скачать книгу бесплатно
– Конечно, знаю.
Разумеется, знаю, мне ли не знать, грустно подумала Алина, положив трубку. Сафронова была легендой головного офиса, если бы на дверях ее кабинета, ставили отметки об исковерканных судьбах, так же как во время войны на фюзеляжах самолетов звездочками отмечали сбитые вражеские машины, на ее двери не было бы живого места.
«Я – человек директора!» – эту фразу Сафроновой назубок знали абсолютно все. Алине казалось странным, чтобы одно человеческое существо с таким восторгом сознавалось в своей принадлежности другому спустя сто с лишним лет после отмены крепостного права. Тем не менее, Сафронова гордилась и умело пользовалась этим. Задекларированная принадлежность директору позволяла ей вести себя совершенно безнаказанно.
Она обладала удивительной способностью к разрушению. Все, что было с таким трудом и любовью налажено, с ее появлением обратилось в пепел. Нормой стало запредельное подобострастие и вассальная верность. Малейшее сопротивление подавлялось на корню. Заявления об уходе даже самых стойких, переживших десятки корпоративных войн, сотрудников, сыпались в кадры, как осенняя листва.
Фальшивый смех, вперемежку с истерическими воплями, позволяли максимально точно определить положение Сафроновой в пространстве и отдел, которому сегодня так несказанно повезло.
Всех неподдающихся перевоспитанию, Сафронова брала измором. Ежедневные отчеты с посекундной тарификацией проделанной работы, приказы о нарушении трудовой дисциплины, лишение премий, хронометраж рабочего процесса с помощью сотрудников, с которыми ты лишь недавно пил чай и делился секретами – все это и многое другое, приводило к ожидаемому результату.
Больше никто никому не доверял, не помогал и не сочувствовал. Каждый был сам за себя.
Алина поняла это слишком поздно. Не про Сафронову, а про доверие. Она доверяла Никоненко и своему заму. Зам, точнее замша сдала первой, а Никоненко оказался обычным мужиком, не орлом, а просто слабым. Как говорилось в известном фильме: «Хорошая жена, хороший дом, что еще надо человеку, чтобы встретить старость». Он хотел встретить старость в хорошем доме, с хорошей зарплатой и с семьей, все объяснимо, жаль, что не хватило мужества сознаться, что против Сафроновой он бессилен.
Уснув только под утро, Алина поняла, что кошмар вернулся, ее опять, как и два года назад, стало тошнить при мыслях о работе.
– Алина Витальевна, скажите что подъезжаете, – голос Раечки звенел от возбуждения.
– Да, я уже на проходной. Алина всегда приезжала первой.
– Слава Богу, Вас Константин Александрович ищет.
Ищет он, хоть бы предупредил, сварливо подумала Алина и ускорила шаг. Настроение итак ни к черту. Мало того, что уснула лишь под утро, так еще и в гостиницу пришлось заехать, за документами воронежского филиала.
Судя по лицу шефа, его утро было не менее «добрым».
– Присаживайтесь, Алина Витальевна. Только Вас и ждем. В кабинете уже было трое. Зам, главный инженер и безопасник.
Интересно девки пляшут, подумал Алина, сам отправил за документами, а еще и упрекает…
– Пока все свои, давайте обсудим план действий на сегодня, до совещания с московскими коллегами, продолжал Константин Александрович. – Они, как Вы понимаете, приехали не грамоты вручать. Их цель – я, а вместе со мной и Вы все. Надеюсь, дураков нет и никого не ввело в заблуждение словосочетание «плановая проверка»? Все промолчали. – Они едут нас трясти, чтобы найти хоть что-то и будьте уверены, даже если ничего не найдут, крови выпьют цистерну. В этой связи отчет, который Вы вчера предоставили – никому не показываем, контракты ищем, а рот держим на замке. Совещание сегодня в десять.
– Алина Витальевна, задержитесь, сказал Константин Александрович, когда она уже выходила из кабинета.
– Так вот, учитывая анамнез Ваших прошлых взаимоотношений с Сафроновой на совещание сегодня не приходите. Лучше подумайте над отчетом. Меня это беспокоит. Очень.
Алину беспокоило не меньше, а в двенадцать по Омску беспокоить перестало. В двенадцать все узнали, что Сафронова не явилась на совещание, потому что мертвые такие мероприятия обычно игнорируют.
Новость разнеслась ударной волной по всем закоулкам стройки. В курилках, в столовых, в буфете, по кабинетам – везде и всюду обсуждали одно и тоже. Производственный процесс встал, следом рухнул прогресс строительства.
Стены ВЗИСов были настолько тонкими, что никто и не пытался говорить шепотом, когда же монотонный гул голосов добрался до кабинета шефа, он велел Раечке оповестить коллектив, что если еще хоть кто-то упомянет имя Сафроновой всуе, то этот кто-то поедет домой без содержания. Ажиотация стихла, но ровно до такого момента пока бесстрашный кто-то не произнес слово «убийство».
К шести стало понятно, что разговоры теперь уж точно не стихнут, всех распустили по домам раньше срока, дабы не усугублять. Удивительно, но даже «клуб анонимных работоголиков», как его окрестила Алина в который входили, помимо нее еще пять – шесть других ИТРовцев, сегодня разошелся по домам сразу, как только дали отмашку.
– Алина Витальевна, а Вы сегодня с водителем домой? Алина обернулась, ее догонял Стас.
– Да нет, я его отпустила еще раньше. Все равно работы никакой, что человека на привязи держать.
– А можно я Вас подвезу, мне как раз в Вашу сторону. Стас соврал и с непривычки покраснел. Быстро стрельнул глазами в ее сторону – заметила, нет. Понял, что нет и с облегчением вздохнул.
– Конечно, можно, я что-то сегодня дико устала.
Как назло, перед ними к КПП подъехали автобусы с китайцами и проходная мигом стала похожа на рынок в Харбине. Гендерные различия, так же как и нормы поведения, привычные европейцам, для китайцев были пустым звуком. Поэтому, когда плотный поток людей выплюнул ее по ту сторону вертушки, кости хрустели, ноги были оттоптаны, а пакет с документами болтался на тонкой полиэтиленовой полоске.
– Хорошо хоть не оплевали, – сказала Алина, отряхиваясь и приводя скособоченную одежду в порядок, когда из потока вынесло Стаса.
– Чудо, что руки-ноги целы. Девчонке в соседнем отделе эти азиаты руку сломали. Стас вовремя подхватил у Алины расползающийся пакет, переложил в свой рюкзак и они пошли вдоль забора, обвитого колючкой, на стоянку.
Еще с момента той субботней поездки по магазинам, Алина влюбилась в его машинку. Маленькая, шустрая Хонда, в руках Стаса становилась суперкаром. Водил он залихватски, а уж акустика была такая, что на проигрыше «Imagine Dragons», когда солист начинал вопить «Natural» у Алины волосы вставали дыбом, в прямом смысле этого слова.
«Я сам настраивал» – сказал он тогда, и пока Стас сыпал терминами и пытался на пальцах объяснить, в чем различие мид басов и среднечастотников, она разглядывала его, изображая живейший интерес к обсуждаемой теме. Все женщины так умеют.
«Какой хороший мальчик», подумала она впервые его увидев, пожалуй, что ошибалась. Хороший – то, безусловно, но вот поступки все мужские. Характер, как шило в мешке не утаишь. Только вчера Макс ей под страхом смерти рассказал, что начальник соседнего отдела – показушник и редкий дурак, не просто так вылетел из окна кабинета, пропахав бритой, вечно красной бугристой башкой лужайку. В полет его отправил Стас, который прервал его рассуждения на тему зачем, по его мнению, одинокие бабы едут на стройку и каким местом они при этом себе зарабатывают на жизнь.
– Алина Витальевна, «ау», все хорошо, а то Вы куда-то провалились.
– Ой, прости. За мной это манера «выключаться» водится, как говорит моя подруга – опять «завалилась за подкладку».
– Это как? – не понял Стас.
– А это, когда в кармане дырочка, в подкладке. Туда закатывается монетка и тихо себе лежит, никого не трогает, до стирки, или до момента пока не начнут, наконец, штопать, прощупывая подол. Так и я, по ее мнению, тихонько себе лежу и думу думаю, пока город рушится….
– Жуткий день, правда? – спросила Алина, когда они уже поехали.
– Да нам то что? Жалко, конечно бабу, но мы ее даже не знали.
– В том то и дело, что я ее знала, настолько чтобы со всей ответственностью утверждать, что жалеть ее будут единицы.
Алина замолчала, а Стас задумался – спросить, не спросить и рискнул.
– Алина Витальевна, а как Вы думаете, а не выпить ли нам по рюмашке, а то у Вас цвет лица какой-то зеленый?
Алина захохотала, причем так, что у Стаса не хватило сил и он стал смеяться вместе с ней, хотя и непонятно по какой причине.
Ох, Стас, а Вам никто не говорил, что женщинам, тем более в моем возрасте никто не сообщает, что у них зеленое лицо?
– А я и не говорил что у Вас зеленое лицо! Я сказал, что у вас зеленый цвет лица. Да, пожалуй, так ничуть не лучше. И они засмеялись снова.
Ресторанчик на берегу Иртыша, куда они заехали «выпить по рюмашке» ничем не поминал ей привычные московские заведения. Деревянные столы и лавки, официанты, дружески похлопывавшие клиентов по плечу и со словами «Да, дарагой», неторопливо удаляющиеся на кухню, жизнерадостные барышни – отчаянные бодипозитивщицы и их подкаченные, татуированные кавалеры, все это точно соответствовало названию заведения – «Версаль».
К полуночи, Алина с изумлением обнаружила себя в центре людского водоворота, отплясывающую на пару с незнакомой девицей что-то зажигательное.
Напротив, дикие коленца выкидывали Стас и девицин кавалер.
Девица, смеялась и колыхала огромным бюстом, Алина смеялась в ответ и старалась не отставать, благо и ей было чем колыхать.
Мужчины одобрительно переглядывались, очевидно, довольные увиденным, в свете огромного диско-шара, переливающегося разноцветными огнями на потолке.
«Версаль» гудел, разнося далеко по реке «…тебя найду и потеряю по ресторанам».
Уже засыпая, Алина сладко поежилась вспоминая, медленный танец и как приятна была мимолетная близость. Давно забытое чувство, настолько давно, что и не вспомнить, как называется.
Утро началось с разноса руководства. Митинговать всех вывели на площадку перед входом, переговорный зал не был рассчитан на такое столпотворение.
– Итак, предупреждаю последний раз и сразу по-плохому. Я не только отправлю каждого без выходного пособия домой, я еще и вычту все доплаты, которые позволяют Вам получать более чем хорошие деньги. Кроме того, обещаю, что ни на какие приличные должности в нашей отрасли Вы больше не устроитесь. Волчий билет – это не сказки далекого советского прошлого, а Ваше будущее, в том случае, если Вы все не займетесь тем, ради чего сюда приехали – работой.
Константин Александрович цедил слова сквозь зубы и как любой, по настоящему страшный начальник, голоса не повышал, приходилось прислушиваться в звенящей тишине.
– Чтобы пресечь дальнейшие разговоры, могу сообщить лишь то, что знаю сам. Нашу московскую коллегу, Сафронову Тамару Варламовну действительно вчера убили. На этом точка. Поскольку завод – это отдельное государство со своим внутриобъектным режимом, то в случае, если у следствия появятся к кому-то из Вас вопросы, Вам пришлют повестку. Настоятельно не рекомендую выдвигать версии, строить гипотезы и вообще открывать рот, если Вы только не захотите обсудить друг с другом животрепещущие производственные вопросы. Особо впечатлительным и общительным напоминаю, что у меня в штате нет специалистов, способных проводить следственные мероприятия, так что займитесь тем, чему Вас учили и что подтверждают Ваши дипломы.
– Расходимся.
Притихшие сотрудники оперативно разошлись, а Алина осталась караулить начальника в приемной, он куда-то исчез после произнесенного спича. Офис замер в молчании.
Волшебная сила слова, думала Алина, нетерпеливо ерзая в кресле, или дело в сочетании слов и человека их произносившего?
Как – то не так, до сегодняшнего дня ей представлялся улыбчивый, остроумный, всегда безупречно одетый Константин Александрович. Меньше всего он походил на руководителя такой огромной стройки, его легче было представить на холмистых полях Шотландии с клюшкой для гольфа, чем здесь, в продуваемом всеми ветрами Омске, но сегодня Караев напомнил ей медведя.
Когда-то давно она прочитала, что больше всего дрессировщики боятся медведей и никогда не поворачиваются к ним спиной. В отличие от кошачьих, которые скалятся, рычат и бьют хвостом, перед нападением, медведь ничем не выдает своего настроения. Глаза, только отражают свет. Гнев и радость – все скрыто в глубине. Так и у него, глаза, оказывается, были медвежьи, а привычная улыбка служила лишь приманкой, специально отработанным коммуникативным навыком.
– Алина Витальевна, пройдемте, если Вы, конечно, ко мне. Шеф вернулся незаметно, прервав поток Алининых «размышлизмов».
– Что Вы хотели? У меня совсем немного времени.
– Я хотела только сказать, что никаких документов на ресепшене не было, я просто забыла Вам, со всеми этими событиями, доложить.
– Алина Витальевна, я же сказал, что спешу, а Вы в шарады решили со мной сыграть?! Я не понимаю, какой ресепшен и какие документы.
– Ресепшен в гостинице Камелот, куда Вы меня отправили, ну тем самым утром, когда….Алина запнулась, – а документы воронежского филиала.
До этого, впопыхах запихивающий в портфель бумаги, Константин Александрович остановился и сел напротив нее.
– Алина Витальевна, а теперь четко и ясно.
Алина волнуясь, но, тем не менее, четко и ясно объяснила, что поздно вечером с почтового ящика, которым пользуется Раечка, ей пришло сообщение, что по его поручению ей необходимо утром, еще перед работой заехать на Заозерскую и забрать документы воронежского филиала.
– А Вы Рае не перезванивали, ничего не уточняли?
– Нет, зачем. Адрес гостиницы был во вложении со схемой проезда. Сообщение было предельно ясным.
– Рая, – крикнул Константин Александрович неожиданно и Алина вздрогнула.
– Позавчера вечером, Вы, от моего имени, просили Алину Витальевну заехать и забрать документы в Камелоте? – спросил он, когда Рая впорхнула в кабинет.
– Нет, – сразу же отозвалась она. Несмотря на ангельскую внешность Раечка была профи и переспрашивать было бессмысленно. Ее «нет», было «нет», без всяких, кажется…
– Дело в том, Алина Витальевна, что я Вас никуда и ни с какими поручениями не отправлял, – сказал он, как только за Раей закрылась дверь.
Алина задумалась, Караев молчал.
– А зачем тогда этот розыгрыш и кто так глупо шутит, -наконец, произнесла она.
Не уверен, что это шутка. Если бы я знал Вас чуть меньше, я бы сказал коронную фразу все паникеров – «Вы только не волнуйтесь», а так скажу, что повод волноваться у нас с Вами действительно есть. Дело в том, что Сафронову убили утром в ее номере в гостинице Камелот, видимо, в то самое время, когда Вы приехали туда забирать несуществующие документы.
Когда Алина через два часа появилась в кабинете, коллектив уже стоял на ушах, строя фантасмагорические предположения, куда она запропастилась, если совещаний нет, а шеф уехал.
– А к нам безопасники заходили, – сказал Макс
– И рылись в Вашем компьютере, – добавил Стас.
– Знаю, – хотела сказать Алина, но промолчала.
Годы работы и успешная карьера, почти полностью перекроили ее характер. «Если думаешь, не говори, если думаешь и говоришь – не подписывай, если думаешь, говоришь и подписываешь – не обижайся». Эта жестокая фраза не раз спасала ей жизнь. Скольких хороших людей, на ее памяти, сгубила привычка «делиться».
Начальник службы безопасности, знал ее не первый год и именно поэтому два часа, проведенных у него, были чуть проще, чем могли бы быть.
– Алина Витальевна, еще раз расскажите мне в подробностях все про поручение Караева.
– Как Вы добрались до Камелота тем утром?
– Почему Вы отпустили водителя?
– Продиктуйте номер машины, которая Вас довезла до гостиницы.
– Сколько Вы там пробыли?
Алина отвечала по-армейски, не растекаясь мыслью по древу. Мямлей с рохлями Шамиль Наимович терпеть не мог.
Все это время он расхаживал по кабинету. Огромные плечи, периодически загораживали яркий свет, бьющий в окна.
– Да, зайдите, – отозвался он, когда в дверь постучали.
– Шамиль Наимович, никаких следов ни на почте Алины Витальевны, ни данных об отправке с общего ящика, которым обычно пользуются секретари не найдено, – доложил гонец, отправленный проверять ее с Раечкой компьютеры.
– Можете идти, – и подчиненного как ветром сдуло, а они опять остались вдвоем.
– Да, Алина Витальевна. Все гораздо хуже, чем представлялось вначале.
Алина и сам это знала. Получалось совсем безрадостно.
– А зачем Вы поднимались на этаж?
– Когда на ресепшене сказали, что никаких документов для меня не передавали, я решила подняться к Багдасарову сама. Мы с ним пересекались, когда я была в Воронеже в командировке, и я подумала, что может он просто забыл оставить пакет.
– И что?
– И ничего. Дверь никто не открыл.
