скачать книгу бесплатно
Сердце ведьмы
Кейлет Рель
Может ли окаменевшее сердце снова ожить?Мое замерло навеки, и человеческие чувства перестали для меня существовать. Теперь я карга – страшная ведьма, которой крестьяне пугают детей долгими зимними ночами. Мои глаза пусты, а на руках чернеют когти. Я чудовище из сказок.Такая испугает любого, однако господин инквизитор не боится трудностей и не собирается отступать, день за днем обивая мой порог. На что он надеется?Зря стараетесь, господин инквизитор. Вам не поймать меня в свои сети!
Кейлет Рель
Сердце ведьмы
Глава 1
Я не помню, когда и как появилась на опушке. Лес замкнулся за моей спиной, выталкивая из своих глубин на поверхность. Я брела по сугробам, падая от усталости. Варежки застыли от мороза. В них было холодно, к тому же неудобно раздвигать ветви деревьев, поэтому пришлось их снять. Теперь колкая корочка льда на сугробах резала мне руки, если я падала. Кажется, меня угораздило забрести на болото и промочить ноги. Я почти не чувствовала их. От холода зуб на зуб не попадал.
Где я оказалась?
Вокруг меня стоял сосновый частокол, а над ним виднелись обрывки серого неба. Где-то вдалеке крикнула птица. Хрустнула ветка под лапой зверя. Лес вслушивался в мое рваное, загнанное дыхание. Он не пытался помочь, но и не хотел погубить.
Собравшись с силами, я продолжила путь. Глаза уже не различали дороги. Кажется, все это время я пробиралась по звериной тропе и окончательно заплутала. Это было худшее, что могло случиться с человеком в холодную зимнюю ночь. В легких хрипело. Ледяной воздух опалял ноздри, скатывался к бронхам, давал мучительно мало кислорода. Я уже почти сдалась и переставляла ноги лишь по инерции.
Вдруг впереди появилась маленькая избушка, скромный охотничий сруб. Я решила, что мне вновь мерещится. За время блужданий по Чаще глаза видели разное. Мое воспаленное сознание то показывало обрывки прошлого, то манило надеждой и жестоко обманывало. Я уже привыкла к иллюзиям. И тем сильнее было мое удивление, когда пальцы действительно нащупали ручку двери. Сруб оказался настоящим. Чаща смилостивилась и вывела меня к спасению.
Я кое-как сгребла снег в сторону, хоть кожа и горела от холода. Дверь с трудом подалась, пуская меня внутрь. В избушке ждала лишь темнота. Я завалилась к ней, как к родной, наконец-то укрывшись от зимнего ветра и взглядов зверя. Мне стало легче дышать. Кажется, я провалилась в забытье.
Очнувшись, я стащила с себя мокрую шубу, стянула с ног валенки и носки. Мое состояние было плачевным. Я еле двигалась. В голове звенело от жара и боли. Начиналась лихорадка. Я заползла внутрь избы и принялась рыться в сундуках, ящиках, даже открыла небольшое хранилище под половицами.
Судьба сжалилась надо мной. Ликуя, я достала из погребка несколько отрезов солонины. Нашлись и сухари, которые я тут же разгрызла. Голод, который за эти дни стал привычным, наконец-то отступил. Мне захотелось спать. Но я не могла позволить себе расслабиться. Никто не позаботится обо мне в этой забытой Троицей глуши, а умирать от холода не хотелось. Я принялась за дело: отыскала огниво и зажгла свечку, разгоняя темноту. В сундуках нашелся ворох старых одеял и парочка шкур, из которых получилось неплохое место для ночлега. У порога валялось ведро, в которое можно было набрать снега и позже растопить. Я сделала и самое сложное: вышла на улицу и притащила сучьев, шишек и прочего на растопку печи.
Мне пришлось снова одеться, натянув холодные вещи на и так настрадавшееся тело. Мокрая шуба, к тому же покрытая кровавой коркой, стала невыносимо тяжелой. Закоченевшие руки протестующе ныли. И все же я упорно выходила из избы, откапывала из-под снега валежник, отдирала куски трухлявых пней, собирала ветки и возвращалась назад.
Близилась самая холодная ночь в году. Я должна была подготовиться. Пытка продолжалась до тех пор, пока на улице окончательно не стемнело. Дальше оставаться на морозе было просто невозможно.
Я скрылась в охотничьем срубе и стащила с себя грязную одежду, окончательно задубевшую от холода. Пришлось разломать табурет, чтобы добыть щепки для розжига. Да простят меня хозяева сруба! Я знала, что мокрые ветки будут нещадно чадить, поэтому их припасла напоследок. Когда пламя разгорится, можно будет сунуть и их. У стены стояли самые крупные ветки и куски поваленных деревьев, что мне удалось принести в дом. Они сушились и ждали своего часа.
Я села у самой печки и закуталась в шкуры. В срубе пахло мокрым деревом и дымом. Чаща что-то нашептывала за окном. Винила ли она меня в случившемся? Я устало посмотрела на огонь и постаралась убедить себя, что моей вины тут нет. Я сделала все, что смогла.
Наступила ночь. Вскоре в избушке стало так же холодно, как до этого на улице. Что творилось за окном, было страшно даже представить. Я заварила себе трав от лихорадки и упорно щипала щеки, чтобы не уснуть.
Любой ребенок знает, что зимняя ночь несет смерть всем, кому не хватило ума укрыться в теплом доме со своей семьей. Провести ее в Чаще смерти подобно. Но у меня не осталось ни дома, ни семьи. Спасения ждать неоткуда. Заброшенный сруб и слабое пламя в печи – все, что у меня было.
Я пережила эту ночь, а за ней и другую. Морозы не отступали, но уже не налетали с такой жестокостью. Однако зима и так успела испортить мне жизнь. Я жила, но часть меня заледенела. И душа пострадала от холодов не меньше тела.
Мороз навредил каждому кусочку моей кожи, каждому органу, но больше всего я жалела о пальцах. Когда-то ловкие и изящные, они превратились в неповоротливые деревяшки, которыми не получилось бы собрать травы или сплести кружево. Я каждый день пыталась их разрабатывать, но приходила во все большее отчаяние.
Темный заброшенный сруб оказался единственным подарком, который дала мне судьба. Я не знала, сколько уже провела в лесу. Затуманенный мозг не мог подсчитать, когда все произошло и сколько дней оставалось до весны. Я просто потерялась во времени и Чаще, одинокая и беззащитная.
И однажды зима закончилась. Я поняла это по звонкой капели и крикам птиц. Лес оживал, стряхивал с себя снежную шапку и разворачивался к солнцу и жизни. Вместе с ним воскресла и я.
Как только сугробы достаточно подтаяли, настало время для первых вылазок. Я отыскала небольшую речушку неподалеку от моего убежища. Она была холодной и быстрой, а на берегу лежали пластинки льда, хрупкие и острые, как осколки стекла.
Я умылась и попробовала отстирать пятна крови с одежды. Получалось плохо. Забросив это дело, я посмотрела на свое отражение в воде.
Волосы стали темнее, напитались магией. Или кровью невинных? Я не могла толком рассмотреть себя в неспокойной воде, но глаза тоже казались изменившимися. Не могут же они остаться прежними, когда повидали столько горя? Однако пугало меня не это.
Мои ногти заострились, стали темнее и тверже. У людей таких не бывало. Я слышала от матушки, что иногда ведьмы ожесточались настолько, что их облик менялся. Таких у нас называли каргами. Перевоплощения случались редко, но именно про этих ведьм люди сочиняли небылицы, описывая в сказках их козни и злобу.
Я не ожидала, что стану каргой. Я не ожидала, что мое сердце окаменеет.
Однако у судьбы были свои планы.
***
Запасы крупы и прочей снеди в избушке почти закончились, и мне пришлось выходить на промысел. Получалось ни гулко, ни валко. Во время одной из таких вылазок я набрела на дорогу. Она уходила на юг, где лес постепенно редел. Я прошла по ней до самой опушки и с удивлением обнаружила небольшое село. Оно раскинулось меж двух холмов. Рядом с ним змеилась речка, а вдалеке виднелись первые сторожевые башни. За ними начинались Пустоши, которые населяли воинственные кочевники. Севернее виднелись хребты Костотрясов, где обитали жуткие монстры, порождения Темнобога.
Чтобы защититься от них, люди придумали инквизицию. А ее Орден построил те самые сторожевые башни и теперь охранял жителей королевства от всех напастей.
Деревня выглядела солидно. Вокруг нее высился прочный частокол, жители даже выкопали небольшой ров, сейчас переполненный из-за талого снега. Зачем же маленькой деревушке такая защита? Неужели из-за близости Пустоши?
Я не решилась подойти ближе, подумав, что мне могут быть не рады. Чужаков на севере не любили. Я удалилась обратно в лес, решив зайти в деревню гораздо позже, с наступлением первых праздников. Народ расслабится и не обратит внимания на мой странный потрепанный вид. Возможно, получится смешаться с приезжими торговцами, которые выходили на тракты с товаром к середине весны.
Сейчас мое появление могло вызвать массу вопросов. Как простая девушка забралась так далеко на север? Караваны еще не ходили. На перекладных добираться от одной деревни в другую тяжело. А тут чужачка пришла на своих двоих, да еще и когти на пальцах.
Рассудив, что деревня никуда не денется, я вновь забилась к себе в норку. Так прошло еще несколько тихих спокойных дней. А потом на моем пороге появились нежданные гости. Дверь содрогнулась от мощных ударов. Я забилась в угол, с ужасом кутаясь в ворох шкур и одеял.
– Эй! – гаркнули с улицы. – Кто таков?
Мой взгляд перебегал с распотрошенного погребка на остатки разломанного табурета. Хозяева вряд ли обрадуются, что всю зиму какая-то приживалка подъедала их запасы.
– Эй, – снова крикнул незванный гость. – Ты кто таков? Зачем избу здесь построил?
– Дак когда бы, – несмело возразил другой. – За зиму не построишь. По таким-то морозам… Сруб словно с неба нам на головы свалился.
– Если бы утка с неба упала, я б еще поверил. Но сруб? Нет, ведьмовство тут какое-то.
Дверь снова затряслась от мощных ударов. Я сидела и думала, как выкручиваться. Решение у меня было одно, и оно мне не нравилось. Я накинула на голову платок и отворила дверь.
– Ну? – скрипучим голосом спросила я. – Зачем пожаловали, молодчики?
Мои когти щелкнули у самого носа одного из мужчин, что пришли ко мне на порог. Я горбилась, скрывая лицо, и размахивала руками, точно полоумная старуха. Гости испуганно отпрянули, таращась на черные когти.
– Хотите знать, кто такова? – прохрипела я, надрывая больное горло. – Ведьма я. Адой кличут. Чего надоть? Растирочки, настоечки? На продажу ничего нет. На заказ сделаю.
Я ощерилась. Спутанные космы прикрывали мое лицо. Представляю, каково было деревенским смотреть в горящие глаза сумасшедшей ведьмы, стоя посреди Чащи.
– Чур меня, – выдохнул первый.
– Чур! – воскликнул второй.
– Чуров не делаю. За ними приходите летом.
Однако мужички не слушали. Они уже неслись по подтаявшему снегу в сторону деревни, оглядываясь и осеняя меня защитными знаками. Глупые.
Я довольно улыбнулась. Все эти суеверные скрещивания пальцев мало помогали против магии. А вот арбалетный болт мог навсегда избавить эту парочку деревенских олухов от проблем. К счастью, они об этом не знали.
Я вернулась в избу и устало сползла по стенке. Да уж, знакомство с селянами не задалось. Они теперь будут во мне видеть исключительно опасную тварь с когтями и горящими глазами, а там и до инквизиции недалеко.
Но узнают ли они в юной девице косматую сумасшедшую старуху из леса?
Глава 2
Пыл деревенских как-то подостыл, и к моему логову больше не пытались подобраться даже ушлые охотники. А среди них все были смельчаки, как на подбор. Каждый знал, что Чаща и ее духи вольны творить все, что им угодно. Охотник мог заплутать и вернуться домой через много лет, хотя сам думал, что переночевал в лесу и сразу пошел домой. Поэтому их промысел считался одним из самых опасных. Но были и другие причины.
В густой Чаще водились создания, имен которых не знала даже я. С ними сложно было договориться, поэтому люди предпочитали не забредать слишком глубоко в лес. Тем более, когда стало известно о появлении карги на опушке.
Я готовилась. Запасы еды совсем иссякли, а золота у меня было не больше, чем у лесной белки. Все свободное время я посвящала сбору компонентов, чтобы прийти в деревню не с пустыми руками. А главное, мне хотелось показать людям, что я не принесу вреда. Неловкие поврежденные пальцы с трудом справлялись с нежными стебельками весенних трав, но с каждым днем получалось все лучше.
Настал особенно светлый и погожий весенний денек. Снег на прогалинах уже растаял, оставив после себя топкую грязь. На пригорках во всю цвели подснежники. Однако меня интересовал более редкий цветок. Тоненькие стебельки венчала махровая головка нежного розового цвета. Найти этот первоцвет было сложно, но я справилась. Такую редкость у меня на ярмарке с руками оторвут.
Готовая к любым поворотам судьбы, я нашла дорожку, которая вела на юг, и отправилась к людям. Мое появление заметили местные стражники-добровольцы. Парни в коротких шубейках почесали макушки, поплевались. Они спросили у меня, зачем пришла и когда уйду, и только после этого пустили на ярмарку. Я прошла за частокол, к самому сердцу деревеньки.
Она была во всех смыслах необычной. На дороге лежала брусчатка, все дома были укреплены каменной кладкой, а на улицах стояли самодельные фонари со съемными масляными лампами. Я вертела головой, стараясь запомнить как можно больше деталей. Вынужденная зимовка в лесу, да еще и в одиночестве, сказалась на моей психике. Я отчаянно нуждалась в новых впечатлениях, и деревня готова была мне их обеспечить.
В центре уже вовсю суетился народ. Ярмарочный день был в самом разгаре. Деревенские стояли с лотками, предлагая сделанные за зиму вещи, приезжие продавали заморские сладости и хитрые механизмы. Повсюду бегали детишки, то и дело я слышала женский смех и мужские выкрики. Ярмарка была похожа на праздник.
Я заняла местечко между лотков, выставив корзинку с цветами и разложив мешочки с травами. На меня с любопытством косились, но подходить не решались. Ещё бы! Укутанная шалью по самую макушку, да ещё и в перчатках. К тому же, мои валенки значительно отличались от местной обуви. Я понятия не имела, в какой части света находилась. Видимо, Чаща вывела меня куда-то не туда. Хорошо, если в мое время, а не в далекое будущее или прошлое.
– Эй! – окликнул меня мужичок из лавки по соседству. – Что продаёшь?
– Цветы, – просто ответила я. – Те, что приносят любовь и радость. И травы от простуды, первый весенний сбор.
– Хорош сбор-то? – прошамкала одна старушка, подходя ближе.
– Само собой. На десять заварок хватит мешочка, – отрапортовала я. – Вас он со второй кружки на ноги поставит. Молодым и того меньше надо.
– Почем продаешь? – заинтересовалась потенциальная покупательница. – Мне бы пригодился. А от сердца есть чаво? С зимы пошаливает.
– А вы возьмите, тётушка, нежноцвет. Сердцу любовь лучше всего помогает.
Собирающийся народ захихикал, словно я рассказала смешную шутку. На меня смотрели, как на диковинку. Старушка недовольно цокнула языком:
– Какая любовь? Мне восьмой десяток.
– Любовь разная бывает. Вы попробуйте. Добавьте в чай с толчеными ягодками, можно замороженными. Вкус у них такой – будто юность на языке растаяла.
– Хорошо рассказываешь, – покачала головой бабуля. – Ладно, не убудет с меня. Давай свои цветы. И отвар от простуды. Два мешочка, деду тоже принесу.
Я услужливо подала ей покупки и протянула руку, не называя цену. Старушка так заинтересовалась нежноцветами, что даже не обратила внимания. Она вытащила из кошеля десять медяков и пихнула их мне. Я поклонилась и спрятала деньги в карман.
Мне ещё было неведомо, сколько в этой деревне стоили травы, но я готовилась работать хоть задаром. Оно ведь как бывает: репутацию набираешь по капле, зато потом покупатели к тебе рекой.
Бабуля сослужила мне добрую службу. После первой покупки на меня перестали косо смотреть. Вскоре подошёл парень – косая сажень в плечах – и попросил букет нежноцветов для своей невесты. Прибежала орава ребятишек и купила ещё один, быстро разобрав его по цветочку. Малыши едва успели сунуть мне в руку пару четвертаков и бросились врассыпную. Я лишь улыбалась им вслед. Оно и понятно, торопятся. Ребятня спешила порадовать мам купленными нежноцветами.
Вскоре вся ярмарка гудела от восторга, обсуждая маленькие светлые цветочки. Оказывается, деревенские ни разу не забредали в лес достаточно глубоко, чтобы найти нежноцветы, так что мне удалось принести им настоящую диковинку. Я распродала остатки простудных сборов и побрела по рынку, присматриваясь к лоткам.
Мне отчаянно хотелось прикупить себе новые штаны или хотя бы рубаху, но денег могло не хватить. Я прислушивалась к выкрикам торговцев, приценивалась.
В итоге на воротах я появилась с мешочком крупы и куском осточертевшей солонины. Зато в кармане до сих пор позвякивала честно заработанная мелочь. Лучше приберечь деньги. Кто знает, когда в следующий раз удастся заработать?
Парни у ворот даже не посмотрели в мою сторону, дав спокойно выйти из деревни. Только одна дородная женщина ухватила меня за рукав, попытавшись остановить уже за частоколом.
– Куда ж ты, любезная, на ночь глядя? – охнула она. – Дорога опасная, ночь холодная. Переночуй в трактире, с утра пойдешь.
– Мне недалеко, – ответила я, чувствуя себя неловко.
– Да куда там! До ближайшей деревни часов шесть пути, и то на лошади! Оставайся, говорю. Коли денег нет, давай я тебе дам пару медяков. И на ужин хватит, и на сеновале тебя уложат.
В голосе женщины звучала неподдельная забота. Незнакомка смотрела на меня без подозрения и злости. Я окончательно растрогалась. Мне захотелось сделать ей какой-нибудь подарок. Порывшись в мешке, я отыскала простенький амулет из коры, который так и не решилась выставить на продажу.
– Вот, возьмите. Травница я, живу в лесу, вот и ходила на ярмарку. Мне до дома тут всего ничего.
– Как же так? – удивилась она. – В Чаще никто не живет, разве что нечисть всякая.
– Я живу, – призналась я. – Домик мне там… достался. А вы берегите себя. Если заболеете, оставьте у местного мясника записку на имя Ады. Я вам подсоблю, любого на ноги поставлю.
Забота женщины меня поразила. Я решила, что хочу остаться. В деревне, где живут такие добрые люди, просто не может быть плохо. Их радушие согрело мне сердце. Так началась моя жизнь рядом с маленькой деревенькой со звучным названием Злейск. Та бабуля, что стала моей первой покупательницей на ярмарке, потом часто приходила за амулетами от сглаза, растирками и простенькими микстурами.
Она использовала нежноцветы, как я ей и советовала. Сердце перестало шалить, словно по волшебству, да и с дедом отношения стали теплее. Он, кстати, благодаря моим травам наконец перестал шмыгать носом. Бабуля называла меня внучкой и часто угощала пирожками.
– Худенькая ты, внучка. Тебе нужно кушать хорошенько.
Она же рассказала всем соседкам о моих сборах, тем самым прославив меня на весь Злейск. Ко мне потянулись новые покупатели. Новую травницу стали уважать, моим отварам доверяли. Я радовалась каждому покупателю, но не забывала прятать угольно-черные когти карги. В деревне меня принимали хорошо, однако никто не стал бы брать лекарства у монстра.
Болезнь отступила. По крайней мере, я так думала. Сердце ещё билось, и я чувствовала и радость, и волнение, и грусть. Меня не сковывал лед зимы. Вот только меж деревьев иногда мелькала черная шкура Зверя – напоминание, что не всё в жизни получается так легко. Что я уже заболела. Что с пути карги не свернуть. Мое разбитое сердце медленно превращалось в камень.
***
Однажды в деревне ко мне подбежал статный мужчина, чьи виски уже посеребрила седина. Он остановился в паре шагов от моего лотка, дожидаясь, пока мама с дочкой выберут резную фигурку – оберег для детей от болезни. Как только они расплатились, мужчина подошел ближе.
– Вы Ада?
– Да, – кивнула я. – Вы что-то хотели? Травяной сбор?
– Моя дочь больна. Мне нужна ваша помощь.
– Расскажите, чем? – машинально сказала я и сразу же поправилась: – Опишите, как она болеет, что с ней случилось?
– Да с детства у неё, – с горечью ответил мужчина. – Хиленькая. Сделать ничего не можем, сколько бы не пытались. Лекари редко захаживают в наш край. Мы приглашали их много раз, но никто не может сказать, как справиться с недугом. А дочка сейчас вообще едва дышит, за сердце хватается.
Я вспомнила добрую тетушку, которой сказала, что смогу излечить любого. Любого ли? В другое время я бы обрадовалась, что смогу помочь девочке. А сейчас… Что, если наврежу ей?
Мои силы изменились. Я стала другой. Кто знает, как сработает магия карги на больной?
