За тихой и темной рекой

– Ну, что ж, не будем терять время. Итак, Олег Владимирович, какова цель вашего приезда?

– Задание мне было дано одно: проверить протекание казённых финансов в полицейских и армейских структурах, и установить правильность их использования.

– Любопытно. – Владимир Сергеевич сел напротив собеседника, и Олег Владимирович тут же отметил, что Киселёв, всё сделал естественно и непринуждённо, как опытный полицейский, точнее следователь. Кресло, в котором расположился Белый, Владимир Сергеевич перед встречей установил так, чтобы свет от начинающего засыпать солнца, падавший со стороны окна, полностью ослеплял гостя, в тоже время лица хозяина кабинета собеседник практически видеть не мог.

Между тем, Владимир Сергеевич продолжал.

– Насколько мне известно, подобные инспекции в воинских частях проводит Казначейство, по просьбе Генерального Штаба. Каким боком к проверке финансов военных стал наш Департамент? Вам не кажется сей факт странным?

– Нет. – Олег Владимирович поморщился. Тяжело беседовать с человеком, реакцию которого ты практически не можешь наблюдать. Нужно срочно придумать, как поменять картинку. – Не вся информация, тем более связанная с нашим Департаментом, или же с Главным штабом, может быть открыта для представителей Казначейства. Как вы сами понимаете, мы не можем допустить, чтобы нас обсуждали цивильные чиновники.

– Вы намекаете на то, что у вас имеются факты хищения казённых денег в нашем городе, точнее, в моём ведомстве?

– И снова нет, – Олег Владимирович легко, играя всеми мышцами тела, что незамедлительно отметил Киселёв, поднялся, и, заложив руки за спину, принялся мерить комнату широкими шагами, показывая всем своим внешним видом, будто таким образом ему было легче мыслить. Теперь в невыгодном положении оказался губернский полицмейстер. Продолжая сидеть в кресле, тот вынужден был наблюдать, как гость по-хозяйски осваивает кабинет, от чего внутри зарождалось ощущение нервозности и неуверенности, что Владимиру Сергеевичу крайне не нравилось. – Таковых фактов у меня не имеется. И в наше ведомство с подобной информацией никто не обращался. Но Его Сиятельство генерал Оскольский решили провести инспекционные проверки по тем губерниям, в которых подобные комиссии не проводились довольно длительное время. Если я не ошибаюсь, в последний раз у вас инспекция из столицы прошла восемь лет назад?

– Совершенно верно.

– И она, по тем данным, что я прочитал, была успешной?

– И тут вы тоже правы.

Олег Владимирович прекратил ходить.

– Я так думаю, и эта проверка пройдёт с таким же положительным результатом.

«Это на что ты, шельма, намекаешь?» – по внешнему виду Владимира Сергеевича невозможно было понять, о чём он думает. А мысли в голове полицмейстера бродили неоднозначные и противоречивые. Предыдущую инспекцию принимал он, лично. Тогда Владимир Сергеевич пробыл на посту руководителя губернской полиции четыре года и сумел распознать и раскрыть не одно финансовое преступление, связанное с казёнными деньгами. Но вот до суда дошли далеко не все дела. Владимиру Сергеевичу были крайне необходимы свои люди, как в городской управе, так и в среде губернатора. А потому кое-что губернским полицмейстером прикрывалось, припрятывалось, но никогда и ни при каких обстоятельствах не забывалось. И вот, дабы сохранить своих людей на свободе, в тот год ему пришлось скрупулезно поработать с инспекционной проверкой. Но тогда он был заранее предупреждён об их прибытии. Теперь ситуация складывалась совсем иная. Интересно, размышлял Владимир Сергеевич, что этому денди известно о предыдущей инспекции? И не является ли его фраза намёком на то, чтобы с ним обошлись таким же образом, как и с теми проверяющими? Тогда столичные чины Киселёву обошлись в серьёзную копейку. Но и инспекционный корпус состоял из зубров. А что сейчас стоит перед ним? Мальчишка, только оперившийся, едва вкусивший жизни, не обстрелянный, но уже, судя по всему, по-столичному наглый. Любопытно, кто стоит за ним? Кто привёл его в Департамент? Нужно будет полюбопытствовать. Слава Богу, связи в Петербурге сохранились, помогут.

– Будем надеяться, – Киселёв откашлялся, чтобы продлить паузу, и продолжил. – Чем лично я могу быть вам полезен?

Молодой человек сунул руку во внутренний карман сюртука и вынул на свет Божий небольшую книженцию, к которой был привязан карандаш. «Записничок», догадался Киселёв. Господин Белый раскрыл книжку и принялся сверяться с написанным в ней.

– Во-первых, мне необходима пролётка. Город я не знаю, а проверка, как вы сами понимаете, будет проходить не только в Казначействе, а и по месту.

– Это не проблема. Завтра утром транспорт будет у вас.

«Он не спросил, где я остановился», тут же отметил Белый, «Значит, вокзальный пристав сообщил ему о нашей встрече во всех деталях. А посему делаем вывод, весь город у губернского полицмейстера находится под полным контролем. Что ж, может в будущем эта информация и пригодится».

– Благодарю. Второе. Мне необходим документ, подписанный вами, который бы обеспечивал доступ во все места в вашем городе. Вплоть, до воинских частей.

Владимир Сергеевич поднялся со своего кресла, прошёл к столу, и, спустя несколько минут, Олег Владимирович держал в руках востребованный документ.

– Это всё? – полицмейстер с любопытством смотрел на молодого человека.»Что ещё он, интересно, пожелает?»

Олег Владимирович внимательно пролистал записную книжку и произнёс:

– Третье. Можно мне организовать рабочее место? И желательно, не в полицейском управлении. К примеру, в здании Казначейства. И на этом, пожалуй, всё. Если мне что-либо понадобится дополнительно, могу ли я к вам обратиться?

– Естественно, – Владимир Сергеевич развёл руками. Мол, а что я могу сделать? Не отказывать же столь высокому чиновнику из Петербурга.

– Мне показалось, что вам неприятен мой визит, или это на самом деле так? – Олег Владимирович теперь стоял перед полицмейстером навытяжку, словно ожидал от того пусть не приятного, но правдивого ответа. Естественно, Владимир Сергеевич, такового ответа не дал.

– Простите, Олег Владимирович, но то вам только показалось. Если признаться, вы прибыли в очень неспокойное время. Не знаю, как там, в столице относятся к нашему нынешнему положению, хоть мы и постоянно докладываем о том, что происходит, однако, исходя из вашего приезда, могу судить – в Петербурге не слишком озабочены восточными границами Империи.

– Смелое заявление, – тут же отреагировал Олег Владимирович.

– Что поделать. Такова действительность.

– Может, вы мне её проясните?

– Отчего ж не прояснить, – теперь тон Киселёва принял несколько снисходительные, учительские нотки, отчего инициатива в беседе вновь вернулась к нему. – Мы вот уже как с полмесяца находимся почти на военном положении. Разве что не ввели комендантский час. А с 12-го числа сего месяца в городе объявлена мобилизация казачества. Так-то вот.

– И в связи с чем? – спросил Олег Владимирович.

– Два года назад, может, краем уха там, в столице, вам и пришлось слышать, в китайской провинции Шаньдун начался бунт. Некие ихэтуани решили поиграть мускулами.

– И что сие означает? Простите, не пойму, каким боком российский, провинциальный Благовещенск имеет отношение к данному бунту?

– Очень даже прямое. Сия бунтарская волна докатилась до Сахаляна, это поселение на той стороне Амура. Да вы его могли видеть с набережной. У нас и до этого имели место разного рода недомолвки с азиатами. А теперь они и вовсе распоясались. Эти, как они себя именуют, «отряды справедливости и мира», занимаются подстрекательством к бунту. Чтобы русское население под их давлением покинуло российскую территорию. Но это так, подоплёка. На самом деле мы подозреваем, что сталкиваемся с обыкновенным бандитизмом. По слухам, у этих, так называемых, «боксеров» всё сопровождается грабежами и насилием.

– Чуть подробнее можно? – переспросил Белый.

– Естественно. У нас на данный момент проживает более полутысячи азиатов, выходцев с той стороны Амура. Однако, в казачьих станицах ни с того, ни с сего стал пропадать скот, продовольствие, люди. В основном дети и женщины. Самый ходовой товар для бандитов. Месяц назад, когда на Амуре сошёл лёд, нам случайно удалось узнать, что в Сахаляне скопилось около двух тысяч бунтовщиков. Но то было месяц назад. Сколько их теперь, одному Богу известно. И часть из них постоянно бывает на нашей стороне. Вот в таких условиях приходится работать и жить. Правда, пока на город никаких поползновений не было. Но, как говорится, чем чёрт не шутит.

– Вы мне жалуетесь?

– Ни в коем случае. Я проясняю обстановку, в которой вам вскоре придётся работать.

– Это никак не оправдывает тех, кто неправильно подходит к трате казённых денег.

– А я и не оправдываю. Если, конечно, вы их найдёте. И докажете, что деньги были потрачены не по назначению. Впрочем, вам поручена сия миссия, вам и карты в руки. Кстати, Олег Владимирович, вы, случаем, в шахматы не играете?

– Изредка.

– Тогда должны знать, чем отличается игра на большой, стоклеточной доске, от игры на доске простой.

– Признаюсь, на большой доске мне играть не приходилось, – Белый понял, что полностью потерял инициативу в беседе с полицмейстером. В таких условиях он дальше вести общение не мог. Следовало срочно прекращать аудиенцию. Найти бы пристойный повод для выхода из неприятного положения.

– А я вот, представьте, делал такие попытки, – продолжил свою мысль Владимир Сергеевич. – И все крайне неудачные. Из меня вышел плохой гроссмейстер. Однако, один ценный вывод я для себя сделал. Игра на большой доске отличается от малой только степенью профессионализма. Всё остальное идентично!

– Что-то я не разберу, к чему весь этот разговор?

– А к тому, Олег Владимирович, что там, в Петербурге, все играют на большой доске. Но сие совсем не означает, будто в маленьких городах, таких, к примеру, как наш, жизнь имеет сонное состояние. Мы тоже играем. Только на доске обычной, простой.

– Я понял, – «Ну, вот, кажется можно и удалиться.» – Не те масштабы.

– Совершенно верно. А чувства, если хотите – азарт, ничем не отличаются от столичных.

– Благодарю за столь познавательную беседу. Рад был познакомиться. Признаться, не ожидал встретить в далёкой провинции столь эрудированную личность, как вы. За сим, разрешите откланяться, – Олег Владимирович спрятал блокнот, кивком головы попрощался с полицмейстером и удалился.

После его ухода Владимир Сергеевич долго сидел в глубоких размышлениях, крутя в руке пресс-папье, и пытаясь проанализировать поведение молодого человека со всех сторон. Не давала покоя беседа с Самойловым. Надзиратель, перед тем, как занять свою должность, пятнадцать лет отслужил в сыске, а потому вряд ли мог ошибиться. «Шаловливые ручки.» Полицмейстер бросил взгляд на документ, покоящийся на столе. А если бумага, которую предоставил этот хлыщ, хорошо изготовленная липа? Киселёв взял документ и ещё раз внимательно осмотрел его. Впрочем, если это и была подделка, то на официальной гербовой бумаге, с присутствием на ней необходимых водяных знаков. Да и подпись генерала Оскольского была, судя по всему, не поддельная. К тому же сам собой напрашивался вопрос: зачем? Смысл так открыто заявлять о себе? Предположим, господин Белый не тот, за кого себя выдаёт и получил доступ до Казначейства. Но это всё равно, что самого себя посадить за решётку. Слишком открытая комбинация. В столице она бы ещё прошла, но не в столь маленьком городке, где всё и вся на виду. «Дьявол!» – Киселёв с силой хлопнул ладонью по столу, – «Когда же, наконец, придёт ответ на запрос?»

Олег Владимирович возвращался в гостиницу ближе к полуночи. После того, как он покинул городское полицейское управление, извозчика брать не стал. Решил прогуляться. Вечер опустился на город и окутал дома мягким сумраком. Новый житель Благовещенска шёл неспешной походкой, вдыхая тёплый, и какой-то непривычно мягкий воздух. Лёгкие работали без устали, пытаясь насытиться сухим, приятным ароматом, который отдавала черёмуха, произраставшая, казалось, по всему городу. Фонарей, кроме Большой улицы, нигде более не наблюдалось. Оно и понятно. Роскошь освещать по ночам всю городскую территорию могли себе позволить только крупные поселения. А потому, слежку Белый заметил не сразу, а только пройдя три квартала и сделав поворот в сторону гостиницы. Преследователя подвело то, что весь город, от и до, имел чётко спланированные прямые улицы. А потому, любого прохожего можно было увидеть издалека, даже таким поздним вечером, в лунном свете. Тем более, если этот прохожий по непонятной причине начинает прятаться в тени деревьев. Что и насторожило Белого. Свернув за угол, Олег Владимирович тут же прижался к тёплой каменной стене дома в ожидании, когда таинственная фигура проявится пред ним. Долго ждать не пришлось. Преследователь, судя по всему, боялся упустить цель, а потому выскочил резко, с разбега, даже не предполагая, что его за углом дома могут ждать неприятности.

Первый удар пришёлся в солнечное сплетение. Фигура незнакомца сломалась пополам и упала на колени. Второй удар обрушился на шейный позвонок. Филёр, а в том, что тот является сотрудником полиции, Белый не сомневался, без сознания свалился в дорожную пыль. Олег Владимирович перевернул его на спину. В свете луны он смог разглядеть усатое, тщательно выбритое лицо, всё изрытое оспинами. Веки нервно подёргивались. Следовало торопиться: преследователь мог вот-вот прийти в себя. Белый быстро осмотрел карманы пострадавшего. В одном из них он обнаружил бумажник с небольшой суммой денег и свёрнутой в несколько раз бумагой. Именно она и заинтересовала Олега Владимировича. Развернув её, Белый попытался прочитать написанное, но при таком освещении сие было сделать крайне затруднительно. Впрочем, необходимости и не было. Гербовая печать говорила сама за себя. Гость провинциального городка снова, вложил лист назад в бумажник, который вернул на место. Незнакомец застонал и попытался перевернуться на бок. Олег Владимирович не стал дожидаться, когда он окончательно придёт в себя, и быстрым шагом направился к гостинице.

Придя в номер, первое, что он заметил, была дверь, прислонённая к стене. Олег Владимирович улыбнулся, представив, как мальчишка – слуга просит у хозяина дверное полотно, и выражение лица последнего, услышавшего о странном пожелании нового постояльца. Думается, не каждый день у них жильцы требуют дополнительные двери.

Олег Владимирович прошёл в угол комнаты и наклонился над тайником. Нить лежала на месте, в том положении, как он её оставил. Олег Владимирович разделся, аккуратно сложил костюм, повесил его в шкаф и устроился в мягкой, уютной постели. К сожалению, это была первая и последняя ночь, когда ему спалось столь комфортно. Сегодня дверь под матрац он решил не подкладывать. В конце концов, можно, хотя бы одну ночь провести по-людски. Конечно, можно было бы и поужинать, пронеслась новая мысль в голове Олега Владимировича, но она тут же погасла, уступая место сну.

Глава третья

…Всадника два на конях, султаны на рыцарских шлемах,Солнцем сверкают мечи, готовы к открытому бою…(Марк Иероним Вид "Игра в шахматы" (1513)

Благовещенское окружное казначейство располагалось невдалеке от городского полицейского управления, на той же самой Большой улице, которая соседствовала с пристанью и Набережной. Чему, собственно, Олег Владимирович не удивился. Поднявшись на второй этаж, как ему посоветовал чиновник внизу, он прошёл по длинному коридору почти до середины, и постучал в приёмную. Секретарь, молодой человек, лет двадцати, тут же распахнул перед ним дверь и пропустил к дирекции. Предупредили – догадался Белый, – а как же иначе. Иначе никак. Гнём спины, буравим половицы взглядом, истекаем слюной от зависти и желчи. А после, в постели, мечтаем об одном:, когда же, наконец, и перед нами начнут гнуть, буравить, истекать?

Начальником окружного казначейства оказался крепкого телосложения чиновник с твёрдым, волевым лицом военного и такой же армейской выправкой.

– Господин Белый Олег Владимирович? – первым спросил он, указав на близстоящий стул и одновременно представился сам, – Ушаков Владимир Иванович, глава данного заведения. Не удивляйтесь, что я знаю о вашем прибытии. Нам только что позвонил Владимир Сергеевич с просьбой содействовать всеми нам доступными мерами. Вы уж не обессудьте. Городок наш, по европейским меркам, не большой, а потому все про всех всё знают. И, соответственно, все за всех переживают.

«Если бы это было так,» – с сожалением подумал Белый, усаживаясь на удобный, мягкий стул, – «Тогда бы мне не пришлось тащиться к вам через всю державу, на самый край земли. Нет, господа, и ничего – то вы не знаете.»

Между тем Владимир Иванович продолжал:

– Для меня, естественно, несколько странно, что с инспекцией приехали не из Казначейства, или Министерства финансов, а из канцелярии Департамента полиции.

– Но, прошу заметить, по их поручению. – вставил Олег Владимирович, и тут же добавил следующее: – Впрочем, у вас никаких проблем быть не должно. Департамент в моём лице интересуют только те финансовые обороты, которые проводились через городское полицейское управление и военизированные подразделения. Всё остальное меня не касается.

– Ну, что ж, – Владимир Иванович довольно хлопнул в ладоши. – В таком случае, мы сработаемся. Какие документы вам предоставить для начала?

Другого ответа Белый и не ожидал. Ушаков, как он смог понять ещё в Петербурге, никоим образом не мог быть причастен к той проблеме, ради которой Олег Владимирович прибыл в Благовещенск. Не тот уровень. Если он и приворовывал, в чём Белый нисколько не сомневался, то только при посредстве гражданских чинов.

– Если можно, – Олег Владимирович покрутил в руках головной убор, именующийся в народе котелком, но так и не смог придумать, куда его пристроить. – Для начала предоставьте мне комнату, чтобы я мог спокойно работать. И помощника какого-нибудь расторопного, владеющего информацией, где и какую бумагу можно взять без волокиты.

– Просьба гостя по восточным традициям – закон.

Через полчаса Олег Владимирович раскладывал папки на небольшом расшатанном столе, который едва поместился в небольших апартаментах, выделенных Олегу Владимировичу господином Ушаковым, а его теперешний помощник, старик, лет шестидесяти, постоянно прищуривающийся, видимо по болезни глаз, и принесший макулатуру в виде финансовых документов для господина Белого, тихонько начинал дремать, сидя в углу.

«Вот и началась весёлая жизнь чиновника,» – усмехнулся Белый и открыл первую попавшуюся папку. «Итак, деньги, перечисленные на нужды тыловой части. Не то. Вторая папка. Перечисления на казачью станицу Марковскую. Тоже не то. Где же эти необходимые папки? Среди всего этого ненужного бумажного хлама? Есть. Первая. Оклады младшего и среднего офицерского состава. Господи, список на пятнадцать листов. И это только за месяц. Утонуть можно в безбрежном океане цифр. А что прикажете делать? То-то и оно, что придётся всё переписывать. Не хранить же всю эту информацию в голове? Так, – бормотал Белый, просматривая фамилии из второй найденной папки. – оклады младшего и среднего состава полицейского управления. Здесь будет попроще. Фамилий меньше. Что ж, чернила имеются, перо тоже. Бумага, будь она трижды проклята, под рукой. С Богом!»

Олег Владимирович писал долго, часа четыре, пока кисть руки не начала нестерпимо ныть и требовать передышки.

«Расторопный» помощник привалился всем телом к стене и теперь бессовестно спал, в то время, как его новый начальник, не жалея сил и здоровья, трудился во благо Отечества.

– Ермолай Константинович, – Белый не выдержал столь неприличного поведения подчинённого, а потому попытался вложить в голос силу, мощь и уверенность, из чего, собственно, ничего не вышло. Всё-таки, жалко стало старика. – Простите, Ермолай Константинович, может, пойдёте домой, отдохнёте?

Старик встрепенулся и невинно огляделся по сторонам. Убедившись, что кроме них в комнате по-прежнему никого нет, Ермолай Константинович тяжело вздохнул и отрицательно замотал головой.

– Помилуйте, Олег Владимирович. Уволят. Снимут, так сказать, с довольствия. Меня моя старуха тогда со свету сживёт!

– Это за что же?

– Да вот именно за то, что во время служебного дня буду почивать в домашних условиях. Так не можно.

– Так ведь я вас отпускаю!

– И что? Вы уедете, а меня уволят. Нет, вы уж простите, но я буду с вами.

Старичок снова тяжело вздохнул.

– Ну, смотрите, – Белый вновь проглядел список и спросил, – А что, Ермолай Константинович, у вас в городе игорные дома имеются?

– Нет, такого нет, – протянул задумчиво старик, некоторое время помолчал, после чего продолжил мысль, – Но мы от цивилизации не отстаём. Вот, к примеру, в гостинице «Манжини», что находится на нашей улице, в двух кварталах, между Графской и Никольской, постоянно собираются господа офицеры, «запустить пульку». В «Кувшиновском подворье» тоже иногда играют. Там и бильярд стоит. Но наш народ к сей забаве равнодушен. Впрочем, в театре господина Роганова тоже бильярд имеется, но молодёжь туда сходится не ради игры, а за ради актёрок. Вот в картишки перекинуться, оно можно. Опять же, в «России» иногда собираются, но там больше люди торговые. А так – нет…

– Что за «Россия»? – тут же поинтересовался Олег Владимирович.

– Так то гостиница Анисима Егоровича Лукьянова. Первейшее заведение в городе! Ежели кто к нам приезжает, мы его только туда определяем, потому, как…

Олег Владимирович прищурился. Эта фамилия только что встречалась в документах. Белый не стал перелистывать бумаги, а напряг память. Спустя несколько секунд припомнилось. Анисим Егорович Лукьянов. Владелец кирпичного завода и двух пароходов, «Михаил» и «Селенга», которые ходят по Амуру от Благовещенска до Хабаровска. Именно он стал поставщиком кирпича и прочих стройматериалов на строительство казарм и иных армейских сооружений для пехотного и артиллерийского полков, прибывших в Благовещенск в апреле сего года. Единственным подрядчиком.

– И что, сам Анисим Егорович азартен? – полюбопытствовал Олег Владимирович.

– Да упаси господь! Он карты в руки никогда не брал, разве что по молодости.

– Отчего ж, в таком случае, он собирает у себя игроков?

– Дело превыше всего. На мой взгляд, многие договора нашими именитыми земляками подписываются не в кабинетах, а вот при таких условиях. За стопочкой да картишками.

– Любопытно. А сами, Ермолай Константинович, играть не пытались?

– Куда мне, – старик в третий раз тяжело вздохнул. – Годы уже не те.

– Не скажите, Ермолай Константинович. Игре, как и любви, все возрасты покорны.

– Да так-то, вроде бы оно и так, да ведь «на интерес» в нонешние дни никто не играет.

– Ах, вот оно что! – Белый негромко, так чтобы не обидеть старика, рассмеялся. – И правильно делаете, Ермолай Константинович. Игра, особенно на деньги, вещь пагубная. Сам бывал свидетелем того, насколько может опуститься человек, пристрастившийся к столь низким развлечениям.

– Так от чего же вы интересуетесь, в каких у нас заведениях проходят столь, как вы выразились, низкие развлечения? – Ермолай Константинович хитро прищурился.

Олег Владимирович на сей раз, рассмеялся громко и с удовольствием:

– Подловили, нечего сказать. Умно. В ответ же могу сказать следующее. По наличию подобного рода заведений можно оценить степень состоятельности городского населения. А впрочем, не только города – и всей губернии.

– То есть?

– А вы прикиньте сами, дорогой мой помощник, – Олег Владимирович раскрыл очередную папку, и, перелистывая её, продолжал излагать вслух только что придуманную гипотезу. – Вот, к примеру, данный материал, что я сейчас держу в руках, не может предоставить приезжему лицу полную информацию о благосостоянии жителей города Благовещенска. Ну что мы здесь, на запылённых страницах отчётов и цифр, можем увидеть и распознать? Да ничего. А вот в стенах укромного заведения, за обтянутым зелёным сукном столом, да держа в руках несколько карт, вы можете преспокойно определить, кто уважаем в вашем городке, а кто нет. Кто владеет приличным состоянием, а кто гол, как сокол. Кому доверяют на слово, а кому и на гербовой бумаге веры нет. Вот вы только что сказали, будто в одной гостинице собираются господа офицеры. А в «России» торговцы и промышленники. Видите, я, ещё не побывав ни в одном из данных заведений, тут же сделал следующие выводы. Первый: город ваш довольно состоятелен и богат. Даже по нашим, столичным меркам. Потому как у вас имеется не одно, а несколько игорных мест, которые привлекают не в меру азартных людишек сделать попытку пополнить свой карман не трудом праведным, а лёгким игральным заработком. Второе: в вашем городе имеет место кастовость. А сей факт громогласно утверждает о чинопочитании и крупных финансовых состояниях.