скачать книгу бесплатно
– Ко-Джей. – Он склоняет голову набок и хмыкает, но это не шутка. – Я построил эту… империю… для тебя.
– Вранье.
– Это и есть мое наследие, о котором мы говорим. То, что принадлежит тебе по праву рождения. Марта сказала тебе, что я…
– Да, но это ничего не меняет. – Я понимаю, что злобно смотрю на него, не в силах расслабить сведенные напряжением мышцы лица.
Отец откидывается на спинку своего кресла, кожаная обивка скрипит. Он поглаживает морщинистой рукой подбородок и изучающе разглядывает меня.
– Вот какое дело, Ко-Джей, – говорит он. – Если ты не хочешь принять «Уэллс-Тех» – отлично. Но тогда я буду вынужден продать эту компанию. И, как ты знаешь, она сто?ит миллиарды долларов, так что, естественно, выбор потенциальных покупателей не особо велик.
– Я уверен, что ты без проблем найдешь кого-нибудь.
– Понимаешь, в том-то и штука. Я уже нашел. – Он подается вперед, опершись локтями на столешницу. Справа от него стоит стаканчик с его любимыми золотыми ручками, слишком плотно набитый – видимо, недавно пополненный. – Это «Самуэльсон-Барнс Групп».
Я больше не вижу своего отца.
Перед глазами у меня красная пелена.
Вскочив, я отталкиваю кресло и направляюсь к выходу, но, дойдя до двери, я резко останавливаюсь и сжимаю кулак.
Повернувшись, я спрашиваю отца:
– Почему? Как тебе такое вообще могло прийти в голову?
– Они уже много лет хотят купить нас, – отвечает он.
«Нас».
Как будто «Уэллс-Тех» имеет ко мне какое- то отношение.
– И к тому же они сделали невероятно щедрое предложение, – добавляет он. – Я был бы глупцом, если бы отверг его.
– Тогда зачем ты приволок меня сюда? Чтобы поставить мне ультиматум? Или я возглавляю «Уэллс-Тех», или ты продаешь его компании, которая единолично в ответе за смерть моей матери?
– Я знаю, это выглядит ужасно, но ты должен понять, я…
Взмахнув рукой, я поворачиваюсь к нему спиной.
– Мне плевать, какие у тебя причины.
Я хватаюсь за ручку двери, втягиваю воздух и задерживаю его в легких, пытаясь осознать, что все это значит и что мне делать в такой ситуации.
Если я возглавлю компанию, я могу продать ее, кому захочу. Но это означает, что я вынужден буду научиться тому, как управлять ею, ознакомиться с повседневной рутинной работой на руководящей должности, и так далее, и тому подобное. Мне придется тратить все время на то, чтобы превзойти своего отца – просто воплощенный кошмар.
Но если я этого не сделаю… если я откажусь от этого предложения… «Уэллс-Тех» уйдет к «Самуэльсон-Барнс Групп», и когда мой отец умрет, я унаследую их гребаные кровавые деньги.
Этот бессердечный мерзавец манипулирует мной.
– Я подумал: возможно, ты сможешь обучиться тому, как руководить компанией. – Его голос звучит мягче, чем прежде. – Я могу научить тебя всему, Ко-Джей. Пока я еще в силах. Кто знает, сколько времени…
– Хватит, – прерываю я его, снова поворачиваясь к нему лицом. – Если ты думаешь, будто, напоминая мне каждые две секунды о том, что ты умираешь, ты сможешь завоевать мое сочувствие, уважение или даже прощение, то ты ошибаешься.
Он вскидывает ладони и выпячивает подбородок.
– Весьма честно.
– Мне нужно… нужно подумать об этом. – Я зажмуриваюсь и сжимаю переносицу двумя пальцами. Поверить не могу, что размышляю над этим. Несколько минут назад я намеревался высказать своему папаше очень многое.
Но не это.
– Если ты решишь занять эту должность, я позабочусь обо всем, я даже найму тебе персонального ассистента, дабы облегчить твою жизнь. Ты будешь сильно занят делами, и будет очень кстати, если кто-то позаботится о твоих покупках и остальных вещах. Тогда тебе не придется ни о чем беспокоиться.
– Мне не нужно, чтобы кто-то делал для меня покупки. Мне нравится то, как я одеваюсь. – Я окидываю взглядом темно-синюю рубчатую ткань своей водолазки.
– Кто-то должен иногда готовить для тебя еду, – продолжает отец.
– Я могу заказать доставку. И я не люблю, когда посторонние распоряжаются на моей кухне…
– Кто-то должен улаживать для тебя формальности, бронировать билеты.
– У меня есть «Сессна», мне не нужно бронировать билеты, – парирую я.
– В крайнем случае она может просто составить тебе компанию. Ассистенты нужны для того, чтобы облегчить ношу, и иногда для этого требуется удостовериться, что тебе… комфортно, что все твои… потребности удовлетворены.
– Поверь, у меня нет проблем с удовлетворением моих потребностей, – резко отвечаю я этому отвратительному человеку, сидящему за столом. – И я никогда не поставлю свою подчиненную в подобное положение.
– Конечно, нет, – слишком поспешно отзывается он. – Ты хороший человек, Ко-Джей. Лучше, чем я когда-либо был. Не думай, что я этого не понимаю.
Нет необходимости так подлизываться ко мне. Он позорит себя и даже не осознает этого.
Я сжимаю в кулаке дверную ручку, которую так до сих пор и не отпустил, на моих пальцах наверняка уже остались вмятины от рифленого металла.
– Я знаю, что не заслуживаю твоего хорошего отношения. – Голос его прерывается, но мое сердце остается жестким. – Я просто хотел оставить тебе лучшее, что у меня есть. Это самое меньшее, что я могу сделать после… всего.
«После всего».
Мне нравится, как он способен вложить в два коротких слова годы дерьмового отцовства.
Я медлю, все слова, которые я хотел бы сказать ему, теснятся у меня в глотке, но сейчас не время.
– Мне нужно идти.
Я не жду, пока он попрощается со мной. Рывком распахнув дверь, я делаю два шага… и налетаю на симпатичную невысокую брюнетку, несущую стакан кофе со льдом – очевидно, из кофе-бара «Уэллс-Тех».
Точнее, этот кофе был в стакане.
Теперь он на ней. На ее белой блузке.
Но, скажем честно, это ведь она врезалась в меня. Какого черта она подошла так близко к двери, которая в любой момент может резко распахнуться? Почему бы ей не идти в центре коридора?
Ее розовый ротик округляется, медово-карие глаза яростно сверкают. Промокшая ткань, ставшая полупрозрачной, прилипает к ее коже, обрисовывая цветочный узор ее кружевного лифчика. Крошечные капли бурой жидкости медленно стекают в ложбинку между грудями.
Не могу не признать, что, невзирая на кофейную ванну, девушка эта чрезвычайно привлекательна: остренький носик, точеный подбородок, густые темные ресницы. Блестящие темные волосы до плеч расчесаны на косой пробор, тщательно приглажены и заправлены за ухо – ни одной выбившейся пряди.
Похоже, она не только красива, но и чем-то встревожена, и готов поспорить, что отец нанял ее по одной-единственной причине – она отвечает его весьма специфичным вкусам: фигура в форме песочных часов, сияние молодости, сверкающие глаза, полные губы… и вдобавок она достаточно молода, чтобы пока еще не лишиться желания исполнять требования руководства.
– Смотрите лучше, куда идете, – бросаю я, намереваясь пройти мимо.
Девушка приоткрывает розовые губки, чтобы что-то сказать, но я уже иду прочь, на краткую секунду остановившись у стола Марты и достав из бумажника пятидесятидолларовую купюру.
– На химчистку, – говорю я, указывая себе за плечо. – Для девушки с кофе.
Марта медленно протягивает руку за купюрой, сведя брови на переносице.
– Х-хорошо.
Она еще узнает, что это означает.
Но мне уже пора идти. Мне и так есть, о чем поразмыслить.
Глава 5
Аэрин
«Скотина!»
Я подставляю под кран еще одно бумажное полотенце, потом комкаю его и капаю на него ярко-оранжевым цитрусовым мылом. Вспенив его, я прижимаю полотенце к пятнам на своей прежде безупречно-белой блузке и безмолвно возношу молитву всем богам-пятновыводителям.
«Скотина!»
Пятна не спешат сходить с ткани, и, кажется, даже расплылись еще сильнее, а это означает, что мне придется мчаться домой, чтобы переодеться – все это в мой первый день в «Уэллс-Тех».
«Скотина!»
Это он врезался в меня. Как он посмел сказать мне, чтобы я смотрела, куда иду?
Я знаю, что жители Нью-Йорка – народ грубоватый, но это уже вышло за свои пределы.
Этот человек был не грубоватым.
Он был хамом.
Большая разница.
Могу лишь надеяться и молиться, чтобы мне не пришлось работать с этим наглецом во время моего пребывания здесь – хотя я вообще не уверена, что он работает здесь. Он был в джинсах и кроссовках, что совершенно не подходит для работы в таком месте.
Дверь женского туалета распахивается и входит девушка в лиловом платье прямого покроя, ее каблуки цокают по полу, выложенному круглой плиткой. Рыжевато-белокурые волнистые волосы спадают ниже плеч, глаза у нее изумрудно-зеленые, и я инстинктивно ожидаю, что такая красотка окажется заносчивой и насмешливой, но, увидев меня, она резко останавливается и ахает, прижав ладонь к груди.
– Ой, как вам не повезло! Все плохо? – спрашивает она и подходит к раковине, встав рядом со мной. Поставив на стойку свою крошечную сумочку от «Прада», она роется в ней и достает оттуда карандаш-пятновыводитель «Тайд». – Не знаю, сильно ли это поможет, но попробовать можно. – Она улыбается. – Кстати, меня зовут Лилли. Я работаю в отделе выплат.
Я беру карандаш, хотя мы обе, похоже, понимаем, что от него будет мало толку. Несколько минут назад самое большое пятно было размером с тарелку для салата, но из-за моих попыток замыть его увеличилось в диаметре почти вдвое.
– Я постоянно проливаю на себя то одно, то другое, – продолжает Лилли, посмеиваясь над собой. – Я ужасно неуклюжая.
– Увы, но я совершенно не виновата в том, что произошло, – вздыхаю я, прижимая карандаш к пятну поменьше, чтобы проверить, подействует ли он. – Какой-то нахал налетел на меня.
– Он, по крайней мере, хотя бы купил вам другой кофе?
Я закатываю глаза и протягиваю карандаш обратно его владелице – самой дружелюбной жительнице Нью-Йорка, которую я встречала в жизни. Я не хочу зря расходовать его.
– Нет, – отвечаю я. – Он сказал, что я должна смотреть, куда иду, а потом просто прошел мимо.
Челюсть у нее отвисает, наши взгляды встречаются в зеркале. Но носу у нее прелестная россыпь веснушек, а таких ярко-зеленых глаз я еще никогда не видела.
Честное слово, все в этом офисе могли бы в свободное время подрабатывать моделями в «Fashion Week». Никогда не видела, чтобы в одном месте было собрано столько красивых людей. Такое ощущение, что я оказалась в «Сумеречной зоне».
Лили, прищурившись, спрашивает:
– Это был Хавьер из бухгалтерии? Могу поспорить, это был Хавьер. Он был похож на Энрике Иглесиаса, только без родинки?
Я смеюсь в нос.
– Нет…
– А волосы у него темные? Если он был блондином, то это Брендан, замначальника отдела маркетинга.
– У него были темные волосы… и он был в джинсах. – Теперь, размышляя об этом происшествии, я понимаю, что плохо рассмотрела его лицо. Я была слишком потрясена случившимся и чересчур беспокоилась о том, сильно ли просвечивает моя промокшая блузка.
– А-а, ясно. – Она выдыхает и смотрит куда-то влево. – Если он был в джинсах, значит, он здесь не работает. Мистер Уэллс никогда не позволит человеку, одетому в джинсы, присутствовать в офисе. Наверное, это был какой-нибудь ремонтник, или торговец вразнос, или что-нибудь в этом роде.
– Да, но это неважно. Так получилось, все уже сделано. Мне даже все равно, кто он такой. – Я рассматриваю свое отражение, одергивая мокрую блузку, липнущую к телу.
– Ой, кстати, подождите здесь, никуда не уходите! Я сейчас вернусь. – Лилли разворачивается на каблуке, вылетает за дверь и полминуты спустя возвращается, неся в руках черный кардиган. – Я всегда держу его у себя в шкафу в кабинете. Уэллс круглый год врубает кондиционеры на полную мощность.
Я беру мягкий кашемировый кардиган.
– Вы уверены?
– Да, на сто процентов. Берите. – Лилли широко распахивает глаза.
– Вы поразительная девушка. Спасибо. Я потом отдам его в чистку и верну вам, как только смогу. – Я всовываю руки в рукава и застегиваю пуговицы. Испачканная эспрессо блузка под ним остается холодной и мокрой, но, по крайней мере, теперь ее не видно, и мне не придется мчаться домой, чтобы переодеться.
Я усвоила, что в любой ситуации важно находить нечто хорошее, даже если это кажется невозможным. Это единственный способ сохранять здравый рассудок в мире, где все постоянно идет не так.
– Ничего себе первый день, – говорю я, застегивая последнюю пуговицу.
– О, это ваш первый день? Я так и поняла, что вы новенькая, потому что раньше я вас не видела. По крайней мере, хуже уже вряд ли будет, верно? – Лилли залезает в сумочку и достает золотистый тюбик, потом наносит на губы слой помады – самого безупречного офисно-розового оттенка, какой я видела. Хотя я сомневаюсь, что на моих губах этот цвет выглядел бы и вполовину так же хорошо, учитывая, что мы с Лилли относимся к совершенно разным цветотипам. – Не хотите сегодня вечером выпить? Ну, то есть я знаю, что сегодня вторник, но это ваш первый день, и мне кажется, что нужно отметить его чем-нибудь приятным – если вы, конечно, не заняты.
