скачать книгу бесплатно
– В Палас-бар.
– Меня не захватите?
Он замешкался лишь на секунду. Навидался он этих экстравагантных русских дамочек. И наполовину русских тоже. Но тут ему вспомнился сегодняшний случай с санями и высокомерный, неприязненный взгляд Волкова.
– Почему бы и нет? – отозвался он.
Она улыбнулась смущенной, беспомощной улыбкой.
– Ну разве это не унизительно? Клянчить крохи свободы, словно отпетый пьяница, умоляющий бармена о последней выпивке? Разве это не позор?
Клерфэ покачал головой:
– Я сам клянчил, и не раз.
Она впервые посмотрела на него во все глаза.
– Вы? – переспросила она. – Но вы-то почему?
– Причина всегда найдется. Не только у человека, даже у камня. Где мне вас забрать? Или сразу пойдете?
– Нет. Вам надо выйти через главный вход. Крокодил уже там караулит. Вы спуститесь по первой дорожке, на площадке возьмите сани и подъезжайте к служебному входу, обогнув корпус справа. А я там выйду.
– Хорошо.
Лилиан вошла в лифт.
– Ты не в обиде, что я с вами не еду? – спросил Хольман.
– Да ничуть. Я ведь не завтра уезжаю.
Хольман смотрел на него испытующе.
– А Лилиан? Может, ты хотел побыть один?
– Вот уж нет. Какая радость оставаться одному?
Через опустевший вестибюль он шел к выходу. Там, над дверью, тускло мерцала одна-единственная слабенькая лампочка. В широкие окна заглядывала луна, выстелив пол залы золотистыми ромбами. В дверях и вправду стояла Крокодил.
– Спокойной ночи, – пожелал Клерфэ.
– Good night[3 - Спокойной ночи (англ.).] – откликнулась та. Он так и не понял, с какой стати она вздумала попрощаться с ним по-английски.
Петляя серпантином аллеи, он спустился вниз, покуда не дошел до саней.
– Верх поднять можете? – спросил он у кучера.
– В такую темень? Вроде совсем не холодно.
Клерфэ не хотел везти Лилиан в открытых санях, но не объяснять же это кучеру?
– Вам, может, не холодно, а я мерзну. Из Африки приехал, – буркнул он. – Так вы верх поднимете или как?
– Из Африки – это другое дело. – Кучер не торопясь слез с облучка и растянул над санями гармошку кабинки. – Так пойдет?
– Вполне. К санаторию «Белла Виста», к служебному входу, – распорядился он.
Лилиан Дюнкерк уже ждала, небрежно накинув на плечи легкий жакет из каракульчи. Впрочем, выйди она вообще в одном вечернем платье, Клерфэ и тут бы не удивился.
– Все удалось в лучшем виде, – прошептала она. – У меня ключ Йозефа. В награду он получит бутылку вишневки.
Клерфэ усадил ее в сани.
– А машина ваша где? – поинтересовалась она.
– Отдал помыть.
Когда сани, развернувшись, проезжали мимо главного входа, она откинулась назад, прячась в кабинке.
– Это вы из-за Хольмана сегодня на машине не приехали? – спросила она немного погодя.
Он глянул на нее мельком.
– Из-за Хольмана? С какой стати?
– Чтобы он ее не видел. Чтобы его поберечь.
А ведь она угадала. Клерфэ заметил: что-то уж больно Хольман возбуждается от одного вида «Джузеппе».
– Нет, – ответил он. – Просто машину давно пора помыть.
Он достал из кармана пачку сигарет.
– Дайте и мне одну, – попросила Лилиан.
– А вам разве можно?
– Конечно, – ответила она столь поспешно и уверенно, что он сразу понял: нельзя.
– У меня только «галуаз». Это черный, крепкий табак, курево для солдатни из иностранного легиона.
– Я знаю. Мы их курили, когда жили в оккупации.
– В Париже?
– В подвале в Париже.
Он поднес ей огня.
– Так откуда вы сегодня приехали? – спросила она. – Из Монте-Карло?
– Нет. Из Вьена.
– Из Вены? Из Австрии?
– Из Вьена. Это под Лионом. Вы наверняка не знаете. Сонный такой городишко, известный только одним из лучших во Франции ресторанов – «Отель де Пирамид».
– А сюда через Париж добирались?
– Это был бы слишком большой крюк. Париж много севернее.
– Тогда как?
Клерфэ удивился: с какой стати ей эти подробности?
– Да обычным путем, – ответил он. – Через Бельфор и Базель. У меня в Базеле были кое-какие дела.
Лилиан помолчала.
– Ну и как это было? – вдруг спросила она.
– Что? В дороге? Скучно. Серое небо, все плоско, потом Альпы.
В сумраке кабинки он слышал, как она дышит. Потом, в свете промелькнувшей витрины очередного часовщика, увидел ее лицо. На нем застыло странное выражение: смесь удивления, насмешки и боли.
– Скучно? – переспросила она. – Плоско? Господи, чего бы я только не отдала, лишь бы не глазеть на эти горы.
Только тут он понял, почему она его так расспрашивает. Для них, пациентов, горы все равно что тюремные стены, за которыми совсем другой мир, воля. Да, горы дарят им легкость дыхания и толику надежды, но они же держат этих людей взаперти. Вся жизнь оказывается замкнута на пятачке альпийского курорта, и всякая новость «оттуда», снизу, становится для них весточкой из потерянного рая.
– И давно вы здесь? – спросил он.
– Четыре года.
– А вниз когда вас отпустят?
– Спросите у Далай-ламы, – проронила она с горечью. – Он кормит меня обещаниями, как обанкротившееся правительство, каждые три месяца сулящее народу новый квартальный план спасения нации.
При выезде на шоссе сани остановились. Мимо гуськом тянулась веселая группа туристов в лыжных костюмах. Подозрительно белокурая блондинка в голубом свитере вздумала обнять их лошадь. Та испуганно фыркнула.
– Come, Daisy, darling[4 - Дэзи, дорогая, пойдем! (англ.)], – нетерпеливо позвал блондинку один из туристов.
Лилиан раздраженно бросила в снег сигарету.
– Люди платят сумасшедшие деньги, чтобы сюда вскарабкаться, а мы все бы отдали, лишь бы спуститься обратно вниз, – умора, правда?
– Нет, – невозмутимо отозвался Клерфэ.
Сани снова тронулись.
– Дайте мне еще сигарету, – попросила Лилиан.
Клерфэ протянул ей пачку.
– Вам этого не понять, – пробормотала она. – Не понять, что здесь чувствуешь себя как в лагере военнопленных. Именно в плену, не в тюрьме. В тюрьме по крайней мере знаешь, когда выйдешь. А вот в плену, где ни срока, ни приговора…
– Понимаю, – проронил Клерфэ. – Сам бывал.
– Вы? В санатории?
– В лагере. Для военнопленных. В войну. Но у нас-то все наоборот было. Мы куковали в низине, на болотах, и Швейцарские Альпы казались нам вратами свободы. Тем более что из лагеря их было хорошо видно. А один из нас и вовсе был родом отсюда, так он нас своими рассказами чуть с ума не свел. Предложи нам тогда кто-нибудь освободиться, но с условием несколько лет прожить в горах, многие, думаю, согласились бы. Тоже умора, правда?
– Нет. А вы, вы бы согласились?
– Я бежать задумал.
– Кто же этого не задумывает? И что – бежали?
– Да.
Лилиан вся подалась вперед.
– И вам удалось уйти? Или вас поймали?
– Удалось. Иначе мы бы с вами сейчас не беседовали. Там все было без вариантов.
– А тот, другой? – спросила она немного погодя. – Ну, который про здешние горы рассказывал.
– Умер в лагере. От тифа. За неделю до освобождения.
Сани остановились перед отелем. Лишь тут Клерфэ заметил, что на Лилиан только легкие домашние туфельки. Он подхватил ее на руки, перенес через сугробы и перед входом снова поставил на ноги.
– Побережем атласные туфельки, – буркнул он. – Вы правда хотите в бар?
– Да. Мне надо чего-нибудь выпить.
В баре, топоча тяжеленными ботинками, лыжники танцевали с лыжницами. Официант предупредительно отвел их в угол, протер столик.
– Водки? – спросил он у Клерфэ.
– Нет. Чего-нибудь горячего. Глинтвейна или грога. – Клерфэ глянул на Лилиан. – Вы что из этого предпочитаете?
– Мне – водки. Разве сегодня, у нас, вы не водку пили?
– Да, но до еды. Давайте сойдемся на компромиссе, который французы величают «добрым боженькой в замшевых штанишках». Бордо.
Заметив, что она смотрит на него с недоверием, он понял: она считает, что он обходится с ней как с болящей, беречь ее вздумал.
– Я вас не дурачу, – успокоил он. – Будь я здесь один, я бы тоже заказал вино. Водки можно будет выпить завтра перед обедом сколько хотите. Сегодня же контрабандой прихватите с собой в санаторий бутылку.
