скачать книгу бесплатно
А забрал этот фильм все тот же – «некий» представитель Башкирского ТВ, – под каким-то предлогом и срочно покинул фестиваль…
Удивительные были времена!
К юбилею окружающие тебя люди начинают проявлять особое внимание к воспоминаниям, иконографическим материалам и официальным документам. И стал я перебирать (фильтровать) свой архив. Как-то было: из популярной газеты попросили меня рассказать о творческой стороне своей жизни… – я «отослал» к Википедии… И, похоже, на меня обиделись. Больше предложений не было.
А статью обо мне в Википедии – впоследствии удалили, – «подсуетились» коллеги, бывшие родственники и недоброжелатели.
NB: Вот кое-что о, якобы, «бесплатной и свободной энциклопедии» и как могут манипулировать администраторы и редакторы Википедии размещением и удалением статей за деньги.
Ну, да, бог с ними… знаю, теперь, кто мне не друг, а враг! Да и статья эта была – так себе, – «перезапись» из автобиографии… «Висела» статья в энциклопедии почти два года и – несмотря на удаление, – сохранилась в Интернете!
Так вот, перебирая архив в тридесятый раз, а осталось от него всего лишь на один портфель официальных документов, неопубликованных рукописей и сценариев – наткнулся на фотографии к фильму «Хадия».
Автором этих фото был «на фильме» ассистент кинооператора Владимира Желябова, ныне известный оператор и режиссёр Рияз Исхаков.
Нам, с большим трудом и только по разрешению руководства ГУИН в Москве, удалось попасть в архив Дубравного управления лагерей – посёлок Явас, Мордовия (бывший Темлаг). Да, и там разрешили, всего лишь, взять интервью и посмотреть учётные карточки осуждённых, а личные дела не показали, якобы, не сохранились.
Пока я отвлекал заведующую архивом разговорами о кино, ассистент кинооператора Рияз Исхаков, буквально «на коленке» – у окна, переснял учётные карточки на фото. Снимать было строжайше запрещено, – я давал расписку…
Хотя, через полгода, японская киногруппа за тридцать тысяч долларов спокойно и в своё удовольствие снимала в Зоне всё и вся! Преимущество перестройки….
Моменты съёмок эпизодов художественно-публицистического фильма «ХАДИЯ».
Дубравлаг, посёлок Явас, Мордовия (бывший Темлаг). В зоне. Здесь шьют спецодежду для пожарных, 1989 год. А восемьдесят лет назад героиня фильма вышивала цветные купоны для мужских сорочек.
За создание полнометражного художественно-публицистического фильма «ХАДИЯ» вместе с кинооператором Владимиром Желябовым выдвигались Госкомитетом Башкирской АССР по телевидению и радиовещанию на соискание Государственной премии Башкирской АССР имени Салавата Юлаева.
Но были «отодвинуты» по причине отсутствия, якобы, номинации «Кинематограф» в утверждённом регламенте. Ходили слухи, что не прошли из-за нетитульной национальности… (…возможно, «рылом» не вышли?). Сильно переживал Владимир Викторович Желябов – премия «стоила» 30 тыс. рублей. Большие были деньги по тем временам!
Я же знал, что не пройдём: выдвижение было формальным – как же, презентация и премьера фильма из Башкортостана состоялись на Центральном телевидении, в Москве… Впервые… Да и фильм был резонансным и вызвал большой скандал в определённых кругах.
Оригинальную музыку к фильму «Хадия» написал замечвтельный и самобытный композитор Салават Ахмадеевич Низамутдинов. Он был «незрячим» – потому пришлось сделать экспликацию музыкального оформления: обозначить и озвучивать хронометраж, темы эпизодов и проигрывать вслух дикторский текст и мизансцены.
Было непросто, но музыка и песня на стихи Хадии Давлетшиной вошли в картину органично и украсили фильм. Спасибо, Салават!
Выступление директора Творческо-производственного объединения «Баштелефильм», кинорежиссёра Рената Нуруллина и публициста, переводчика и поэта Газима Шафикова в одной из первых программ «Документальное кино России» на Центральном телевидении – ведущий программы: народный депутат СССР, член Верховного Совета СССР, кинорежиссёр Дмитрий Алексеевич Луньков. Речь шла о перспективах развития башкирского фильмопроизводства, в частности, и кинематографа России в целом.
12 марта 1991 года – состоялась презентация и премьера полнометражного художественно-публицистического фильма «ХАДИЯ» на Центральном телевидении, в Москве. Автор сценария – Газим Шафиков, режиссёр-постановщик – Ренат Нуруллин, оператор-постановщик – Владимир Желябов.
ПРИМЕЧАНИЕ 1: Говорили о планах Творческо-производственного объединения «Баштелефильм» и о создании первого в истории кино Республики Башкортостан 3-х минутного мультфильма «Кэм откор?» – «Кто проворнее! " – на основе башкирских сказок и прибауток.
Производство: 1989—1990 годы. Премьера мультфильма состоялась в телепередаче Яркея Якшидавлетова «Замана».
Идея, автор сценария и режиссёр Ренат Нуруллин; автор либретто на башкирском языке Луиза Фархшатова; художник-мультипликатор Азамат Хужахметов; оператор Ильдус Галиуллин; монтажёр Венера Хабирова, Музыка из произведений композитора Розы Сахаутдиновой и группы «Караван-сарай».
Впервые, по инициативе Рената Х. Нуруллина, появилось башкирское название мультипликации: «одушевлённый рисунок (с)» Перевод этих слов на башкирский язык Луизы Фархшатовой.
И так было.
В 1978 году я был приглашён на Киевскую киностудию научно-популярных фильмов – «Киевнаучфильм», где работал художником-мультипликатором – принимал участие в создании технических и научно-популярных фильмов.
Стажировался как кинорежиссёр на фильмах: «Технический рисунок» и «Элементы теории относительности А. Эйнштейна» (Специальная теория относительности) – наставник: кинорежиссёр высшей категории Б. С. Дубровин-Заболотский.
В 1989—1990 годах было создано, первое, среди фильмопроизводящих студий регионального телевидения СССР, хозрасчётное Творческо-производственное объединение «Баштелефильм» Гостелерадио Башкирской АССР, с собственной технической базой, которое я возглавил в качестве директора.
Организовал мультипликационную мастерскую и стал инициатором создания и режиссёром первого башкирского мультипликационного фильма «Кем откор?» («Кто проворнее?», 1989 год).
Подготовил Технологическую записку («Пособие») по производству рисованных мультфильмов.
В это же время, содействовал появлению первой телепередачи о родословной башкир – «башкирское шежере». Редактор Яркей Якшидавлетов.
Тарифицирован Художественным советом телевидения Гостелерадио Башкирской АССР и получил квалификацию «кинорежиссер высшей категории».
ПРИМЕЧАНИЕ 2: Начало беседы в студии и часть рассказа об истории создания ТПО «Баштелефильм» – кем-то вырезаны (?!.).
Оригинал фильма на киноплёнке «Кодак» и эфирная видеозапись – непонятным образом, – исчезли из фильмо-видеотеки Гостелерадио «Башкортостан».
Странные были времена!
Представители литературных кругов и национальных образований в республике разделились на группы: «ЗА» и «ПРОТИВ». И все они обрушились на меня с претензиями (из фильма понятно -«почему?») – и, в конечном счёте, «уложили» на больничную койку в кардиодиспансере.
Особенно донимали меня влиятельные телевизионные «тётки и дяди» – дети и родственники некоторых литербоссов – «промышлявших» доносами и плагиатом… – которые, когда-то, «довели до ручки» героиню фильма.
И не зря начинается история её трагической жизни словами: «Наш фильм – Слово, – в защиту чести и достоинства Хадии Давлетшиной».
Жестокие были времена!
14. «Autumn— Осень»
Послевкусие лета
Река Юрюзань, неподалёку от моего дома. Там, за Горящей горой – Янгантау, в десяти километрах северо-восточнее – течёт река Ай.
Стихо в прозе.Фотозарисовка. День рождения скоро…
«На берегу реки, у поворота.
Глаза полузакрыты: солнце ласкает лицо.
Наступает сентябрь, а чудится – лето…»..
Из башкирской легенды.
«В стародавние времена полюбили друг-друга девушка-красавица Юрюзань и юноша Ай – с башкирского: Месяц, но их разлучили. Обратились они в прозрачные реки и направились навстречу..
.Но текут они на север врозь и никак не встретятся».
15. Мама. Самая, самая!
В Библии: 1-е Коринфянам> Глава 10> Стих 13:
«Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести».
Из записок человека на склоне лет.
О ВОЗРАСТЕ. «Месяцы, дни, минуты… катастрофически ускоряются. События мелькают словно кадры за окном скорого поезда. И неровное, частое биение изношенного сердца опережает стук колёс на железнодорожном мосту.
Шум в ушах мешает услышать бой настенных часов и только дальнозоркие глаза старика в нетвёрдой памяти угадывают время, которое никак не остановить и не вернуть…».
Задолго до моего появления в семье после возвращения отца из госпиталя – ранен был на войне, – родилась девочка, Софья. К несчастью, ушла из жизни в младенчестве…
Два моих младших брата: Винер, Валерик и сестра появились позже. Очень рано ушли из жизни…
Моя мама, в девичестве – Тоусия Шакировна Музафарова, – была необыкновенно добрым и светлым человеком. Оберегала мужа, детей… Святая женщина!
Но судьба… оба брата и сестра погибли – ушли в мир иной молодыми: им не было и тридцати лет – … остался я один.
Берегите себя и своих близких!
16. Талисман для сына
«В начале было Слово…»
Прадеду, деду, отцу и моему сыну – воевавшим и победившим, – посвящается!
Телефонный звонок из Алтынска, заставший меня в Болшево, на творческой даче кинематографистов под Москвой, – был неожиданным. Голос мамы, как всегда ровный и спокойный, не вызывал тревоги, но я вдруг ощутил смутное беспокойство. Разговор был обычным: «как здоровье?… Когда приедешь к нам?..». Насторожила меня фраза «…отец хочет видеть тебя». Нельзя сказать, что наши отношения с отцом были особенно тёплыми.
Я рано начал жить самостоятельно – учился в другом городе, там же женился и, наверное, только чувство благодарности за поддержку детских моих увлечений, да и то, что сейчас я сам был отцом взрослого сына, – только это, пожалуй, привязывало меня к отцу.
Отец всегда жил своей особенной жизнью. Он был человеком увлекающимся и чрезвычайно компанейским – и все мы, я и два моих младших брата, – решали свои бесконечные вопросы, в основном, с мамой.
И только иногда, когда отец уставал от своих друзей, различных дел и прожектов, которых у него было превеликое множество и он отдыхал в домашнем кругу… – вот тогда-то и для нас у него находилось время…
Дел в Москве оставалось немного. Сценарий, в целом, был одобрен художественным советом киностудии, были, правда, и замечания. Рекомендовали внести несколько уточнений в эпизод ухода одного из главных героев фильма Кинзи Арсланова – после подавления пугачёвского восстания, – в казахские степи…
Времени для этого было достаточно и я решил навестить родителей. Звонить предварительно не стал – не знал как будет с билетом, да и как-то не принято это было у нас, хотя мама всегда обижалась – она любила встречать «хорошо накрытым столом».
На алтынском аэровокзале, прямо у выхода, в кооперативном киоске купил у пожилого таджика десяток лимонов с тонкой кожицей – мама любит такие.
Модный дверной звонок пропел неведомой мне птичьей трелью и я – в родительском доме. Здесь, как всегда, полно гостей. Мой двоюродный брат, нефтяник из Нижневартовска, заехал с семьёй по дороге в Молдавию на минуточку проведать дядю.
Отец, обычно жизнерадостный и с достоинством руководивший застольем, был непривычно суетлив. Меня поразил его болезненный вид. Истончившаяся и изжелта-бледная кожа на лице растянулась и складками спадала с плохо выбритых щёк на высокий воротник шерстяного свитера. В подглазьях набухли мешки. А тонкий с горбинкой и красивый когда-то нос стал напоминать клюв хищной птицы. Седой чуб, который он, бывало, лихо вскидывал пятернёй наверх, сильно поредел и сквозь волосы просвечивала кожа.
Говорили за столом обо всём и ни о чём. Пересказали все новости и, как водится между редко встречающимися родственниками, перешли к воспоминаниям. Отец достал из книжного шкафа большую и толстую книгу в кожаном с тиснениями переплёте.
Это был семейный коран (очень древний!), в котором на чистых листах записывались основные события – …кто и когда родился и всё такое касающееся нашего рода. Как говорила мне бабушка – мать отца, – этому корану было не менее четырёхсот лет.
Листая его страницы, я натолкнулся на вложенный в книгу листок бумаги косо вырванный из ученической тетради для прописей. Чернила выцвели, но можно было разобрать какую-то небрежно нарисованную схему, подписанную торопливым, а потому и неразборчивым почерком.
Увидев у меня в руках этот пожелтевший от времени листок, мама засмеялась и воскликнула:
– Вот, отец, твоя охранная грамота!..
– Мама, расскажи, что это за чертёж? – попросил я, предполагая услышать необычную историю.
Мама взяла в руки эту бумагу, положила на стол перед собой, бережно разгладила её на ветхих сгибах и начала рассказывать…
Говорила она поначалу скованно, как бы через силу, и каким-то странным казённым языком. Вспоминая потом её рассказ, я удивлялся этому, но потом сообразил, что говорила мама, в первую очередь, для меня, писателя. Зная, что я записываю разные истории, она думала, видимо, облегчить мне работу и пыталась передать свой рассказ отстранённо, словно стыдясь своего участия в этой истории…
«… Отец твой, мой муж, родился в 1925 году. Только вошел он в призывной возраст, как началась страшная война. Германец, как говорил на колхозном собрании председатель сельского совета Искандер – агай, коварно напал на нашу страну. В 1942 году забрали на войну и моего будущего мужа. Закончив ускоренные офицерские курсы, он до самого сорок пятого года находился на передовой… Без единой царапины прошёл с боями многие города, а при переправе через Днепр был впервые ранен. Попал в медсанбат и уже через две недели, недолечившись как следует, ушёл догонять свою часть. И так до самого Берлина.
Но здесь его при взрыве мины тяжело контузило и он почти полгода пролежал в госпитале без слуха и речи… Только в сорок седьмом году вернулся домой в деревню.
Ранней весной, в марте, при первой же нашей встрече мы дали друг другу слово пройти вместе весь определённый нам жизненный путь. Вот так и началась наша с ним жизнь. Хотя я пришла невесткой в богатый по тем временам дом: корова, коза, три овцы… – за бедность и сиротство моё (отец ушёл добровольцем на фронт и не вернулся) свекровь не любила меня.
У моей матери осталось из семерых детей ещё две незамужние мои сестрёнки…
Муж мой меня любил и жалел, но сам от последствий контузии и ранений страдал очень сильно. Едва ли не каждую ночь во сне он сильно кричал и хрипел от удушья, а проснуться сам никак не мог. Я будила его, растирала грудь, руки, ноги… и только после этого он отходил немного.
Свекровь была глубоко верующим человеком и очень верила старым религиозным книгам, хотя читать их сама не могла. А в деревне, в то время, жила одна грамотная старушка, Нафиса-апай, которая заговаривала от болезней, – вот, она-то и посоветовала моей свекрови переложить из священной книги на бумагу «бэтэу» – (с арабского: «заговор, талисман…» – примечание автора) и вшить его в одежду сына. Это, мол, по древнему поверью излечит его от болезни. Свекровь взяла мою тетрадь, – я работала тогда в колхозе учётчицей, – и Нафиса-апай переписала туда нужные строки из корана. Эта тетрадь пролежала на полке несколько дней, – свекровь ждала, пока муж мой уедет на сенокос, – и только тогда вырвала из тетради листок с записью, сложила его вчетверо и аккуратно вшила в гимнастёрку сына…
Мы не знали об этом. А муж мой после сенокоса начал спать спокойно. Я решила, что время излечило его. Свекровь молилась. И только коза наша «перебралась» в хлев целительницы. Я не спрашивала «почему?» – слово свекрови было законом в доме.
Прошло несколько лет. Однажды я разобрала старую одежду и распустила её на лоскутки, чтобы сшить для детей матрасики. И вот тут-то я обнаружила, что вместо листочка с арабскими письменами из корана, который остался в тетради, свекровь по неграмотности своей вшила в гимнастёрку сына листок со схемой колхозных полей с моими пометками. Показала я листок мужу и смеюсь, – это я, мол, тебя хранила… А тетрадка не сохранилась – пустили на растопку печи.»…
Гости уехали, родители уснули, а я долго ещё лежал без сна в своей комнате и всё размышлял над рассказом мамы. Вспоминал лицо отца, который, казалось, слушал без особого внимания. Только глаза его, ставшие ясными и слабая, словно случайная, улыбка молодили лицо человека, который вдруг сегодня стал для меня родным и очень близким.
17. Ай эм сорри!
Под настроение
На кабельном телевидении, повторили передачу из программы Андрея Малахова «Пусть говорят». Публикую, с горечью, ещё раз это эссе от 15 ноября 2011 года.
«…Случайно вклинился в программу телеведущего Андрея Малахова и увидел в передаче «Пусть говорят» …Георгия Грыу – молдавского, и, когда-то, популярного, актёра.
Все присутствующие в студии гости наперебой и взахлёб желали ему выйти из «нездорового» состояния (пьёт) и, в конце-концов, дружно решили «отправить» его в монастырь… Под аплодисменты.
Я знал Георгия Гриу, знал и актёра Сергея Подгорного известного исполнением популярной песни «Смуглянка-молдаванка…» в фильме Леонида Быкова: " В бой идут одни старики». -, – о нём тоже вспоминали…, – но речь, сейчас, о другом. В этой передаче неожиданно для себя увидел видеосюжет об известной актрисе Ирине А… ой (фильм «Экипаж»).
Живёт она нынче в Кинешме и болеет временами «общеизвестной» болезнью. Говорили о ней спокойно, без издёвки… с сожалением.
А вспомнил я как много лет назад приезжал на «побывку» из подмосковного Голицыно к родителям на Южный Урал.
Это было зимой… В старом городе столкнулся у входа в «Военторг» – были такие магазинчики, – с давним своим знакомым Валерием Л.,.-: начинающим поэтом и нештатным сотрудником «Комсомольской правды». И была с ним очень красивая юная девушка в шубке из «каракульчи» и пушистой шапочке…
«…Ирина.» – представилась она. А в, слегка – по-восточному, – раскосых глазах стояли слёзы, выступившие от мороза… У неё – тогда десятиклассницы, – было нежное наивное лицо и приятный тембр голоса.
Родители её служили ведущими актёрами в местном театре.
С ней я более не встречался, хотя знал от коллег, что замужем она за режиссёром известного московского театра. Видел только в фильмах… – замечал как она меняется и «во что» превращается: но передо мной всегда стоял образ Снегурочки с застывшими слезами в глазах…».
