Верните Моне

– Всё правильно. Шанс маленький. Но он и сработал. Так вот. В мусорном отделении, куда сбрасывают бумаги, я кое-что нашла. И когда я достала картину, чуть было не закричала от радости.

– Не может быть! Это был Моне?

– Ну, конечно. Но это ещё не всё. Я взяла нашу копию и положила обратно в мусорник.

– Зачем?

– Ты пойми. Если он обнаружит пропажу, то сразу начнёт искать, кто мог это сделать. А так он достанет картину, и никакой паники не будет.

– Здорово!

Настроение незаметно поднялось. Зарины руки уже не дрожали. Оставалось только минут десять полёта, и мы уже дома.

– Слушай, а зачем он решил её спрятать? – вдруг спросила Зара.

– Скорее всего, чтобы достать позже.

Мы стали ждать. Уже попросили всех пристегнуть ремни, и вот, наконец, наш самолёт приземлился.

Пассажиры стали медленно тянуться к выходу. Мы в ожидании оставались на своих местах. К нашему великому изумлению, Китаец совершенно спокойно покинул трап самолёта, а вслед за толпой вышли и мы, стараясь держаться подальше от нашего знакомого.

…Оставалось только пройти таможенный контроль, где никогда никого не проверяют. И всё – наша миссия выполнена. Но тут, вдруг, мы с Зарой вцепились в друг друга и не могли двинуться с места. То, что мы увидели привело нас в ужас.

Огромное количество полицейских окружили весь зал, никого не выпуская даже в туалет. Проверяли всех. Вот и прилетели домой. Теперь уж точно всё закончится. Через минуту разнёсся слух по всему залу, что ищут украденную картину Моне. Совсем весело стало.

На таможенный осмотр подошла очередь Китайца. Конечно же, его сразу пропустили. Теперь всё стало ясно. Он предполагал, что будет обыск и спрятал картину, чтобы потом её спокойно достать. Молодец, конечно.

В зале оставалось всё меньше и меньше людей. Мы с необъяснимой жалостью посмотрели друг на друга и тяжело вздохнули.

«Девочки, проходите сюда…»

Ну, всё. Это конец.

Мы медленно поползли к женщине, которая нас позвала на осмотр. Ну, вот и дождались, девочки. Сейчас у нас достанут картину и ничего тут не докажешь. Словом, настал и наш звёздный час. Приехали, называется…

…И в этот самый момент. Да-да-да… И в эту самую секунду случилось чудо. Это было так неожиданно, странно, нереально, что мы с Зарой так и застыли с открытыми ртами в позе древней скульптуры.

Полицейские вдруг побежали куда-то. Кто-то громко орал по рации, кто-то махал руками в сторону самолётов, стоявших за окном, началась суета, и в этот момент женщина, которая нас звала на контроль – показала нам в сторону выхода, что мол, девочки, проходите скорее, больше никто вас не задерживает. И в эту же секунду до нас долетела фраза, что в самолёте обнаружена картина, и теперь все свободны.

Мы, не закрывая рта, и, затаив дыхание, быстренько рванулись к выходу, боясь, что в любой момент нас могут вернуть. И, только оказавшись на улице, мы вздохнули полной грудью и с радостью залезли в автобус, не веря в то, что уже всё позади.

Решив, что завтра прямо с утра мы идём в полицию и всё рассказываем, мы перешли на тему о том, как нас сейчас встретят дома. Как ни странно – было совсем не страшно. В принципе, так оно и получилось. Все были уверены, что мы находимся в поездке с классом, и поэтому на все вопросы я что-то уверенно отвечала, а потом просто пошла спать, сказав, что очень устала. Да и выглядела я, наверное, действительно, уставшей.

На следующее утро мы не пошли в школу, а сразу же направились в полицию. Мы решили в начале не говорить про чемоданчик с деньгами, про самолёт, и про то, что картина Моне у нас. Но всё, что происходило с нами в Лиссабоне, мы рассказали. Правда, тоже не всё. Нам было нужно, чтобы они заинтересовались Китайцем, Молодым человеком и комиссаром. Про Катиного папу они ничего не поняли. То, что он был родственником девочки, с которой мы учились, – это их не заинтересовало. Больше всего они расспрашивали про Китайца. В принципе, это была и наша версия, что Катин папа – слишком мелкая фигура во всём спектакле, а вот Китаец – здесь всё не просто, и, может быть, даже мы дали интересные факты, которые смогут помочь расследованию.

Мы находились в полиции достаточно долго, ждали пока приедут какие-то важные люди, начальство, даже сам главный следователь, который прилетит неизвестно откуда, лишь бы услышать из наших уст самые невероятные сведения о нашем расследовании. Мы торжествовали. Ни с чем несравнимое ощущение счастья придавало нашим глазам искромётный блеск победы и чувство значимости во всей этой ситуации.

Наконец, стали заходить какие-то новые люди, и нас попросили всё рассказать ещё раз. Это было совсем не сложно, и мы с удовольствием начали свой рассказ. Про женщину с переодеванием, про Китайца, достающего нас из-под прилавка, про наши изменения во внешности, про комиссара, про две копии, про цирк… Словом, ничего не забыли, кроме чемоданчика и оригинала. (Ну, раз не спрашивают, зачем говорить на эту тему.)

Мы просто выжидали момент, когда для всех это будет сюрприз, и мы достанем из сумочки настоящего Моне, из-за которого было столько шумихи.

И вот, наконец, наш рассказ закончился на том месте, когда в самолёте мы увидели Китайца.

– А дальше, я думаю, нам всё известно, – сказал один из мужчин, похожий скорее на таинственного актёра, чем на человека, ведущего следствие. – Мы обнаружили картину в самолёте и это оказался оригинал. Так что теперь всё в порядке и вам огромное спасибо, дорогие наши детективы.

– Как оригинал? – вдруг вырвалось у меня.

Моё прекрасное настроение в миг исчезло. Зара вцепилась в меня, ошарашено смотря на всех присутствующих.

– Самый обыкновенный оригинал картины Моне, – раздался негромкий смех, и в эту же самую секунду открылась дверь и мы с Зарой вздрогнули. На пороге стоял Катин папа. В моей голове все мысли перепутались и грузом давили на висок.

Катин папа вошёл в комнату, и с ним стали все здороваться.

«Наш главный следователь....» – эхом долетела до меня короткая фраза.

Я медленно повернула голову в Зарину сторону. Она даже не пошевелилась. Ну, и выдержка. Зара стояла, вытянув шею, и не моргала. Я посмотрела на Катиного папу недоумёнными квадратными глазами и не могла вымолвить ни слова.

«…главный следователь. А это наши юные детективы.»

Боже мой, какой ужас. У меня стала кружиться голова. Видимо, я совсем стала бледной, так как ко мне подскочили двое и посадили на стул. Кто-то протянул стакан с водой. Рядом со мной, на соседнем стуле, так же скрючившись и со стаканом в руке, восседала Зара.

– Девочки, даже не волнуйтесь, всё уже позади, – услышали мы голос Катиного папы, – и вы, действительно, очень помогли нам.

И он, улыбнувшись, стал рассказывать удивительную историю о невероятном похищении картины Моне, а мы с Зарой, ну ни как, не могли даже предположить, что услышим всё это здесь, да ещё из уст самого Катиного папы.

– Мы давно уже следили за музеем и ждали похищения картины. Мне, как видите, пришлось поиграть в преступника для того, чтобы найти главных виновных.

…Я чувствовала, как ко мне понемногу возвращаются силы. Катин папа вдруг засмеялся.

– Правда, вы иногда всё так запутывали, что мне приходилось придумывать новые сценарии для того, чтобы не спугнуть главную птицу.

– Вы имеете ввиду Китайца? – наконец-то я услышала Зарин голос.

– Вы молодцы. Правильно догадались, – Катин папа говорил мягко и очень по-доброму.

– Ой, Вы представляете, мы приняли вас за преступника, – совершенно успокоившись, заговорила я.

В комнате все заулыбались.

– А, скажите-ка мне, девочки. Вы же должны были учиться в школе? Почему вы оказались в Португалии? – неожиданно посыпались на нас вопросы. – Ну, хорошо, для начала скажите, почему вы решили вести следствие? Ведь должна же быть какая-то причина?

Мы с Зарой переглянулись и, дав глазами согласие, начали наперебой рассказывать про чемоданчик, про скамейку в парке, про кошечек в Катином доме, про пистолет, деньги, молодого туриста в аэропорту. Нас неожиданно перебил взорвавшийся хохот. Хохотали все. Кроме нас с Зарой. Мы никак не могли понять, что смешного мы рассказали. Но всем почему-то было очень весело.

Катин папа дал знак рукой и все постепенно успокоились.

– Извините, девочки. Просто история вся началась ещё до похищения вами чемоданчика. Мы, действительно, вышли на группу преступников очень крупного масштаба. Для того, чтобы узнать больше информации, мне пришлось войти в их доверие. Это длилось достаточно долго, и вот, наконец, я должен был получить чемоданчик с деньгами и передать его Китайцу в Лиссабоне. Дальше всё должно быть гладко, но в этот момент у меня пропадает чемоданчик, и я абсолютно не представляю в каком направлении его нужно искать. Я даже не успел посмотреть, что в нём было.

Зара вдруг нервно засмеялась. Меня потянуло вслед за ней. В комнате больше никто не смеялся, и поэтому остановить нас было сложно. В конце концов мы как-то пришли в себя и я сказала.

– Кроме денег и пистолета там ничего не было.

– Ну, ничего себе! – засмеялся человек, похожий на актёра.

– С этого момента мы и решили стать детективами, – выдохнула Зара.

…А дальше Катин папа рассказал, что случилось на самом деле.

Оказалось, что Молодой человек был из полиции, а потому и общался так легко с комиссаром, что ввело нас в недоумение. Последние пол года он работал в музее главным экспертом и менеджером, ещё до появления Китайца. Естественно, никто даже и не подозревал, что этот человек – главный следователь по делу похищения картин, которые, кстати, стали исчезать в большом количестве из музеев мира. Молодой человек входит в доверие к Китайцу, и для начала предлагает ему купить очень ценную небольшую бриллиантовую шкатулку. После чего, Китаец доверяет молодому человеку весь план похищения картины Моне. Заказчик передаёт через Катиного папу деньги за работу, Китаец с помощью молодого человека крадёт картину, хочет поделиться с ним деньгами, открывает чемоданчик, где находится пистолет с сильно действующим снотворным, усыпляет нашего молодого следователя, забирает деньги и картину и исчезает. На этом, по идее, и должна была закончится история. Но вдруг меняется весь сценарий, из-за того, что пропадает чемоданчик.

– Так значит, пистолет был не настоящий?– широко открыв глаза, удивилась я.

– Думаю, что иметь настоящий пистолет для Китайца было не проблемой.

Мы с Зарой слушали, затаив дыхание. Ведь только что мы были в центре всех событий, и вот уже всё позади, да ещё с такими неожиданным поворотом.

– Ой, а зачем нужно было молодому человеку переодеваться в женский наряд? – вдруг спросила Зара.

– В самом деле, – подхватила я, – его же и так все за своего считали.

Катин папа улыбнулся.

– Вы же помните этот старый дом. Так вот. Его должны были вскоре сносить, и это было очень подходящее место для всех соучастников этого дела. Среди других преступников был и один художник, который делал потрясающие копии с картин мастеров. Он сделал точную копию Моне, и нужно было только поменять в музее картину на оригинал и всё было бы очень гладко…

– Всё хорошо, но только женское платье – зачем оно было нужно? – неуклюже перебила я главного следователя.

– Кто-то должен был готовить, приносить продукты, убирать. И для этого нашли местную женщину, которая не понимала никакой другой язык, кроме португальского. Это было удобно. Она приходила раз в день и на неё никто не обращал внимания. Никто даже и не заподозрил в ней мужчину, известного вам как «Молодого человека». Конечно, это было рискованно, но наш молодой следователь замечательно справился с театральным сценарием. А его задача была очень важной для следствия. Он должен был взять оригинал из музея и незаметно поменять его на копию, которая уже была готова. И когда преступники украдут картину, думая, что получили оригинал, то у них и в мыслях не будет, что они имеют обычную копию. Всё так и случилось. Оригинал был заменен на копию, которая и висела в музее, когда вы там были. А настоящий Моне находился в старом доме.

Мы с Зарой были ошеломлены.

– Не может быть. Так, значит, у нас на руках был оригинал?

– Всё не так просто. Оказывается, художник сделал две копии. И вы взяли одну из них. Когда комиссар у вас обнаружил картину, он был очень удивлён, что, вообще, картина у вас оказалась. Вы только представьте себе. Следствие ведётся уже пол года, и вдруг у неизвестных девочек находят то, что должно быть на руках у преступников.

Я представила сморщенное лицо комиссара и чуть было не засмеялась, вспоминая наш допрос в полиции. Катин папа продолжал:

– После вашего неожиданного побега, вы попадаете в список тех, кого разыскивает полиция. Но я до сих пор не понимаю, почему вас не нашли.

Я незаметно улыбнулась.

«Чем мы хуже молодого человека?» – подумала я. – «С нашими переодеваниями мы всё-таки здорово придумали.»

Катин папа вдруг резко вскочил со стула и стал ходить по комнате.

– По нашему плану на месте разрушенного дома, в очень короткий срок был построен цирк. Это было сделано специально для того, чтобы Китаец смог вывести картину в одном из ящиков, где находились декорации для представления. Но происходят невероятные вещи. Картина опять пропадает, и все в шоке, потому что на этот раз крадётся настоящий Моне.

– Не может быть! – открыв широко глаза, воскликнули мы с Зарой. – Настоящий Моне!?

– Когда на вокзале комиссар вернул вас обратно назад в полицию, он был шокирован ещё раз. И это, действительно, было совсем невероятно. Картина оказалась копией. Но мы-то все были уверены, что у вас оригинал. Понимаете?

Не шевелясь, мы продолжали смотреть на следователя.

– И вот тут началась настоящая паника. Мы не понимали в каком направлении нужно дальше вести следствие. И когда вы сбежали в очередной раз с картиной, вас даже не стали искать, потому что все были заняты главной проблемой – где же настоящий Моне.

Следователь остановился и замолчал.

– А…а…что было потом? – каким-то странным жалобным голосом пропела Зара.

– Всё очень просто. Не получив деньги, Китаец решает действовать в одиночку. Он меняет копию на оригинал, при чём так ловко, что никто и не подозревает о замене картины, и сразу же исчезает. В аэропорту в Лиссабоне у него были связи, и с ручной кладью в самолёт он проходит без проблем. Последняя надежда остаётся на таможенный осмотр в Германии. Но у Китайца ничего не находят. Его, конечно же, задерживают, и сейчас он находится под следствием, также, как и другие соучастники, включая заказчика… А картина была найдена в туалете самолёта…

– Невероятно! – почему-то воскликнула Зара, будто об этом услышала впервые.

Следователь молча подошёл к окну, и с серьёзным взглядом в никуда о чём-то задумался. В комнате воцарилась тишина.

Вдруг резко повернувшись к нам с Зарой, Катин папа как-то очень по-доброму сказал.

– Девочки, это хорошо, что вы пришли. Просто замечательно. Вы очень правильно сделали, что рассказали про чемоданчик. Но нам бы очень хотелось знать, где сейчас находится настоящий Моне.

– Как? – неподдельно и совершенно запутавшись, воскликнули мы с Зарой. – Так это…это…был не Моне?

– Да. Всё оказалось гораздо сложнее, когда выяснилось, что и эта картина была копией.

Следователь вдруг застыл на месте и, не мигая, стал смотреть на нас. У меня от неожиданности вдруг стал дёргаться верхний угол губы.

– Ой, всё так запутано… – пролепетала Зара.

– Мы хотели… мы думали, что сможем сами провести следствие и найти преступников. Столько раз картина попадала к нам в руки, и всегда оказывалась копией.

Следователь подошёл к нам совсем близко и серьёзно произнёс.

– У нас больше нет никаких идей, где искать оригинал. Девочки, у вас это хорошо получается. Подумайте, где может быть картина.

И мне вдруг стало так хорошо на душе, глаза мои засияли от счастья, и я взглянула на Зару. Она выглядела также счастливой.

– По-моему, у нас есть кое-что интересное для вас, – восторженно сказала Зара.

Я загадочно посмотрела на всех стоявших в комнате, и, медленно, достав из сумки картину, протянула её следователю.

– Если и на этот раз окажется копия – ничего страшного, мы же только начинающие детективы, и нам надо многому ещё учиться.

Все бросились к картине. Началась настоящая суматоха. Кто-то куда-то звонил, кто-то бурно высказывал своё мнение, вбежали ещё пара людей с лупами, какими-то неизвестными приборами. Один из людей посмотрел на следователя и, кивнув головой, сказал: «Это он…»

Что тут началось. Все начали обниматься, хохотать, поздравлять друг друга. Мы с Зарой молча стояли не шевелясь, и слёзы катились по нашим щекам. Это всё-таки были мы. Мы…Мы нашли Моне. Я находилась в состоянии блаженства. Катин папа бросился к нам, стал нас обнимать, целовать, поздравлять. Мы с Зарой, то истерически смеялись, то безудержно плакали. Минут десять никто не мог успокоиться, к нам подходили все, кто был в комнате и радовались вместе с нами. В конце концов, когда всё понемногу стихло, мы стали рассказывать, откуда у нас оказалась эта картина. Все восхищались нашей изобретательностью, а мы с Зарой чувствовали себя героями и победителями.

Вот, пожалуй, и вся история. В школе мы ничего никому не рассказали. Дома, когда мама всё узнала – охала целую неделю и позволяла мне делать всё, что я хотела. Чемоданчик с деньгами мы вернули, и к нашему великому удивлению, нам даже дали

большую денежную премию. Теперь у меня на кухне стоит посудомоечная машина, и я очень счастлива, так как на общение с Зарой остаётся больше времени. Будет ли у нас возможность ещё раз оказаться в экстремальной ситуации? Не знаю. Посмотрим. Хотелось бы, конечно, чего-нибудь необыкновенного… Во всяком случае у нас это неплохо получается.

2008

М.Решетова