ярлыков, стрелок гвардии сержант Типин и мл. лейтенант Голик, стрелок сержант Буринин отстали от группы при подходе к цели. Местонахождение экипажей и самолетов неизвестно. Ярлыков и Красота часто работали в паре. В 8 гшад Ил-2 стажера лейтенанта Степаненко, стрелок мл. сержант Миронов, был подбит ЗА противника. На обратном маршруте задымил и в районе Скулянь упал с высоты 20 м. Самолет разбит, экипаж погиб. Авиация противника в течение дня и особенно во второй половине дня 28.4.44 проявляла значительную активность. Бомбардировщики группми до 20 самолетов под прикрытием 4-6 истребителей бомбардировали и штурмовали боевые порядки наших войск. Истребители группами 2-4 и до 8 самолетов патрулированием в воздухе прикрывали свои войска на поле боя, противодействовали боевой работе нашей авиации. Всего по докладам экипажей и по наблюдениям с КП командира корпуса в районе боевых действий корпуса 28.4.44 отмечено пролет 347 самолетов противника. В течение дня 28.04 частями корпуса проведено 15 воздушных боев, из них 2 воздушных боя проведено Илами. В боях участвовали 96 самолетов противника и 47 самолетов с нашей стороны. Сбито 13 самолетов противника, 4 из них сбили Илы. Уничтожили 21 танк, 106 автомашин, 12 артбатарей, 5 зенитных батарей, 1 минбатарея, 600 солдат и офицеров. Не вернулись на свои аэродромы 6 Ил-2. 29.04 уничтожили 9 танков, 14 автомашин, 9 бронетранспортеров, 1 бензоцистерну, 1 самоходное орудие, 85 солдат и офицеров, сбито два самолета противника. В апреле не хватало горючего, масла, боеприпасов. Но штурмовики громили врага, а разведчики вскрыли основные оборонительные сооружения на направлениях наступления наших войск.
В конце апреля штурмовики Рязанова под прикрытием истребителей мужественно и самоотверженно помогали наземным войскам отражать яростные контратаки врага. На КП Рязанова в районе Таутошты под Дубоссарами И.С. Конев завернул по пути на НП 7-й гв. А Шумилова. Пехота и танки врага крупными силами контратаковали наши войска. Рязанов, вызывая по радио группы Илов, давал им боевые задания и называл маршалу фамилии ведущих. Нет нерискованных боев и операций. В условиях риска спасает только воля командира, его хладнокровие, умение, опыт, смелость принимать, возможно, неоднозначные – оценят по результату – и своевременные решения. Вот в воздухе появилась группа, ведомая командиром 143-го гшап С.Е. Володиным. Ее прикрывали Яки под командой С.А. Карнача. Рязанов приказал Володину подавить огонь вражеского артполка, поддерживавшего контратакующие танки и пехоту. Володин трижды заводил свою группу на позиции артиллеристов. Три мощных удара – и разведчик-наблюдатель капитан Д.А. Нестеренко доложил по радио: огонь артиллерии противника подавлен, она прекратила обстрел наших войск. Группе Илов Бегельдинова и командирам еще трех групп Рязанов приказал ударить по контратакующим танкам и пехоте врага. И вновь доклад Нестеренко: контратака отражена, подожжено 16 танков и самоходок, врагу нанесен значительный урон в живой силе, он отвел свои войска на исходные позиции. – Что и следовало доказать, – негромко произнес маршал Конев, внимательно следивший за ходом боевых действий. Он поблагодарил генерала Рязанова за умелое управление действиями штурмовой авиации, приказал всем пилотам, отражавшим контратаки, объявить от его имени благодарность и уехал на НП 7-й гв. А.
16 апреля майор Абухов, оставшись без напарника, под сильным зенитным огнем так успешно штурмовал траншеи врага, что И.С. Конев, наблюдавший атаки, вынес ему благодарность, приказал наградить и поставил его действия в пример. Летчик уничтожил до взвода пехоты, взорвал склад боеприпасов, подавил огонь батареи полевой артиллерии.
Истребитель Николая Шутт как-то не вернулся с задания. Его друзья видели, как он атаковал звено «юнкерсов», а затем исчез. В полночь на КП пришел Шутт. Он просил срочно выделить ему механика и автомашину. Пока механик готовился к выезду, Шутт ужинал, рассказывая: – врезался я в строй «юнкерсов», стрелки открыли огонь. Какая-то шальная пуля угодила в водосистему. Запарило вовсю. Вижу, надо возвращаться. Перетянул линию фронта. Вижу, не дойду до аэродрома, выбрал площадку и сел. Правда, площадка маленькая, кругом минные поля. Но взлететь можно [4]. Отважно сражались и другие летчики 1-го гшак. А.И. Безверхий, комэска 156-го гиап, в Молдавии сбил 6 машин врага: 15 апреля Фв-190, 28 апреля 2 Фв-190 в 2 вылетах, 3 мая Ме-109, 30 мая Фв-190, 31 мая Ме-109. 8 апреля капитан Максимов вел разведку войск противника в районе Яссы. Встретил Фв-190 и сбил его. 16 апреля 6 Илов, ведомые ст. лейтенантом Яковлевым, в районе Редиулуй-Тэтэр разбили 2 танка, 3 автомашины, 6 повозок, 1 батарею минометов. Конев, наблюдавший их работу, поблагодарил летчиков. Шестёрка Ил-2 капитана Яковицкого 23 апреля 1944 года в районе пункта Тэтэр-Карлигул уничтожила 3 танка, 9 автомашин и до 70 врагов. 29 апреля группа 6 Илов, ведущий ст. лейтенант Евсюков, севернее Ясс уничтожила 3 автомашины, 3 бтэра, 1 бензоцистерну и до 75 солдат и офицеров. Групповым огнем с передних точек сбили Хе-126. 28 апреля 4 Як-1 и 8 Ил-2 встретили 6 Ме-109. В воздушном бою ст. лейтенант Павлов сбил Ме-109. 28 апреля 4 Як-1 и 6 Ил-2 встретили 15 Ю-87, 20 Фв-190 и 6 Ме-109. В неравном и нелегком воздушном бою ст. лейтенант Шокуров сбил Ю-87. 3 июня 1944 года Яковицкий вел группу уже в 16 штурмовиков. Под Таутешти уничтожили 4 танка, 18 автомашин, 1 зенитную батарею и до 50 гитлеровцев. А 8 июня 1944 года его 6 Ил-2 увеличили свой счёт ещё на 3 танка, 7 автомашин, 5 повозок и два взвода пехоты. Рязанов не раз благодарил Яковицкого.
20 апреля 1944 года Василий Георгиевич пишет очередное письмо сыну Георгию: «…Мама жалуется, что ты окончательный книжник – все время неотрывно сидишь над книгой. Так не годится – будешь худой, бледный, сутулый. Поскольку тебе сейчас приходится много заниматься уроками, то лучше литературу отложи до более благоприятных времен. Нужно стараться больше бывать на улице: колоть, пилить дрова. Зимой отгребать снег, скалывать лед, ходить на лыжах. А летом – больше работать на огороде. Будь гвардейцем, как по содержанию, так и по внешнему виду…».
В мае 1944 года противник активизировал свои действия, сколотив мощную авиагруппу в полосе 2-го УФ. Противник, как год назад на Кубани, собрал все три группы JG52. Другие группы усилили свыше сотни новейших истребителей-штурмовиков, истребителей-разведчиков. Бомбардировщики наносили удары по узлам дорог Бельцы, Верешти, Ларга, Ботошаны, по нашим штабам и тыловым коммуникациям. Действовали они в основном с румынского аэродрома Хуши, южнее г. Яссы. 29 мая группа из 12 Илов на рассвете ударила по аэродрому Хуши. Вел майор Храпов. Район Хуши плотно прикрыт зенитной артиллерией. Илы шли на низкой высоте и на большой скорости, чтобы с бреющего полета нанести удар еще до того, как откроют огонь зенитки. Замысел удался. Блинов бомбит стоянку самолетов, замечая, что "юнкерс" загорелся. Мл. лейтенант Куракин уничтожил одно орудие МЗА и поджег один самолет. Только тогда открыли огонь зенитчики. Илы обрушились на них всей мощью своего огня. Замолкло одно орудие, другое, третье. Блинов атакует четвертое орудие, в упор расстреливая его прислугу. Маневрируя по высоте и горизонтали, Илы пошли на третий заход. Заметив Ю-87, стоявший на краю аэродрома, Блинов выпустил по нему пушечную очередь. "Юнкерс" задымил и вспыхнул. Другие Илы довершили разгром аэродрома. Пургин уничтожил на земле Ju-87, подавил огонь зенитки. Всего уничтожили 35 самолетов, 6 зенитных батарей, потеряв 1 Ил-2 и 2 Яка. На следующий день при штурмовке танков противника в районе Ясс группа Илов над целью встретилась с 20 Ju-87. И вновь штурмовики смело вступили в бой, сбили 4 Ju-87, один из которых уничтожил Пургин. Рязанов поблагодарил летчиков.
1 мая наши летчики сбили 3 Ме-109, один из них сбили штурмовики, уничтожили 7 автомашин, 15 повозок, 40 всадников с лошадьми, батарею МЗА, вели разведку. Не вернулись на свои аэродромы 2 Ил-2 и 4 Яка. 2 мая части корпуса провели 17 воздушных боев. В них участвовали 164 самолета противника, 31 Як и 29 Ил-2. Сбили 16 самолетов противника, 4 из них Илы. Не вернулись на свои аэродромы 4 Ил-2 и 3 Як. В результате боевых действий уничтожено 32 танка, 55 автомашин, 4 повозки, подавлен огонь 5 батарей полевой артиллерии, взорваны 2 склада с боеприпасами, склад с горючим, автобензоцистерна, 6 жд вагонов. Создано 6 очагов пожара, убито и ранено 250 солдат и офицеров. На аэродроме Роман сожжено 10 самолетов и повреждено 12. Огнем ЗА сбиты мл. лейтенант Трупаков, стрелок старшина Кастров, капитан Лопатин, стрелок старшина Соловей, стажер лейтенант Крушинский, стрелок мл. лейтенант Бойченко, лейтенант Бычков, стрелок мл. лейтенант Терентьев. Мл. лейтенант Слепченко, 153 гиап, потерялся в воздушном бою, предположительно сбит. 3 мая летчики корпуса сбили 9 самолетов противника в воздушных боях. Не вернулись на свои аэродромы 3 Ил-2 и 1 Як. Уничтожено 4 танка, 23 автомашины, подавлен огонь 3 батарей полевой артиллерии, создано 22 очага пожара, сопровождавшихся взрывами. 4 мая уничтожили 9 танков. 7 автомашин, бронетранспортер, зенитную батарею, батарею полевой артиллерии, 55 солдат и офицеров.
В районе Оборочени 4 мая 1944 года группа пяти Ил-2 И.К. Голчина, с прикрытием 4 Як-1, ведущий лейтенант Попов, после двух заходов на цель встретила более 80 Ju-87 противника и 25 Хш-126 с 25 истребителями, летевших бомбить наши наземные войска. «Сам генерал Рязанов взял руководство боем», – писал Драченко. Действуя по команде Рязанова, Голчин со своими экипажами врезался в строй врага и разбил его. Хотя врагов было больше, И.К. Голчин повёл в атаку лейтенантов Павлова, Кострыкина, Черного и Михайлова. Попов с ведомым Чумаковым завязали бой с Ме-109, не давая им помочь Ju-87. Группа Илов разогнала Ju-87, сбросивших бомбы на свои войска. В этом бою было сбито 8 вражеских самолётов, Ме-109 и Ju-87 уничтожил Иван Голчин, Павлов – два Ju-87. Еще 6 самолетов сбили истребители. Всего 14 самолетов врага. Лейтенант Попов на Як-1 сбил два Ju-87. Командовавший боем В.Г. Рязанов и П.А. Ротмистров благодарили отважных лётчиков – штурмовиков. За этот бой И.К. Голчина наградили орденом Александра Невского, а остальных бойцов – Красного Знамени. Обеспеченность корпуса горючим в тот день была половина заправки, и всего один боекомплект. Газета «Сталинский сокол» 3 июня 1944 года писала: «Пятерка «ильюшиных» во главе с гвардии старшим лейтенантом Голчиным штурмовала живую силу и технику на переднем крае обороны противника. В момент выхода из атаки наши летчики обнаружили большую группу бомбардировщиков противника, прикрываемых истребителями. Приняв с земли команду высшего авиационного начальника: «Группе тов. Голчина атаковать самолеты противника, разогнать их, сорвать бомбежку наших войск», гвардии старший лейтенант Голчин всей пятеркой врезался в самую гущу противника и умелой атакой расстроил их боевой порядок. Немцы беспорядочно сбросили бомбовый груз и поспешно ушли с поля боя, потеряв два самолета. Делая второй заход на цель, Голчин обнаружил еще одну группу самолетов противника, по количеству, примерно, равную первой, и атаковал ее. И эта группа потерпела поражение. В бою были сбиты 6 Ю-87, и немцы вынуждены были сбросить бомбы на свои войска. Отлично выполнив боевое задание, штурмовики-гвардейцы уничтожили 4 автомашины, зажгли 3 танка и сбили 8 самолетов противника. Гвардии старший лейтенант Голчин сбил 1 Ме-109 и 1 Ю-87, гвардии лейтенант Павлов сбил 2 Ю-87, гвардии младшие лейтенанты Черный, Кострикин и Михайлов уничтожили по 1 Ю-87. Один «мессершмитт» был сбит воздушным стрелком гвардии сержантом Чудановым. При этом штурмовики не потеряли ни одной своей машины… Кроме того, наши истребители прикрытия под командованием гвардии лейтенанта Попова сбили 6 самолетов противника. Таков итог боевого подвига гвардейцев». Разведчик-контролер Драченко подтвердил сбитые машины противника, наши – все целы. Войну комэска Голчин закончил Героем Советского Союза.
Через несколько дней летчик этой группы лейтенант С. Черный погиб. Его подбитую машину сопровождал младший лейтенант Ю. Маркушин. Самолет приземлился, но Черный был уже мертв. Тогда же, в этих боях, погибли еще два пилота – однополчане Черного – Е. Буряков и А. Колесняк. Честные ученые ищут истины абсолютные, неисторические. Одна из таких истин, с которой часто встречались фронтовики, – это смерть, неизбежный переход в другую реальность.
Рязанов ставил задачи разведки, борьбы с танками, резервами противника, с его авиацией на аэродромах. Эффективность решения задач непосредственной авиационной поддержки войск Илами по сравнению с 41-42 гг. увеличилась примерно в 6-8 раз. В 1944-1945 гг. темпы прорыва тактической зоны обороны увеличились в среднем в 4-7 раз по сравнению с первым периодом войны и составили 8-15 км в сутки. Такие темпы наступления уже не позволяли противнику парировать удары Красной Армии за счет маневра тактическими и оперативными резервами, а также перегруппировки войск [5].
