скачать книгу бесплатно
– Ты это все у чужеземных торговцев купил?
– Да, они из дальних краев товары привезли, – кивнул Тарк и принялся показывать ей свою добычу: яркие ткани с далекого юга, бронзовые ножи с севера, богато изукрашенные пояса – творения искусных восточных мастеров.
Катеш восхищенно выслушала его и, забыв о смущении, спросила:
– А ты тоже бывал в дальних краях?
– Не везде, – ответил Тарк.
Он переступил через борт лодки и, усевшись на берегу рядом с Катеш, начал рассказывать о своих путешествиях через пролив, о чужеземных торговцах и о неведомых странах. Катеш слушала Тарка словно зачарованная, а когда он уплыл, проводила лодку задумчивым взглядом.
После этого Тарк часто причаливал к берегу у хижины каменщика и подолгу беседовал с Катеш. Со временем она невольно стала сравнивать ловкого и обходительного рыбака со своим мужем: жизнь Тарка была полна приключений, а коротышка-каменщик только и знал, что сновал, как жук, от каменоломни к хенджу и обратно в каменоломню, а говорил лишь о своих сарсенах. Долгими летними днями Катеш сидела на берегу с Нумати и смотрела на белых лебедей в заводи – когда птицы легко взмывали в небо, то грациозные изгибы длинных шей и мощный размах крыльев чем-то напоминали ей о рыбаке, который без страха пересекал море.
Однажды летним днем Катеш взяла Нумати и вышла посидеть на берегу. Она наелась пшеничных лепешек, накормила сына, и он уснул на коленях матери. Катеш осторожно переложила малыша на траву, а сама улеглась рядом и задремала, убаюканная тихим плеском волн. Солнечные лучи согревали ей щеки.
Вздрогнув, она проснулась. Солнце сдвинулось с прежнего места над верхушками деревьев, но все еще стояло высоко над головой. Ребенок исчез. Катеш испуганно огляделась: Нумати не мог отползти далеко. Неужели он упал в реку? Катеш побежала вдоль берега, пристально вглядываясь в воду и с холодеющим сердцем думая: «Он утонул, водоросли утащили его на глубину… Я его не найду!»
Оказалось, что Нумати заполз за куст, шагах в двадцати от места, где они уснули, и теперь сидел на берегу. Катеш бросилась к сыну, но он наклонился и, будто нарочно, соскользнул в воду. Его тут же подхватило течением и понесло вдаль.
С горестным воплем Катеш прыгнула в реку, изо всех сил стараясь удержаться на плаву, и длинные пряди речных водорослей тут же опутали ей руки и ноги мягкими, но прочными петлями. Малыш покачивался на воде совсем рядом, но Катеш не могла до него дотянуться. Она отчаянно завопила.
Лодка Тарка с невероятной скоростью обогнула излучину. Рыбак, услышав крики, налег на весла, и легонькое суденышко помчалось по реке. Он сразу понял, что случилось, подгреб к ребенку, стремительно выхватил его из воды и отвез на берег. Убедившись, что малыш не захлебнулся, Тарк бросился на помощь Катеш, которая не могла высвободиться из водорослей. Он торопливо подплыл к ней, обхватил ее сильными руками и выволок из воды. Катеш обессиленно поплелась к ребенку, заметив, впрочем, и влажный блеск смуглой кожи Тарка, и сверкающие капли в его черной бороде.
Добравшись до хижины, Катеш торопливо завернула малыша в шерстяное одеяло, а Тарк развел костер у входа и невозмутимо принялся сушить свою одежду. От кожаной куртки повалил пар. Катеш, запинаясь и дрожа от испуга, стала невнятно благодарить Тарка, но он лишь добродушно рассмеялся:
– Река опасна и непредсказуема, как женщина. Будь с ней поосторожнее.
Он откинул со лба мокрые черные пряди, пригладил бороду, задумчиво посмотрел на Катеш и встал. В порыве благодарности Катеш потянулась к нему. Он ласково сжал ее руку. По телу Катеш пробежала доселе неведомая дрожь возбуждения.
Тарк все понял и промолчал, лишь придвинулся ближе. Катеш, закинув голову и приоткрыв дрожащие губы, неотрывно смотрела на него. Внезапно он перевел взгляд ей за плечо и дружелюбным голосом воскликнул:
– Нума, как ты вовремя пришел! Твой сын учится плавать!
Коротышка-каменщик торопливо спускался из хижины к реке.
После того как Нума распрощался с приятелем, он повернулся к жене и сказал:
– Хоть ты Тарка и не привечаешь, он нашему сыну жизнь спас. Он верный друг и хороший человек.
Катеш, напуганная случившимся, старалась не думать ни о Тарке, ни о том впечатлении, которое он на нее произвел. На берег реки она больше не выходила, а Тарк, хотя и часто проплывал мимо хижины, встреч с Катеш не искал.
Прошло лето. Через два месяца после летнего солнцестояния жрецы объявили о начале сбора урожая. В северной долине урожай собрали быстро, и Катеш отправилась на соседскую делянку помочь вязать снопы – Нума в очередной раз ушел в каменоломни.
Работа в поле Катеш нравилась, а за детьми они с соседкой присматривали по очереди. Когда связали последний сноп, женщины ушли готовить праздничный ужин. На закате солнца к костру потянулись мужчины, а с берега раздался приветственный крик, и хозяин делянки привел к дому нового гостя:
– Поглядите, кто к нам приехал! Будет у нас настоящий праздник урожая, с песнями, как полагается.
Из-за его плеча выглянул ухмыляющийся Тарк.
Катеш, не сдержавшись, посмотрела на него. Хотя они уже давно не встречались, по телу женщины снова пробежала восторженная дрожь. К счастью, Катеш сидела в тени, а все остальные глядели на рыбака, и никто этого не заметил.
На темном небе высыпали звезды. Все собрались у костра, и Тарк начал петь. Мужчины с удовольствием ему подпевали – то скабрезные частушки, то хвалебные песни об охотничьей удаче.
– А теперь – колыбельная, – сказал Тарк и затянул свою любимую песню – напевную, грустную мелодию.
Слова колыбельной рассказывали о незапамятных временах, о заповедном лесе, полном птиц и зверей; а потом боги, устав от птичьего гомона и звериного рыка, накрыли лес глубокими водами, будто огромным одеялом, и теперь только изредка в шуме волн слышны голоса птиц и зверей.
Спи, малыш, спи, родной!
Спит дубрава под водой,
В глубине птицы спят,
Тихо ветви шелестят…
Звуки глубокого выразительного голоса всколыхнули в Катеш неведомые прежде чувства.
– Ах, как хорошо! – вздохнула она.
Спи, малыш, спи, родной!
Там, на дне, спит зверь лесной,
Птичий щебет на волнах
Слышен только в сладких снах…
Катеш тихонько раскачивалась в такт чарующей мелодии и пыталась разобраться в своих чувствах: ей нравилось сильное, гибкое тело Тарка, нежный голос и мечтательный взгляд. Она взяла на руки спящего Нумати, незаметно ушла в хижину и, уложив ребенка в колыбельку, села у порога, под небом, усеянным звездами. Ее преследовали неотвязные мысли о Тарке.
Чуть погодя с реки послышался тихий плеск весел. Катеш всмотрелась в темноту, но лодку не разглядела.
Тарк появился на тропе внезапно, ступая бесшумно, как дикий зверь. Катеш непроизвольно подалась ему навстречу, забыв о муже и сыне.
– Ты знала, что я приду? – прошептал он.
Катеш, ахнув, прильнула к нему.
– Я для тебя колыбельную пел, – признался он, обнимая ее и увлекая за собой в хижину.
Целый месяц Нума провел в каменоломнях и только в последний день лета решил вернуться в Сарум. Он собирался выйти сразу после полудня, чтобы засветло добраться домой, но припозднился. По дороге он дважды останавливался передохнуть. С наступлением сумерек в роще завыли волки, однако Нуму это не испугало.
До вершины холма, ведущего в долину, каменщик добрался глубокой ночью. Темное небо затянули облака, лишь кое-где сверкали звезды. Луна еще не взошла, и на траве поблескивала роса. С пастбища на взгорье тянуло овечьим навозом, над хижинами в долине вились дымки костров. Каменщик, предвкушая встречу с женой, позабыл об усталости и закричал во весь голос:
– Катеш! Катеш! Нума вернулся!
По долине прокатилось эхо, залаяли собаки. Коротышка довольно усмехнулся и торопливо зашагал по тропе. У входа в хижину горел костер, освещая поляну, сама хижина и роща за ней оставались в тени. Где-то по соседству лениво гавкнул пес, и все стихло.
– Катеш! – радостно заорал каменщик – и тут увидел, как из хижины выскользнул какой-то человек, перебежал поляну и скрылся за деревьями.
Нума рассеянно заморгал и вгляделся в темноту: ему показалось, что он различил знакомую фигуру и характерную походку приятеля. Сердце Нумы отчаянно забилось, и он ворвался в хижину.
Едва Катеш с Тарком обнялись, как до них донесся голос Нумы.
Катеш отпрянула и испуганно прошептала:
– Уходи, скорее!
Она заставила себя успокоиться, но чувство стыда не отпускало. Катеш не могла понять, отчего поддалась преступной слабости. Нума ворвался в хижину и гневно уставился на жену:
– Кто к тебе приходил?
– Здесь никого не было, – пролепетала Катеш, мотая головой.
– Нет, здесь кто-то был, я сам видел! – заорал каменщик и выбежал из хижины в рощу.
Верховный жрец не сомневался, что Крун обезумел от горя, но успокоить его не мог – слишком свежи были воспоминания о потоках крови в доме вождя. Увы, оставалось лишь надеяться, что рассудок вернется к Круну.
После смерти Рахи вождь неожиданно спросил Длуха:
– Правда, что богиня Луна покровительствует охотникам?
Жрец ошарашенно уставился на Круна – даже малые дети знали, что бог Солнце покровительствует земледелию и скотоводству, а богиня Луна – охоте.
– Отвечай, жрец! – потребовал вождь.
– Да, покровительствует.
– А еще она охраняет мертвых, верно?
– Верно, – кивнул Длух.
Опять же, всем было известно, что богиня Луна охраняет могилы предков на взгорье.
Крун печально огляделся и вздохнул:
– Мой дом – жилище мертвых.
Жрец молчал – сказать ему было нечего.
– Вы, жрецы, начинаете каждое обращение к богам со слов: «Бог Солнце, ты, что даруешь жизнь…» – Вождь с размаху стукнул кулаком по стене и воскликнул: – А Круну бог Солнце даровал только смерть!
Длух бросился успокаивать вождя, но тот не умолкал, гневно сверкая налитыми кровью глазами:
– Раз Круну дарована смерть, он ее примет! Отныне мы будем молиться не богу Солнцу, а богине Луне. И Сарум назовем не благословенным поселением, а обителью смерти!
Жрец заикнулся было, что незачем хулить богов, но Крун его не слушал.
– И жертв богу Солнцу не смей приносить! – орал вождь. – Бог Солнце над Сарумом больше не властен. Только богиня Луна достойна наших жертв, и новое святилище мы строим для нее.
Длух решил, что от горя вождь помутился рассудком, но Крун, помолчав, хрипло спросил:
– Где Омних?
– В святилище, – ответил Длух.
– Он привез мне новую жену из Ирландии, обещал, что она родит мне наследника… – простонал вождь. – Омних меня обманул!
– Ты с ума сошел! – воскликнул верховный жрец.
– Омних заслуживает смерти.
О таком кощунстве невозможно было даже помыслить.
– Омних – жрец, – напомнил Длух. – Служители богов неприкосновенны.
Крун уставился вдаль невидящим взглядом. Верховный жрец вздохнул и вышел из дома вождя.
Длух не верил, что Крун осмелится нарушить священные заповеди богов, но на всякий случай отправил жреца в леса на западе Сарума, в сутках пути по реке. На следующий день слуги Круна явились в святилище за Омнихом и вернулись к вождю ни с чем. Крун взъярился и призвал к себе Длуха.
– Куда ты спрятал Омниха?! – заорал вождь.
Длух промолчал, видя, что Крун по-прежнему безумствует.
– Ты тоже решил меня предать? – пробормотал вождь.
– Нет, я не предам ни тебя, ни богов, – печально ответил верховный жрец.
– Боги меня предали! – настойчиво повторил Крун. – Отдай мне Омниха.
– Нет! – решительно ответил Длух.
Вождь осыпал его проклятиями.
На следующий день Длух отправил Омниха к горам Уэльса, в дальнее святилище, надеясь, что там юноша будет в безопасности.
В последующие пять лет Длух не раз опасался, что Крун замышляет убийство всех жрецов. Безумие вождя темной пеленой накрыло пятиречье, и обитатели Сарума жили в постоянном страхе. Весть о случившемся разнеслась по всему острову и за его пределы; даже чужеземные торговцы опасались путешествовать вверх по реке.
– Сарум – обитель мертвых, – говорили они.
Так оно и было. Спустя месяц после смерти Рахи умерла и верная Айна. Крун помрачнел еще больше, перестал выходить из дому и сидел в одиночестве, не допуская к себе близких и родных. Он ожесточился, признавал только власть богини Луны, с подозрением относился к окружающим и каждый день заставлял слуг выведывать, о чем говорят не только обитатели пятиречья, но и жрецы в святилище.
– Ты язык-то придержи, Крун услышит, – опасливо наставляли жен мужья.
Вождь запретил любые чествования бога Солнца – ни дни солнцестояния, ни праздники равноденствия отмечать было нельзя. Вместо этого каждый месяц совершались обряды, посвященные богине Луне. Длух воспротивился было такому порядку, но Крун возмущенно заявил:
– Если не желаешь поклоняться богине Луне, новому святилищу не бывать!
Длух для виду смирился, однако продолжал наставлять жрецов:
– Терпите, и воздастся вам по заслугам. Пройдут лихие времена, мы построим святилище, и воля богов будет исполнена.
Вдобавок он приказал, чтобы обряды в честь бога Солнца совершались по-прежнему, хотя и втайне. Сам он часто взывал к божеству:
– О бог Солнце, дай мне силы перетерпеть темные времена, наставь руку мою!