Зеркало души

скачать книгу бесплатно


V

На утро я уже не мог вспомнить все детали сна, видения или чего бы то ни было, практически забыл его. Только эта белая безумная маска не выходила из головы. Она одна затмила собой все увиденное ночью. Впрочем, как и всегда.

Побои от трубы бесследно прошли, в отличие от гребаных пятен под глазами. Джереми обеспокоенно забарабанил по двери моего номера ровно в девять утра, поразился чудесам, сотворенным на моем лице, но ничего не стал спрашивать. Я передал ему папку с материалами (мне она уже не пригодится) и отправил его в архив, так как целый час никак не мог связаться с жертвами. Пусть пороется в делах, поищет среди них похожие ужасы, а в шесть вечера подберет меня у «Вишневой бочки», бара, какой проведает сегодня моя персона.

Я просидел в номере до четырех, занятый пустыми попытками выйти с мертвыми девушками на связь. Новые подруги ни в какую не захотели появится, и мне ничего не оставалось кроме как собраться и выйти искать «след».

«Вишневую бочку» никак нельзя было назвать «с высоким индексом преступлений», потому что «Вишневая бочка» и была настоящим преступлением. В ней собиралась мафия.

Внутри было мрачно, но просторно. Даже была небольшая сцена в углу, где рояль и саксофоны аккомпанировали невзрачной певице у микрофона. Бар внутри был полностью обделан каким-то дорогим коричнево-красным деревом, круглые светильники источали противный желтый свет. По задымленному залу плавали состоявшиеся мужчины в полосатых и однотонных черных костюмах, треща и посмеиваясь с толстыми сигарами в зубах. Никаких портовых рабочих, никаких побитых пьянчуг. Только солидные бандиты от тридцати до семидесяти.

Я прошел через сигаретный туман, через десяток взглядов до барной стойки. Несомненно, она была тут королевой. Стойка протягивалась по всей правой стене, плавно заворачивалась на стыке и продолжалась до конца второй. Позади нее протянулось зеркало, а по нему – полки, доверху набитые разными бутылками. Все виды и вкусы вин, виски, джин, ром, пиво… все, что пожелает гость. Обслуживали гостей два бармена в белых костюмах и черных галстуках. Ни звука не срывалось с их губ, только легкие кивки головой.

На против бара, по левой стене шел ряд выемок. В них стояли полукруглые фиолетовые диванчики с небольшим круглым столиком. Выемки при желании можно было закрыть от общего зала такими же фиолетовыми плотными партерами, чем и воспользовались в двух таких зонах.

Я опустился за бар, аккурат напротив одной из выемок, и, в ожидании бармена, бегающего от гостя к гостю, закурил и взглянул на себя в зеркало. Словно вчера никакой стычки и не было. На мне быстро все затягивается и рассасывается. Интересно, а могу ли я отрастить себе палец, если каким-то образом лишусь его?

«Нет, не сможешь»

Где жертвы? Почему не отзываются?

«Откуда мне знать?»

Что-то произошло там?

«Может быть. Тебе ли об этом волноваться, живой и теплый»

Я хоть иду в правильном направлении, Мари?

В зеркале я встретился с взглядом вчерашнего товарища, махающего трубой. Мафиозо сидел в окружении четырех мужчин, прижимая слишком уж молоденькую девушку, которая вовсе не была против такой компании. Сама гладила его по вытянутому лицу, проводила по груди, рука опускалась все ниже и ниже. Его желтая кожа при таком освещении стала на три тона желтее и болезненнее.

Его черные глаза широко раскрылись, не найдя побоев на щеке. Они долго бегали по моему лицу ища хоть какую-то царапину, какое-нибудь пятнышко, но лицо мое было чище совести священника. Его бледные губы приоткрылись от недоумения, спина вжалась в диван. Я не спеша обернулся к нему через плечо, чем вконец расстроил его нервишки. Он жестом попросил задвинуть шторы, что и выполнили, а девчонка тем временем уже опускалась под стол.

«Она проститутка. Ее не собираются убивать»

И без тебя понял.

Мне пришлось ждать бармена около пяти минут, чтобы заказать обычную воду. И пока ее цедил поймал на себе еще один взгляд.

Посреди зала застыл крупный мафиозо. Он уставился на меня таким удивленным взглядом, что мне стало не по себе. Раскинул руки, и неожиданно так быстро и резко свел ладони, что хлопок разнесся по всему бару, никто, правда, не обратил на него внимания. Он быстрым шагом приближался ко мне с открытым ртом на широком полном лице.

– Господи! Ты ли это? – Он нелепо переставлял ноги как-то вбок. Огромный живот немного мешал ему передвигаться.

– Можно просто Кит. Или забыл мое имя?

– Как я мог! Боже! – Он раскланивался во все стороны передо мной. – Господи, сколько же я не видел тебя!

– А ты… – я осмотрел его с головы до пят, – поширинел.

– Ха-ха-ха! – Он хлопнул по столу. Его лицо было мокрым от пота. Я бы не сказал, что внутри душно или жарко. И его всего подергивало, как от холода. – Я разожрался в этом городе так, что пора зашивать рот.

– И как давно ты тут ошиваешься?

– После того, как отсидел, сразу смотал удочки. Неуловимый Гэби Джанко теперь мирный житель. Сравнительно, ха-ха!

Джанко похлопал меня по плечу, заказал себе «как обычно». Как бы ни старался, я не мог вспомнить в нем того тощего двадцатипятилетнего парня, которого вытаскивал из горящего заброшенного особняка в Садовом районе Нового Орлеана. Три подбородка, красные щеки, лоснящаяся от жира кожа. Залитые бриолином волосы зачесаны по моде. Заплывшие глаза-пуговки, горящие расчетливым блеском. Дорогой костюм еле застегнут на животе. Золотые часы и перстень на безымянном пальце правой руки благородно сверкали.

– Ты не изменился, – заговорил Джанко, – хотя тебе должно быть столько же, сколько и мне, сорок. Выглядишь… как прошлое. Только с синяками под глазами.

– Прошлое, которое неприятно вспоминать?

– Прошло пятнадцать лет, а эти картины снятся мне по ночам до сих пор, – скривился Гэби. – Огонь плавит мою кожу, вонючий дым душит меня, путает в этом треклятом особняке. Все бросают меня: Катарина сматывается с деньгами, Джонни просто спасает свою шкуру. Я чувствовал пожар глазами, он поджаривал их как зефир, к-ка-ак зерно готовое вот-вот лопнуть ко всем чертям. Я клянусь тебе, такого я не пожелал бы и заклятому врагу. Сгорать заживо… бр-р! Дым, черный едкий дым повсюду, весь мир затянул, кажется уже нет спасения, и я готов принять смерть, ложусь на пол, заливаюсь слезами, обмякаю. И тут из дыма выходит ангел. – Ладонь, укушенная огнем, дрожала на бокале с виски. – Спасибо, Кит. Я безмерно тебе благодарен, ты знаешь.

– От твоих подарков у меня квартира ломится. Прекращай их слать.

Уже четырнадцать лет тринадцатого августа и пятнадцатого октября под дверью моей квартиры из ниоткуда появлялась коробка, перевязанная шелковой черной лентой. Первые разы это были мелкие презенты – дорогой одеколон и высококачественный костюм, который я как раз привез с собой для «официального» случая. Спасибо, он был не в полоску. Потом в коробках оказывались вычурные статуэтки среди которых была даже китайская ваза империи черт знает какой, доисторического века. Картины в золотых рамках, коллекционное оружие – кинжалы, мечи, алебарды. И далеко не коллекционное. Все эти вещи как-то нашли свое место в моей квартире. Последние года к этим безделушкам и тряпкам примешалась еще и бижутерия из чистейших ювелирных металлов. В последней коробке, что я получил, лежал платиновый перстень со вставленной сапфировой буквой «S». Даже не представляю сколько времени и денег было затрачено только на первую букву моей фамилии. Когда я положил его на ладонь, готов был поклясться, что металл источал лунный свет. Платина и с сапфировая буква вкупе создавали магическое перламутровое сияние вокруг пальца. В приложенной к перстню записке было сказано, что он будет оберегать меня.

Я не надевал его на палец, но всегда носил с собой во внутреннем кармане пальто. Он и сейчас был со мной.

– Ни за что! – Одним глотком Джанко осушил стакан. – Я уже договорился, даже после моей смерти туда будут время от времени что-то отправлять. Конечно, только достойное тебя. – Он порывисто сжал меня за руку. Я поспешил освободить свою ладонь. – Я обязан тебе жизнью, тварь ты неблагодарная.

– Я спас тебя чтобы посадить, не путай.

– И?! – Джанко склонил голову. – Я где сейчас нахожусь?

Одно из немногочисленных дел, не связанных с расчлененкой, за которые мне приходилось браться, были ловля мафии и никчемных бандитов, возомнившими себя королями мира, среди которых фигурировала вышеупомянутая троица. Катарина, Джонни и Неуловимый Гэби Джанко (он сам дал себе такое прозвище) промышляли воровством, мошенничеством, и одним случайным убийством при грабеже. Джонни и Гэби состояли в банде Черной руки, были солдатами, пока взбалмошная Катарина, дочка одного из капитанов не вскружила им двоим головы. Троице вздумалось отколоться от Черной руки и создать свою преступную семью.

Прихватили деньжат и сбежали в Нью-Йорк на шесть месяцев. Их, на самом деле, никто не искал особо. Может, Катарина так всех достала, что Черная рука вздохнула с облегчением лишившись ее?

Прокутив все деньги, они вернулись строить имя в Новом Орлеане, попутно перестреливаясь с членами банды Черной руки. По городу прокатилась серия ограблений небольших магазинов и полиция начала работать, но я, уже носивший звание детектива в двадцать пять лет, искал владельца руки, найденной около джаз-бара. Мы на пару с Лаво в моей голове занимались этим пустяком, и как только троица застрелила офицера полиции, меня в ту же секунду добровольно-принудительно перебросили на новое дело. Было приказано найти их.

Мари Лаво нравилось ловить мафию больше, чем кому-либо. Не успел я появиться на месте преступления и осмотреть тело, как она затрещала в голове, высказывая грехи каждого и указала где прячутся горе-бандиты. Их базой стал недавно заброшенный особняк в Садовом районе.

Высказывать ее слова кому-то не было смысла. Невозможно посмотреть на труп и узнать все об убийцах. В такое развитие событий копы Нового Орлеана не верили, не верили ни одному моему слову, пока я не приносил им дрожащего и готового сознаться в содеянном убийцу. Все, кроме Итана Лоуренса.

Лаво предупредила меня, что они собираются покинуть город и уже пакуют вещи и заметают следы. Я молча покинул место преступления под презрительные взгляды коллег и отправился к особняку один, как изначально показалось. Замаячили своды крыши, белые стены и колонны особняка, и я услышал возмущенные крики Катарины на итальянском и плеск жидкости так отчетливо, будто находился сейчас рядом с ними.

Я выжидал подходящего момента, как вдруг позади зашуршали шины. Оглянулся. Итан, да еще с подкреплением. Я указал ему на левую сторону дома и попросил встать под окнами на безопасном расстоянии. Сам же двинулся к правой стороне. Поднял глаза на окно второго этажа…

Раздался взрыв. Копы испугано выругались и прикрыли глаза руками. На первом этаже разгорелся огонь.

Катарина с огромной сумкой, набитой деньгами, спрыгнула из окна второго этажа. С левой стороны дома ноги Джонни соприкоснулись с землей, и парень угодил прямо в руки к копам. Катарина не успела сбежать от меня – я крепко схватил ее со спины. Она сместила грозный взгляд на меня, и ужас в ее зрачках никак не сочетался с тем матом, каким она меня крыла.

Не говоря мне ни слова, копы забрали Катарину и сумку. Итан не знал, что сказать, только тупо смотрел то на меня, то на горящее здание.

– Где третий? – спросил у него я.

Он в замешательстве приоткрыл рот, и из дома раздались вопли. Огонь пополз наверх по рекам бензина, начерченных Катариной заранее. Итан взял меня за руку и повел подальше от дома.

– Они свалят все на него. – Я выхватил руку и пошел к двери.

– И пускай! Тебе работы мало? – за спиной прокричал Итан.

Я неумолимо направлялся к горящему дому. Языки пламени высовывались из оконных рам, облизывали фасад, оставляя после себя черный след. Кусали крышу, доски которой трещали и лопались. Я не мог допустить, чтобы за все преступления расплачивался один, брошенный ими же умирать. Если он и виновен, то обязан отбыть свое наказание. Живым.

Обугленная изнутри входная дверь упала к ногам, раскололась на несчастные доски. Внутри, на первом этаже, полыхал каждый дюйм. Все было затянуто смертельным черным дымом. Под домом словно разверзся вход в ад, выпустив наружу весь копившийся веками грешный огонь.

Который, впрочем, разделился передо мной, приглашая зайти. Я ступил на прожженный в нескольких местах деревянный пол. Пламя сошлось за спиной.

Не чувствовалось жара. Не душил дым. Словно никакого пожара и не было. Я шел по огненному коридору, закрывавшему обзор на все, кроме выжженной тропинки. Я слышал уже стихающие вопли и скрип ногтей по дереву, поднимаясь по лестнице, и грохот упавшего тела, когда был около комнаты, куда меня привели. К двери был приставлен комод, а сама она была заколочена доской. Комод я пнул в сторону. Горящая груда покатилась как по маслу в огонь и вдруг упала вниз. На втором этаже больше не было пола, кроме пяти досок, на которых я стоял. Дверь я выбил ногой. Она, вместе с прибитой доской, легко отлетела в глубь комнаты.

Выжить в этом закутке было невозможно. Но Джанко как-то смог.

Его правой ладонью и волосами уже лакомился огонь, когда я наклонился к нему. Он протянул ко мне левую, весь грязный от копоти. Под носом запекалась кровь, перемешанная с пылью. Из самого Джанко вырывались только отрывистые свисты и бульканье. Из его выпученных потухающих глаз текли ручьи слез.

Крыша разразилась громом. Дом затрясся из стороны в сторону. Где-то вдалеке я слышал и ощущал по сумасшедшей тряске, как она лавиной обваливается на комнату за комнатой. Я схватил его руку, потянул на себя и закинул тело на плечо. Джанко сильно задрожал, как в агонии, и затих.

Я был уверен, что мы не сможем выбраться обратным путем, что несу на себе труп. Но путь еще был, тропинка не сгорела, а «труп» крепко сжал мою рубашку. Огонь продолжал расступаться передо мной и сжигать все позади меня.

Слева и справа на меня надвигались ураганы полыхающих щепок, досок, раскаленных гвоздей, стекла, горящих тряпок и прочего мусора. Дом разрушался в центр, как будто его утягивало воронкой. Два огненных потока замедлялись, приближаясь ко мне. Я спокойно спускался по лестнице, преодолевая ступень за ступенью, и только спустился, как над моей головой два урагана столкнулись в один сплошной взрыв, который мигом заглушила упавшая крыша.

На первом этаже, он терпеливо дожидался пока я выйду, чтобы рухнуть, меня ждала уже похожая история. С улицы доносились крики, кажется, подоспели пожарные, но особенно кричал Итан Лоуренс. Даже через весь этот грохот, с каким умирал особняк, через стоны дерева, через злобный смех непобедимого огня, я слышал, как он ругает меня на чем свет стоит, умолял выйти, умолял пожарных войти внутрь. Конечно, они бы ни за что этого не сделали, ведь шансы что хоть кто-то внутри еще жив – ноль.

Все так же не спеша я преодолел потоки оставшегося полыхающего мусора, взорвавшиеся при столкновении за моей спиной. И огонь выпустил меня на улицу. На спасительный для Джанко воздух, от которого он принялся кашлять. Особняк обвалился полностью, как только я отошел от него на десять шагов. Стал большим кострищем, поднимающим пламенные ладони к небу.