Глас ночного моря

И чем больше она проявляла мягкость в этом вопросе, тем больше чувствовала, как ее необратимо засасывало в темную дыру безысходности. Та была подобно пропасти, в которую Яра падала, не находя опоры в самой себе. И единственный выход – если Макс сам как-то перерастет безответную влюбленность и оставит Яру в сердце лишь как добрую подругу детства. Лучшую подругу. И, может, все-таки единственную.

– Черт, – выругалась она себе под нос и пнула камень на ходу.

Ей слишком нравилось быть особенной в его глазах, как и в глазах кого угодно. Макс смотрел на нее, как на настоящий бриллиант. Ден всегда возвращался к ней после всех своих девиц-одноночек. Мама видела в дочери смысл жизни, а отец когда-то ласково обращался к ней: «Мой свет в конце тоннеля». Когда-то она стыдилась желания оставаться центром жизни для кого-то близкого. Но после поняла – это естественно для любого человека.

А значит, каждому важно быть особенным. И как хорошая дочь, девушка и подруга Яра стала подкидывать «сахарные косточки» близким. Так и с Максом… Если подумать, что ее мягкое отношение – это та самая «косточка», то становилось немного легче. Но только немного.

Темная дыра и глубина пропасти ничуть не уменьшались.

Глава 2. Тени на острове

Едва протоптанная дорожка вскоре исчезла в зарослях подсохшего кустарника. Макс продолжал идти впереди. Он раздвигал собой ветки и придерживал их для Яры, но даже это не позволило ей избежать нескольких десятков мелких царапин. Она шипела, уворачивалась, кривилась и прикрывалась рюкзаком. Наконец, Макс вывернул на небольшое пространство, напоминавшее сквер в городском парке. Округлой формы, с рассадником всесезонных цветов по периметру, с подстриженным газоном – оно выбивалось из представлений о чем-то старом и заброшенном, каким вообще-то и был весь этот остров. Даже скамья у соседнего куста казалась покрашенной словно пару дней назад.

– Эм. Странненько, – она дернула Макса за рукав, чтобы тот притормозил.

– Что? – он окинул взглядом «сквер» и остановился на побледневшей Яре.

– Я как бы… Будто помню это место. Или что-то такое, – Яру одолел холодный скользкий трепет.

Она сжала рукав Макса сильнее и заставила его шагнуть ближе. Макс, как обычно, повиновался, вот только спокойнее ей все равно не стало.

– Ты вроде говорила, что не была тут ни разу.

Яра неопределенно кивнула. Он нахмурился и закусил губу от задумчивости, однако по его виду все равно не было похоже, что он замечал тут нечто странное.

И от этого спокойнее тоже не стало!

– Может, ты видела на видео? Ден ведь что-то давал посмотреть из своего архива?

– Да… – неуверенно протянула она, пока вдоль позвоночника ползли леденящие сердце мурашки. – Может, и на видео.

Признаваться, что Ден никогда не показывал ей ничего сам, было совсем не к месту. Яра поежилась.

– Ну вот. Давай. Пойдем, – теперь уже Макс потянул ее за рукав.

Яра подчинилась и продолжила путь без малейшего сопротивления, хоть при этом никак не могла оторваться взглядом от расписной скамейки. Что-то в ней манило ее, проникало в самые глубины сознания, пытаясь вытянуть наружу забытые воспоминания… Сходства, ассоциации или нечто подобное. Она прищурилась, стараясь рассмотреть каждую деталь в удалявшейся фигуре. Лунный свет, казалось, тускнел по мере того, как они с Максом уходили все дальше и дальше от этого «сквера», пока наконец скамейка вместе с аккуратно подстриженным газоном и цветами совсем не растворились во мраке ночи. Тень острова поглотила их так, будто их здесь никогда и не существовало, если бы не настойчивая, как репейник, мысль о том, что Яра точно уже где-то видела все это.

Она продолжала копошиться в своих мыслях, постоянно оглядываясь назад и спотыкаясь на каждом шагу. Макс тяжело вздохнул, когда она едва не упала прямо ему на руки, но ничего не сказал ей в укор. Хороший парень. Самый лучший парень. Ей следовало бы поблагодарить его за терпение, но голова была занята совсем иными вещами. Бледно-голубые мазки краски, нанесенные неравномерным слоем. Большие застывшие навечно разноцветные капли по краям скамьи. Полинявший узор на спинке… Ей самое место в детском саду, который был закрыт лет двадцать назад.

А ведь когда-то ее водили в сад с очень похожими скамейками. Папа ее отводил…

Яра снова чуть не упала, споткнувшись о собственные ноги. От внезапно врезавшихся мыслей об отце в ее и без того тревожный круговорот раздумий ей почти что стало дурно.

Яра хранила каждую встречу с отцом, как драгоценные камни в шкатулке памяти. Каждый миг их общения был запечатлен в ее сознании с такой точностью, будто мозг обладал магической способностью фиксировать мельчайшие детали и помнить их без малейшего искажения. Как бы много времени ни прошло с того дня, когда они вместе сидели у постели больной матери, стоило лишь закрыть глаза, и перед ней возникало его лицо – каждая линия, каждая складка, каждый волосок. Будто он стоял прямо перед ней, живой и настоящий. Если бы она в свое время научилась нормально рисовать, то без труда бы воспроизвела его точный портрет. И повесила ему на могилу.

Яра не знала, что испытывала по поводу смерти отца. Все чувства к нему будто схлопнулись в тот момент, когда ей сообщили о его пропаже. А затем, через неделю, они взорвались, как вулкан, когда она увидела его в морге. Тело, разлагающееся, раздутое и бесформенное, уже не походило на человека, которого она знала. Оно казалось чужим, но анализы и другие доказательства неумолимо свидетельствовали, что это действительно он. Яра стояла там, неподвижная, как статуя, но не проронила ни слезинки. В отличие от ее матери.

Если Яра и плакала потом, то только из-за мамы. Она не могла заменить ей любимого мужа и помочь с работой, пока ходила в школу. Однако она старалась изо всех сил учиться, стремясь порадовать маму хорошими оценками каждый день. Порой ей приходилось сидеть над учебниками до поздней ночи, жертвуя сном ради учебы. Вот только это не прошло бесследно. В их маленькой семье теперь редко бывали дни без болезней – то одну, то другую постоянно что-то начинало беспокоить, будь то головная боль или обычный насморк. И это было удивительно, ведь Яра вообще не помнила, чтобы раньше болела хоть раз.

Когда проблемы со здоровьем продолжались даже после поступления Яры в университет, где учеба была не настолько сложной и отбирающей силы, она стала беспокоиться. Посещения врачей и обследования в клинике не приносили результатов. С другой стороны, и не сообщали о каких-то серьезных болезнях. К счастью, ее мама постепенно восстановила силы и вернулась к нормальной жизни. Она нашла работу, которая ей нравилась, справилась с финансовыми трудностями, да и стипендия дочери также оказывала поддержку. Мысли о новых отношениях были отложены в сторону; к тому же, Яра вряд ли смогла бы принять кого-либо еще в свою жизнь вместо отца, несмотря на всю обиду, которую испытывала к нему. Все-таки… он Отец. И Муж ее матери.

И она, как Дочь, была просто обязана навестить его могилу. Сделать это – все равно что наступить на собственное горло или начать вырывать волосы в припадке стресса. Ближе к переходу на второй курс Яра начала видеть отца во снах. Не кошмары с восстающими из могил трупами, среди которых был и он, нет. Скорее, какие-то добрые и приятные грезы, полные катаний на лодке из далекого детства. Но именно это было тем, что Яра не просила и не хотела видеть.

Она прогоняла его. Гонялась за рассветами, словно они могли унести ее прочь от призраков прошлого. Будильники становились ее союзниками, прерывая сны раньше, чем те успевали развернуться в кошмары. Но он все звал, тянул к себе невидимыми нитями воспоминаний, обвивал душу своими объятиями, касался губами ее макушки так нежно, будто и не умер вовсе.

И вскоре Яра все-таки не выдержала. Она собрала волю в кулак и буквально притащила саму себя на кладбище. Могильная плита встретила ее теплом давно ушедших дней. Мама, верная своему долгу, продолжала заботиться о муже даже после того, как жизнь покинула его тело. Раз или два в неделю она приходила сюда, приводила все в порядок, приносила свежие цветы, сладкую выпечку, которую почти сразу съедали чайки, и его любимые лимонные карамельки, которые отец всегда держал в нагрудном кармане своей рыбацкой куртки.

Увидев эти карамельки, Яра тогда улыбнулась. Она вспомнила, как трудно было отделять фантик от липкой конфеты, и сердце защемило от ностальгии.

Присев на маленькую скамейку, больше похожую на детский стульчик, она погладила выбитые в камне буквы имени отца. Губы сжались в тонкую линию, а глаза неожиданно наполнились слезами. «Этого еще не хватало», – сказала она себе тогда, но как оказалось, этого действительно не хватало. Не хватало слез, горя и отца рядом. Все, что она подавляла в себе годами, наконец нашло выход. Она всегда, всегда вымещала боль в бесконечных делах и ссорах то с однокурсниками, то с Максом, который все никак не отставал от нее и был рядом в самые трудные минуты.

Когда они достаточно отдалились от того загадочного места с детсадовской скамьей, Яре пришлось сморгнуть несколько непрошенных слезинок, после чего ее вдруг кольнуло острое любопытство, которое, словно волшебная пыльца, рассеяло ее недавнее смятение.

– А ты что-нибудь знаешь об этом иностранце?

Макс, будто застигнутый врасплох, обернулся к ней, чуть задержав нечитаемый взгляд:

– Я? С чего бы? Из нас двоих эксперт – ты.

– Мало ли. Судачили чего в порту, например. Он же должен был когда-то заплывать на остров. За едой, рабочими, да чем угодно.

Макс пожал плечами, явно раздраженный:

– Не-е, – его голос звучал отрывисто и ломко, как трещина в старом стекле. – В глаза его не видел. И ребята наши тоже.

Яра помедлила мгновение, затем резко остановилась и рванула Макса за рукав. Он негромко вскрикнул, повернувшись к ней, и тут же оказался ослеплен светом ее нагрудного фонарика.

– Ты чего это?! – воскликнул он, зажмурившись и прикрывая лицо ладонью.

– В чем дело? Выкладывай, – потребовала Яра с акцентом детектива из фильма, который они с Максом смотрели накануне вылазки.

Ей показалось это забавным. Она даже специально удерживала свет на его лице.

– Да о чем ты вообще? – Макс вырвал свою руку и нервно потянулся к своему жилету.

Его взгляд метался по лицу Яры, будто пытался разгадать ее мысли. Вот теперь пародия на детектива уже не была в ее представлении шуточной.

– Тебе не понравился мой вопрос. Почему? – настаивала она, сделав шаг вперед.

Он мотнул головой и цокнул языком. Увел взгляд, словно хотел избежать неудобного разговора. Но Яра только сделала шаг ближе, напирая. Однако… Макс быстро двинулся к ней, выставил руки и с силой оттолкнул ее. Яра подавилась на выдохе, по инерции отступила на пару шагов и замерла в ступоре, глядя на друга широко распахнутыми глазами.

– Мне что, все твои вопросы нравиться должны? – выпалил он, совершенно изменившийся.

Макс не был похож на себя. Еще ни разу он не поступал с ней… Так. Он никогда не поднимал на нее руку, не толкал, даже когда они дурачились. Он ведь… Самый лучший парень и друг. Разве нет? Был таким всегда и всего минуту назад.

Но тогда почему теперь его черты лица в тусклом свете фонаря казались ей жесткими и непривлекательными, веснушки – блеклыми, а взгляд – ледяным и полным злобы? Даже его голос, обычно мягкий и теплый, прозвучал хлестко и грубо, как черствый засохший хлеб.

– Я что-то… Не то сказала? – прошептала Яра, пробираемая подкатывавшей дрожью.

Чувство беспомощности, онемения и тревоги пропитали ее до самых кончиков завитых волос. Она не могла двинуться с места, ноги просто отказывались ее слушаться, а кончики пальцев на руках, которые она инстинктивно прижала к груди, словно покрылись льдом. Яра всегда терялась в такие моменты, сжималась в комочек, становясь почти невидимой, готовая извиняться за все, даже за свое собственное существование.

Макс тоже не шевелился, все еще попадая под направленный фонарик. Так они стояли молча несколько бесконечных мгновений. Сердце Яры бешено стучало, гул крови отдавался в голове, а уши наполнялись невыносимым звоном.

– Прости, я не должен был… – Макс первым прервал молчание; теплым, спокойным голосом, полным сожаления. – Сам не знаю, что на меня нашло.

Он поднял руку, чтобы неловко потереть шею, однако даже это движение заставило Яру дернуться, словно от приближавшегося удара. Она чувствовала, как побледнело ее лицо, и видела, что Макс перепугался не меньше.

– Принцесса, прости, – он потянулся к ней, но она отшатнулась, не дав прикоснуться к себе.

Макс больше не пытался приблизиться. Онемение постепенно отпускало. Яра наконец одернула толстовку, и свет нагрудного фонарика упал ровно туда, куда и должен был – на тропу.

– Все в порядке, забей, – она врала, потому что не хотела, чтобы Макс сложил дважды два.

Никто не должен был узнать, какие у них с Деном возникали разногласия и как они – он – их обычно решал.

– Значит, мир? – не унимался Макс и даже выставил мизинчик, но теперь была очередь Яры показывать недовольство.

– Я же сказала, забей. Все хорошо, – она прижала пальцами переносицу. В голове все еще шумело.

– Тогда… Пойдем дальше?

– Иди один, – отрезала она, но поспешила добавить более спокойным тоном. – Я тут вспомнила… Ден говорил, что колючая проволока донимала его. Может, он зацепился часами за нее, и они упали. Я вернусь, проверю там.

– Но…

Но Яра оборвала его:

– А я тебя догоню. Попозже. Давай встретимся у маяка? Тут недалеко. Там и привал устроим. Бутерброды твои поедим. А? Согласен? Круто, – она шустро похлопала его по плечу, натянуто улыбнулась и поспешила назад по тропе.

Макс ничего не сказал и даже не крикнул вслед. Яра слышала лишь его удаляющиеся шаги за спиной.

Она шла по тропинке, пытаясь успокоить дыхание. Легкие щипало, они начинали болеть от спазмов в грудной клетке, а слезы так и подкатывали к горлу. Яра не могла найти объяснений случившемуся. Мало того, что Макс напугал ее не на шутку, так еще и сделал это совершенно без повода. Пусть ему не по душе вообще вся эта вылазка, но разве можно так срываться из-за безобидного вопроса?

Но какими бы ни были причины, Яра твердо решила не обсуждать их никогда. Не потому, что она боялась нового срыва Макса (а ведь раньше она и подумать не могла, что сможет поставить «срыв» и «Макс» в одном предложении). А потому, что эти причины вполне могли разрушить их дружеский тандем. Она знала, как это обычно случалось. Начнешь выяснять отношения и копаться в чужой голове, как человек вычеркивает тебя из своей жизни, попутно раня так, что потом жить не хочется. Она совершала эту ошибку со всеми своими бывшими, даже с Деном пару раз чуть не рассталась именно из-за своей дотошности. Она помнила, как иногда ругались мама с папой. Кажется, даже накануне пропажи и смерти отца мама, прикованная к больничной койке, умудрилась с ним повздорить. Она все спрашивала и спрашивала, стараясь выудить из него то, о чем он не хотел рассказывать. А после многие годы терзала себя чувством вины, думая, что эта ссора – последнее, что случилось между ней и ее любимым. И конечно, мама не говорила вслух, но точно мучилась, что она могла и стать причиной ухода отца.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.