Верь своему ангелу

Через некоторое время капитан Стив Фариссон, он же агент французской разведки, сидел в автомобиле, припаркованном у края тротуара. Пежо с затененными стеклами, машина начальника марсельского отдела внешней разведки подполковника Дарте, ему он только что доложил о выполнении своего задания в Касабланке. Помимо основной задачи, капитан попутно наблюдал за немецким агентом Марсом, дублируя новичка, русского поручика, только что принятого в ряды их ведомства. Фариссон считает, что из русского офицера наверняка получится неплохой разведчик. Разумеется не сразу, а при определенной подготовке под наблюдением опытного педагога. Задатки для этого есть, и неплохие. Может одновременно играть в шахматы, вести серьезный разговор и наблюдать за обстановкой. Коммуникабелен, легко находит общий язык с любым контингентом. Отличная реакция, поскольку в юности занимался боксом (этот последний факт капитан почерпнул, заглянув пару раз в корабельный спортзал). Все остальное в анкете, приложенной к его личному делу и заверенной подписью майора Зиновия Пешкова. Но учтите шеф, этот хороший агент, никогда не станет хорошим французом. Он останется русским по своим взглядам и симпатиям, сколько бы его не учили, заключил свое сообщение Стив. Он не ждет от Дарте никаких комментарий, обычно после таких сообщений их не бывает, однако шеф неожиданно заговорил об этом незначительном, по мнению капитана деле.

– Преданность своей родине – это сильная черта, и она присуща действительно сильным личностям. Ведь как бывает у некоторых: глядишь, он пламенный патриот своей страны, но только до того момента, пока его там не обидят. И вот он уже в стане врагов этой же страны и готов не только проклинать, но и начать войну со всеми, с кем он только что обнимался. Хотя там все осталось прежним. Русских, вынужденных уйти в эмиграцию, обидели так, что больше не бывает. Отнять дом, семью, близких, имущество, доходы, чины, звания, и все, что только можно вообразить. Лишить возможности вернуться обратно, к дорогим сердцу местам, не позволить упокоиться на той земле, где родился и вырос, где покоится прах твоих родителей. Как можно обидеть больше? – Вопрос Дарте задал, скорее всего, самому себе, и капитан промолчал; обычно сдержанный, шеф сегодня чем-то взволнован, подумал он, а тот продолжал. – У нас есть достаточно сведений, что какая-то часть бывших белоэмигрантов уже поступили на службу в германский Абвер, где их будут готовить к будущей войне. Как вы думаете, Стив, это патриоты какой страны? России или Германии? Представьте себе их выбор. Идти вместе с немцами против России, потому что они ее патриоты, при этом прекрасно понимая, что принесет немецкая нация русскому человеку. Мы не знаем точно, сколько их уже там, но будет еще больше, ибо сегодня самый прекрасный агитатор – это голод и нищета.

По тротуару мимо машины Дарте начинается людское движение; таможня выпускает первые партии пассажиров. Делается это малыми порциями еще и для того, чтобы хорошенько рассмотреть в лицо каждого, выходящего по узкому проходу. По твердому убеждению начальника отдела внешней разведки, именно оттуда, из Африки во Францию, через марсельский порт попадает значительная часть иностранной агентуры. Проход ограничен турникетами на ширину одиночного строя и освещается яркими фонарями. С обеих сторон толпятся встречающие, а также носильщики и таксисты, предлагающие свои услуги, но Стив знает: почти треть из них – это шпики из их ведомства. Сам он вышел через служебный вход и теперь еще и еще всматривается в лица приезжих, хотя наблюдал их на теплоходе от самого Танжера. Но те, кто им нужны, там могли запросто прятаться под любой личиной, теперь же они все на виду. Наконец показался поручик Макаров, он вел под руку даму в шляпке с вуалью; капитан указал на них шефу.

– А кто дама? – поинтересовался подполковник.

– Понятия не имею. Очевидно, из встречающих, – ответил Фариссон. Дарте некоторое время молча смотрел им вслед и вдруг предложил: понаблюдайте за этим русским, пока он в Марселе, и поинтересуйтесь, куда он отсюда двинется. Может, узнаем что-нибудь интересное. – Капитан кивнул, вышел из машины и подозвал ближайшего филера.

Макаров и Сюзанна прямо от морского вокзала отправились в кафе на сваях, принадлежащее барону Ангельму Дидро. По дороге его одолевало смешанное чувство какой-то потери, случившейся с ним очень давно, тем не менее, чего-то дорогого даже в воспоминаниях. И, конечно же, невозвратного, потому что за этим стояла Жанна; у нее давно уже своя семья, да и у него тоже, но, … Он с трепетом открыл входную дверь, там все, как прежде; повара и официанты не признали его – здесь, очевидно, все новые люди. Еще бы! Прошло столько лет! Сколько же? Двенадцать? Тринадцать? Он не помнил точно и не старался припоминать; это было его первое знакомство с Францией. После бегства из России в двадцатом почти три с половиной года войны в Тунисе и Марокко, бегство из Легиона вместе с Сашей Петренко (обязательно следует его навестить), затем корабль контрабандистов и высадка на французский берег неподалеку от Безье. Тогда ему казалось, что все это ненадолго и скоро начнется путь назад, на далекую милую Родину. Но колесо истории жестоко и вращается оно по своим, присущим только ему одному законам, в которых зачастую нет места для милосердия, оно просто не предусмотрено. Причем милосердия для людей, твердо уверенных, что именно они его, это колесо, как раз и вращают.

Они уселись за столик в уголку; отсюда виден залив и стоящие ровными рядами яхты. Сестры устроили ему прогулку по морю тогда на второй или третий день его пребывания во Франции. При этом воспоминании щиплет в носу, он отворачивается к меню. Он не голоден, но что-то необходимо сделать, чтобы хоть как-то начать разговор. Разговор этот необходим, он должен внести ясность в их отношения. Он не решился тогда в Ткауренсе, и попытается сейчас. Но им снова помешали; мальчик принес записку: «месье Макарофф ожидают в Круизе по Африке». Они покинули кафе на сваях и отправились в гости к Николо Ксавье. Владимир час назад поинтересовался у встречавшей его в порту Сюзанны, откуда ей известно время появления его в Марселе. «Пусть это останется моим маленьким секретом, – ответила девушка. Теперь ясно, откуда. Выходит, для этой фирмы доступны списки прибывающих пассажиров.

Дверь им открыл сам Николо; они обменялись крепким рукопожатием, хотя Владимир обнял бы сержанта с огромным удовольствием, настолько тот ему симпатичен. Но можно предположить, что такое чувство у него ко всем, кого он теперь встречает на ставшей вдруг ему близкой и родной земле французской. Раньше он этого не замечал; лишь позже он услышит некое определение этому – африканский синдром. Тоска после долгого пребывания в Африке.

Николо провел их в комнату, ту самую, где когда-то его принимал капитан Зое. Теперь он оставит их одних на несколько минут, нужно распорядиться насчет ужина. Они долго молчали; Сюзанна уселась напротив и, подперев голову рукой, смотрела на поручика.

– Я виноват перед тобой, Сюзи, – вымолвил, наконец, Владимир, – ты столько сделала для меня, ты рисковала жизнью. А я? Я ничего не могу предложить тебе взамен …

– А мне ничего не нужно теперь! Я нашла то, что искала … Я встретила Арсена, а ведь это все благодаря тебе. Если бы не ты, я бы ни за что туда не поехала. Ты понимаешь? Я теперь счастлива, и тебе не в чем винить себя. – Девушка задумалась и добавила, – зато я многому научилась, кажется, я по-другому теперь смотрю на жизнь. Кажется, более бережно.

Вошел Ксавье с подносом, он услышал конец фразы.

– Милая девочка! Африка сделала из тебя настоящего философа. Более бережно смотреть на жизнь! Это надо же, как красиво сказано. Это ведь именно то, чего не хватает нам, дуракам! Я имею в виду, нас мужиков. Особенно тех, кто по второму кругу идет в Легион и умудряется попасть там на каторгу. Расскажешь мне, Влад, все по порядку, но не сегодня. Сейчас мы будем ужинать, и говорить только о приятном. Хотя уговор: говорить будете вы, а я только слушать. Но вначале выслушаем нашу Жанну Д’Арк.

Почти два часа ушло у Сюзанны на то, чтобы поведать свою африканскую одиссею. Затем вызвали по ее просьбе такси, и Ксавье проводил девушку к машине. Вернулся он с весьма задумчивым видом, почти минуту молча пил чай, наконец, заговорил.

– Влад, тебя точно выпустили с каторги? Ты случаем не сбежал?

– Выпустили. Могу даже сию же минуту документ тебе показать. А к чему этот вопрос?

– Вчера я ходил встречать тебя вместе с Сюзанной. Конечно, он об этом не знала. Я ее дважды проинструктировал, чтобы она сразу не цеплялась тебе на шею, но она нарушила наш уговор. Ладно, простим ее – девушка соскучилась. За вами от вокзала шел хвост, а когда вы вышли на бульвар, там прицепили еще одного. Причем команда поступила из автомобиля с затененными стеклами. На таких в городе ездит полиция и разведка; я точно знаю эту машину, хотя на ней чуть ли не ежемесячно меняют номера, иногда перекрашивают, или же меняют на новую, но той же марки. За Сюзанной сейчас никто не пошел, она их не интересует – значит, им нужен ты. Это становится совершенно ясным после рассказа об ее похищении в Фесе. Они через нее искали тебя, и, возможно, им удалось это сделать еще в Марокко.

Макаров тут же вспомнил о слежке, которую он обнаружил в Ткауренсе; тогда он не мог обсудить с девушкой их отношения, но что-то он ей говорил, и очень много. И надеялся, что не сказал ничего лишнего. Но теперь он понял: за ним снова ходят люди Доше, если только не сам он лично, и похищение Сюзанны тоже его работа. Что же делать? Выйти через черный ход? Снова переодеться женщиной? Но Доше этот трюк уже хорошо известен. И причем здесь полиция? Нет, это точно не полиция, скорее всего – это его же коллеги, разведчики. Видимо, что к нему присматриваются, как к новому человеку. Да и не только как к новому; помимо всего, он еще и русский эмигрант, так что такая степень недоверия вполне естественна. Поэтому свои хвосты его совершенно не волнуют, а вот от людей Доше необходимо избавиться.

– Ты наверняка знаешь, Николо, что мне сейчас делать? – поинтересовался поручик.

– Сейчас ничего не нужно делать. Сейчас ты ляжешь спать, наверху для тебя готова комната, а мне предоставь возможность подумать об этом на досуге. Мне уже все равно не спиться по ночам, очевидно старость совсем уже рядом, пора ее встречать, – закончил, с улыбкой Ксавье.

Последней реплике Макаров усмехнулся: он знает, сержанту недавно исполнилось пятьдесят. Глядя на его мощную фигуру, вспомнил, что говорили о подобных типах на Руси: «да его еще оглоблей не перешибешь!». За утренним чаем он внимательно выслушал разработку Николо. «Сделаешь все, как я предлагаю, избавишься от всех своих хвостов, причем надолго. Не обещаю навсегда, но пока не вернешься снова в наш город – гарантирую, – сказал Ксавье.

Он поблагодарил своего друга и отправился на набережную, где рассчитывает встретиться с Сюзанной. Она неотъемлемая часть их плана. И они уже вместе посетили магазин мужской одежды, где по совету мудрого Николо поручик купил неподражаемую ковбойскую шляпу; Голливуд уже пленил яркими атрибутами своих искрометных фильмов европейский бомонд. Шляпа с высокой тульей и широкими полями; она издали заметна в любой толпе, и при желании может успешно прятать лицо его владельца. «Все оставшиеся дни, что ты проведешь в Марселе, не снимай ее ни на минуту, пусть тебя видят и запомнят именно по этой шляпе, – предупредил его сержант. К шляпе подошел такой же черный широкополый плащ. – Да ты настоящий техасский ковбой! – восхитилась им Сюзанна, когда он вышел из магазина, – и все это, представляешь, тебе чертовски идет!

Прогуливаясь по набережной, они подошли к городской пожарной части; сразу за ее высокой каланчой дом шкипера Геридаса. Это самое благословенное для Владимира место во всей Франции. Отсюда к нему притекал ручеек желанных вестей из Крыма, ручеек, который постепенно слабел, пока не иссяк вовсе. Шкипер как-то сказал, что Россия отгораживается от всего мира. – Зачем они это делают?– поинтересовался Макаров. – Не знаю, так им, наверное, лучше. Мы ведь совсем не знаем, как они живут, но мне кажется, намного интереснее, чем раньше. Они много строят. И порты, и корабли у них теперь другие: больше и красивее, хотя еще много старого.

– Ты вылитый американец, – рассмеялся при встрече Андрэ Геридас, – если бы рядом не было Сюзи, ни за что тебя бы не узнал. Сколько же мы не виделись? Кажется, более двух лет, не так ли?

– Да, пожалуй, столько. Со времени последней весточки. И что, больше ничего?

– Ничего. Хотя Анатоль говорил, там открылся новый канал, кажется вполне легальный и надежный, но подробности у него. Он живет теперь в Арле постоянно. Это рядом с Нимом.

Этот вариант устраивал Владимира, бежать из Марселя ему придется через Сет, а уже оттуда можно наведаться в Ним. Он простился с Андрэ и пообещал передать привет его брату.

На следующий день он с Сюзанной посетил Морской банк, где стараниями Роберта Кришона для Макарова открыт счет. Сейчас он снимет деньги, они нужны для предстоящего дела. Раз он уже в банке, то следует попытаться добиться встречи с управляющим месье Легру. Он познакомился с ним в свой последний приезд; месье Легру, высокий розовощекий старик с белыми пушистыми бакенбардами, не уделил тогда должного внимания будущему клиенту и разговор практически не состоялся. То, что пытался узнать у него этот молодой человек , вовсе не могло быть предметом обсуждения – конфиденциальность, прежде всего. А вот сейчас совсем иная ситуация. Теперь перед ним человек, имеющий счет в их банке, пусть пока небольшой, но ежемесячно увеличивающийся, что не маловажно. Он занимает значительный пост в транспортной конторе барона Дидро и вполне возможно скоро станет его зятем. Правда в жены ему прочили раньше старшую дочь Жанну, с которой видел Легру его пару раз в Марселе в совсем недалеком прошлом, а теперь он сопровождает младшую. Ну что ж, это их дело, тем более, что младшая тоже прехорошенькая.

– Месье Легру, будучи в России, я имел честь познакомиться с Георгом Дюбуа, он сообщил мне, что является единственным законным наследником графа Ламбера Дюбуа, своего отца. И поручил нам, военным людям, ушедшим из Крыма в двадцатом году, произвести некоторые действия на благо его внука. Но судьба разбросала нас, нескольких офицеров, посвященных в эту проблему, по всему миру настолько, что между нами разорваны все связи. Сейчас мне хотелось бы услышать от вас одно единственное: не появился ли хоть какой-нибудь сигнал, что кто-то из наших добрался до вашей конторы и попытался предъявить документы?

Отвечать на подобный вопрос управляющий, конечно же, не имеет права, что он и высказал в присутствии своего секретаря. Затем последовал жест, означающий окончание приема, все встали, месье Легру проводил их до двери. Первым вышел секретарь и не оглядываясь пошел по коридору, и только теперь Легру посмотрел Владимиру в глаза и отрицательно покачал головой. Поручик приложил руку к сердцу и откланялся.

Итак, сегодня его последний день в Марселе. Вечером от причала отойдет теплоход «Бристоль», на нем он приплыл сюда и по версии Николо Ксавье на нем же якобы покинет Францию. После Морского банка Владимир несколько часов просидел в снятой им квартире, посвятив это время письмам. Ближе ко второй половине дня он рассчитался за жилье, вызвал извозчика и назвал ему адрес модного ресторана в центре города; по дороге ему пришлось заехать в салон женских причесок и забрать Сюзанну. В ресторане для них был заказан столик на троих, за ним уже сидел немолодой мужчина в строгом вечернем костюме. Он поднялся им навстречу, обнял и поцеловал в щеку девушку, и долго тряс руку поручика; они приступили к ужину, который занял почти полтора часа, и на улице совершенно стемнело. Они поднялись и прошли в гардероб, где Владимир надел свою знаменитую шляпу и плащ и отправился в туалет, а мужчина в черном подал пальто Сюзанне. Через полминуты поручик вышел из туалета, простился с их сотрапезником и они с девушкой сели в карету, а тот снова ушел в зал. «Я подожду вас, Сюзанна, крикнул он ей на прощание». Извозчик снова подъехал к дому, где жил Макаров. Девушка осталась в карете, а он позвонил в дверь, и слуга вынес ему саквояж. Через полчаса их экипаж стоял на площади у причала, где заканчивалась погрузка на «Бристоль». Они прогулялись по набережной, до отплытия оставалось всего несколько минут, но он все же успел преподнести Сюзанне огромный букет. Все, кто собирался отплыть, уже поднялись на борт; поручик стоял у трапа, у ног стоял его саквояж. Вахтенный офицер посмотрел на часы: « месье, уже время, поторопитесь, я прикажу сию минуту поднять трап!» и дал сигнал матросу у лебедки.

– Я еще думаю, – ответил пассажир. Там наверху что-то затрещало; последний поцелуй, и он шагнул к сходням.

– Володя, прошу тебя, возьми цветы! Я хочу, чтобы они остались с тобой, – воскликнула она. Он прижал букет к лицу и прыгнул на трап, когда его уже стали убирать. У причала, кроме Сюзанны, двое мужчин взирают на все происходящее с явно растерянным видом. Девушка села в карету и отъехала. В ресторане их спутник сидел на том же месте.

– Как прошло расставание? – громко поинтересовался он, – надеюсь, вы не плакали?

– Нет, до этого не дошло. Влад купил мне огромный букет, а я уговорила взять его с собой.

– Правильно! Идемте, я куплю вам новый, еще больший. Или вы хотите остаться?

– Да, я бы еще посидела немножко. На улице довольно сыро, и я озябла. Попросите

подать мне чай с ликером, попытаюсь чуточку согреться.

Они пили чай и теперь перешли на тихий шепот. – Ну как, нормально? – поинтересовался мужчина. – Да, Володин двойник закрыл лицо букетом и прыгнул на трап в последний миг, те, что ходили за нами, замешкались. Корабль ушел без них, – сообщила Сюзанна. – Теперь подмена раскроется не скоро, первая остановка судна в Барселоне, практически им его не найти!

Утром следующего дня агент внешнего наблюдения доложил капитану Фергюссону, что наблюдаемый ими объект покинул Марсель на теплоходе «Бристоль». – Мы не последовали за ним, согласно вашего приказа. Но за ним, шеф, здесь вели наблюдение еще кто-то, кроме нас, мы в этом уверены. Два типа, меняясь через каждый час, неотступно следовали за ним по всему городу. Вот кого-то из них он классически оставил с носом, так как очень ловко прыгнул на сходни, в тот момент, когда их уже почти подняли.

«Молодец, Влад! – Стив внезапно подумал с теплотой о поручике, с которым познакомился совсем недавно, и который ему симпатичен. – Ловко же ты нас всех обманул». Капитан уверен, что Макаров остался в Марселе, поскольку по плану у него скоро встреча в Париже с нашим агентом. Интересно бы узнать, кто еще за ним там ходит, но на это нет ни сил, ни времени. Но ему стоит об этом сообщить немедленно.

В Е Р О Ч К А И Л Е В А

Макаров в это время сидел в маленькой каюте такого же маленького пароходика, совершающего рейсы между Марселем и Сетом. В Сете он сойдет – это его конечная остановка. В туалете, где он обменялся одеждой со своим двойником, взамен шляпы и плаща ему вручили светлую куртку с капюшоном и вязаную шапочку. Последнее очень кстати, на море уже довольно свежо, теперь он натянул ее на уши, поднял капюшон и тихо дремлет. Или делает вид, так как на самом деле его голова погружена в распутывание сложнейших проблем, которые поджидают в ближайшие дни. Эта слежка за ним в Марселе явно говорит, что для их решения действовать он должен быстро и решительно. Главная задача – это безопасность его семьи. Все, с кем он говорил на эту тему, все сходились в одном: над его семьей висит реальная угроза, и оставаться им на прежнем месте нельзя ни в коем случае. Он должен, причем как можно скорее, не откладывая в долгий ящик, перевезти их в безопасное место. Но вначале его следует отыскать, это место, где он их сможет надежно спрятать. А потом уже к ним. Скорее бы! В груди нетерпение, а по ночам кошмарные сны, в них он все время опаздывает и попадает в какие-то пустые комнаты, сменяющие одна другую в чудовищном бесконечном калейдоскопе. И везде пусто, пусто, а он слышит совсем рядом родные голоса, и ему кажется, что они взывают к помощи, но никого не может найти и просыпается от чувства какого-то ужаса, разбитый и с болью в сердце.

В Сете он сел в автобус и отправился в Ним; ему, вообще-то нужно в Арль, к шкиперу Анатолю Геридасу, но вначале все-таки в Ним, ведь там живет его земляк из Евпатории, владелец винного завода; он слышал об этом давно, но не имел случая туда заглянуть. А сами слова «земляк из Евпатории» звучат завораживающе и обещают нечто необыкновенно чудесное. Хотя, где они, эти чудеса?! Что-то не припоминаются абсолютно, зато всякой пакости, отравляющей ему жизнь – полно.

Автобус высадил его на окраине городка, он уже решил расспросить прохожего, как только тот встретится, но пройдя десяток метров, догадался: винный завод легко можно отыскать по густому теплому запаху перебродившего винограда, весьма напоминающий аромат свежеиспеченного хлеба. Вскоре он увидел телегу, доверху груженную корзинами с янтарными ягодами, и пошел следом за ней. Она привела его к воротам, перед которыми стояло несколько таких же телег; ворота были распахнуты, его никто не окликнул, и он вошел внутрь. Посреди двора вздыхала и чавкала какая-то странная, огромная машина, а вокруг суетилось множество людей с корзинами, ведрами и с какими-то диковинными вилами. В основном женщины, и кажется, большинство из них молодые и очень веселые. Владимир обратился к одной из них: «как мне найти директора?» Женщина радостно взглянула на него и крикнула тем, что стояли поодаль: «вот, наконец, один все же пришел!». И тут же рассмеялась громко и упоительно, и все вокруг, как по команде, расхохотались словно одержимые. Поручику стало неловко. Еще бы, ведь над тобой смеется такое множество людей, пусть это даже молодые прекрасные женщины. Он нахмурился и вопросительно посмотрел на нее; она с трудом переборола приступ смеха и принялась извиняться.

– Простите меня, пожалуйста, месье! И их всех тоже простите! Мы не с вас, мы сами с себя смеемся. Не сердитесь, я все вам сейчас объясню. Раньше, много лет назад, виноградное вино делали вручную и сами ягоды раздавливали ногами. Для этой работы набирали молодых женщин, таких вот, как мы, – и она показала на подступивших к ней подруг. – Для этого женщины подвязывали платье вот так! – и она тут же подняла свою юбку почти до подбородка и представила на обозрение красивые смуглые ноги и такой же живот, и все это прикрыто узенькой полоской ткани, которая, очевидно, изображала шорты. – Вот так, видите! И мужчины со всего городка и даже с окрестных сел приходили посмотреть, как идет работа и заодно выбрать себе невесту. По ногам, понимаете? Сейчас эту работу выполняет винный пресс, и никто не приходит посмотреть на наши красивые ноги. Увидев вас, мы решили, что вы все-таки пришли именно за этим! – И она, казалось, снова собиралась захохотать, но передумала и указала на красное двухэтажное здание. – Контора вот, рядом. Они, возможно, еще обедают. Хотя нет, уже час дня.

– Благодарю вас. – Поручик с улыбкой поклонился окружающим, – а ноги ваши действительно прекрасны! Но вы ведь можете просто поехать к морю на пляж, там их обязательно оценят.

– Спасибо! – женщина, все-таки, опять рассмеялась, – а можно ваши слова насчет пляжа рассматривать как приглашение? – услышал поручик вдогонку. И снова веселый женский смех.

В приемной директора пусто, только в уголке возле столика с кофеваркой стоял молодой человек, очевидно секретарь. Он сообщил: «директор пока занят. А вы, по какому вы вопросу?» Владимир уже решил найти вначале Геридаса по телефону, чтобы не тратить времени на поездку, которая вполне может оказаться впустую, учитывая непоседливый характер шкипера.

– Я от Натана Мендельзона, вашего соседа. – Макаров решил, что этого достаточно.

– Вы все равно должны немного подождать, – сухо заметил секретарь.

Придется согласиться, решил поручик и, поскольку сесть ему не предложено, отправился осматривать вестибюль. Одна его стена полностью занята встроенными шкафами и добавочными полками, и все это пространство заставлено бутылками различной формы с красочными этикетками с медалями и без. Неужели здесь образцы только одного завода, думает Макаров, или это собрано со всей Франции? В винах он разбирается слабо, его взгляд уже переносится к противоположной стене, увешанной фотографиями. На них, очевидно, важные моменты из заводской жизни: групповые и одиночные снимки представительных лиц, кое-где даже во фраках и с орденами; банкетный зал, где, видимо, какой-то юбилей. Фотографий тоже много, как и бутылок, и они ему скоро наскучили. Клерк смотрит неодобрительно на его расхаживания, по его понятиям посетитель ведет себя недостойно по отношению к такому солидному учреждению. А, начхать, решает поручик, был бы чуть повежливей, я б сидел и не шастал по приемной. Парень готовит кофе, приятный запах заполнил большую комнату. Он тоже с удовольствием выпил бы чашечку, но от этого невежды ясно такого не дождешься. Вдруг Владимир увидел фотографию, которая совершенно не подходила к торжественным фрачно-костюмным снимкам. Она выглядела даже нелепо: мальчик и девочка, сидящие на лошадях на фоне какого-то старинного здания и кусочка моря. На мальчике нет ничего, кроме шортов, а девочка в куценьком ситцевом платьице. Действительно, очень скромно среди фото солидных напыщенных буржуа. Он сделал еще один шаг, чтобы лучше рассмотреть столь странный снимок, и вдруг его сознание получило удар такой силы, что едва устоял на ногах: он узнал и мальчика, и девочку. Мальчик, а это был он сам в юном возрасте, протягивал девочке букет ромашек, а она смеялась, запрокинув голову. Он тоже смеялся и показывал на вывеску над головой лошади. Надпись на ней – отель Бо Риваж, и кусочек моря подтверждали, что снимок сделан в Евпатории. Себя теперь он точно узнал, но о девочке даже боялся подумать, так как запретил себе это навсегда. Мимо проплыл секретарь с подносом, но он остался не замечен Владимиром, для которого сейчас исчезло все: и кофе, и вестибюль, и Геридас. Он даже забыл, где он находится. Клерк открыл дверь, протиснулся внутрь и, опасаясь действий странного клиента, еще чего доброго вломится следом, попытался закрыть ее ногой. Это у него не получилось, дверь осталась на месте, а из кабинета уже прозвучало довольно сердитым тоном: «Ну что ты там возишься, Марат?! Оставь дверь в покое, я заждалась уже …» Поручик двинулся на этот голос, совершенно не отдавая отчета в своих действиях. Он уже на пороге, его рука вытянута навстречу голосу, а голова повернута в обратную сторону, глаза все еще не могут оторваться от снимка, он силится связать голос с изображением. Кажется, это ему уже почти удалось, но там, у стола, чашка с горячим кофе летит на пол, наверное, на ноги Марата, отчего тот дико вскрикнул. Сейчас он поставит поднос и вышвырнет этого наглеца. Но его самого с силой отталкивают в сторону стола, туда же сыплются сахар и печенье.