скачать книгу бесплатно
– Ох, конечно, что это я, – тот выхватил из сумки деревянную печать, подышал на нее, приложил к листу и заискивающе улыбнулся. – Вот!
– Отлично! – кивнул ходжа Насреддин, свернул документ и передал его дехканину. – Держи и не потеряй.
– Ни за что на свете! – горячо пообещал тот и спрятал бумагу под рубаху.
– О незнакомец, ты забыл вернуть мне мой документ, – напомнил о себе слуга.
– Разве? – ходжа вздернул левую бровь и огладил бородку.
– Конечно!
– Но разве я обещал тебе его вернуть? Я сказал: «там видно будет».
– Но как же?!.
– Послушай, – махнул Насреддин рукой, – ты мне надоел. К тому же ты совсем не умеешь обращаться с документами, путаешь их, машешь ими. Еще, чего доброго, с такой ценной бумагой случится что-нибудь, а потом беды не оберешься. Поэтому…
– Ты дашь ее мне! – воскликнул слуга, нервно, перебирая пальцами, – И обещаю тебе, я больше никому ее не покажу.
– Э, нет, – усмехнулся ходжа. – Лучше уж столь важный документ побудет у меня. Так будет для него надежнее, да и тебе проще.
– Но что же мне делать, о путник? – застонал слуга, пряча лицо в ладонях. – Что я скажу своему хозяину?
– Скажи правду, что его бумага находится в самых надежных руках.
– Но как тебя зовут?
– Я думал, ты уже догадался, – вздохнул старик и покачал головой. – Меня зовут ходжа…
– Насреддин! – шепотом закончил слуга, отшатываясь от старика, будто от злой кобры, внезапно вынырнувшей у его ног из травы, потом вдруг вскочил и припустил прочь. – Помогите-е!!!
– Ходжа? – не поверил своим ушам дехканин. – Вы и правду ходжа Насреддин?
– Это имя мне дали мои родители. А что тебя в нем смущает?
Дехканин упустил из руки серп и медленно опустился на колени, затем ткнулся лбом в землю.
– Благодарю вас, о великий ходжа!
– Ты с ума сошел! – Насреддин бросился к дехканину и взялся его поднимать, но тот упирался и ни в какую не хотел вставать с колен. – Неудобно же, люди смотрят.
– Вы сегодня спасли меня, – продолжал гнуть свое дехканин, стучась лбом в землю.
– Встань сейчас же! – Ходже надоело возиться с дехканином и он упер руки в бока. – А не то я на тебя сильно обижусь. Я не Аллах и не пророк Мухаммед, чтобы мне кланяться в ноги.
– Простите, о ходжа! – дехканин поднялся с земли и отряхнул штаны. – Я не хотел вас обидеть. Но что я могу для вас сделать?
– Для начала скажи, как тебя зовут.
– Меня зовут Икрам.
– Хорошо, друг Икрам, – кивнул ходжа Насреддин. – А теперь не укажешь ли ты мне дом в вашем селении, в котором я мог бы на некоторое время найти приют?
– Вы можете остановиться у меня, – пожал плечами дехканин, – если вас, конечно, устроит мое жилище.
– А что с ним не так?
– Ветхое оно совсем, – тяжко вздохнул Икрам. – У меня все руки до него не доходят, да и помощников нет – дети в Бухаре живут.
– Ну, то не беда, – успокоил его ходжа Насреддин. – Вдвоем мы быстро управимся. А что до ветхости, то лучше невзрачный дом доброго друга, чем прекрасный дом злого богача.
– Верно! Но вы назвали меня другом?
– Мне друг любой хороший, работящий человек. К тому же я обычно предпочитаю считать человека другом, пока он не докажет обратное. Врагов у меня и без того предостаточно.
– Ну уж от меня вы этого точно не дождетесь, – подмигнул старику Икрам. – Пойдемте, я провожу вас в дом, заодно и перекусим с дороги.
– Пошли, – согласился Насреддин, подзывая своего ишака, – но только при одном условие.
– Каком же, о великий ходжа? – остановился Икрам, недоуменно взглянув на ходжу, взбирающегося на ишака.
– Ты наконец перестанешь мне «выкать» и говорить о моем величии…
Глава 3. Дом Аллаха
– О Зариф-ако! – слуга ворвался в дом своего хозяина, неистово размахивая руками, но не заметил дремавшую на проходе любимую собачонку богача. Споткнувшись о нее, он кувыркнулся вперед и проехал на пузе до самого дастархана бая Зарифа, изволившего вкушать в полуденную жару сочный сахарный арбуз.
Собачонка, вывернувшись из-под ног слуги и истошно визжа, заметалась по комнате, а Зариф подавился куском рассыпчатой мякоти и зашелся кашлем, плюясь косточками.
– Ты что, с ума спятил? – с кулаками накинулся бай на бестолкового слугу, смаргивая слезы, как только ему удалось справиться с приступом кашля. – Чего мечешься, словно за тобой гонится сам шайтан, паршивая ты собака?!
– О хозяин, вы недалеки от истины, – пролепетал слуга, отползая на карачках в угол и не смея утереть оплеванное лицо, покрытое арбузными прожилками и налипшими на лоб и щеки косточками. – Горе, случилось великое горе!
– Что ты там бормочешь, негодный? – прорычал Зариф, отряхивая свой дорогой халат. – Смотри, что ты натворил!
– Это не я, это все он. Он! Нас… нас… – слуга сглотнул, не в силах выговорить до конца страшное имя.
– Какой еще нас[2 - Некурительная табачная смесь, распространенная в Центральной Азии]? Что ты несешь? – вконец разозлился Зариф, затопав ногами, отчего деревянные половицы заходили ходуном.
– Нас… реддин! – Слуга наконец выдавил слово целиком и ткнулся лбом в пол.
– Кто?! – глаза богача скачком увеличились вдвое, он отшатнулся от слуги и попал пяткой на поднос. Поскользнувшись на арбузной корке, он шмякнулся на остатки арбуза. Хруст арбузных корок и треск лопнувшего дорогого деревянного подноса разнеслись по комнате. – Чье имя ты назвал, несчастный?
– Насреддин, о мой господин! – не поднимая головы, отозвался слуга. Второй раз страшное имя ему далось гораздо легче.
– Не может быть! Ты, верно, ошибся. – Зариф, сраженный наповал в обоих смыслах, сидел на арбузном крошеве, боясь пошевелиться. – Тебе привиделось, ты перегрелся на солнце. Да-да, именно так!
– Никакой ошибки, Зариф-ако, уверяю вас! Это он, он, точно он! Я видел его своими глазами и даже разговаривал с ним. – Слуга поднял голову и, воздев ладони в молитвенном жесте, воскликнул: – О, мы несчастные!
– Да погоди ты причитать! – одернул слугу богач и с кряхтением поднялся с подноса. – Ну, Насреддин – что с того? Что мы ему такого сделали?
– Он… он… – всхлипнул слуга, сжимаясь в комок. – Он отобрал у меня документ, который вы приказали мне доставить нашему досточтимому кази.
– Как… отобрал? – Зариф мгновенно побледнел, стянул с головы чалму и зачем-то утерся ей. – Почему?
– Это все паршивый дехканин Икрам! Все он. Я требовал с него долг, а он…
– Постой, постой, – Зариф протянул дрожащую руку. – Какой долг? Он же все отработал сполна.
– Я хотел во славу моего господина заставить его работать на вашем поле – ведь так вы смогли бы сэкономить на работниках, и я подумал…
– Ты – что? – бледное лицо Зарифа медленно наливалось краской.
– Я подумал… – пролепетал слуга, втягивая голову в плечи.
– Ты подумал?! Ах ты, безмозглый ишак! – взъярился богач, но вдруг замер с вознесенными над головой кулаками. – Постой, но как бумага оказалась в руках Насреддина? – сквозь зубы процедил он.
– Я пытался… хотел… думал… – блеял слуга подобно загнанной овце.
– Что ты там бормочешь? Отвечай внятно!
– Я хотел запугать Икрама вашей бум… бумагой, – закончил слуга, сглотнув застрявший в пересохшем горле комок. – А проклятый нечестивец Насреддин отобрал ее у меня и теперь не хочет возвращать.
– Как не хочет? – пробормотал бай Зариф, хватаясь за сердце. – Что это значит?
– Он сказал, что она будет в полной сохранности в его надежных руках, вот, – пролепетал слуга. Наконец-то все было сказано.
Зариф закатил глаза, покачнулся и теперь уже грудью распластался на подносе.
– Что с вами, хозяин? – всполошился слуга, вскакивая с пола и бросаясь на помощь своему господину, а собачонка вновь зашлась лаем.
Но сколько ни тряс слуга Зарифа за плечи, тот никак не хотел приходить в себя…
Ходжа Насреддин, следуя в сопровождении Икрама вдоль узких улочек бедной части селения, сжатых высокими глиняными заборами и стенами домов, со снисходительной улыбкой на лице слушал ни на минуту непрекращающуюся болтовню нового друга. Тот взахлеб рассказывал анекдоты про ходжу и все время допытывался, есть ли в них хоть доля правды. Ходжа лишь отделывался короткими, ничего незначащими фразами. Мало ли ему приходилось слышать на своем веку историй, сочиненных бедняками и богатеями. Попадались среди них и правдивые, но их были единицы. Остальное же – чистейшей воды выдумка.
– …А вот скажи мне, ходжа. Я слышал, будто однажды к тебе в дом забрался вор. Увидев его, ты спрятался в сундук. Вор же, обшарив весь дом и ничего не найдя, чем бы можно было поживиться, приподнял крышку сундука. А когда он открыл ее, то увидел там тебя. Он разволновался и спросил: «Ты здесь?» «Да, – ответил ты, – я от стыда спрятался в сундук. Мне стало совестно, что тебе нечего украсть в моем доме». Верно ли это?
– Ну-у, – немного смутился ходжа, почесав пальцем переносицу, – на самом деле у меня не было сундука, а был шкаф.
– Правда? – заинтересовался Икрам. – Я слышал про сундук.
– Не перебивай! Ну, сам подумай: зачем мне нужен сундук, если мне нечего в нем хранить?
– Тоже верно, – растерянно похлопал глазами Икрам.
– Так вот, когда вор открыл дверцу…
– Ты накинулся на него! – воскликнул Икрам, сжимая кулаки. – Если б вор забрался ко мне в дом, ему бы не унести ног.
– Ты ошибаешься, мой друг. Я дал ему медную монетку и отослал с миром.
– Как?! – не поверил Икрам словам ходжи. – Ты, ходжа, поборник справедливости и благочестия, дал вору деньги?
– Да-да, именно так я и поступил с ним, – кивнул ходжа.
– Но как такое возможно?
– Вор был очень бедным человеком, еще беднее меня. Его дом забрали за долги, его детей угнали в рабство, а жена умерла с горя. Что же оставалось делать этому человеку?
– Да, ты прав, – растроганно пробормотал Икрам. – Но воровать все равно неправильно, нехорошо.
– Именно так я ему и сказал, слово в слово. И посоветовал, как сделаться уважаемым человеком.
– Ты шутишь, ходжа! – не поверил Икрам. – Разве может нищий человек сделаться баем?
– Ты путаешь уважение и страх, Икрам, – покачал головой ходжа. – Разве ты испытываешь уважение к тем, кто обирает тебя?
– Но что же ты ему посоветовал в таком случае?
– Я посоветовал ему не падать духом и взяться за ум, к примеру, врачевать богатеев.
– Разве он хаким? – удивился Икрам.
– Нет, он такой же дехканин, как и ты.
– Но как же он тогда мог лечить людей?
– Э-э, – только и махнул рукой Насреддин. – У богатых много странных болезней, и один Аллах знает, как справится с ними. Может, даже и он не знает. Но лечение, как я убедился, помогает тем, кто верит в него, и не помогает вовсе разочаровавшимся. Так что, как говорится, на все воля всевышнего и еще немного хитрости! – назидательно воздел палец ходжа.
Икрам расхохотался, схватившись за живот, а насмеявшись вдоволь, спросил:
– И как ему живется теперь?
– Я слышал, он сильно преуспел в медицине. Но не зазнался, нет, и не оставляет своей милостью бедняков.
– Это правильно, – кивнул Икрам. – Это хорошо. Но ходжа, я так и не понял, рассказы про тебя все-таки правда или выдумка?
– Правда, – ответил ходжа и, прищурившись, добавил: – кроме того, что есть откровенное вранье.
Ишак внезапно замер, качнув головой. Дальше узкая улочка обрывалась крутыми, хорошо утоптанными земляными ступеньками. Срезы ступенек удерживали доски, подпертые по краям деревянными колышками. За ступеньками улица несколько расширялась.
Ходжа спешился – ишаку здесь и без всадника трудно спуститься, – и повел животное в поводу.
– Да, Икрам, у меня к тебе одна просьба, – обернулся Насреддин к своему спутнику.
– Слушаю тебя, ходжа.
– Я тебя очень прошу, пока никому обо мне ни слова.
