скачать книгу бесплатно
Стальная волчица
Nasty Rey
Друзья называют меня Волком, враги – Стальной волчицей. Вот уже второй год, я живу с матерью, отчимом и двумя братьями в самом престижном районе Англии, словно сыр в масле. Но все меняется в одночасье. Один подарок, один нелепый поступок и вот я вынуждена отработать долг и узнать тайну похлеще моего прошлого.
Nasty Rey
Стальная волчица
Глава 1. История начинается.
Снова это назойливый будильник? И что ему не терпится? Уж лучше пожарная сигнализация, ну или полицейская, нежели это – зло подумала я, вставая с постели.
Утро выдалась солнечным слегка морозным. По дорожке стелился снег. Впрочем, снег стелился по всей улице, создавая глубокие непроходимые сугробы. Машины, оставшиеся без внимания, и то за ночь засыпало так, что лопата не поможет. Хотя, если честно, водителям я сочувствую, а вот самой себе не очень.
–Ну, ты готова, али как?
Нет, не готова, но вряд ли это волнует маму. Кошмары все же замучили.
–Иду – коротко отвечаю, напяливая джинсы и простенькую футболку.
Отражение в зеркале, что стояло у входа в кухню не оставило без внимания зоркий глаз мамы. Не успела я войти, как меня одарили скептическим взглядом.
–Что? – пожимая плечами, вяло спросила я.
–Мама, у нас мышь завелась – ответили за меня двое шалунов братьев.
Не надо было смотреть на мадам Гертруду, чтобы понять, о ком эти двое разговаривают. И так все ясно.
Смотреть на Станислава Борисовича тем более не имеет смысла. У этого толстяка все на лице написано. Удивительно как он вообще позволил мне жить в его «царских» апартаментах. Особенно после случившегося.
Не то чтобы я в конфликте с этим немолодым господином, но симпатию не испытываю. С самого первого дня заселения я чувствую себя белой вороной в нищенских лохмотьях, которой выпала честь жить подле господина. Ужас, просто! И как меня вообще угораздило согласиться на это? Впрочем, я знаю ответ. И он мне с каждым разом не нравится все больше и больше. Будь моя воля, я бы вернула тот роковой день, но, увы, не в моих силах управлять временем.
Время. Мама всегда говорила, что каждому отмерен свой век, но я никогда не думала, что этот век может так быстро кончится. Век это ведь сто лет. Простая математика, простые цифры и не простая жизнь. Скажи мне тогда, что век единственного родного человека кончится в сорок два, я бы рассмеялась. Но теперь смеяться бессмысленно грустно и даже больно.
–Что застряла, проходи, давай?! Так недолго голодным остаться. Весь завтрак уже остыл – обижено надувая губы, выплюнул второй зам мэра, роскошный бизнесмен в вязаном свитере и сюртуке.
Сюртук на кухне… н-да, видимо я, многое недопонимаю…При учете 25 C° выглядит, мягко говоря, дюжа странновато.
–Хватит мечтать, давай ешь, а то и впрямь остынет – крутясь, словно белка в колесе приказала мама.
Вообще мама только и может что приказывать. Нет, не потому что, не умеет иначе, а в силу характера. Не раз глядя на нее я задавалась вопросом, как они с папой прожили двадцать лет вместе? В чем был их секрет счастливой…ой, пардон, «безмятежной» жизни.
Как и в любой нормальной семье у предков были ссоры, молчанки, разногласия, но никогда не было мира! В нашей семье мир наступал только в одном случае, когда дом был пуст. Да-а, стены, наверное, были счастливы. Да и домовые веселились наверняка.
–Прекрати считать ворон! – выпалили хором мальчишки. А я только и смогла, что ковырнуть котлету, да съесть персик.
Агнар и Владислав такие разные и в тоже время похожие, что порой я путаюсь. Бывали случаи, когда мальчишки разыгрывали меня, прикидываясь друг другом, а я и разницы то не замечала. Им весело, а мне упрек от мамы, и хуже всего от ее муженька Станислава.
Этот тип маму буквально лелеет, оберегает от всего, что только может прийти в голову нормальному и не очень человеку. Да он ей прохода не дает. Но кто я, что бы судить? Всего лишь третий сорт. Нищенка, мелочь с железякой. Вот уж, правда, незадача для царя батюшки. Ума не приложу, как он умудряется терпеть «железное корыто» под своими окнами. Нет, не так… как он бедный несчастный с миллионами за пазухой сумел разориться на ремонт и сигнализацию для моего верного коня. Прямо даже посочувствовать хочется, да только нежность отвращением сменяется.
–Волк, тебе не вкусно? – с теплотой спрашивает мама.
Редкий случай, когда она смотрит на меня такими умоляющими глазами. Я мотаю головой, не в силах сказать хотя бы слово. Я знаю, заведи разговор о том, что мне не нравится, я получу нагоняй не только от нее.
В этой семье существует два мнения: толстого дядьки с бородой до колен и мамино. Конечно, я преувеличиваю, но все же здесь действуют законы «уважения». Сомневаюсь, что сам Станислав Борисович им следует, но мое мнение только мое. Хватит с него и того, что у меня есть крыша над головой. Впрочем, уж лучше заброшенная лачуга, чем эти хоромы! Не по себе мне в этой квартирке.
–Она оглохла, мам? – закричал Агнар, теребя мою руку.
Надежи, я так ушла в размышления, что отключилась от умного разговора, то есть обсуждения планов на неделю.
–Ну, чего тебе? – кривя губы в подобие улыбки, спрашиваю я.
Мальчик хмуриться. Его глаза потемнели. Он словно онемел от моих слов, а может от интонации? Не знаю. Да и плевать! Все равно уже на учебу пора, нет времени на его прихоти.
–Милая, не злись – на распев просит мама.
Ее черные волосы выбились из тугого ободка. Теперь они стоят торчком, словно выросшая на голове пальма. Руки мамы перепачканы луком, кровью с мяса и приправами. Ее халат также уделан пятнами. А пушистые тапочки стоят под стулом, в слабой надежде, что о них вспомнят. Она улыбается, искренней чистой улыбкой. Улыбкой, которую когда-то дарила папе.
Папа, – сердце сжимается при одной мысли. «Хватит, забудь!» приказываю себе, но не могу выкинуть эти мысли.
Мама стоит озабочено глядя на ребенка, что продолжает теребить мою маленькую костлявую руку.
–Мам, не начинай, ладно – глядя на мальчишку, сующего паровоз в мою свободную руку, говорю я.
Она тихо вдыхает. Я знаю, что сделала больно, но она причинила боль сильнее. Я прошу мысленно прощения, однако стук сердца, кричит об обратном: я не прощу. Не могу простить, того, что она сделала. Слишком больно. Слишком несправедливого. Слишком жестоко! Пусть и давно это было.
–Аги, Влади, хватит сестру мучить. Ей на учебу пора. Вернется, поиграет – последние слова мама произносит с особым смыслом, словно зная, я не смогу отказать.
Оба мальчика с каштановыми волосами, зеленоватыми глазами, припухшими губами малинового цвета и спортивным телосложением в шесть лет с недовольными гримасами на лицах покидают нас, шумно выясняя, кому достанется паровоз. А я недоуменно смотрю на тот, что в руке.
–Ты же знаешь, они хотят подружиться – морща носик, говорит мама. Она накидывает пальто поверх халата. Я понимаю, она хочет проводить меня.
Мы выходим на лестничную клетку. Мама останавливается, по ее щекам текут слезы.
–Мам, ради всего святого, не ломай комедию – затягивая потуже хвост коралловых волос, прошу я. Бесполезно.
–Волчонок, ты ведь знаешь…
–…что ты их любишь? Да, знаю – нажимая кнопку вызова лифта, говорю я. Она снова вздыхает. На сей раз более тяжело.
–Мы слишком долго откладывали это разговор. Давай…
–Мам, мне на пары надо.
–История, не страшно. Я говорила с Елизаветой Петровной, она хвалилась твоими успехами. Ты все сдала, я знаю.
Вот блин, теперь точно слушать придется. Вот он первый минус жизни в городке, что поселком-то назвать трудно, а еще лучше деревней. Все про всех знают (хотя и не всегда). Не всегда, потому что друг мэра, «индюшонок» замял пару дел, иначе говоря, заплатил, кому следует. Как говорится, дичь полная. Ни от кого не скроешься, тем более в этой семейке.
–Мам, я знаю, у вас не было выбора. Вы поступили благородно, окей. Но причем тут папа? – последнее слово я буквально выкрикнула.
Она застыла. На несколько секунд лицо мамы решилось красок, но она быстро взяла себя в руки. Разговор о папе, разговор о том, кого нельзя называть. От этого еще больнее, еще тяжелее, еще обиднее.
–Волк, ты такая маленькая, но такая взрослая – начинает мама, покусывая губу. Я знаю, разговор, откладываемый столько лет, дается ей с трудом. Я жду, не отрывая взгляда от открывающихся и закрывающихся дверей лифта. Она продолжает:
–Мы долгое время не могли решиться, но когда пришло время, он отпустил – я киваю, но часть меня не согласна – Он был зол, да, но все же понял. Твой отец был мудрым человеком. Я благодарна ему за то понимание и спокойствие, с которым он разрешил мне уйти. Но есть вещи, которые мы не вправе изменить. Я не могу простить ему того, что ты так на него похожа – она почти шепчет, глотая слезы. Я молчу, ожидая продолжения. Мама продолжает уже более спокойно, но все также сумбурно – Когда, я встретила Станислава Борисовича, то поняла он моя судьба. Она видит мою реакцию, и едва не давится воздухом, но все же говорит – Он знал, что я замужем. Знал, что у меня есть ты, но продолжал ухаживать. С каждым днем мы становились ближе, и с каждой секундой я понимала, как он нужен мне. Однажды и ты…
–Вряд ли – кривясь в притворной тошноте, перебиваю я. Грушевая Гертруда Тор и бровью не ведет.
–Испытаешь – уверено заключает и тут же переключается – Тем вечером мы вместе приняли решение, что пора все рассказать и…
–Мам, коль начала, то давай по делу – обрывая на полуслове, прошу, весьма успешно.
Я не хочу снова испытать чувства, нахлынувшие в тот вечер. Зачем? Мне и так хватает неприятностей. И так полно проблем. Проблем, которые, так или иначе, дают о себе знать.
–Я просто хочу сказать, что если бы не та авария, то все могло бы быть по-другому. И быть может…
–Мам, при чем тут авария? Не будь ее, все было б точно так же. Просто ты сделала свой выбор, он свой. Все просто и банально. Хватит мутить воду. Мне действительно пора на пары – едва сдерживая злость, говорю я. Пальцы нервно играют с монетами в кармане куртки. Этот разговор все меньше и меньше нравится обеим.
–Волчонок, я знаю, ты винишь меня в этом, но поверь, я не желала зла ему.
–Но ты никогда его не любила – слова срываются с губ раньше, чем я успеваю сообразить. Мне становится стыдно. Я вижу, как изменилось выражение ее лица. Она стареет на глазах.
Я причинила боль. Снова!
–Мне жаль, что ты так думаешь – чуть ли не шепотом говорит женщина чуть выше меня ростом.
–Мам, я…
Я не могу подобрать слов. Лифт, вызванный мной, раз пять за последние полчаса беззвучно покидает десятый этаж. Кто-то уже вызвал его на первый. Выход один-пешком. Но я не могу оставить ее в таком состояние. Не сейчас, когда за дверью Станислав Борисович с ребятами, наверняка подслушивают разговор.
–Все в порядке – наконец произносит она.
Мы встречаемся взглядами. Всего мгновения, но я вижу, как глубоко ударила.
Лифт снова открывает дверцы. На сей раз из него действительно выходят жители подъезда, наши соседи. Они молча одаривают нас вопросительными взорами, а мы киваем в знак приветствия.
Я захожу в «ящик», а мама легким движением останавливает дверь.
–Волк, моя маленькая волчица, Станислав хороший человек. Я просто, просто не могу представить жизни без него. Понимаешь?
–Понимаю. Мам, но, правда, не стоило. Хватит того, что не на улице живу – слегка смеясь, замечаю я. Тупик. Она не прошибаема.
–Рыжик, это не шутка. И хотя ты упрекаешь Стаса, я знаю он не специально. Он просто не мог подстроить…
–Мам, хватит! Проехали!
–Волк, ты просто переходишь границы, вот он…
Я не дала договорить, резко оттолкнув ее от дверей лифта. Хлопок. Я, наконец, одна. Ура!
–Мама, мамочка! – раздалось за дверями поехавшего ящичка, это были братья, испугавшиеся моего поступка.
Ну и пусть! Станислав Борисович отчитает, конечно, но это вечером, а пока на пары. Не хочу заставлять Бри ждать. И так много времени потеряла. И чего маму расперло? Столько лет молчала, а теперь приспичило. Решила подлечить старые раны или убедиться, что по его стопам не пойду? Кто ее подговорил интересно: Стасик или его дружки? Чего им боятся, кроме того, что уже было?
–Тьфу ты! – раздалось над ухом.
Рядом со мной стоит пьяненький Денис Аркадьевич с пятого этажа двадцать девятой квартиры.
–Доброго утра, господин Печкин – щурясь от яркого света вестибюля, здороваюсь я. Старенький дедушка лет семидесяти слегка покачиваясь, изобразил улыбку беззубым ртом. И в это момент, я поняла, что до сих пор не вышла – Простите, утро не из лучших выдалось – поднимая сумку, оправдываюсь я.
Благо старичок навеселе, да и принципе жизнеутверждающий пенсионер. Правда, никто из жителей дома, не то, что подъезда, не знает, почему деда прозвали Печкиным. По одной из версий он был почтальоном, по другой у него было точно такое же пальто, по третьей он постоянно жалуется на отсутствие велосипеда.
–Ни чего, ни чего, бывает – все так же улыбаюсь, прошамкал он.
Пройдя стойку регистрации, я вышла на заснеженную улицу.
Что ж до универа пешком минут сорок идти, а автобус, по всей видимости, ждать бесполезно. Придется идти во двор и…стоп! Надо бы временно закинуть эту идею в дальний уголок сознания, но чует мое сердце, не смогу продержаться. Нарушу матушкин запрет. Пока пойду пешком, развеюсь немного, заодно мозги проветрю, а там посмотрим.
Глава 2. Неожиданный подарок.
–Где ты была? Я уж думала, не дождусь! – начала сероглазая блондинка в кожаных сапогах, но тут же озадачилась – Ты, что пешком шла?
–Ну…
–О нет! Ты же могла позвонить. Мы как раз рядом были и…
–Бри только не ты, ладно? – глядя на подругу щенячьими глазами взмолилась я. Она поняла без объяснений.
–Получила? – хлопая меня по спине, вопросила подруга. Я кивнула.
Благо Бри не из сплетниц, хоть является представительницей высшей знати. Она умеет держать язык за зубами, проявлять характер, подчинять. Но самое главное она умеет быть рядом просто, не произнося и слова.
Так и сейчас сероглазая девушка с внешностью модели шла рядом, тихо напевая песню.
Первый снег в ноябре, выдался на редкость мокрым, но приятным. Он нежно щекочет щеки, глаза, нос.
–Если бы не тот поджег, наверное, я могла бы жить в доме…
Бри резко остановилась. Кажется, она вообще забыла о моем существовании. И о мире в целом. Ее серые глаза слегка расширились толи от удивления толи от досады.
Ну да, прервала ее напевы. Сорри. Я же не специально. И потом, я даже не надеялась, что она услышит. Но она услышала, явно услышала.
–Вы об отце разговаривали? – тупо лыбясь на парней в спортивной форме вопросила девушка.
И как это ей удается, всегда знать наперёд, к чему я начинаю разговор. Хотя за столько лет дружбы, не удивительно, что мы угадываем мысли друг друга. Наверное, нас можно было бы назвать сестрами, если бы не положение в обществе и противоречивость характеров. Не считая внешности, конечно.
–Да – испуская пар, ответила я. Она продолжила поедать глазами играющих в волейбольный мяч парней.
–Ты так и не можешь наладить контакт с маминым ухажером? – поглаживая прядь пепельных волос, заметила лукаво Бри.
