скачать книгу бесплатно
Если посмотреть на военный джип с близи, то он кажется большим и страшным. Отходишь от него и вот он уже ничуточки не пугает. Такой себе ощетинившийся ёжик с антеннами, заклёпками, бронёй и узенькими окошками. А вот если посмотреть на джип со спутника, как это делает сейчас девчонка-регулятор, то видно и нас: таких маленьких, одинаково одетых человечков и большую черепаху. Мы крутимся возле неё, боимся отойти от её брони. Она действительно прикрывает нас даже здесь на рынке.
Спешащие в толпе люди оборачиваются на нас. Разные люди с покупками и без. Некоторые просто идут, а некоторые в широких шляпах или бобровых шапках стоят и сморят на нас. Мы махаем им руками, мол проходи, не делайте мне тут кина. Кричат зазывалы, перекрикивая один другого. Так делали их отцы и деды, так будут торговать и они, пока их дети не примут эстафету став торговцами на восточном рынке. Чего тут только нет и пряности, и оливки, и фрукты, и орехи разных видов. Помидоры, арбузы, огурцы и сладости – всё перемешано в одном блюде под названием иерусалимский базар.
На первый взгляд все люди одинаковые. Но нет, все разные. А особенно отличаются европейцы от восточных людей. Мы носим одежду, под которой скрываем наше тело и показываем только любимому или любимой. Для европейцев есть ещё пляж. Там мы отдаём нашу кожу огромной микро грили с её многочисленными солнечными лучами. Она включается богом с 5 утра и выключается только ночью. А потом перед зеркалом некоторые рассматривают, достаточно ли они поджарились, и не набрали ли лишние килограммы от съеденного гамбургера. Мир тела правит нами. Порой мы теряем истинные ценности и находим искусственные. Например, в силиконе, которым стараются изменить своё тело.
Здесь же, в этом мире Израиля и Палестины, в мире вечной войны арабов и иудеев всё намного проще. Нет силикона, а есть верность. И ещё есть много табу для женщины. Жена верна своему мужу, а если нет, то её просто закидывают камнями. Дикость конечно ужасная. Но так устроен этот мир и мы, приехавшие сюда, не вправе менять традиции. Жизнь вокруг течёт медленно, как и тысячи лет тому назад. И солнце то же и пустыня та же. Когда Лондон был деревушкой полной крестьян и грязных свиней – Иерусалим был городом древних цивилизаций. Восток он тонок как нить, и как нить, натянутая над огнём, непрочен.
Пришло время зла и красивая девушка может легко взорвать себя в толпе. Она становится шахидкой. Милый ангел, наполненный взрывчаткой и кем-то хорошо сагитированный, взрывается в толпе. Зачем? Наверное, мстит кому-то за любовь, или может быть просто мстит всем людям за то, что не услышали её крика. Одетые в чёрные паранджи они везде. И как их отличить от мирных девушек я не знаю. Не будешь же ты каждой под юбку заглядывать. Порой они ужасно толсты, а порой очень даже красивы и милы. Да только не видать ничего. Всё эта чёрная ткань от пяток до ушей.
Вот так стоим мы возле джипа, а вокруг красавицы ходят мирные, приветливые.
– Интересно, а она мне улыбнулась?
– Кто?
– Вон та, худенькая.
– Илия, тебе вон та улыбнулась.
– Которая из них?
– Вон та, что толстенькая.
– Фу, какая гадость.
– Зато верная будет. Кто же на такое позарится?
– Влад, прекрати. Это не хорошо, вот так о женщинах.
– А как можно?
– Ну вот, например: бутон прекрасной розы.
– Ага, а ещё?
– Капелька росинки.
– А ещё?
– Я что вам справочник? Устроили мне тут что, где, когда.
– Ну, всё-таки, Илия. Как ты ещё женщину называешь? Ты же грузин. У вас там в горах женщина священна.
– Она, Влад, и тут и везде священна.
– Ну, всё-таки, Илия?
– Ну, поклонение беспрекословно.
– Рабство что ли?
– Нет, Андрей. И прекрати смеяться. У нас к женщине особое отношение. Как к звезде, которая горит и не погаснет, пока ты не закроешь глаза. А открываешь их, когда чувствуешь прикосновение губ и нежных рук. Когда тебя касается дыхание…
– Орбит.
– Что, орбит?
– Ну, свежее дыхание.
– Дурак вы, ваше благородие Андрей.
– Влад, он обзывается.
– Правильно делает.
– Двое на одного, да?
– Ты Андрей используешь женщин как одноразовые станки.
– «Жилет», лучше для мужчины нет. Попользовался и в мусорник.
– Ага, смотри, чтобы этот «Жилет» в порыве мести не отрезал твоё имущество, так бережно хранимое.
– Зачем, Илия?
– Ну, а как же тебе ещё отомстить?
– За неверность?
– Ну да.
– Глупые вы. Это слово секс… Что может быть слаще?
– Любовь, Андрей. Слушай Илию и молчи. Давай, Илия, рассказывай.
– Порой, когда спускаешься с гор…
– За солью… Ай, Влад, за что ты мне подзатыльник влепил?
– Сам знаешь. Продолжай, Илия.
– Ну вот, когда спускаешься с гор по тропинке…
– За солью… Всё, всё молчу.
– Илия прости, он больше так не будет. Ведь, правда, же?
– Ну да, не буду. Чуть голову мне не оторвал своими нежными ручищами.
– Молчи, Андрей. Мужчины не плачут.
– Ага, боятся что тушь с ресниц потечёт.
– Илия, так что там дальше?
– Так вот, спускаешься вниз по тропе к ручью, а там красавица: тонкая как газель, с глазами цвета ночи и волосами буйными как Ингури. Она берет кувшин полный воды и несёт к себе домой. Ты подбегаешь…
– И в кусты.
– Влад, держи меня.
– Всё, всё, Илия, молчу. А то если от тебя по морде получу, то подвиг с бланшем совершу.
– Андрей, у вас в семье несчастные случаи были?
– Нет, Влад.
– Будут, если не помолчишь. Илия, так что кувшин? Ты помогаешь ей нести до самого до дома, а дальше?
– Уходишь.
– Что и никаких 50 долларов за доставку? Ну, или дай тётенька чаю попить? Или, по крайней мере, на чай? Ай, Влад! Забери от меня этого, с руками Кинг Конга.
– А оно мне это надо?
– Влад, это дедовщина.
– Молчи, на нас уже пальцами тыкают. Кстати, Илия, та что тебе понравилась, идёт сюда. Прекратить разговоры. Что у неё под паранджой? Быстро идёт. Как бы, Андрей, чего не случилось.
– Есть. Я остановлю её. Стой! Влад, она не слушает.
– Подыми автомат в её сторону.
– Что-то слишком быстро идёт.
– Командир, приказ!
– Андрей, подыми ствол! Замерли.
– Ой, сейчас от нас останется одно название. И никто не узнает где могилка твоя…
– Андрей, отставить песню! Илия, отставить выстрел! И не паниковать. Стоять, смотреть и улыбаться.
– Влад, она чёто нездоровое хочет сделать.
– Илия, отставить! Стоять!
– Поздно, Влад!
– Да не лежи ты на ней, раздавишь!
– Вот она реальная действительность. Тут только что нам рассказывал о кувшине, о газели а сам… Да не заламывай ей так руки! Это у тебя по лёгкому, а для неё сейчас всё закончится поломанными костями.
– Андрей, заткнись.
– Молчу.
– Илия, проверь теудат-зеут[13 - Теудат-зеут – удостоверение личности в Израиле.]. Что она сказала, Андрей?
– Она говорит на арабском, что Илия ей понравился.
– Вот язык! Запутаться можно в согласных звуках. Илия, отпусти её и помоги подняться. Уже всю обшарил? Что при ней?
– Вот, сумочка.
– А в ней?
– Как и у всех – косметика.
– Чёрт! Извинись перед дамой и отпусти.
– Простите, мадемуазель!
– Что-то не так. Почему она вдруг стала убегать?
– Ну, понятное дело. Гора поклонилась хрупкой женщине и та побежала.
– Интересно, чего она действительно хотела?
– Илия, посмотри: кошелёк на месте?
– Чёрт, вот бестия! Сейчас я её…
– Отставить! Не злись. Пусть празднует победу над солдатом Израильской армии. Опять победила красота, а воин проиграл. Пусть так и будет всю жизнь, и мир тогда станет ярче. Не нервничай, Илия. Куплю я тебе твой фалафель[14 - Фалафель – арабское блюдо, представляющее собой жареные во фритюре шарики из измельчённого нутаа (или бобов).].
– И гамбургер?
– И гамбургер в Макдональдсе. И всё-таки она прекрасна…
– Кто? Арабка, что так хитро спёрла кошелёк?
– Ну, да. Вот так они и правят нами, женщины в одежде и без, потому как они прекрасны.
Глава 9
Босая нога осторожно коснулась холодного пола. Я еле поднимаюсь. Где-то должны быть ботинки, а в них надоевший песок вчерашнего дня. Форма. Черт, я не разделся вчера. Так и шлёпнулся спать. Вот это я устал! Знаменитый на всю нашу комнату таракан Борька тут же бросился наутёк. Жирный такой, откормленный свежими крошками от гамбургера, он не нуждается в моём приветствии. Сам знает – утро наступило. Теперь главное чтобы на него никто не наступил. А то противный хруст прилипнет к ушам на целый день. У нас тараканы ого какие, с пол ладони. Сквозь пелену сна вижу рядом на столе обёртку. На ней зелёным написано много-много слов «Макдональдс». Фу, какая гадость эти гамбургеры. И, как я их вчера мог есть? А может это и не я? Во рту будто стадо слонов, извиняюсь за пикантные подробности, одновременно опорожнилось. Левая нога ползает по полу в поиске ботинка. Правая свой уже нашла, и попала с точностью выстрела снайперской винтовки. Но вставать не хочет. Рука лениво помогает левой ноге. Шарит по полу и, наконец, вытаскивает из-под койки ботинок красного цвета.
– Черт! Яркое солнце, а не могло бы ты немного погаснуть. Стухни, тебе говорю! Что, не видишь? Плохо мне!
