скачать книгу бесплатно
– Ну что ж, спасибо и до свидания! – приветливо сказала она. – Вот вам бутерброд на дорогу!
– Благодарю. – Керн встал и вопросительно посмотрел на нее.
– Что вам еще угодно? – спросила она.
– То есть как что? – Керн улыбнулся. – Ведь вы мне еще не заплатили деньги.
– Деньга? Какие еще деньги?
– Сорок крон, – изумленно проговорил Керн.
– Ах вот в чем дело! Антон! – позвала она, обернувшись к двери. – Ну-ка иди сюда. Тут кто-то просит денег!
Из смежной комнаты вышел жующий мужчина в подтяжках. Не переставая жевать, он вытер усы. Керн заметил, что сильно пропотевшая рубаха хозяина заправлена в брюки с кантом, и тотчас же почуял недоброе.
– Деньги? – хрипло спросил мужчина и принялся ковырять в ухе.
– Сорок крон, – ответил Керн. – Но лучше верните мне флакон, если вам это слишком дорого. Мыло можете оставить себе.
– Так, так! – Мужчина подошел ближе. От него несло застарелым потом и свежей вареной свининой. – Пойдем-ка со мной, сынок! – Он распахнул дверь в соседнюю комнату. – Вот! Видел? – он показал на форменный китель, висевший на стуле. – Хочешь, я надену эту штуку и мы пойдем с тобой в полицию?
Керн сделал шаг назад. Ему уже мерещились две недели тюрьмы за запрещенную торговлю.
– У меня есть вид на жительство, – произнес он, стараясь казаться спокойным. – Могу предъявить его вам.
– Лучше покажи разрешение работать, – ответил мужчина и вытаращился на Керна.
– Оно у меня в отеле.
– Можно сходить и в отель. Но не лучше ли считать флакон с духами подарком, как ты думаешь?
– Пусть так. – Керн повернулся к выходу.
– Да возьмите же бутерброд, – сказала женщина с той же приветливой улыбкой.
– Благодарю, он мне не нужен.
Керн открыл дверь.
– Ишь ты какой! Ко всему он еще и неблагодарный!
Керн захлопнул за собой дверь и быстро побежал вниз.
Он не слышал громкого хохота на четвертом этаже.
– Вот так здорово, Антон! – задыхалась женщина. – Видал, как понесся! Точно в штанах у него полно пчел. Еще быстрее, чем старый еврей, который заходил сегодня днем. Тот, наверное, решил, что ты капитан полиции – не меньше, уже видел себя за решеткой!
Антон самодовольно усмехнулся.
– Так уж устроено на свете: люди боятся любой формы! Даже если это всего-навсего форма почтальона. Что ж, тем лучше для нас! Эмигранты неплохо помогают нам, верно? – он облапил грудь жены.
– А духи и впрямь хороши, – она прижалась к нему. – Лучше, чем вежеталь этого старого еврея.
Антон самодовольно подтянул брюки.
– Вот и намажься ими сегодня. Тогда у меня в постели будет графиня. Есть еще мясо в кастрюле?
Керн стоял на тротуаре.
– Рабби Израэль Лёв, – произнес он, глядя на кладбище. У него был довольно жалкий вид. – Здорово же я влип из-за вас! Сорок крон! А если считать мыло, то и все сорок три. Двадцать четыре кроны чистого убытка.
Он вернулся в отель.
– Кто-нибудь спрашивал меня? – спросил он портье.
Тот отрицательно покачал головой.
– Никто.
– Наверняка никто?
– Наверняка. Даже президент Чехословакии и тот не спрашивал.
– Его я и не жду, – сказал Керн.
Он поднялся по лестнице. Странно все-таки, что от отца нет никаких известий. Может, он уехал из города. Или схвачен полицией. Керн решил подождать еще несколько дней, а затем снова наведаться на квартиру к госпоже Эковски.
Войдя в свою комнату, он застал там Рабе – мужчину, кричавшего ночью. Тот раздевался.
– Уже ложитесь? – спросил Керн. – Ведь девяти еще нет.
Рабе кивнул.
– Для меня это самое разумное. Посплю до двенадцати. Именно в полночь у меня все и начинается. В это время они обычно приходили за нами в бункер… А потом часа два сижу у окна, принимаю снотворное и ложусь. Получается довольно неплохо.
Он поставил около своей постели стакан с водой.
– Знаете, что меня больше всего успокаивает, когда ночью я сижу у окна? Читаю самому себе стихи. Старые стихи. Учил их еще в школе.
– Стихи? – удивился Керн.
– Да, совсем простенькие. Вот, например, песенка, которой убаюкивают детей:
Я устал, хочу уснуть,
Лечь в постель, глаза сомкнуть,
Пусть, лелея мой покой,
Бог склонится надо мной.
Если я плохой был днем,
Боже, ты забудь о том,
Иисус страдал за всех
И загладил каждый грех.
В полумраке комнаты Рабе, сидевший в одном белье, казался каким-то усталым и добрым привидением. Медленным, монотонным голосом он произносил слова колыбельной, уставив потухшие глаза в ночь, раскинувшуюся за окном.
– Стихи меня успокаивают, – повторил он и улыбнулся. – Не знаю почему, но успокаивают.
– Возможно, – сказал Керн.
– Это звучит просто дико, но стихи меня действительно успокаивают, и на душе становится легче, как будто я снова дома.
Керну стало не по себе, точно его охватил озноб.
– А я никаких стихов наизусть не помню. Все позабыл. Мне кажется, после моих школьных лет прошла целая вечность.
– И я думал, что забыл стихи. А теперь, представьте, начал припоминать.
Керн вежливо кивнул и поднялся. Ему захотелось выйти из комнаты. Тогда Рабе заснет, и не надо будет больше думать о нем.
– Если бы только знать, чем заполнить вечер! – сказал Керн. – Вечер – вот самое проклятое время! Читать мне уже давно нечего. А торчать внизу и в сотый раз повторять, до чего же, мол, было хорошо в Германии и когда же, наконец, там все изменится, – этого я тоже не хочу.
Рабе сел на кровать.
– Пойдите в кино. Лучший способ убить вечер. Правда, потом не помнишь, что видел, но по крайней мере хоть во время сеанса ни о чем не думаешь.
Он снял носки. Керн задумчиво глядел на него.
– Кино, – проговорил он. Вдруг ему пришло в голову пригласить в кино девушку из соседней комнаты.
– Вы знаете постояльцев нашего отеля? – спросил он.
Рабе положил носки на стул и зашевелил пальцами ног.
– Кое-кого знаю. А вам зачем? – Он разглядывал свои ступни, точно никогда их не видел.
– Вот ту, что живет рядом, знаете?
Рабе подумал.
– Там живет старуха Шимановска. До войны она была знаменитой актрисой.
– Я не ее имел в виду.
– Он имеет в виду Рут Холланд, молодую, хорошенькую девушку, – сказал человек в очках – третий обитатель комнаты. Он стоял уже некоторое время в дверях и слышал весь разговор. Его звали Марилл. В прошлом он был депутатом рейхстага. – Не правда ли, Керн? Сознайтесь, что я прав, донжуан вы этакий!
Керн покраснел.
– Странное дело, – продолжал Марилл. – Самые естественные вещи вгоняют человека в краску, а подлость – никогда. Как торговали сегодня, Керн?
– Полная катастрофа. Потерпел убыток наличными.
– Тогда пойдите куда-нибудь и потратьте еще что-нибудь в придачу. Это лучший способ избавиться от излишних психологических комплексов.
– Так я и намерен поступить, – сказал Керн. – Хочу пойти в кино.
– Браво! Судя по вашим осторожным расспросам, предполагаю, что вы намерены сделать это в обществе Рут Холланд.
– Не знаю. Ведь я с ней не знаком.
– Ну и что с того? Большинство людей незнакомо вам, но иной раз приходится завязать новое знакомство. Вперед, Керн. Смелость – лучшее украшение молодости.
– Думаете, она пойдет со мной?
– Конечно, пойдет. В этом одно из преимуществ нашей пакостной эмигрантской жизни. Всякий благодарен, когда в промежутке между приступами страха и скуки его чем-нибудь отвлекают. Итак, долой ложный стыд! Вперед на штурм, да чтобы не тряслись поджилки!
– Пойдите в «Риальто», – сказал Рабе, улегшись в постель. – Там показывают фильм про Марокко. Я пришел к выводу: кинокартина о неведомой, далекой стране – лучшее отвлечение от собственных мыслей.
– Марокко – это, знаете ли, всегда приятно, – заметил Марилл. – И молодым девушкам тоже.
Рабе вздохнул и укутался одеялом.
– Иногда хочется заснуть и не просыпаться десять лет.
– И постареть на десять лет? – спросил Марилл.
Рабе недоверчиво взглянул на него.
– Нет, этого не надо, – сказал он. – Ведь тогда мои дети будут уже взрослыми людьми.
Керн постучался в соседнюю дверь. Послышался чей-то невнятный голос. Он открыл дверь и замер: перед ним стояла старуха Шимановска.
У нее было совиное лицо. Вздутые складки кожи, покрытые густым слоем пудры, вызывали представление о заснеженном горном пейзаже. Черные, глубоко засевшие глаза походили на дырки. Она уставилась на Керна так, точно хотела вот-вот вцепиться в него когтями. В руках она держала красную, как киноварь, шаль, из которой торчало несколько вязальных спиц. Вдруг лицо ее перекосилось. Керн решил, что она уж вот-вот бросится на него, но неожиданно по ее лицу скользнуло подобие улыбки.
– Что вам угодно, мой юный друг? – спросила она низким театральным голосом, полным патетики.
– Я хотел бы поговорить с фройляйн Холланд.
Улыбка исчезла, словно ее стерли.
– Ах, вот что!
Шимановска смерила Керна презрительным взглядом, отошла от двери и резко застучала спицами.
Рут Холланд сидела на кровати и читала. Керн заметил, что это та самая кровать, к которой он подошел тогда ночью. Внезапно его обдало теплом.
– Можно мне спросить у вас кое-что? – обратился он к ней.
Девушка встала и вышла с ним в коридор. Шимановска, словно раненая кобылица, шумно вздохнула им вслед.
– Я хотел спросить, не пойдете ли вы со мной в кино, – сказал Керн. – У меня два билета, – соврал он.