banner banner banner
Медленные пули
Медленные пули
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Медленные пули

скачать книгу бесплатно

– Даже лучше, – кивнул Майк. – Джо сказал – у нас сегодня два мега. На большее он и не надеялся.

– Тебе придется мне объяснить. Я знаю, что это как-то связано с количеством данных, которые удается переслать по связи, но не представляю, в чем разница с обычным туристским снаряжением.

Майк припомнил объяснения Джо:

– Это качеством похуже. Туристы берут такую полосу частот, какую могут себе позволить. А коррелятор Джо не превышает пяти мегабайт в секунду. И это в начале двенадцатидневного окна. Дней через пять-шесть станет хуже.

– А двух достаточно?

– Джо вынужден обходиться этим. – Майк постучал пальцем по своим очкам. – Этого, если ему верить, должно хватать для цветного изображения с нормальным разрешением. Но ему приходится применять ужасно хитрую программу. Она там, в лаборатории, постоянно что-то додумывает, чтобы заполнить пробелы.

– И как это выглядит?

– Как будто смотришь на мир через темные очки. – Майк стянул их с носа и сунул Андреа. – Только видят на самом деле очки, а не мои или его глаза. По большей части изображение настолько хорошее, что я не замечаю ничего особенного. Если быстро поворачиваю голову или если что-то быстро проскакивает мимо, очки не успевают приспособиться к изменяющемуся виду.

Он снова нацепил очки, как раз когда в нескольких метрах от борта пронеслась чайка. На мгновение она представилась ему в квадратиках пикселей, словно рисунок безумного кубиста, потом изображение выровнялось и стало гладким.

– А как с остальным? Слух, осязание…

– Они занимают не так много места, как зрение. По словам Джо, для контроля за положением тела нужно всего несколько базовых параметров: угол, под которым сгибаются суставы ног, и тому подобное. Слух – довольно простое ощущение. А осязание, как ни странно, еще проще.

– Правда?

– Так говорит Джо. Возьми меня за руку.

Андреа, чуть замявшись, взяла его ладонь.

– Теперь сожми, – попросил Майк.

Она сжала пальцы.

– Ты чувствуешь?

– Отлично чувствую. Это куда проще, чем передавать звук. Если бы ты мне что-то сказала, акустический сигнал пришлось бы анализировать, переводить в числовую форму, сжимать и протискивать через связь: сотни байт в секунду. А для прикосновения нужен только один параметр. Система будет передавать осязательные ощущения, даже когда все остальное откажет.

– Значит, это будет последним…

– Это самое фундаментальное из наших ощущений. Как и должно быть.

Через несколько секунд Андреа спросила:

– Сколько?

– Четыре дня, – ответил Майк. – Может, пять, если повезет. Джо говорит – завтра нам удастся лучше справиться с затуханием сигнала.

– Мне неспокойно, Майк. Не знаю, выдержу ли я. Потерять тебя…

– Ты получишь меня обратно.

– Понимаю. Но… это будешь не ты. Другой ты.

– Они оба – я.

– Сейчас мне так не кажется. А кажется, будто я завела роман, пока мужа нет дома.

– Это ты зря. Я твой муж. Мы оба – твой муж.

После этого они молчали, пока кораблик не причалил к берегу. Не то чтобы сказано было что-то особенное, просто они никак не могли подобрать нужные слова. Андреа не выпускала его руки. Майку хотелось, чтобы это утро длилось вечно: кораблик, ветерок, чистейшее небо над заливом. Он тут же упрекнул себя за то, что думает об уходящем времени, вместо того чтобы в полной мере использовать то, что есть. Это с детства было его проблемой. Школьные каникулы вечно оказывались омрачены меланхолическими размышлениями о том, как мало осталось дней.

Но сейчас не каникулы.

Вскоре он обратил внимание на то, что люди собираются на носу кораблика, напирая на бортовые ограждения. Они указывали куда-то в небо. Кое-кто вытащил телефоны.

– Там что-то происходит, – заметил Майк.

– Вижу, – ответила Андреа и, коснувшись ладонью его щеки, заставила запрокинуть голову. – Там самолет.

Майк дождался, пока очки уловят крошечную движущуюся искорку на конце бледной следовой полосы. Он не без обиды подумал, что кому-то еще позволено летать, когда все человечество лишено этого права. Майк понятия не имел, каким политическим или военным целям служит этот полет, но узнать, если захочется, будет несложно. К вечеру новость облетит все газеты. И не только в этой версии Кардиффа, но и в его собственной. Вот что труднее всего принять в смерти Андреа. Большой мир катит себе дальше, маленькая трагедия отдельного человека ни на дюйм не отклонила его от курса. Там Андреа погибла, здесь осталась невредима, а изменений в полете этого самолета не уловят никакие приборы (во всех реальностях).

– Мне нравится смотреть на самолеты, – сказала Андреа. – Сразу вспоминается, каким был мир до моратория. А тебе?

– Вообще-то, – признался Майк, – мне от их вида становится грустновато.

Среда

Майк знал, как занята была в последнее время Андреа, и старался уговорить ее не отнимать время у работы. Андреа возражала, уверяя, что коллеги в течение нескольких дней справятся с ее нагрузкой. Майк знал, что это неправда: Андреа вела фирму практически в одиночку, но в конечном счете они пришли к компромиссу. Андреа возьмет выходные, а по утрам будет забегать в контору, проверять, нет ли чего срочного.

Майк согласился встречаться с ней в конторе в десять, сразу после тестирования. Он чувствовал себя так же, как накануне, разве что движения давались еще легче. Однако Джо, закончив, сообщил ему новость, которой Майк заранее боялся, хотя знал, что никуда от нее не деться: качество сигнала продолжало ухудшаться. По словам Джо, у них уже оставалось один и восемь мега. Опыт такого рода позволял им экстраполировать ход событий до начала следующей недели. Помехи забьют связь к следующему воскресенью, ко времени чаепития, плюс-минус три часа.

«Если бы раньше начать! – думал Майк. – Впрочем, Джо и так сделал все возможное».

Сегодня, вопреки грозным предупреждениям из лаборатории, он наслаждался ощущением полного погружения в мир-двойник. Глядя на пробегающий за трамвайным окном солнечный город, он не мог поверить, что не присутствует в этом теле физически, а лежит на койке в другой версии лаборатории. За ночь тактильные ощущения заметно усилились. Ухватившись на повороте за верхний поручень трамвая, он ощутил под ладонью холодный алюминий, покрытый жирноватым налетом от державшихся за него рук.

Коллеги Андреа в конторе приветствовали его с неподдельной небрежностью, приводившей Майка в отчаяние. Он ожидал неловких соболезнований и взглядов, брошенных украдкой, в надежде, что он не заметит. Вместо этого его запихнули в кресло в приемной и оставили листать глянцевые проспекты, дожидаясь появления Андреа. Никто даже не предложил ему выпить.

Он уныло перелистывал брошюру. Работа Андреа всегда была больным местом в их отношениях. Не одобряя нервосвязи, он даже думать не желал о юридических проблемах, позволявших извлекать такие большие деньги из претензий по возмещению ущерба, связанного с применением этой техники. Однако сейчас ему трудно было вызвать в себе привычное чувство морального превосходства. Действительно, с порядочными людьми по небрежности и торопливости случаются неприятности. Раз уж нервосвязь существует, кто-то должен позаботиться, чтобы пострадавшие получили то, что им причитается. Он удивился, почему это не приходило ему в голову раньше.

– Привет, – сказала Андреа. Наклонившись, она деловито чмокнула его. Поцелуй пришелся не совсем в губы. – Извини, задержалась.

– Теперь можно идти? – спросил Майк и отложил брошюру.

– Ага, я здесь закончила.

На улице, в тени большого коммерческого здания, Майк спросил:

– Они что, не знают? Никто не догадывается, что у нас происходит?

– Я подумала, что так будет лучше, – объяснила Андреа.

– Не представляю, как тебе удается притворяться, будто все в порядке.

– Майк, все и есть в порядке. Ты взгляни на это с моей точки зрения. Я не теряла мужа. Для меня ничего не изменилось. Когда ты исчезнешь – когда все это кончится и я получу обратно другого тебя, – жизнь моя пойдет как обычно. Я понимаю, что для тебя это трагедия, и, поверь, меня это огорчает больше, чем кого-либо другого…

– Огорчает, – тихо повторил Майк.

– Да, огорчает. Я солгала бы, сказав, что вне себя от горя. Я человек, Майк. Я не способна испытывать шквал эмоций от сознания, что где-то далеко моя копия умудрилась попасть под машину, оттого что очень спешила в парикмахерскую. Глупая коровища – вот что я о ней думаю. Самое большее, это кажется мне странноватым, – может, мурашки по спине пробегут. Но не думаю, что мне придется потом приходить в себя.

– Я потерял жену, – напомнил Майк.

– Знаю, и мне тебя жаль. Ты даже не представляешь, как жаль. Но если ты ожидаешь, что моя жизнь от этого рухнет…

Он не дал ей договорить:

– Я уже гасну. Сегодня утром было один и восемь десятых.

– Ты ведь знал, что так будет. Ничего удивительного.

– К концу дня ты начнешь замечать изменения.

– До конца дня еще далеко, так что перестань терзать себя, договорились? Прошу тебя, Майк. Ты вот-вот все для себя испортишь.

– Понимаю и постараюсь не испортить, – сказал он. – Но я это вот к чему: дальше будет только хуже… и, по-моему, сегодня мой последний шанс, Андреа. Побыть с тобой… по-настоящему.

– Хочешь сказать – переспать со мной? – Андреа понизила голос.

– Мы об этом еще не говорили. Нет, все нормально, я и не думал, что это будет ясно без слов. Но почему бы не…

– Майк, я… – начала Андреа.

– Ты все еще моя жена. Я все еще тебя люблю. Я не забыл, что у нас были сложности, но теперь все это кажется таким глупым. Надо было давно тебе позвонить. Дурак я был. А потом это случилось… и тогда я понял, какая ты чудесная и замечательная. Я должен был сам понять, но не понял… понадобилось несчастье, чтобы меня встряхнуть, заставить осознать, как мне с тобой повезло. А теперь мне предстоит второй раз тебя потерять, и не знаю, как я с этим справлюсь. Но хотя бы побыть вместе… я хочу сказать – по-настоящему.

– Майк…

– Ты сама сказала, что собираешься снова сойтись с другим Майком. Может, все это понадобилось, чтобы свести нас вместе. Но суть в том, что раз ты собираешься сойтись с ним, так почему бы нам не сойтись сейчас? До несчастья мы были парой, можем быть парой и теперь.

– Майк, это разные вещи. Ты потерял жену. Я – не она. Я что-то непостижимое, для чего и слова не придумано. И ты на самом деле – не мой муж. Мой муж лежит в лекарственно-индуцированной коме.

– Ты сама знаешь, что все это не важно.

– Для тебя.

– И для тебя не должно быть важно. И твой муж, между прочим, на это согласился. Он точно знал, что так будет. И ты знала.

– Я просто подумала, что будет приличнее, если бы между нами сохранилась дистанция.

– Ты так говоришь, будто мы в разводе.

– Майк, мы ведь и в самом деле расстались. Мы не общались. Не могу я забыть, что было до того происшествия, как будто ничего и не было.

– Я понимаю, что тебе нелегко.

Они в неловком молчании шли по городским улицам, по которым тысячи раз проходили прежде. Майк предложил Андреа кофе, но она ответила, что уже пила в конторе. Может быть, попозже. Они задержались, чтобы перейти улицу перед одним из любимых бутиков Андреа, и Майк спросил, не купить ли ей что-нибудь.

– Не нужно мне ничего покупать, Майк, – изумленно возразила Андреа. – Сегодня ведь не день рождения какой-нибудь.

– Приятно было бы что-нибудь тебе подарить. На память.

– Мне не нужно о тебе помнить, Майк. Ты и так всегда будешь рядом.

– Хоть маленький подарок. Что-нибудь, что ты иногда будешь носить и вспоминать обо мне. Об этом, а не о том, который вернется в это тело через несколько дней.

– Ну, если ты настаиваешь… – (Он по голосу слышал, что Андреа старается говорить с энтузиазмом, но душа у нее к этому не лежит.) – Я на прошлой неделе присмотрела сумочку…

– Надо было сразу покупать.

– Я экономила на парикмахерскую.

Майк купил ей сумочку. Мысленно отметил стиль и цвет, чтобы на следующей неделе купить себе такую же. Поскольку в своей мировой линии он не покупал Андреа подарка, возможно, там он выйдет из магазина с двойником этой самой сумочки в руках.

Они снова прошли в парк, потом полюбовались картинами в Национальном музее Уэльса и вернулись в город пообедать. По сравнению с последними днями в небе собралось больше облаков, но их хромовая белизна только оттеняла голубую эмаль неба. Самолетов видно не было: ни единого следа. Выяснилось, что вчерашний в самом деле принадлежал военному ведомству и направлялся в Польшу со спасательной командой на борту. Майк вспомнил, с каким раздражением смотрел на самолет, и ему стало стыдно. В нем летели отважные мужчины и женщины, готовые рискнуть собой, чтобы выручить отважных мужчин и женщин, заваленных в глубокой шахте под землей.

– Ну вот, – сказала Андреа, когда они расплатились по счету. – Кажется, настал момент истины. Я обдумала твои слова и… – Она сбилась, уставившись в недоеденный салат, и начала сначала: – Если хочешь, можно пойти домой. Если ты действительно хочешь.

– Да, – кивнул Майк. – Я действительно хочу.

Они доехали до дому на трамвае. Андреа открыла дверь своим ключом. Солнце стояло еще высоко, но в доме было прохладно, шторы и жалюзи остались опущенными. Майк встал на колени, подобрал упавшую на коврик почту. Большей частью счета. Он сложил их на столик в прихожей, испытав мимолетное чувство свободы. Скорее всего, дома его ждали такие же счета, но здесь, об этих, должен побеспокоиться кто-то другой.

Он сбросил ботинки и прошел в гостиную. На минуту его выбило из равновесия ощущение, будто он попал в чужой дом. Ширма не у той стены, обеденный стол передвинут на другую половину комнаты, и диван и кресла тоже переставлены.

– Что такое?..

– Ох, забыла предупредить, – сказала Андреа. – Мне захотелось перемен. Ты подъехал и помог мне все переставить.

– И новая мебель…

– Нет, просто чехлы другие. И тоже неновые, они у нас уже давно. Ну, вспомнил теперь?

– Кажется, припоминаю.

– Брось, Майк, не так уж давно это было. Нам их подарила тетушка Джанис, помнишь? – Она с отчаянием смотрела на него. – Я расставлю все как было. Наверное, я должна была подумать. В голову не пришло, как странно это тебе покажется.

– Нет, все в порядке. Честно, так даже лучше.

Майк осмотрелся, стараясь закрепить в памяти расположение мебели и украшений. Как будто собирался воспроизвести их, вернувшись в собственное тело, в собственную версию этого дома.

Может, он так и сделает.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказала вдруг Андреа и потянулась к верхней полке с книгами. – Нашла сегодня утром. Сто лет искала.