По субботам в полдень. Ее злость. Его несдержанность. И встречи, которые их изменили

– Ну, ты действительно была самой красивой девушкой в школе на целую милю в округе.

– Вряд ли. Может, самой легкодоступной.

– Не смей! Это неправда, и ты это знаешь, – Элис накручивает на указательный палец один из длинных локонов. – Помнишь, как я сфотографировала мусор? Нам нужно было сделать триптих. Я назвала его «Разрушение Души». Ох, как же мне нравится подростковый ангст!

– Мой назывался «Зима».

– Твой был хорош. Портреты пожилой пары на пляже, да? Это было прекрасно.

– Это было клише.

Элис пьет вино.

– Перестань принижать себя. Мистер Питерсон был прав. Ты гений. Нужно пользоваться своим талантом. Может, открыть фотостудию?

– И отказаться от радости работы в кафе? Ни за что.

– Я говорю серьезно.

Я качаю головой.

– Не люблю все это дело с необходимостью раскручивать себя. Это не для меня.

– Ну, а я думаю, что ты отлично бы справилась, – Элис встает и направляется на кухню. – Найду какие-нибудь сухарики, чтобы закусить после вина.

Порыскав в шкафу, она достает полусъеденную упаковку попкорна и воздушные палочки для детей, прежде чем находит пачку Doritos и высыпает ярко-оранжевые чипсы в миску.

– Так как у тебя в целом дела? Алекс объявлялся?

Я отлепляю пластилин, въевшийся в борозды стола.

– Вообще-то он недавно заходил в кафе.

Элис подбегает ко мне с чипсами и усаживается рядом.

– Почему ты мне не написала? Что, черт возьми, он сказал?

Я пожимаю плечами.

– Якобы ему жаль, что он просто встал и ушел однажды. А я притворилась, что уже не люблю его. Так что, в целом, мы хорошо сыграли.

– Ох, Эм, – Элис кладет руку мне на спину.

– Я в порядке.

– Ему же хуже. Ты же знаешь об этом, да?

– Да, конечно. Я тот еще подарок.

– Ты подарок, – Элис запихивает в рот горсть Doritos.

– Мои месячные опаздывают.

Элис чуть ли не давится чипсами.

– Что? Насколько?

– Неделю. Я сделала тест, он отрицательный, так что вряд ли я беременна, но поскорее бы вернулись эти чертовы месячные, чтобы я перестала волноваться из-за них.

– Ты рассказала Алексу?

– Боже, нет. Он ни за что не захочет разбираться с этим. У него семья. Я просто была грязной ошибкой.

Элис с сочувствием смотрит на меня, но не спорит. Что ей сказать? Это правда, не знаю, почему я постоянно так с собой поступаю – выбираю совершенно неподходящих мне парней. Можно подумать, что я просто люблю, когда мне постоянно разбивают сердце.

– Так что ты будешь делать, если беременна?

Я качаю головой.

– Не беременна. Тест бы показал. Скорее всего, все дело в стрессе и усталости. Я работала много смен подряд.

Несмотря на то, что я хочу, чтобы вернулись месячные, не могу игнорировать свой тупой, выводящий меня из себя материнский инстинкт. Наверное, мы генетически запрограммированы размножаться, хотя и знаем, что это ужасная идея.

– Ну, сообщи мне новости, хорошо? Ты же знаешь, что я всегда рядом.

– Знаю. Конечно, я буду писать. Так, все, хватит обо мне. Как Бен?

– О, знаешь, он же мужчина. «Почему в доме все время бардак?» «Почему на чай ничего нет»? «Почему мы занимаемся сексом только раз в месяц?»

Я тяну руку и беру чипсину.

– Он не такой плохой, как другие мужчины, разве нет?

– Как другие, – Элис счищает крошки с джемпера. – Если бы нам только нравились киски, да?

Я выплевываю вино на стол, и мы обе валимся от смеха. Бен заходит, неся на руках Билли, который, увидев нас, тоже начинает хихикать, а от этого я смеюсь только сильнее.

* * *

Позже вечером я захожу в ресторан и вижу маму в кабинке в углу. Она постукивает по столу своими ужасными накладными ногтями. С нашей прошлой встречи ее прическа изменилась: ужасная перманентная завивка и оттенок фиолетового, подходящего под цвет ее ногтей, но, по крайней мере, сегодня ее голова вымыта. Мама посматривает на телефон и потом оглядывает зал, но меня все еще не замечает.

Еще есть время передумать, развернуться и пойти в водка-бар, провести остаток дня рождения, напиваясь до беспамятства. Очень соблазнительный вариант, но по какой-то странной причине, которую я сама не понимаю, я захожу в ресторан. Обычно наши общие гены ничего для меня не значат. Но иногда я чувствую, как нити ДНК окутывают меня и тянут к ней. Словно бы на короткое время мою память стерли.

Как только мама замечает меня, она глупо улыбается с благодарностью, и я жалею, что не развернулась и не ушла. Она встает, чтобы поприветствовать меня, и крепко обнимает. Я позволяю ей обнять меня на несколько секунд, а потом отстраняюсь и сажусь за стол.

– Приятно видеть тебя. Так рада, что ты пришла. Ох, как же здорово снова увидеть тебя! Ты похудела. Ты ешь? Надеюсь, все в порядке. Не могу поверить, что ты действительно пришла, – мама всегда говорит так, словно бы выливает поток сознания. Она почти не делает пауз, чтобы перевести дыхание. – В этот раз все будет по-другому, обещаю. Все будет идеально. Ох, посмотри на себя. Ты такая красивая. Так здорово тебя видеть.

Она тянется и прижимает ладонь к моей щеке. Это меня раздражает, словно бы ее статус мамы дает какое-то божественное право касаться меня. Когда мне нужно было, чтобы она меня обнимала, ее не было рядом. Я отворачиваюсь и утыкаюсь в меню. Мне здесь ничто не нравится, я не голодна. Мама притворяется, что смотрит в свое меню, но я знаю, что она ждет, когда я сделаю свой заказ, и тогда возьмет то же самое. Наверное, это должно мне нравиться, но в действительности просто раздражает.

– Чего ты хочешь, милая? Я угощаю. Бери все, что захочешь.

Она кладет ладонь на мою руку. Такое впечатление, что по моей коже ползет тарантул, когда ее пальцы впиваются в меня. Слезь с меня.

– Не глупи, мама. У тебя нет денег. Я сама могу оплатить свой ужин.

– Сегодня твой день рождения. Я угощаю. Никаких споров. В любом случае на следующей неделе у меня собеседование на работу. Я смогу повести тебя на шоппинг. Можем даже устроить день SPA.

Я все еще поражена, что она понятия не имеет о том, что происходит.

– Мне не нужны твои деньги, мама.

– Я и не говорила, что нужны, милая. Просто хочу иметь возможность побаловать тебя. Знаешь, возместить то, что я не могла себе этого позволить в твоем детстве.

Я глубоко вздыхаю.

– Мне было наплевать на деньги.

Я хотела, чтобы ты меня защитила.

К нам подходит официантка, и я заказываю тост с ветчиной и сыром, потому что это самое дешевое блюдо в меню, и большой бокал белого вина, потому что только так я переживу этот вечер. Предсказуемо, мама заказывает то же самое, но с диетической колой.

– Вообще-то я возьму тунца, – говорю я, как только официантка отходит, чтобы мама не успела поменять заказ. Это по-детски глупо, мне даже не нравится тунец, но ничего не могу с собой поделать. Хотя некоторые люди делают нас лучше, нахождение с мамой выявляет мои самые худшие черты.

– Так чем ты занимаешься сейчас, Эм? Работаешь?

– Работаю в кафе. Зарплаты хватает на оплату счетов.

– Тебе стоит стать учителем или врачом. Что-то типа того, ты же такая умная, – официантка приносит наши напитки, и мама делает глоток колы, а я – огромный глоток вина. – Не знаю, откуда это в тебе. Явно не от меня, я была в школе совершенно никчемной, и уж точно не от твоего расточителя-папы.

– Для этой работы нужна степень, мама, а университет никогда не был вариантом для меня, да?

– Почему нет? – Вижу, что я задела ее за живое. – Мы бы поддержали тебя. Мы никогда не мешали тебе делать то, чего ты хотела.

Я не отвечаю, просто пью вино. Хотела бы я рассказать ей, как из-за нее мне почти невозможно сделать из своей жизни ничего хорошего. В мыслях я объясняю ей все во всех жестоких подробностях, но, когда вижу ее, слова застывают в моем горле, и я проглатываю их.

Нам приносят заказ, и мы обе ковыряемся в еде. Мама никогда много не ела и всегда оставалась худой, как палка. Когда я жила с ней и она видела меня за едой, например если Шейн приносил еду из KFC домой, она всегда говорила: «Осторожно, а то потолстеешь», – и щипала меня за живот, словно бы ее миссией было помочь мне заработать пищевое расстройство.

– Помнишь, как мы ходили в зоопарк?

Я точно знаю, какую историю она собирается рассказать. Она рассказывает ее каждую встречу. Просто потому, что это единственный хороший день, который мы провели вместе. Можно было бы подумать, что она поймет, как дерьмово, что у нас только одно хорошее общее воспоминание, но такое впечатление, что она считает, что если будет постоянно о нем говорить, мы станем ближе. Я сосредоточусь на том дне и забуду об остальном.

– Ты уронила банан в вольер гориллы, помнишь? Она подошла, съела и улыбнулась. Мне все равно, что говорят другие. Она улыбнулась.

Мама смеется себе под нос. Честно говоря, это действительно было смешно.

– Я так рада, что ты вернулась в мою жизнь, Эм. В этот раз я буду крепко держаться за тебя.

– Не спеши, мама.

– Что ты имеешь в виду?

Ее рука, поднимающая стакан, трясется. Она такая хрупкая, такая слабая, и я знаю, что могу сломать ее своими словами. Мне хочется крикнуть, чтобы она собралась. Хочется встряхнуть ее.

– Ты все еще с Шейном? – по-будничному спрашиваю я, но его имя оставляет отвратительный вкус у меня во рту, словно слизняк ползет по языку.

Она кивает, и я чувствую подступающую тошноту.

– Он изменился, Эм. Работает у Смита. Они даже собираются дать ему больше смен, потому что он такой надежный. Он заботится обо мне.

Я отталкиваю недоеденное блюдо и ищу в сумке двадцать фунтов.

– Что ты делаешь? Ты же не собираешься уйти?

– Прости, я думала, что приду и, может, почувствую что-то другое, но нет.

Мама хватает меня за запястье.

– Пожалуйста, Эм. Просто побудь здесь еще немножко.

Я выдергиваю руку.

– Не могу.

Мама поджимает губы, и я вижу, что она начинает злиться. Я рада, так будет легче уйти отсюда.

– Никто не идеален, Эм, – она отдирает заусениц у большого ногтя, и я понимаю, что вот человек, от которого я унаследовала эту замечательную привычку. – Знаю, что я совершала ошибки, но я всегда любила тебя, и сейчас я здесь, не так ли? Я пытаюсь все исправить.

Я сглатываю поднимающуюся по горлу желчь. Почему люди считают, что любовь к кому-то своего рода достижение? Оправдание. Любить меня – ее чертов долг. Она же моя мама.

– Жаль, что ты не оставила меня с Тиной, мама. Я была счастлива. Все могло бы быть совсем по-другому, если бы ты просто оставила меня в покое.

Это метафорический меч в сердце. Ее плечи напрягаются, а голова наклоняется, словно она слишком тяжелая, чтобы удерживать ее прямо.

Я встаю и накидываю куртку на плечи.

– Пока, мама.

Ресторан уже забит посетителями, и мне трудно пробиться между столами. Я оглядываюсь, чтобы посмотреть на маму, оставшуюся сидеть в кабинке. Закрыв лицо, она плачет, а официант идет к ней с тортом и горящими свечами.

* * *

По пути домой я останавливаюсь в местном баре. Тут очень людно. Хозяин Энди флиртует с несколькими женщинами. Большую часть волос Энди в последний раз видели в девяностых, но он отказывается отпустить последние локоны, перекидывая их через всю голову. Его живот расплющивается о барную стойку, когда он шепчет что-то на ухо женщине, а она смеется, словно никогда не слышала ничего такого смешного (это не так, я много вечеров слушала шутки Энди).

Увидев меня, он извиняется перед дамами и подходит ко мне.

– Что ты здесь делаешь? Я думал, у тебя сегодня день рождения.

Я немного тронута, что он помнит об этом.

– Так и есть. С днем рождения меня.

Энди достает из холодильника розовое домашнее вино и наливает мне большой бокал.

– Кажется, тебе это нужно. С днем рождения.

– Спасибо, – я морщусь от резкого вкуса. – Четверть века, – поднимаю бокал.

– И провела его со мной? Вот из чего сделаны мечты.

Я заглатываю вино в один присест. Если мама чему и научила меня, так это тому, как напиваться. Не спрашивая, Энди заново наполняет бокал и идет обслуживать молодых людей. Сомневаюсь, что они достаточно взрослые, чтобы пить здесь. Один попытался отрастить щетину, и она похожа на пушок на цыпленке, но Энди не проверяет его удостоверение. Наверное, он рад любому клиенту.

Я чувствую на себе чей-то взгляд и, развернувшись, вижу Сэма в кабинке с другом. Я машинально прячу лицо. Знаю, у нас встречи по контролю гнева, а не клуб анонимных алкоголиков, но все же как-то неправильно пить перед ним: все равно что есть сладкий пирог в приемной врача.

Уголком глаза я замечаю, что он прощается с другом. Я сосредоточенно смотрю на капли конденсата на бокале и жду, когда он уйдет. Минуту спустя я чувствую ладонь на спине.

– Эмили, так и думал, что это ты. Ждешь кого-нибудь?

– Эм, нет, просто хотела что-нибудь выпить, прежде чем отправиться дальше. У меня день рождения, и друзья устроили вечеринку, – лгу я, потому что слишком унизительно признавать правду: я просижу ночь моего двадцатипятилетия одна в дерьмовом пабе.

– О, с днем рождения. Можно присоединиться на бокальчик? – спрашивает Сэм.

Голова начинает кружиться, и я не уверена, в том ли я состоянии, чтобы вести разумный разговор с руководителем моей группы, но вряд ли я могу отказаться.

– Да, конечно.

– Хочешь заказать еще?

Конечно. Я накрываю бокал ладонью.

– Нет, хватит и одного, спасибо.

Сэм заказывает пиво, а Энди внимательно осматривает его, наливая напиток.

– Хорошо проходит день рождения?

– Да, отлично. Я пошла в… – не знаю, что происходит на половине предложения. Возможно, дело в вине или заботливых глазах Сэма, или в том, что он знает, как заставить людей открыться перед ним, но внезапно мне все надоедает. – Я только что встречалась с мамой. Прошло все не очень хорошо.

Он медленно кивает, и на лице появляется молчаливое понимание. Внезапно до меня доходит, что Сэм знает обо мне, скорее всего, намного больше, чем мне бы хотелось.

– Хочешь поговорить об этом?

Да и нет.

– Я ушла, а она плакала. Она заказала для меня праздничный торт. Его принесли как раз, когда я уходила, так что теперь я чувствую себя виноватой и от этого ненавижу ее еще сильнее. Отличный день рождения.

– Мне жаль. Но хорошо, что ты с ней встретилась. Должно быть, это было непросто.

– Спасибо, – я допиваю вино. – Наверное, когда ты прочитал все бумаги, у тебя сложилось обо мне не очень хорошее впечатление, да?

Сэм качает головой.

– Все нормально.

Я вскидываю брови.

– Правда?

– Я научился не судить людей по тому, что читаю о них.

– Так все-таки я не создаю хорошее впечатление на бумаге?

Сэм усаживается поудобнее на барном стуле.

– Я не это хотел сказать. Просто…

Я кладу ладонь на его руку.

– Все нормально. Я нервирую тебя.

Сэм кивает на мой пустой бокал.

– Ну, могу я угостить тебя, именинница?

– Наверное, не стоит.

– Да ладно, считай это подарком.

Я удивляюсь, какой он беззаботный, совсем не осуждает меня. Это новое для меня чувство.

– Ладно, тогда давай. Спасибо.

– Пожалуйста.

Сэм поднимает руку, и к нам подходит Энди и наливает заказанные напитки с кислым выражением лица. Не знаю, что на него нашло, но, если бы я не знала его лучше, могла бы подумать, что он раздражен из-за того, что я пью с другим мужчиной.

Когда Энди уходит, я говорю:

– Прости за него. Он обычно не такой ворчливый.

– У всех нас бывают плохие дни. Это не проблема.

– Правда? Ни чуточки не верю. Не представляю тебя ворчливым.

Боюсь, вино развязывает мой язык.

– Бывает. Иногда. Если забуду что-то вытащить из холодильника на утренний чай, типа того.

И хотя изначально меня отталкивало непробиваемое счастье Сэма, с ним приятно быть рядом. Возможно, все дело в пиве, но у него красивое лицо, не идеал красоты, но очень приятное.

– Ты всегда был таким счастливым?

Сэм бросает взгляд через мое плечо, и когда снова смотрит на меня, в его глазах стоит печаль, которая кажется неуместной.

– Не совсем. Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было двадцать один. Я начал срываться, пару раз подрался и однажды напал не на того парня, – Сэм поднимает рубашку, чтобы показать длинный шрам на животе. – Я понял, что могу испортить отведенные мне дни или прожить на полную каждый из них. И выбрал второе.

– Мне жаль твоих маму и папу. Наверное, это было ужасно.

– Так и было. Но, по крайней мере, я прожил двадцать один идеальный год с ними. Не у всех такое замечательное начало жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Печенье, которое готовят только из цельнозерновой муки, иногда с добавлением сухофруктов. (Прим. пер.)

2

Британский журнал о моде и светской жизни. (Прим. ред.)

3

Американский альпинист, известный тем, что в 2003 году во время штурмов одного из склонов был вынужден самостоятельно ампутировать предплечье, чтобы высвободить руку из-под валуна.

4

Шоу розыгрышей, которое ведет Эштон Катчер. (Прим. пер.)

5

Сеть элитных супермаркетов в Англии. (Прим. ред.)

6

Разноцветные глазированные шоколадные конфеты наподобие M&M’s.

7

Сериал BBC о семье, в которой младшему сыну поставили диагноз «аутизм». (Прим. ред.)

8

What to Expect When You’re Expecting, 1984. (Прим. ред.)

9

«Ужасный Генри» (Horrid Henry) – знаменитая серия книг английской писательницы Франчески Саймон, главный герой которой – заядлый хулиган. (Прим. пер.)

10

Сеть британских магазинов, в которых продаются товары для праздников, открытки, игрушки и другое. (Прим. ред.)

11

Монета трезвости – это жетон, выдаваемый анонимным алкоголикам, на котором отражено время, в течение которого участник оставался трезвым. (Прим. ред.)

12

Детская развивающая игра. (Прим. пер.)