скачать книгу бесплатно
– Сколько же продлится это «немного»?
– Не знаю, доча. Может неделю, может две…
– А может год? Или лет пять? М? – причитала я, возмущаясь простотой сказанного. – Почему нельзя просто жить в мире и согласии как живут остальные семьи? Вы регулярно из-за чего-то ссоритесь, а достается в итоге мне!
Тут не выдержала и бабушка.
– Так, давайте лучше кушать, а то сейчас все остынет!
Я гневно смотрела в глаза испугавшейся матери, а она, в свою очередь, стыдливо их отводила. Мы, молча и беспрекословно взялись поглощать содержимое наполненных с горкой тарелок, но кусок не лез в горло. Не лез и все. Скулы были напряжены. Челюсти не работали. Устремив неподвижный взор в середину накрытого цветной скатертью столика, я томно и тщательно старалась переварить только что полученный жирный ломоть безрадостной информации. Все это выливалось в предположения, притом весьма смутные. О том, насколько может затянуться этот незапланированный переезд и зачем или из-за чего, вообще, родители так часто доводят собственные отношения до громких конфликтов. Теперь еще и неразрешенных. Мне казалось, что семья моя безостановочно рушится. Как самолет, у которого от износа отказал двигатель, резервного питания нет и крушение неизбежно. Однако там, где-то глубоко внутри, засела искренняя любовь к своему отцу, несмотря на его равнодушие к моим увлечениям. А потому все с грохотом разрывалось и с горечью билось о крепкие стены моей души.
– Я тоже не сторонница всего этого, – заговорила, вдруг, мама, сделав очередной глоток и поставив чашку рядом с надкусанной с краю оладушкой. – Но…мы с твоим отцом…так получилось…оба сильны характерами, – подытожила она, скривив губы. – И… мы не всегда можем найти компромисс, чтобы все остались довольными. Все это ходит вокруг тебя. Он пытается выстроить твою жизнь по учебнику, в котором всего лишь один, единственно верный, алгоритм твоего воспитания! А я говорю ему, что ты уже взрослая и…можешь сама принимать решения. Не спорю, нужно подсказывать, давать советы, ведь за плечами какой-никакой, но жизненный опыт. Однако в приказном тоне заставлять менять любимое занятие на бизнес-школу…это абсурд! У нас же не СталинГУЛАГ все-таки!
Эмоционально и импульсивно завершив речь с надрывом в тоненьком голосочке, мама угрюмо дожевала последний кусочек, запила его и нервно поставила чашу на место, отчего она рухнула на бок и закружилась. Пустая и беззаботная. Словно суслик во ржи, я замерла и с любопытством наблюдала за нею, пока бабушка не подняла ее и молча не наполнила из заварничка свежим чаем.
– Папа хотел, чтобы я бросила гандбол? – спросила я, задыхаясь.
Материнская ладонь коснулась моего локтя.
– Он и до сих пор этого желает.
Крепкий удар. «Лиза, держись», – убаюкивал меня внутренний голос. «Только не падать. Черт. 10,9,8,7,6…вот, вот, хорошо. Приходим в себя. Отлично».
– Внученька, ты лучше скажи, оладьи то вкусные? – отвлеченно и с радостной физиономией заболтала моя прародительница.
Всеми силами я рисовала улыбку.
– Очень, баб, – привстала я с деревянного стула и взяла тарелку в правую руку. – Спасибо большое. Я пойду, доем в свою комнату.
– А что там у тебя?
Внезапный вопрос тормознул меня у самого выхода с кухни. Я решила не оборачиваться.
– Ну,…сериал какой-нибудь посмотрю и все слопаю заодно.
– Тогда иди. Только не кроши там, хорошо?
Я выдохнула.
– Хорошо, баб.
Покинув утреннее застолье, я медленно кралась по узкому коридору. Через мгновение дверь в комнату оказалась передо мной и, подвинув ее босой ногой чуть вперед, я четко услышала пронзительный материнский крик.
– Лиза!
«Ну что еще?» – сетовала я про себя. Поставив тарелку на пол и закатив глаза, я с удрученным цоканьем вернулась обратно и встала на пороге, облокотившись на одну сторону. Мама снова кусала губу.
– Он все равно тебя очень любит, – дважды швыркнув, сказала она. – Не делай поспешных выводов.
«Любит. Конечно, любит. Роботов»
– Ты поняла, Лиз?
– Да, мам. Я поняла. Можно идти?
Бабушка равнодушно вышла из-за стола и подошла к раковине, чтобы помыть посуду. Мать отвернулась.
– Иди, – с горечью промычала она, сидя ко мне спиной.
Но задеть за живое меня ей так и не удалось. Услышав ожидаемый ответ, я пулей рванула в комнату, подняла по дороге оладьи и захлопнула за собою дверь. А потом растеклась по ней. Прижалась лицом. Закрыла глаза. «И почему он думает, что воспитывает игрушку?» – запротестовало мое сознание. «Отец хочет лишить меня всяких прав, вовремя дергая за нужные ниточки словно марионетку. Но ведь я человек! Мне 14 лет. У меня даже паспорт есть! Да и к тому же в нашей стране равноправие. Никакой похабной дискриминации. Или мне все-таки примкнуть к сообществу радикальных на всю голову феминисток?»
Отлепив себя от двери, я открыла глаза и с разочарованием на душе грохнулась на диван. «Корчить из себя Обломова», – подумала я. «Конечно, не стоит, но вставать и идти куда-то, сегодня, тоже не вариант» Склонив голову на бок, я заприметила, стоящий напротив, плазменный телевизор. Столик, на котором он разместился, состоял из трех полок. На самой верхней красовалась знакомая до боли приставка. «У бабушки есть пирс тв?», – бросилась мне в голову мысль, в то время как я, прищурившись, убеждалась в этом и отказывалась верить одновременно. Не переставая удивляться оформлению квартиры своей прародительницы, я подняла, вновь брошенные на пол, оладьи и поставила на диван. Отыскала пульт. Улеглась поудобней. Включила пирс, затем зомбоящик и решила скоротать денек за просмотром комедийного сериала – «Теория большого взрыва».
* * *
Я умирала со смеху, досматривая второй сезон. И хотя юмор в ситкоме был довольно-таки специфический, интеграция западного менталитета посредством тв, кино и литературы достигла полного его приживания. И мы, рожденные в конце 90х, нулевых и так далее уже никогда не будем восторгаться творчеством Леонида Гайдая, не уловим ход мысли Федора Достоевского, а как жить по потребностям не узнаем до следующей революции. Моя бабушка впервые сказала об этом, когда я прибежала домой с подругой, восхваляя новую комедию с Райаном Госслингом и пропуская шутки о голубых. «Как как ты сказала? Мужчины?», – делала она вид, что прослушала. «Девочка моя, это полный абсурд. Никогда их больше подобным словом не называй».
Поставив на паузу, я положила пульт рядом и кинула пустой взор в чистое большое окно. Незрелый грейпфрут, а скорее помело, плавно опускался за горизонт. «Неужто уже так поздно?» – изумилась я и вскочила, чтобы взглянуть на часы. Девять вечера! Одуреть. Я зевнула, сняла с гаджета блокировку и бросила его рядом с подушкой. Что ж, сегодня хотя бы расстилаться лишний раз не придется. Забыв про комедию на телевизоре, я нацепила на себя, валяющиеся на стуле пижамные шорты, накрылась тонким пледом в бежевую крупную клетку и погрязла в его нежных прикосновениях к коже. Телефон вновь был передо мной. Аккуратно вдев вакуумные наушники в маленькие ушные раковины, я поставила проигрыватель на «play», опустила веки и утонула в загадочно притягательной музыке одного зарубежного композитора – Ludovico Einaudi. Фортепиано. То, что я слушала с замиранием сердца.
Тихая и спокойная мелодия в три счета меня усыпила, будто медведица Умку, и в следующий раз глаза я открыла только ранним осенним утром.
* * *
Иногда нам хочется, чтобы некоторые моменты длились целую вечность, а некоторые прошли как можно быстрее. Но единственное, что на самом деле для нас незаметно – это сон. Все остальное мы, так или иначе, прочувствуем.
* * *
Good morning, my dear reader![9 - (С англ.) Доброе утро, мой дорогой читатель!] Проснувшись сразу вслед за петушиными криками, со спортивным рюкзаком за плечами, ваша юная героиня уже протаптывала тропинку до ближайшей остановки маршрутного транспорта. Одетая сегодня по моде и по погоде, благо добрая часть ее гардероба, по велению волшебной материнской руки, также подверглась переселению. Небо над головой все обильней покрывалось злостными тучами, только и ждущими, когда нисходящие потоки воздуха сменятся восходящими. Воздух свежел. Я чувствовала это при каждом вздохе. Опасаясь незапланированной помывки, я рефлекторно перешла на более шустрый шаг.
Уже на подступах, я разглядела подъезжающий полный автобус. «Да ладно?! Там даже встать некуда!» – в полной мере отразилось на гримасе мое возмущение, и я просто окаменела, раскинув руки в разные стороны. И откуда такой ажиотаж? На электронных часах фирмы «Tissot» ярко горели цифры – 9:25. Тренировка в десять. Отвожу взгляд от запястья и начинаю активно, словно геодезист, осматривать окружающую меня территорию. Людей не было. Ветки деревьев неохотно тряслись, противно шелестя желтеющими по периметру листьями, а форточки, одна за другой, в прилегающих к дороге домах, постепенно захлопывались. «Ну вот!» – внезапно восхитилась я увиденным пустым транспортом. Трамвай в поле зрения. Закончив в нерешительности крутиться на месте, я устремилась на всех парах к его характерному скрежету. Ноги занесли меня внутрь, и моему возбужденному взору открылся пустующий, мягко говоря, неприятно пахнущий салон, не заполненный даже наполовину. Его основу составляли неопрятные пожилые граждане. Их можно понять. Возраст есть возраст. Я села на первое же попавшееся место возле дверей и слепила ладони, в надежде согреть их, между своими бедрами. Ехать все равно всего три остановки, а в запасе еще полчаса времени. Должна успеть.
И знаете, если у автобуса самое неудачное место нависло над колесом, притом обязательно задним, то у этого вида транспорта, похоже, куда понасыщенней. Где не упади, результат одинаков. Тутух-тутух. Тутух-тутух. И в этом ритме дребезжит все мое тело. Старая гвардия. Когда-нибудь их обязательно заменят на новые. С wi-fi. Но произойдет это еще очень не скоро.
Неспешно трамвай подходил к нужной мне остановке. На окнах уже виднелись мелкие, но частые капли дождя. С незримым страхом в глазах, я подвалила к дверям и, когда они отодвинулись на внешнюю сторону и освободили проход, выпрыгнула наружу, где меня уже поджидал небесный ледяной душ. «Фак!» – выразилась я вслух, накрыв голову курткой и пустившись в рьяное бегство. Дистанция до спорткомплекса составляла еще метров триста. И все эти метры я преодолевала трусцой, эпизодически наступая в свежую грязь и, образовавшиеся в ямах, глубокие лужи. Хорошо, что я в темной обуви. Завернув за угол полувековой, наверное, пятиэтажки, я оказалась перед крыльцом дворца. Сменила бег медленным шагом, опустила куртку и зашла, как ни в чем не бывало.
В холле, испытывая большое желание поскорее согреться, я мигом нашла искушенными глазками кофейный недорогой автомат, к которому моментально направилась подсластить свое нутро горяченьким шоколадом. Вокруг ни души. Утро. Воскресенье. Никаких соревнований не проводилось. Кого здесь можно увидеть? Наверное, только нас, в смысле команду, администратора и охранника, который, не сказать, что откровенно ловил мух и ковырялся в носу с плотно закрытыми глазками, судя по мине испытывая при этом истинное блаженство, но однозначно совершал самые незатейливые, порой безумно комичные телодвижения. М-да. Моя полиция меня бережет. Полностью осушив, отчасти приторный, стаканчик приятного густого напитка, я бросила его в урну с двух метров и, посчитав этот бросок довольно успешным, отправилась в раздевалку.
По дороге я встретила Свету, бренчащую целой связкой ключей. «Похоже, я последняя», – всплыла в моей голове вполне логичная мысль и со словами: «Привет. Как дела?» я обезоружила ее легким движением правой кисти, после чего продолжила свой странствующий путь в гордом задумчивом одиночестве.
Открыла раздевалку. Переоделась. Торопливо вымыла руки после разогревающей мази и на своих худеньких, но, однако же, крепких молодых ножках преодолела несколько коридоров, парочку лестниц и уверенно зашла в тренировочный зал, где девчонки уже бегали по кругу, задавая тон сегодняшнему занятию. Я попыталась незаметно вклиниться в их ряды.
– Ай, блин, Лиза! – чуть взвизгнула моя одноклубница, когда я, забежав в толпу, наступила ей на ногу.
– Извини, Саш. Давно начали?
– Минут десять.
Я равнодушно отвела взгляд, дабы сформулировать дальнейшую мысль, в то время как пострадавшая дважды хлопнула по кеду ладонью, как бы отряхивая его. И все это на ходу. Смотрится крайне забавно.
– И что? Он даже ничего не сказал? – спросила я, кивая в сторону Александра Валерьевича.
Саша нахмурила одну бровь.
– Ты о чем?
– Ну…
– Ты об игре?
Я сделала такое лицо, будто меня внезапно разоблачили.
– Нет, нем как рыба, – продолжила она, отворачиваясь.
Мне показалось странным, что в стане бегущих разговор вели только мы. Обычно девчонки предельно живо общаются, обсуждают вчерашний день, шутят, кривляются, играют друг с другом. А тут бегут и молчат. Прям не команда молодых девок, а строй армейский.
– Как ты, Лаврова? – словно уже подкалывая меня, неожиданно спросила Олеся. – Говорят, ты вчера едва кони не двинула?
– Не двинула и хорошо.
– Бе бе бе бе бе бе, – передразнивала она и счастливая убегала вперед.
Я старалась никак не реагировать на ее выходки. Однако точка кипения была уже близко. Хорошо, что есть Яна, которая вовремя окажется рядом, обнимет плечо и внесет умиротворение в мое страстное, кипящее Я.
– Все нормально, подруга. Я здесь.
И моя физиономия тут же преображалась. Я чувствовала, что нас теперь больше и мы в любую секунду дадим отпор.
– Почему ты вчера так быстро уехала? – точно обидевшись, спросила я у нее.
Она убрала ладонь с моего плеча и шутливо ущипнула за поясницу.
– Бабушка позвонила. Нужна была помощь.
– Что-то случилось?
Яна с удивлением взглянула на мой натуральный испуг.
– Да нет, Лиз, – как бы успокаивая, проронила она. – Просто в продуктовом затарилась, а сумки донести не могла.
Я изумилась.
– Тяжелые они, Лиза, блин! Успокойся.
Я кивнула, представляя, как старая женщина тяжело вздыхает на скамейке у магазина, а потом к ней героически подлетает пионер-внучка и забирает полные пакеты месячной нормы продуктов. Бабушка родилась при Сталине. Поколение доверху забитого холодильника и погреба в жилом доме.
Пробежка закончилась. Далее мы выполнили растяжку, передачи в движении, поделали броски с места, с другого места, затем несколько игровых упражнений, на которых всю команду буквально накрыло волной позитива. Все смеялись, а я с превеликим удовольствием наблюдала за этими приятными коррективами в настроении клуба. И все бы ничего, да только сзади неожиданно кто-то подкрался и закричал прямо в ухо:
– Лаврова, берегись!
Я в ужасе отпрыгнула в сторону. Яна стояла рядом и разрывалась от хохота.
– Лиза, черт возьми, с каких это пор ты такая пугливая? – обратилась она, прикрывая искренний смех ладонью.
Я наклонилась вперед и тяжело выдохнула.
– Ты сумасшедшая.
– Ничего подобного! – возмутилась она. – Просто настроение хорошее. Кстати, сейчас уже играть будем. Валерич нас поделил. Я к нему подходила – мы в одной команде.
«Классно», – подумала я. «Надеюсь, запас подобных шуток себя исчерпал».
Звучит свисток. Все послушно собираются в одну линию в середине площадки. Наставник становится перед нами и негромко – вполголоса зачитывает составы на грядущую двусторонку. Под самый занавес прозвучали и наши с Яной фамилии. Все девчонки судорожно заохали.
– Каждое противостояние до пяти забитых мячей, – бурно завершал свою речь Валерич. – Ладно. Быстрей начнем – подольше поиграем. Поехали!
Получилось три команды. Наш супер дуэт первую игру проводил на лавке, оценивая результативные действия двух других противоборствующих коллективов, хихикая над каждым корявым пасом и утопая в овациях при виде красиво разыгранных комбинаций. Свист. Сарказм. Залихватские выкрики, типа: Огонь! Красава! А также гласное УХ! В порыве ультрас, я невольно заметила краем глаза, как моя лучшая подруга периодически массирует свое больное колено. Болит, наверное. Не знаю почему, но я приняла решение не подавать виду и вести себя самым обычным образом.
– Зачем ты дала повязку именно мне? – спросила я, не отвлекаясь от просмотра игры. – Ты же видела, что Олеся взяла на себя обязательства?
Яна чихнула.
– Будь здорова! – поддержали ее Даша с Мариной, сидящие по соседству.
Сказав в ладони жеваное «Спасибо», она развернулась ко мне.
– Олеся слишком высокомерна. И больше настроена на личный успех, чем на общий.
Это правда. Яна отлично понимала отведенную капитану роль.
– Капитан, ведь, Лиз, это не тот, кто сильнее, а тот, кто нужнее. Человек, к которому прислушиваются, за которым пойдет команда. Сколько у тебя синяков?
– Ни одного, – отвечала я, недоумевая.
– А почему?
– Эм…
– А потому, что ты видела лишь спины своих сестер. Они ведь тебе как семья, – обвела она взором всю игровую площадку. – А в семье принято защищать близких. И они это сделали.
По коже без остановки забегали крохотные мурашки. Как дороги и проницательны для меня, порой, оказывались слова. Ее слова. Врожденный альтруизм – святая ниша для человека. И моя подруга казалась бесценной. Той, кто никогда не предаст, не обманет и не выставит в худшем свете. Живущей ради всех. Всех без исключения.
Внезапно тренер, по совместительству подрабатывающий в данный момент судьей, не дожидаясь окончания матча, медленно положил свисток в боковой карман своей олимпийки, окрашенной в цвета сборной России, и направил свой широкий, но в то же время интригующий, шаг в нашу сторону. Мы с Яной естественным образом насторожились, в небывалом доселе темпе поразмыслив над тем, к чему может быть приурочен этот визит. Но ни одной приличной гипотезы в голову не пришло. А меж тем наставник неминуемо сближался с нами и, в конце концов, подошел с каким-то, как мне показалось, устрашающим видом. Мерно он положил руку мне на плечо, отчего я, бьюсь об заклад, проглотила бы от волнения камень.
– Лаврова, Чижикова, пойдемте со мной, – проговорил Валерич спонтанно, подмигнув каждой из нас по очереди. Мы неловко агакнули, посмотрели вопросительно друг на друга и проследовали за ним. Он шел по темному, слабоосвещенному коридору, покинув зал не со стороны раздевалок, а с другой. Не знакомой ни мне, ни Яне. Такое ощущение, что нас отправили в форт-боярд. Понастроят же. «И куда мы вообще идем?» – уныло размышляла я про себя, пока запиналась обо что-то мелкое, звонкое, металлическое. Будто услышав мои молитвы, тренер тут же остановился и вставил ключ в замочную скважину. Зря только растерялась.
Внутри его переполняли, завоеванные в разные времена, кубки и грамоты, грамоты, грамоты. А также десятки медалей некоторых спортсменов. Якобы выдающихся. Но я их не знаю. Александр Валерьевич довольно грациозно обогнул, стоящий у стены, черный как ночь, стол и уселся напротив. Мы же напоминали оплошавших школьниц в кабинете директора. Вероятно, ему это льстило и он, прижав пальцы один к одному и сложив на них подбородок, принял строжайший вид.
– У каждого из нас, рано или поздно, в жизни случается что-то такое,…что переворачивает все с ног на голову. Чаще всего это происходит именно тогда, когда мы меньше всего этого ожидаем. Когда мы меньше всего к этому готовы…Вот, что становится предопределяющим. Вот, что проверяет нас на прочность. Понимаете, о чем я?
