скачать книгу бесплатно
– Куда же мы денемся, – произнес Филатов.
«Гамаюн» по виду напоминал классическую сигару с утолщением рубки и наростами эфирогенераторов и стабилизаторов, которые имели несколько непривычные формы. Впрочем, текущая броня могла легко менять форму в зависимости от задач.
– Ни пуха, – оторвавшись от любимца, произнес адмирал.
– К черту, – кивнул Филатов и шагнул в проем.
Госпитальер последовал за ним.
Люк зарос, будто и не было. Трап пузырь сдулся. Адмирал резко обернулся и, не оглядываясь, покинул стартовый ангар.
Кабина была удручающе тесной. В проходы едва можно было протиснуться человеку обширной комплекции в скафе. И вообще все в малом боевом корабле класса «Гамаюн» было сжато, компактно, с минимумом удобств.
Обычные спейсеры подразумевают наличие хоть какого-то простора. В них можно дышать свободно. Экипаж экспериментального «Гамаюна» решили не баловать. Здесь все было подчинено стремительности боевой мощи.
Двое людей, которые составляли экипаж экспериментального корабля в его первом боевом вылете погрузились в кресла-трансформеры, которые с легким шелестом приняли наиболее удобную форму. Филатов надел золотой, с бегающей синей искрой, контактный обруч управления и привычно влился в информационные потоки компа корабля.
– Стартовая готовность, – сообщил оперативный дежурный станции.
– Принято.
– Отсчет пошел…
Створки ангара расползлись в стороны, впуская вакуум.
– Старт.
«Гамаюн» легко заскользил по стартовой дуге и вырвался на свободу, как застоявшийся конь, готовый припустить во весь галоп.
Сзади осталась похожая на гигантскую мусорную свалку, вся из хаотичных конструкций, эстакад, улиток силовых установок и сеток гиперсвязи станция «Поиск».
Корабль непривычно быстро вышел на разгонный вектор к точке перехода. Разгон систем перехода тоже был слишком стремителен. И вот уже «Гамаюн» нырнул в надпространство. Экраны внешнего обзора засветились насыщенным синим светом. Эта синева будет сопровождать корабль, пока тот не вернется в нормальное пространство и не станет частью реальной Вселенной, а не этого то ли физического, то ли магического, то ли виртуального образования, именуемого надпространством. Ни один физик так до сих пор и не объяснил внятно, что такое надпространство, что не мешало человечеству активно использовать его.
– Хороша штучка, – с удовлетворением воскликнул разведчик. Он, знавший толк в космотехнике, понимал адмирала Беридзе, расстававшегося с «Гамаюном» как с любимым ребенком. И Филатов был сейчас счастлив, что такая машина находится в его руках.
***
Сомова одолела какая-то томная и тревожная лень. Самым острым чувством, принимавшимся время от времени точить его, как мышь точит дерево в избе, была обида из-за того, что ему не дали заснять во всех ракурсах пузырчатого змея. Хотя в целом съемка получилось неплохой, но если бы не чертов глайдер, она была бы просто уникальна. От этого хотелось выть. И бесила мысль, что Марк Холинг теперь не станет есть свою шляпу, а разродится едкими комментариями по поводу незадачливого охотника, который умудрился спугнуть добычу. Да, спугнуть выбравшегося из тины змея считалось позором. Это сразу сводило на нет все очки. И поди потом, объясняй, как ты не виноват в том, что черти принесли именно в этот миг Филатова, и что угораздило кого-то «замерзнуть» на далекой, Богом забытой планете.
Филатов, которому госпитальер проел всю плешь своими обидами, наконец, раскаялся в своем безобразном поступке.
– Если бы я знал, доктор, – с некоторой долей ехидства заявил он. – Я бы подождал. И «замерзшие» тоже подождут. Им то что…
После таких слов госпитальера мимолетно колола совесть. Как истинный гуманист, потомок рыцарей госпитальеров и представитель гуманной профессии он должен был волноваться и думать исключительно о судьбах несчастных, «замерзших» на Фениксе. Но почему-то именно эти мысли старались избегать его сознания. Наверное, слишком много он пережег эмоций на Синей Долине.
Страха перед предстоящим мероприятием у госпитальера не было. Прошли те времена, когда его тонкая душевная организация трепетала под напором жизненных трудностей. Ему удалось вырваться живым из стольких смертельно опасных ситуаций, что он невольно научился бережно расходовать свой страх, и тот пробуждался только при наличии непосредственной угрозы. Расходовать страх на ожидание страшных событий крайне непрактично. Правда, порой накатывала какая-то холодная и громадная, как айсберг, жуть, когда он в очередной раз пережевывал идею о том, что Ледяной Король добрался до Феникса и сейчас набирает там силу.
Феникс – какой шутник умудрился дать такое гордое название такой пыльной дыре на самых задворках Галактики?
Госпитальер в тесной каюте – у него на квартире в Санкт-Петербургу шкафы в несколько раз больше, – просматривал скудные материалы, которые добыла по чрезвычайной ситуации на Фениксе Министерство внешней информации.
Итак, эту планету открыла пятнадцать лет назад поисковая экспедиция Эскадры Экспансии, которая занимается поиском пригодных для заселения миров и из века в век неуклонно расширяет владения Московии. Видимо, капитан корабля «Крузенштерн» начитался вечером сказок утром назвал скучную, банальную планету Фениксом.
Единственный огромный континент имеет три горных гряды, остальное – равнина. Биосфера земного типа, правда, довольно скудная и скучная. Унылые степи поросли низкой травой, на бескрайних просторов на животных, напоминающих антилоп, охотятся хищники, похожие на больших пятнистых котов.
Воздух пригоден для дыхания, опасных микробов нет, так что можно даже без терраформирования хоть завтра заселять поверхность. Только кому оно надо? Недостатка в жизненном пространстве Московия не испытывала. А Феникс располагался слишком далеко, транспортные расходы на колонизацию влетели бы в копеечку.
Планету занесли в реестр, официально зарегистрировали как владения Московии и бросили, оставив там надпространственный маяк.
Одиннадцать лет этот мир никого не интересовал. Но вот однажды отчет об исследовании планеты попался на глаза какому-то дотошному физику. Тут и началось!
Госпитальер не слишком разбирался в эфиродинамике и нелинейных, а так же непериодических процессах, но там ученые головы узрели такое, что не желало укладываться в общепринятые парадигмы. Нестандартное смещение и соотношение каких-то констант, постоянных. Для физиков это было ниспровержение основ, а госпитальеру вообще ничего не говорило, поэтому не стал копать в глубь и загружать себя лишней информацией.
Разразилась буря в стакане воды. Институт нелинейных проблем умудрился выбить необходимое финансирование, что неудивительно, учитывая кумулятивную пробивную способность его директора академика Борислава. И на Фениксе начала функционировать лаборатория института.
В текущем году количество ее сотрудников достигло тысячи. Большая их часть проживала в местечке, которое кто-то то ли в шутку, то ли всерьез назвали городом Просторным. Остальные люди были разбросаны по планете на пунктах наблюдения, а так же болтались на орбитальной станции.
Нелинейщики работали с энтузиазмом. В прошлом месяце вышел в свет уже третий официальный информблок института, посвященный работе лаборатории. Специалисты намекали на неминуемые и близкие подвижки в единой теории эфиродинамики. Но все это носило настолько узкоспециальный характер, что кроме специалистов никто об этой лаборатории не знал и знать не хотел, хотя деятельность ее и не секретилась.
Однажды грянул гром среди ясного неба. Из десяти человек на южном полярном пункте наблюдения замерзло восемь. Когда прилетел спасательный глайдер, оставшиеся двое тоже «замерзли».
После этого началась обвальная эпидемия.
Когда был послан древний сигнал СОС, «замерзло» две трети населения планеты.
На этот раз «замерзание» не сопровождалась отказами сложных технических систем. Во всяком случае, так было, когда уцелевшие посылали сигнал.
К Фениксу направлена эскадра Военно-космических сил. «Гамаюн» обгонит ее на несколько недель и проведет предварительную разведку. Если там образовалась антитехногенная сфера, то на «Гамаюне» прорваться на твердь не удастся. Придется повторять фокус с «Космической лошадью» – такая машина имеется в эскадре. От мысли о повторении спуска на этой полуживой машине этом к горлу подкатывала тошнота. Госпитальер отлично помнил, что в прошлый раз они приземлились чудом. Но, если иного выхода не будет, никуда не денешься – придется повторять этот номер на бис.
Вот так выглядел предварительный расклад.
О причинах катаклизма можно было только гадать, но это занятие без сколько-нибудь значимой информации бесполезное. Однако, пока корабль ломал надпространство, госпитальер частенько занимался построением теорий и версий происходящего. Это позволяло скоротать неторопливо текущее на борту время.
Дни проходили за днями. Недели за неделями. В тесноте корабля скука полета воспринималась особенно тягостно. Но вот настал долгожданный момент, когда «Гамаюн» должен был вывалиться в нормальное пространство. По правилам переела экипаж располагался на положенных по расчету местах, то есть в рубке. По экранам пошла рябь. Голубизна позеленела. А потом обрушилась чернота и замигали далекие звезды.
Напрасно печалился адмирал Беридзе. Филатов был неплохим пилотом. И вывел он корабль прямо около Феникса.
Справа возник голубой шар, похожий на Землю. Его украшали ожерелья облаков. Таращился в космос глаз расползающегося циклона.
– Вышли в нормальное пространство. Точность – ноль восемьдесят девять. Поздравляю, капитан, – произнес компьютер. – Сделано мастерски.
– Спасибо на добром слове, комп, – кивнул Филатов, не открывая глаза. Он утопал в капитанском кресле, на его голове светился контактный обруч.
Системы корабля выполняли обыденную при выныривании работу – прощупывали излучения, эфирные волны, техногенную активность.
– Связь со станцией, – приказал Филатов.
– Орбитальная станция «Крыло» не отвечает,– произнес комп. – Хотя обнаружена на стандарторбите, отклонений нет.
– Повторять попытки, – велел Филатов. – Курс на сближение со станцией.
Через полчаса на экране возникла светлая точка, которую комп очертил красным кружком. Это и была орбитальная станция «Крыло» с тридцатью душами.
Она постепенно увеличивалась в размерах. Госпитальер приказал увеличить изображение, кусок экрана справа от него изменился, на нем вырастала станция. Она представляла из себя с десяток цилиндров, бессистемно соединенных, очерченных как магическим кругом кольцом эфирного энергонакопителя.
– Великовата станция для такой дыры, – заметил госпитальер.
– Средств не жалели, – произнес Филатов, приоткрыв глаза. – Нелинейщики сумели убедить руководство Федерации, что тут куется наука будущего. Станция составлена под грядущее расширение базы. Кроме того она забита научной аппаратурой. Есть и слабенький оборонный комплекс.
– Черт, почему они не отвечают, – забеспокоился госпитальер.
– Техноактивность на станции стандарт, – уведомил комп. – Признаков нештатной ситуации не выявлено.
– Значит, аппаратура работает. Может, там все «замерзли»? – произнес госпитальер, и от этой догадки стало не по себе.
– Почему станция не отвечает на оповещение, – буркнул недовольно Филатов.
И тут послышался звонкий встревоженный голос:
– Станция вызывает корабль.
– Что у вас с идентификацией?
– В пространстве вокруг планеты творится чертовщина. У нас накрылся бортовой комп со всеми кодами. Только сейчас выводим его из ступора… Но вы можете причалить на своей автоматике. Локальные информационные сети действуют безукоризненно.
– Ну что, причаливаем? – обернулся к разведчику Сомов.
Корабль двигался к станции. Филатов о чем-то думал. И не спешил отдавать приказ.
– Изображение, – велел он.
Прямо перед ним открылся провал, в нем возникла фигура в форме военно-космических сил.
– Я капитан Роберт Савельев, – отрекомендовался он. Лицо этого человека было золеное, взор уверенный.
Комп подтвердил визуальную и голосовую идентичность капитана. Филатов посмотрел на Савельева внимательно, потом расплылся в радостной улыбке:
– Роберт, дружок, ты! Как я рад тебя видеть.
Командир станции смутился.
– Это я, Сергей. Не узнал, старый хрыч? Отпразднуем нашу встречу как положено. Помнишь наш загул в Садах Роз на Эльмаре?
Капитан недовольно отмахнулся:
– Потом нежности. Сначала причаль у станции, Сергей.
– Ладно… Отбой контакт.
Комп выполнил указание и проинформировал:
– Присутствие лишней массы на станции.
– Какой объем? – резко бросил разведчик.
– Десять каргомасс.
– Та-ак, – протянул Филатов… – Все, уходим. Приготовиться к переходу на вектор.
Включились двигатели. И «Гамаюн» начал увеличивать скорость.
Но Филатов опоздал.
Ангарные тубусы распахнулись. И из них посыпались точки, с этого расстояния выглядевшие мошкарой – несколько маленьких и одна большая.
– Атака противника, – деловито уведомил комп. – Цели идентифицированы как малые безнырковые истребители и средний крейсер.
– Ну, держись! – взревел Филатов. И бросил корабль вперед.
***
Когда человек что-то имеет, то, как правило, это не ценит. Сейчас госпитальер мог с ностальгией вспомнить, что всего несколько минут назад имел уютную каюту размером с камеру на ретропланетах, уйму свободного времени, безопасность и спокойствие. И все разом слизнула языком какая-то мерзкая корова. Страшно захотелось обратно, в надпространство, в безмятежную синеву. Но до него было очень далеко. Предстояло пройти через рой истребителей и вражеский крейсер.
– Кто это, черт возьми?! – воскликнул госпитальер.
– У них спроси! – огрызнулся Филатов. Он прикинул, не стоит ли передать госпитальеру управление огнем – одному трудно отвечать за все, но тут же понял, что будет только хуже. Госпитальер имел некоторое представление о космическом бое, вспомнить хотя бы атаку на космический госпиталь, когда ему пришлось отбиваться от черных истребителей. Но двойные экипажи в боевых кораблях должны быть сработаны и понимать друг друга с полуслова.
«Ничего, – решил разведчик, – вдвоем с компом как-нибудь справимся».
Количество маленьких точек росло. Истребители малого скачка все сыпались и сыпались со станции. И малый крейсер набирал скорость. «Гамаюн» был уже в пределах досягаемости огневых средств противника, по нему вполне могли
Новый сюрприз не заставил себя долго ждать. Средства наблюдения «Гамаюна» зафиксировали, что с поверхности планеты, всплывает, как глубоководная рыба со дна океана, еще один корабль – средний эсминец.
Силы были явно неравны. В таких случаях выход только один – спасаться бегством. И никто не назовет его позорным!
– Корабль Федерации Московии. К вам обращается капитан Объединения Планет Свободной Совести Рихард Бальм, – зазвучал торжественный голос. – Вам не будет причинено вреда. Ложитесь в дрейф и приготовьтесь к стыковке.
– Хорошо, – кивнул Филатов. – Выводите на нас информацию.
– Вы разумны, – удовлетворенно отметил служитель Свободной Совести. Сбавляйте скорость.
Но Филатов только прибавил хода, прошептав:
– Выиграем немножко времени…
– Что это за Объединение Совести? – с недоумением спросил госпитальер.
– Не слышал… Скорее всего банальные бандиты с большого космоса… Ну, держись!