Врата в будущее (сборник)

Разве можно думать, что журавль съест всех рыб Журавлиного озера? Разве совсем легко обойти настигшие мучения – результат прежних деяний?

Когда хочешь рубить дуплистое дерево, берегись разрубить свои ноги. Берегись, желая ограбить другое государство, потерять своих подданных.

Когда хочешь разрубить иву, берегись разрубить свою судьбу. Берегись, думая ограбить чужое государство, расстроить свои дела».

* * *

«Конь мой, родившийся позади горы Баян-хангай; конь мой, которым восхищались воины Бадарагулту.

Облакоподобного прекрасного цвета и тянущий за собою при беге облако пыли, высокий, сивый конь мой, увы! куда убежал ты?

С глазами, величиною с яблоко, с копытами, величиною в чашку, ростом в вытянутую сажень, какой прекрасный конь мой!

С двумя волчьими ушами, с двумя глазами, как звезды облакоподобного цвета, красивый конь мой.

Не видели ли его, отпущенным в степи, в сокровенном месте? Не видели ли, как его увели злонамеренные похитители?

Видевшему его человеку надену я лисью курму, а поймавшему его человеку подарю тигровую курму».

* * *

«Тот, кто строит прочное и твердое, имеет все данные жить богато; когда построят прочное правление, то это признак, что будешь вождем.

Богатство и счастье – благо!

Приятно быть в довольстве. Хорошо устраивать веселья. Мы принадлежим к хошуну правителя Да. Богатство и счастье – благо!»

* * *

«Силою милосердия владык, мы, обретя высшее благо, мирно процветали; среди всяких увлечений и рассеянной жизни следует остерегаться, чтобы не потерять высшее благо.

Если отнестись внимательно к правилам очистившихся мудрецов, то обретем святой путь спасения. Хотя бы мы и были подавлены всяким злом, следует стараться, чтобы не потерять правил вечности.

То, что они нас преисполнили сил, – это их заслуга. Благодаря тому, что, сделавшись людьми, мы стали лучше, – следует стараться, чтобы все-таки не потерять правил почтительности.

Если помышлять о прочности веры и если, отбросив всякое непозволительное сумасбродство, поступать по правилам Святых, то как приятно способствовать средствам святого пути!

Приятно, чтобы, уразумев правила закона, те, кто заключают в себе корни болтливости, лукавства и лживости, очистив свою природу, чистые, приумножились счастья и святости.

Если предаваться разного рода размышлениям, исследуя поступки живых существ прежнего времени и смену всяких времен, то из этого вытекает, что теперь очень существенно учиться».

* * *

«Отрадно, что во веки нельзя забыть благодарности за то, что ты соизволил, руководя нами, вести нас, заблудшихся в земном мире, по ближайшему пути Алмазной колесницы.

Если обратить внимание на правила Святых ученых, то даже мы, одаренные дурными привычками, внимательно взирая на порядок пути к совершенству, никогда не потеряем вечного места.

Владыки, достигшие силою милосердия этих благ, пребывающие в спокойствии, должны остерегаться, чтобы в различных пустых увлечениях и рассеянной жизни не потерять высшее благо».

* * *

«Пожалуй нас в совершенстве благом и счастьем, преисполненным истинного благословения трех чтимых драгоценностей; соизволь утвердить стопы господствующих владык и князей и укрепить благоденственное и мирное правление.

Вы, обладающие правилами тонкого, таинственного, основного разума, вечно властвующие над солнцеподобными верой и драгоценностями, вы неизменно чисты, как осенняя луна».

* * *

«У истоков Тонкой Реки накрапывает тонкий дождь, во время восьмой луны расцветают листья и цветы.

Восходящее солнце затмевают многие тучи, премудрый разум и мудрость подавляются злобой и неведением.

Признаком зари, говорят, является белоцветная Чолмон; признаком мудрости, говорят, являются облачно-белые волосы».

* * *

«На макушке высокой и большой горы и с Юга, и с Севера сплошь растут деревья и всяких сортов листья и цветы; в свое время они приятны на взгляд.

Когда на тех покачивающихся, прекрасных деревьях, в согласии с осенними месяцами, из листвы раздается пение птиц, это является прекрасным и приятным наслаждением.

В летнее время на распустившейся мураве расцветают цветы всяких родов. Когда видишь их непреходящую краску и вечную жизненность, то это красиво для глаз.

Действительно, мы, живые существа многих родов, во время постоянной совместной жизни, прославили и воспели те мирные, вечно прекрасные цветы».

* * *

В песнях – душа народа.

14 июня 1935 г.Цаган Куре.

Питание

В описании флоры Дальнего Востока читаем:

«Кроме огородных овощей, китайцы, корейцы и инородцы употребляют в пищу многие дикие растения, заменяющие им культурные овощи. В этом нужно видеть приспособляемость населения к местным условиям жизни, где часто неожиданные наводнения затопляют поля и огороды, где охотничьим племенам нет времени заниматься огородной культурой, а в деревне весной не хватает зелени. Местное население, почти не употребляя в пищу мяса, должно разнообразить свой стол, но и беднейшие из него, благодаря знакомству с дикими овощами, никогда не сидят без пищи. Рано весною, когда обычно отсутствуют дожди и в огородах нет зелени, они заменяют культурные овощи молодыми листьями папоротника, побегами калужницы, стеблями белоцветного пиона, употребляют в пищу белую марь, дикий щавель, молодые стебли полыни, весенние листья одуванчика, листья осота и многие другие.

Население, живущее среди болот, по долинам рек, ест молодые ростки рогоза, клубни стрелолиста, листья нимфейника.

Из известных ныне диких овощей наиболее питательными следует признать луковицы различных видов лилий, дикий чеснок, черемшу, цветы лилейника, луковицы сароны и листья папоротника.

Из папоротников употребляют в пищу молодые листья Аспидиум Феликс. У лилейников обычно снимают цветы, сушат на солнце и заготовляют на зиму. Лепестки лилейника содержат в себе крахмал и оказываются питательными.

Молодые зеленые, крылатые семена мелколистного вяза, всюду растущего, идут в пищу в сыром или в вареном виде. Интересно отметить, что цветы чакомки в вареном виде употребляются в пищу».

Затем идут описания съедобных орехов и грибов, а также всяких питательных водорослей, сорта бобовых растений, кориандра, колоказия, батата, иньяма, дикого ямса, съедобного лопуха (гобо), периллы, долихоса и других полезных, питательных и давно оцененных местным населением растений. Если же к этому огромному списку прибавить еще всякие земляничные, липовые, малинные и прочие местные чаи и растительные напитки и вспомнить, что даже обыкновенный пырей дает питательный отвар, то получается целый инвентарь полезнейших естественных растений.

При этом невольно бросается в глаза, что инородцы, действительно, мало едят мяса, а вековой опыт научил их находить естественную замену этого общепринятого питания. Сравнительно с длинным списком диких, годных для питания, растений, окажется сравнительно коротким перечень культурных огородных овощей.

Народы, часто испытавшие голод и суровые условия природы, конечно, начали искать всякие возможности пропитания. Для них слишком обычным является стремительный, неожиданный потоп, когда поля и огороды, в течение нескольких часов, превращаются в песчаные бугры. Они знают ранние и поздние морозы и веками ощущали уничтожающую мощь вихрей. Конечно, всякие такие необходимости издавна обратили внимание на возможность найти питательное, подкрепляющее питание в растительном мире.

Когда происходит голод, то прежде всего поступают жалобы об отсутствии общепринятого зерна и мяса. На многие другие возможности вообще не обращается внимания. О них просто упускается из виду, ибо никто никогда не напоминал об естественных дарах природы.

Наука достигла многого в изучении витаминов. Наука установила, что в этом отношении овощи питательнее мяса. Именно наука еще раз подсказала ту древнюю истину, что мясная пища вовсе не нужна, разве кроме случаев неизбежной необходимости. В изучении овощных витаминов наука обычно занималась культурными огородными растениями. Теперь для таких же исследований следовало бы обратиться ко всем растениям, растущим в диком виде и тем самым так легко достижимым.

И тропические, и арктические климаты дают множество питательных диких растений. Как полезно и необходимо было бы обратить исследование на этих питательных помощников в жизни человека. Ведь, кроме несомненной питательности, о которой могут свидетельствовать многочисленные народы, эти растения несомненно имеют и лекарственные свойства, которые помогли бы соединить питательность с прямым оздоровлением.

Даже среди культурных огородных овощей их лекарственность далеко не всегда исследуется и применяется. Так легко могла бы быть соединена и питательная, и лекарственная диета. Впрочем, в стариннейших советах мы видим, как предлагалась смена пищи понедельно, чем предусматривалась не только питательность, но и лекарственность. Вместо множества патентованных суррогатов в природе предоставлены людям самые естественные решения многих проблем.

Если не хватило бы воображения о путях, по которым искать решения таких проблем, то опять-таки следует обратиться к истории, этнографии, к изучению быта во всех его, казалось бы, даже странных на первый взгляд, подробностях. Деревенские лекари и знахари для лечения животных прежде всего подмечают, какие травы поедаются ими во время их заболевания. Таким естественным, опытным путем были найдены многие полезные лекарства.

У многих народов мы уже научились не только полезным, но и изысканнейшим кушаньям, как-то: молодые бамбуки, лепестки роз и другие неожиданные, но питательные применения из окружающей природы. Не собираемся составлять вегетарианскую кулинарную книгу, но при многих странствованиях, несомненно, каждому бросается в глаза потребление дикорастущих растений. Каждый ознакомившийся с широким их употреблением невольно задается вопросом, были ли они, то есть такие растения, исследованы научно со всех точек их полезности?

Видим, что и до сих пор постоянно открываются новые виды флоры. Даже с этой стороны исследования планетной растительности далеко не закончены. Нечего и говорить, что в смысле изучения питательности и лекарственности вопрос также далеко, далеко не выяснен. Но для каждого зрячего очевидно, что вековые опыты многих народов могут быть широко и полезно применены.

24 июня 1935 г.Цаган Куре.

Гора Сужденная

«Некий поселянин из Шаньси чувствовал себя крайне несчастным. От отца ему досталась земля, совершенно неплодородная. Большая часть ее заключалась в таком каменистом холме, где даже неприхотливые овцы не могли достать себе пропитания. Правда, дед когда-то говаривал, что эта земля очень хорошая, но мало ли что скажет старый человек, веривший в какие-то предрассудки! Если бы эта земля была действительно хорошей, то семья поселянина из Шаньси не пребывала бы в полной нищете. А ведь хозяин дома вовсе не был лентяем и прилагал все свои усилия, чтобы доставить семье своей счастье. Но эти проклятые камни, этот бесплодный каменистый холм, разве может кому-либо доставить пропитание? Так жаловался бедный поселянин и мечтал избавиться от своего несчастного места.

Однажды к поселянину приехал его дальний родственник и пошел посмотреть на злосчастный холм. Среди обломков камней ему показалось нечто, похожее на серебро. Он взял пробу, дал исследовать. Дальнейшие розыски показали, что так называемый проклятый холм является как бы серебряной горою и заключает в себе огромное богатство. Таким образом, именно то место, которое всею семьею поселянина считалось источником всех их несчастий – оказалось сокровищницей огромного богатства. Ведь нередко люди считают своим несчастьем то, в чем заключено их высшее преуспеяние».

Не думайте, что я вам рассказывал притчу времен Конфуция. Рассказанный эпизод только что произошел в Шаньси и еще раз мог напомнить многим, насколько преждевременны и превратны бывали их многие суждения. Сколько раз люди не только порывали нужнейшие для них нити, но всеми силами отталкивали от себя уже стучавшееся к ним счастье.

Кое-кто, прочитавший историю серебряного холма, может быть, посмотрит на нее просто, как на еще какую-то ценную находку. Может быть, он не уделил внимания тому, что дело не в серебре, но в психологии поселянина, для которого величайшее благополучие столько лет являлось предметом раздражения и проклятия. Как часто происходят подобные эпизоды и в частной жизни, и в жизни целых народов. Если спросим наших знакомцев, не оттолкнули ли они в свое время многое, что впоследствии оказалось бы их благополучием, то, по совести, очень многие сознаются, как часто не было уделено внимания именно самому нужному и самому близкому.

Не только оставалось в пренебрежении самое нужное, оно подвергалось и насмешкам и оскорблениям и называлось самым негодным.

Также часто люди, думая, что овладели какою-то свободою – заковывали себя в цепи и навсегда ввергали в безысходные темницы.

Один из прекрасных мыслителей Индии Свами Рама Тирта горячо и справедливо говорил: «В невидимые оковы заключили себя цивилизованные нации. Они отделили себя от друзей и изгнали себя из природы, из благоухания естественной жизни в тесные гостиные – в погреба и темницы». Прекрасно сказал большой поэт, что в переводе будет звучать:

«Мирское нас обуяло, опоздалое, суетное. Захваты и траты, на них полагаем мы мощь. Мало в природе мы видим сужденное нам».

Именно сужденное, уже данное. Ведь каждый дар может быть использован и в дарованный час. История о серебряной горе напоминает, как иногда указывались дела серебряные и золотые, но и они могли быть использованы в срок. Может быть, владелец серебряного холма для своего же блага и не должен был найти сужденную гору раньше. Но к чему было ему преждевременно проклинать свое же сужденное счастье? Без его злоречий, может быть, обстоятельства обернулись бы для него еще более радостно. После всякой брани о холме серебряном, вероятно, поселянину в сознании своем не так-то было легко признать свою собственную неосмотрительность и предубеждение.

Весьма вероятно, что его дед называл эту землю хорошей землей, не только потому, что всякая земная твердь хороша, но, может быть, он знал что-то об этом месте более точное и лишь не успел досказать. Ведь столько и семейных, и государственных обстоятельств остаются случайно недосказанными. Такая всякая возможность недосказанности должна обращать людей к особой осмотрительности и бережности.

Недосказанности могут быть случайными, но могут быть и преднамеренными. Если посылающий не убежден в качестве своего вестника, то ведь и не скажет он ему все глубокое значение посылки. Он просто скажет бережно отнести письмо. Но в случае полного доверия он сказал бы ему и всю ценность послания. Так же и дед поселянина, может быть, имел особые причины для своих символических выражений, но, во всяком случае, внуку следовало бы всесторонне подумать, не было ли в сказанной притче о доброй земле скрыто что-то особенное?

Много сужденных гор, и медных, и серебряных, и золотых, уготовано. Недаром в сказках люди предупреждаются о царстве медном, о царстве серебряном и о царстве золотом, а то и алмазном. И царевна Марья Моревна знает эти царства и помогает царевичу найти уже для него сужденное. Убеждает его не увлекаться малым, но идти туда, к самому трудному и самому ценному. Имя-то какое сложено сказками «Марья Моревна». И тут же сказка знает Елену Прекрасную – мудрую и вещую. В сказках ли только уготованы горы сужденные?

28 июня 1935 г.Наран Обо.

Рождение скуки

Среди обсуждения современной жизни кто-то пожаловался на скуку, но другой собеседник воскликнул: «Какой же Вы скучный человек!» Жаловавшийся на скуку начал уверять, что он-то лично не скучен, но обстоятельства его жизни так однообразны и бесцветны, что не он, но обстоятельства жизни скучны.

Между тем другой собеседник продолжал настаивать, что не может быть в жизни, в природе таких обстоятельств, которые порождали бы скуку. Он говорил: «Мы сами рождаем в себе эту мертвенность, которую мы называем скукою. Мы сами скучны, а вовсе не жизнь, вовсе не природа».

Третий собеседник припомнил из жизни отшельников Индии, как, не двигаясь от входа своей пещеры, риши ощущали полноту бытия.

Четвертый собеседник указал на жизнь Преподобного Сергия Радонежского и Серафима Саровского, спрашивая: «Могут ли такие подвижники вообще ощущать скуку? Знакомо ли им это слово?».

Итак, первый собеседник, неосторожно отнесший скуку к окружающей жизни, получил со всех сторон отпор. Мало того, невольно он дал всей беседе неожиданное для него самого направление. Многими примерами было ясно доказано, что скука есть не что иное, как падение жизненной энергии. Это отсутствие энергии порождается условными устоями, порожденными в нас же самих. Бывает, что люди неправильно употребляют само выражение «скука». Иногда они хотят в этом выразить свое к чему-то нетерпение. Но ведь и нетерпение уже будет признаком отсутствия дисциплины, которая всегда будет следствием особого напряжения энергии.

Можно заметить два определенных типа людей. Одни, по природе своей, любят внутреннюю дисциплину. Их не нужно обучать этой концентрации воли. Человек, добровольно осознавший значение упорядоченности, является и ценителем и своего, и чужого времени. Распознав эти ценности, человек всегда останется и твердым, и наблюдательным, и находчивым. Он будет сильным человеком. Другой тип людей по природе своей боится и старается уклониться от всякой дисциплины. Можно быть уверенным, что этот тип людей, хотя бы даже и обладал известными познаниями, не примет на себя особую ответственность, не проявит истинного терпения и, скорее всего, допустит разлагающие, никчемные обсуждения. Этот тип людей не будет сильным. Они будут, кроме того, очень себялюбивы, преисполнены самости. Они легко повторят слово скука, стараясь возложить это тягостное ощущение на окружающие обстоятельства.

Такие люди будут стараться и окружающих их вовлечь в те же ложные обсуждения своей тягости. Они даже не подумают, что рождение скуки происходит исключительно в них самих.

Среди лекарств, противодействующих такому эгоистически-безвольному состоянию, конечно, прежде всего будет развитие искусства мышления и умения приобщаться к природе. Много раз настойчиво описывалось искусство мышления, которое должно быть воспитываемо и образовываемо. Так же точно нужно уметь приобщаться к природе. Каждому приходилось видеть несчастные типы людей, для которых совершенно закрыта книга природы. Перед ликом природы, полным несказанною прелестью, они будут играть в карты или мечтать о «прелестях» городской жизни. Они будут доходить до такой несоизмеримости, что прекрасную природу они будут готовы предать для ужаса и извращения города.

Можно себе представить, какие настоящие извращения организма, какие патологические судороги происходят, когда нечто ценное и прекрасное затемняется условным и разлагающим. Ведь сердце человеческое болезненно корчится от всего неестественного. Сердце не скажет своих ощущений в земных словах, но каждый удар по сердцу останется на многие жизни. Одним из самых болезненных ударов по сердцу, конечно, будет внедрение понятия скуки. Этой мертвенности сердце не выдерживает.

Следует во всех просветительных учреждениях, от младших классов, всеми мерами изгнать понятие скуки. При этом заполнение времени не должно быть чем-то чисто механическим. Нужно, чтобы времени действительно не хватало на действия и на мышление. Что может быть увлекательнее, нежели мышление и творчество перед ликом природы. Эта радость может происходить при самых различных работах, ибо настоящее мысленное творчество лишь поможет качеству каждого труда.

Столько раз говорилось о противоположениях Востока и Запада, которые уже понимались не в смысле географическом, а в смысле основной психологии. И в то же время каждый отлично чувствует, что никаких противоположений нет и быть не может, ибо как здесь, так и там должно быть внутреннее стремление к живительному синтезу. В этом синтезе доброкачественности, терпимости и творчества не найдется ни малейшего места для безвольного проклятия, именуемого скукою.

Нужно ли о скуке говорить, если она так мертвенна и мерзостна? Как же не нужно, если это слово так часто повторяется и старыми, и малыми. Скучающие типы даже стараются облечься в позу какой-то ультрасовременности. По неразумию они полагают, что окружают себя каким-то неразгаданным, таинственным ореолом, а на самом деле они остаются просто скучными, не применившими себя к жизни, отбросами. Если в какой бы то ни было форме проявится зло, не пытайтесь замолчать. Этот гнойник лишь создаст целую гангрену. Спешите отсечь это вредное понятие скуки как можно скорее, как можно решительнее. Скучающий тип боится быть осмеянным, а в то же время он прежде всего смешон в своем заблуждении.

Лохмотья скуки уже будут каким-то чудовищно нелепым шутовством. Гранд Гиньоль! И кому же захочется быть в этом страшном шутовстве?

Итак, пусть ехидна скуки не осмелится приблизиться ко всему образовательному, просветительному, ко всему культурному. Все те, кто особенно чувствуют нелепость этого скверного понятия, пусть дружными усилиями извлекут все его зародыши. Поистине, скука не в окружающих обстоятельствах, не в жизни, но в самих людях.

29 июня 1935 г.Наран Обо.

Наран Обо

Превыше всех окрестных гор стоит Наран Обо. Наран значит солнечный. Поистине, высокое белое обо и встречает, и провожает солнце. По рассказам, эта вершина овеяна многими священными преданиями. От нее, как на блюдечке с золотым яблочком, видны все окрестные земли. Из-за холмов высятся крыши монастыря Батухалки. За ними опять гряда холмов, а там уже пески, предвестники Алашаня. К юго-западу и западу протянутся песчаные пространства – все эти гоби или Шамо. На юг побежал путь в Кокохото – там уже смущения многолюдства. На восток протянутся земли Сунитские, на северо-запад пойдет Урат. На севере Муминган, что будет значить «Лихая тысяча». Не запомнят, где это знамя проявило свою лихость. Да и откуда она, от лихого или от лихой отважности?

Само Наран Обо стоит на землях князя Дархан Бейле. К северу обозначаются развалины монголо-несторианского древнего города. Кроме китайских и монгольских наслоений в основании развалин найдутся и уйгурские начертания, да и кто знает первоначальную древность этих пустынных камней? К западу, говорят, находятся тоже развалины стана Чингисхана. Непременно нужно побывать там. Это место, по-видимому, нигде не описано. Да и как же обошлась бы именитая монгольская округа без великого имени Чингисхана? Там, среди каких-то развалин, виднеются и камни со знаками. Может быть, эти знаки – тамги, или надписи, дадут ключ к определению?

В том же направлении, в одном дне конного пути, уже граница Халхи. Много разнообразных и противоречивых рассказов достигает оттуда. В двух десятках верст – целое поселение беженцев халхасцев. По рассказам выходит и так, и этак. Одному одно узналось, другому другое почудилось!

Наш стан среди причудливых вулканических скал. У самого подножья Тимур-хады, что значит Железная скала. Вот и это великое имя в монгольской истории не миновало. И Чингисхан, великий завоеватель и устроитель, и железный Тимур – а на вершине горы светит Наран Обо. У подножия той же горы, недалеко от нашего стана, находится место будущей монгольской столицы. Место было избрано и предуказано самим Панчен-Римпоче, Таши-Ламою Тибета, который сейчас в Кумбуме. Вполне понятно, что для места будущей столицы монгольской избрано место новое. Ведь Батухалка, с ее старинным нажитым монастырем, не будет новым строением. А новое автономное правительство, конечно, справедливо хочет быть в новом окружении. Пока правительство помещается в Батухалке в юртах. Но, конечно, такое местопребывание может быть лишь временное.

По давним примерам истории – монголы хотят строиться. И место, избранное самим Таши-Ламою, намечено неслучайно. Эти же горы, окружающие Наран Обо, некогда служили ставкою известного гуннского воителя. И сейчас можно видеть у скал некоторые камни, не случайно положенные. Когда-то на этих песках протекло многое. Вот перед нами, среди зеленых вязов, высохшее русло реки. Когда-то и здесь была вода, но сейчас она отошла от этого места и осталась лишь в окрестных колодцах и отдельных источниках. Конечно, два-три артезианских колодца дали бы новую живительную струю. Среди будущих строений об этих водных оживлениях нужно подумать в первую голову.

На почву жаловаться нечего. Всюду были леса, теперь жестоко уничтоженные. Мы сами недавно наблюдали в Цаган Куре, как на глазах проросло ивовое бревно забора. Значит, всюду, где есть хотя бы малейшая жизнь – почва позволяет ей проявиться.

Живою силою монгольского автономного правительства является Сунитский князь Де-Ванг. Нелегка задача этого князя, желающего вдохнуть новые государственные формы около древних монгольских знамен. Еще недавно, во время своей поездки в Пекин, князь Де-Ванг трогательно говорил многолюдной аудитории университета о том, что каждый совет на пользу монгольского строительства будет принят с благодарностью. Действительно, кто же не хотел, бы помочь мирному культурному строению исторически великой страны. У кого же найдется столько невежественной жестокости, чтобы противоречить и препятствовать мирным, просветительным начинаниям. Наоборот, каждое культурное сердце зазвучит на такое откровенное обращение. Кто же откажется подать доброжелательный совет там, где он будет так нужен, где он будет так выслушан.