скачать книгу бесплатно
Лу, немного подумав, не совсем чтобы согласилась:
–На том свете отдохнём,– с плеча рубанула она и скосила глаз в мою сторону.
И чего тут скрывать? Мой недоумок с африканской банановой наглостью, вытянувшись во всей красе горизонтально половицам, нагло веселился в демонстрации своей дальнейшей жизнеспособности, словно до сей поры ничего и не было, а если что и было подходящее, то с него как с гуся вода. И вот тут-то я и не сплоховал, а проявил полную твёрдость характера. Едва перехватив алчущий взор мадам к моим чреслам, я отбросил стаканы прочь и, не теряя противника из виду, почти вспрыгнул на не ожидавшую такого натиска девушку, вольно разбросанную по всей кровати.
Катрин и охнуть не успела, как я, не промазав и не заплутав в кучерявости её берлоги, прицельно проник в желанное гнездовище, плотно прижался к женской груди и долгим поцелуем заткнул фонтан возможного противоречия. Но умная Катрин не стала показывать своё превосходство, а отдала мне все остатки своей девичьей чести в привычной для миссионеров позиции, то есть когда имеется возможность нижнему товарищу не только изгибаться ужом на муравейнике и безжалостно царапать спину вышележащего, но и самой активно совершать маховые и круговые движения бёдрами или выполнять иные гимнастические упражнения.
–Давай, не будем торопиться,– томно выдохнула низвергнутая женщина.
–Как прикажешь,– ответил я, и мы заскользили друг о друга с медлительностью обожравшихся улиток.
Однако, как ни растягивай удовольствие бескрайним обладанием, полковая труба вечернюю зорьку отыграет вовремя. И скоро мы опять тихо лежали рядом, бездумно рассматривая сереющий рассветом потолок.
–Хорошо-то как!– подвела итог ночи Катрин.
–Завтра тоже приду,– согласился и я.
–А денег хватит?
–А если по любви?– нашёлся я.
–Можно и по любви,– немедля согласилась Катрин,– но за деньги.
–Тогда хватит и не на одну ночь,– наобум ответил я, не зная ещё состояние дел у Торнадо.
Когда рассвет ворвался в комнату, мы одновременно вспомнили о креветках и прочих ракообразных обитателях глубин и поимели массу впечатлений от любимой всеми земными млекопитающими позы, натрудив коленно-локтевые суставы почти до мозолей. Катрин при свете дня смотрела на меня с восхищением, а я, весьма довольный от произведённого и неизгладимого по крайней мере за ближайшие сутки впечатления, гордо удалился, ещё раз приказав женщине как следует отдохнуть и ждать меня вечером.
Выйдя на улицу, я столкнулся с поджидавшим меня другом.
–Как дела?– буднично спросил я.
–Нормально,– ответил помятый, но довольный Дени.
–Жарко было?– вновь полюбопытствовал я.
–Полная жаровня!– подытожил друг непонятным выражением, но видимо полным скрытого испанского смысла.
Мы обнялись и, держась друг за друга, побрели к месту постоя. Но я долго не мог уснуть, так как проведённая ночь с Катрин мне чем-то напоминала уже давно пережитое. Я томился и напрягал память, пока вдруг сами собой в мозгу не вспыхнули картины из прежней индийской жизни. Вот тогда-то и засияла передо мной, как наяву, славная вдовушка Амфу! Может быть к ней я питал столь светлое чувство, что искал схожести в Катрин? Или я просто люблю целостность и обильность во всех жизненных ситуациях? Всё может быть. Но куда там урожайной Катрин до обильной Амфу! Слёзы да и только!
Глава 5
МОКРОЕ ДЕЛО
Что толкает человека на преступление и грубое попрание законов общежития? Нет, если ты знаешь, что где-то что-то плохо лежит в изобилии, а тебе как раз этого не хватает позарез, тогда другое дело! Тогда можно обойти закон стороной, но так, чтобы это не принесло вреда мелкой частной собственности. Скажем, банк ограбить или поезд с золотом оприходовать – это по-рыцарски благородно, а если срезать тощий кошелёк у обывателя, то тогда это уже серьёзное преступление против личности и требует строгого наказания, вплоть до колодок и каменоломен в необжитых пустынных местностях. К тому же, если тот же банк или иную концессию принудить к насильственному, но без кровопускания дележу доходами каким-нибудь хитроумным способом, остающимся даже в памяти потомков, то это и вовсе не попрание закона, а здоровая конкуренция умов и сообразительности. А главное – это поставить перед собой цель и идти к ней напролом, хоть с завязанными глазами, хоть с руками в смирительной рубашке.
Примерно такую мысль я развивал перед Дени Торнадо, когда мы отоспались после ночи в борделе и вновь пересчитали финансы. Так как запросы наши возросли отнюдь не духовно, то денег должно было хватить ещё на неделю экскурсий в притон мадам Горизонталь и то в надежде на скидки постоянным клиентам.
–А дальше что?– с горячностью вопрошал я, вспоминая Катрин,– нам уже нечего мечтать о полноценном питании при теперешнем-то положении, когда приходится откладывать каждый франк ради обустройства сердечных дел двух достойных джентльменов.
–Пойдём в доки разгружать пароходы,– уныло отозвался Дени.
–А после доков позорить своё славное имя в постели? Надеюсь после прошедшей ночи мадам Паола осталась довольной?
–О, да!– сразу оживился Дени.– Ещё как! Тем более, что между нами чистая любовь с первого взгляда. Вечером моя голубка будет ждать и предупредит хозяйку, что платить будем по факту использованного времени. Так будет дешевле, а при обоюдном согласии, то заметно продолжительнее без строгих временных ограничений.
–Ты и за меня решил?– уколол я, несколько обидевшись на единоличное самоуправство друга.
–Если ты категорически против, то…
–Да нет,– успокоил я,– просто и у меня мелькнула та же мысль. Надо всеми способами крепить завоёванные рубежи, тем более такие как у Катрин! Но всё-таки надо бы присмотреться к денежным закромам Марселя,– я опять вернулся к прежней мысли.
–Попробуем, но только у меня нет ни навыка, ни знаний особенностей этого промысла,– уныло отозвался друг.
–Зато у меня сохранился некоторый ещё американский опыт. И не только грабежа, но и отсидки, что при таком твоём грустном настрое непременно придётся испытать на себе,– удачно пошутил я.
Дени шутки не принял, и мы в преддверии вечера начали собираться в гости к подругам.
***
Мадам Горизонталь встретила лично и как родных, а на меня смотрела столь уважительно, что я застеснялся. Видимо, заслуженная мужская слава побежала впереди нас!
–Господ обслужить по– вчерашнему прейскуранту?– осведомилась она, проводив к свободному столику.
–Именно по-вчерашнему,– заторопился Дени, боясь моей тяги к перемене мест.
А я и не думал расставаться с мадемуазель Лу, так как показал ей ещё не всю свою удаль. Очень скоро на столе появились фрукты и вино, а мы с другом пропустили по маленькой. Ведь до чего прекрасно иметь свободу выбора и возможность выпить когда пожелаешь. Не торопясь, а с полной дегустацией и под умные рассуждения о вреде алкоголя и переедания.
–Господа иноземцы, позвольте вас от души поприветствовать в лице матушки России,– вдруг раздался приветливый голос рядом со столиком и перед нами предстал весьма хорошего сложения джентльмен лет сорока при опрятной бородке и усах вразлёт. Правильное лицо его лучилось улыбкой, а голубые глаза были широко распахнуты нам навстречу.
–Позвольте присоединиться к вашему тандему до прихода дам и завести более тесное знакомство. Ведь я до сих пор нахожусь под впечатлением от ваших вчерашних речей, господин Блуд! Как это благородно! Призывать на битву с ворогом за интересы чужого государства! Невзирая на национальность и вероисповедание! Виват!– и он осушил мой бокал.
Я не помнил этого человека, хотя по эмоциональности и несобранности речи, странности панибратских отношений и неподдельной радости в облике, моё подсознание нашёптывало, что мы уже где-то встречались.
–О, русский граф Лев Яйцыщев!– помог мне Дени вспомнить этого русоголового бородача.– Мы рады видеть вас в нашей маленькой компании!
–Гарсон!– рявкнул граф.– Бутылку бордо и бокал!
Видимо графа хорошо знали в этих краях, так как не успел затихнуть его голос, как заказ был выполнен и мы радостно выпили за встречу. Общий разговор сразу же склеился. Граф был остроумен и лёгок в беседе. Скоро оказалось, что мы в прошлом участники многих военных конфликтов на любых континентах, а в настоящем – свободные от тягот какой-либо службы путешественники, а граф не менее свободный естествоиспытатель, попутно решающий различные экономические и финансовые вопросы в разных странах старушки Европы, но более всего в дружественной Франции, где Марсель почти родной город.
Скоро мы перешли на «ты», графа по аналогии прировняли к африканскому льву и хохотали до слёз над анекдотами из российской глубинки. Да и как было не сойтись со столь приятным и обходительным членом общества, тем более, что в нём чувствовался жгучий азарт бесшабашного игрока и, как у меня, лёгкое пренебрежение к пагубной истине и неоплатным долгам. Словом, как сказал бы совсем сторонний наблюдатель, мы спелись до хоровой слаженности.
–Друзья мои, а не махнуть ли нам в Тамбов!– уже через полчаса зазывал граф нас в гости.– Какие у нас плодородные почвы и женщины! А в лесах такая охота на волков, что вашим слонам и не снилась! Право же, едемте сейчас, а по дороге я научу вас русскому языку и вы будете как дома,– настаивал он, когда показалось дно бутылки.
–Всенепременно, граф!– заверял я.– Вот только немного осмотримся во Франции и сразу к вам на волков!
–Я ловлю вас на слове,– ещё успел сказать граф и умолк, так как к нам подходили Катрин и Паола в нарядах более скромных, чем накануне. То есть на них были простые розовые пеньюарчики до пупа и розовые же панталончики с оборочками, но без стеклянной прозрачности. И это правильно, так как девушкам соблазнять старых приятелей было незачем, а озаботиться достойной репутацией – самое время. За ними следовала весьма привлекательная дама в чулках с поясом, если не считать едва заметных лифчика и трусов.
–О, моя Даниэлла!– вскричал тотчас граф и, лобызая по локоть ручки незнакомки, помчал даму к месту своего постоя, забыв с нами попрощаться.
–Вот это страсть,– заметил я, а повернувшись к Торнадо, изумился до крайности.
Гордый Дени стоял в какой-то согбенно-почтительной позе перед Паолой и, держа её за нежные лапки, по собачьи преданно заглядывал в глаза. Девица же томно вздыхала и лучила свой карий взгляд на моего незнакомого в этот момент друга.
–Вот это любовь,– почти повторила мои слова Катрин, умильно глядя на нашу парочку.
–Да и у нас с тобой не хуже!– утвердился я подоспевшей мыслью.– Может не такая показная, зато крепко спаянная единством цели.
Я тут же поднял бокал за радость новых встреч. Компания меня с восторгом поддержала и мы тут же попарно отъединились задушевными разговорами от окружающего мира.
–Сумела отдохнуть перед дальней ночной дорогой?– слегка пошутил я ощупывая ляжки Катрин.
–Куда там! Вечные женские хлопоты по хозяйству. То простыни замени, то отвар завари против нежданной плодовитости, то ванну прими на всякий случай, а тут ещё и подмыться в очередь!– уже как самому близкому подельнику поведала Катрин о своих женских заботах.– Но ты не огорчайся, сил хватит не на одну смену.
–Ясное дело,– согласился и я,– натренированный организм выдержит и не такую нагрузку, вплоть до гаремного истязания.
–Вот и я о том же, если речь зашла о стадном содержании мужиков.
Так мы и говорили, каждый о своём, но без вчерашней спешки. И я всего пару раз залез ищущей рукой в штанишки Катрин, но ничего нового там не обнаружил. Та же ярая волосатость и ощутимо надутые губки причинного места. Что и говорить! Сроднились за одну ночь. Вот ведь как всё быстро происходит, когда встречаются два человека, подогнанных и откалиброванных один под другого, словно пули в нарезном канале боевой винтовки.
Так мы и коротали время, мирно и понятно для нас беседуя и потягивая неспешно вино. Правда, несколько раз с бокалом в руке к нам подходил русский граф, чтобы лишний раз засвидетельствовать своё почтение и выпить с нами. И на это мы не возражали. А когда он подвёл к столу свою Даниэллу с целью знакомства с человеком, предсказавшим скорую войну, я был так тронут, что непроизвольно затянул марсельезу без слов, которую дружно и по тексту подхватил весь зал, не поинтересовавшись причиной столь яростного припадка патриотизма. Да и кому какое было дело! Зал гудел и ликовал в общем праздном веселье. Вино лилось рекой, дамы своими нарядами резали глаз, а когда одна из них оголившись до положения новорожденной, исполнила на одном из столов какой-то канкан, закидывая ноги выше головы и почти показывая внутреннее устройство нехитрого детородного органа, я интуитивно понял, что пора выдвигаться к месту ночлега.
Однако, не тут-то было! К нашему гостеприимному столу вдруг почти подбежал по виду не старый ещё мужчина какого-то звероподобного облика. Копна чёрных вьющихся на голове волос стекала по щекам густыми бакенбардами, крючковатый нос над тонкими и сжатыми губами смахивал на клюв очень хищной птицы, да и весь его приземистый с цепкими обезьяньими руками облик сразу же внушал некоторое опасение за своё здоровье.
–Грек Заремба,– выкриком представился он, тряхнув немытой головой.– Господа, я к вам не имею претензий,– скорее к Дени, чем ко всем нам, обратился он.– Вы люди новые, но Паола Ливи будет на всю ночь зафрахтована мною! И попрошу без глупых возражений, иначе будете иметь дело не только со мной, но и со всем греческим анклавом Франции!
Я остолбенел, а Дени начал наливаться нездоровой краской. Он всегда так краснел, когда злость и ярость переливались через край.
?Убирайся вон, хам,– звонко отчеканил он на весь зал, поднимаясь с полной бутылкой в правой руке.
Паола в этот самый критический момент взревела белугой и повисла на руке у Торнадо. Но он стряхнул девушку с рукава как осеннюю муху и сделал шаг в сторону противника. Предчувствуя настоящее мужское развлечение в виде кулачного боя, по которому соскучился за время морских скитаний, я, как чёрт из мрака преисподней, проворно выскочил из-за стола с намерением немедленной схватки. Но напрасно!
–Я вас предупреждал!– в ответ на наши приготовления истерически выкрикнул грек и выхватил из кармана охотничий нож с рукояткой из козьего копытца.
Такого поворота событий не ожидали ни мы, ни вся развесёлая компания заведения. Я обернулся на Дени, чтобы согласовать наши дальнейшие действия, то есть как, с какой стороны заходить и когда пускать в ход бутылки и другие подручные материалы. Дени меня понял и указал подбородком в сторону грека. И хоть я не уловил смысла в движении друга, но на Зарембу посмотрел. Тот лежал на спине, тесно прижавшись к полу и закатив глаза под лоб, а за ним возвышался наш русский знакомый, помахивая перед собою кулаком.
–Саднит,– заметил он, скосив взгляд на кулак,– немного переусердствовал. И обратился к залу:– Помогите выбросить негодяя за дверь этого приличного заведения.
Охотников нашлось достаточно, а потому оглушённый грек был выкинут на улицу, и гулянка в уютном доме мадам Горизонталь продолжилась с ещё большим размахом.
***
—Эту сволочь,– говорил через полчаса после выдворения скандалиста благородный граф Яйцыщев, пересевший вместе с подругой за наш столик,– эту мразь мы периодически выдворяем за порог. Так-то он довольно тихая и забитая скотина, этот якобы грек Заремба, но лишь перепьёт, начинает считать всех особ женского пола чуть ли не своей собственностью, и тогда лишь хороший кулак способен образумить его.
–А не пробовали сдавать полиции?– спросил пришедший в себя Дени.
–Неоднократно, однако проходимец всегда выходит сухим из воды. Мы с вами, как я понимаю, далеко не бедные люди, но до кучерявого грека всё же далеко. У него несколько пароходов снующих между Европой и Америкой и доставшихся ему каким-то тёмным путём. Но, несмотря на состояние, у него напрочь отсутствуют и зачатки воспитания. Даже уличные женщины его более одной ночи не выдерживают, и лишь непредвиденная нужда толкает дам полусвета на общение с Зарембой.
–Да,– согласился я, выслушав графа,– воспитание великая вещь. Ведь порою даже грозный вояка, закостеневший в боях и походах до чёрствости, но хорошего домашнего воспитания, равно как и чужого, будучи под следствием в казённых домах, не теряет человеческого облика и любви к ближнему, как это уже может подтвердить Катрин безо всякого приведения к присяге на библии!
–Любому и каждому такое бы воспитание, Дик,– откликнулась подруга,– а что до обращения с дамами,– то не следует желать лучшего даже в ближайшие годы.
–И Дени в прекрасной спортивной форме,– встряла обычно молчаливая с посторонними Паола,– чего он только не вытворял вчера ночью, пока не прикусил свой расторопный язык!
–А мой граф,– вставила своё слово и Даниэлла, не пожелавшая отстать от товарок,– знает такие жаркие славянские способы прелюбодеяния, что мы держим под кроватью котелок с холодной водой для охлаждения мест общего пользования!
Вот за такой непринуждённой светской беседой и попутной выпивкой мы провели часа полтора. Могли бы и больше, но похвальба дам дошла до такой степени откровенности, что они пожелали тут же не только продемонстрировать свои достоинства, но и измерить их ширину и глубину подручным столовым прибором, призвав нас в свидетели и судьи.
Нам стало несколько неловко за возможный женский аттракцион, поэтому, переглянувшись с пониманием, мы чуть ли не силком растащили их по своим комнатам.
–Катрин,– несколько запоздало спросил я пока мы следовали коридором второго этажа,– а что, здесь для каждой отдельная комната?
–Да,– начала разъяснять подруга,– но когда мы гастролируем на выезде, то отдыхаем в общем будуаре, так что комнат всегда хватает. Тем более, что некоторые клиенты порой предпочитают солировать кучно, то есть на глазах друг у друга и не ограничиваясь одной актрисой.
«Вот оно как!– подумалось мне озабоченно.– Эти бедняжки ещё и выступают перед публикой на разных сценах и площадях, как вдали от дома, так и в родных стенах. Вот тебе и французская бордель. Какая тут торговля телом! Просто девушки расслабляются любовной игрой с побочным заработком после трагедий Шекспира.»
–А можно присутствовать на таком представлении?– загорелся я желанием театрала.
–Не только можно понаблюдать со стороны, но и принять самое непосредственное участие,– успокоила меня Катрин.– Вот я переговорю с Паолой и Даниэллой, и мы устроим свальную комедию. Право же, это очень забавно и весело, тем более когда все свои и особо стесняться не приходится.
–Скорее бы,– мечтательно протянул я,– наверное хорошо выйдет.
–Да, хорошо там, где нас!.. Думаю через недельку, когда нам с тобой захочется чего-нибудь новенького, этот праздник и устроим.
Мы зашли в уже знакомую комнату, и я на правах хозяина сразу разделся, даже не взглянув на бутылку. Катрин тоже не стала цепляться за свои наряды, и скоро мы сидели друг против друга, чуть ли не упираясь в колени соседа, с игривым чувством любуясь местами будущего пользования со всей доступной страстью. Торопиться нам было некуда, тем более с широко расставленными ногами, и Катрин показала мне, как могла, всё внутреннее устройство собственных женских покоев. Под её умелыми пальцами я смог разглядеть то, чего раньше видеть ни приходилось и был изумлён до глубины души. Ведь то, что на ощупь и в темноте казалось загадочным и мудрым творением хитроумной природы, на свету предстало в виде мускульного кисета с довольно узкой горловиной, но убранного с глаз долой ради притягательности любопытных рук. И прямо не верилось, что эта табакерка может свести с ума достойного государственных наград мужчину и быть дороже алмазных приисков старателю или племенной кобылы ковбою!
Ночь прошла без нервотрёпки, так как мой пластун чуть ли не до утра ползал во тьме и сырости недр подружки, чем её несказанно радовал и умилял стойкостью физического естества. Под утро уже по традиции я начал было отбивать поклоны на заднем дворе дамы, любуясь её крепким затылком и розовыми ушками из-под сбившихся на сторону волос, но возвратно-поступательный механизм тела дал сбой из-за чего ваш покорный слуга, пишущий эти строки в назидание потомкам, элементарно промазал по цели, чуть не совратив женщину необходимостью извращения, а посему был насильственно отстранён от дальнейшего блуда.
И я покинул этот гостеприимный кров, унеся с собой наше обоюдное желание следующего общения. На улице в условном месте я встретился с Торнадо, и уже неспешным шагом и с чувством честно выполненного долга мы пошли в нашу гостиницу.
Впечатлениями особо не делились. Да как я к тому же заметил, своими бессчётными победами любят хвастаться те, кто не только не был на поле боя или в постели, но сам никогда не разил противника и не укладывал женщину на долгий срок. Да и чего делиться известным с себе подобным молодцом!
–Ну как?– только и спросил Дени.
–Хорошо, хоть и повторение пройденного,– ответил я и продолжил:– А вот когда кончится твоя любовь, попробуем перейти к другим массовым играм, возможно на театральных подмостках.
Дени долго шёл молча, исподтишка посматривая на меня. У дверей нашего пристанища он изрёк:
–Хоть я и не понял на что ты намекаешь, но всё же поговорю с Паолой о походе в цирк. Ведь и я был когда-то неплохим акробатом.
Я промолчал, так как ещё и сам не ведал на какую оперу с балетом предстоит ещё нам вытянуть беспроигрышный билет.
***
И ведь не сбылись наши радужные мечты! Дело в том, что как только мы с Дени и нашими девушками в очередной вечер собирались за облюбованным столом и начинали общаться, откуда ни возьмись появлялся нетрезвый Заремба и тянул грязные лапы к Паоле, не скупясь в непристойных выражениях и жестах. Я наливался яростью, Дени уже зеленел, русский граф спешил к нам на помощь, но грек больше бить себя не давал, быстро ретируясь в какой-нибудь дальний угол. Его не преследовали, чтобы не портить вечер окружающим, да и мадам Горизонталь запретила рукоприкладствовать в стенах заведения. С одной стороны не хотела вмешательства полиции, а с другой – потери, что ни говори, но состоятельного клиента. Так что нам приходилось ограничиваться угрозами, не пуская в ход кулаки и бутылки. Я было предложил перенести застолье на второй этаж, но Дени крайне воспротивился.
–Я не буду прятаться от этого ничтожества,– запальчиво заявил он.– Мы находимся в свободной стране и можем делать всё, что пожелаем, вплоть до физической ликвидации грека при вынужденной защите себя или любимой дамы.
И он совершенно был прав, тем более, что вечера через два Заремба полностью исчез с нашего горизонта, а мы получили от хозяйки заведения значительную скидку при общении с Катрин и Паолой, как постоянные, вменяемые, а главное законопослушные посетители. Однако, счастье было не долгим.
