Случайная в академии невест

– Госпожа Мейбели все поняла слишком превратно!

– Получается, ты ни в чем не виновата, а все вокруг к тебе несправедливы?

– Именно так! – я обрадовалась, что хоть кто-то, наконец, понял, что происходит.

– Я не хочу слышать твои бесконечные оправдания!

Ректор в несколько стремительных шагов оказался около меня, угрожающе нависая, а я внутренне сжалась от страха. Что такого натворила Адель, что взбесила ректора целой академии? Может, по сравнению с ней я еще очень даже везучая! Была, до этого момента, потому что плящущее пламя в глазах мужчины не обещало мне ничего хорошего.

– Мы поговорим с тобой после. Сейчас уже нет времени. И даже не вздумай что-нибудь выкинуть! Сначала мы рассмотрим отчеты о произошедшем и финансовые вопросы. Когда собравшиеся начнут уставать, подавать чай. Если Мэнсли достанет свою трубку, это будет означать, что он хочет задержаться и расслабиться, тогда сразу за чаем выноси крепкие напитки и закуски. Вопрос, где брать деньги на строительство нового женского корпуса решить быстро не получится. Но я советую тебе не греть уши. И, разумеется, тебе запрещено разглашать то, что ты здесь услышишь. Будь чуткой и внимательной, сегодня ты представляешь собой уровень обучения элитных невест. Твои ошибки могут слишком дорого мне обойтись.

– Я все поняла, – пролепетала в ответ чувствуя, как меня сковывает от страха оплошать.

– А теперь иди и разложи папки с документами, бумагу и ручки.

Я коротко кивнула и вышла, чувствуя между своими лопатками прожигающий меня взгляд. Сегодня меня ждали обязанности что-то среднее между секретарем и дворецким. Не знаю, зачем этому обучают будущих лучших жен королевства. Возможно, чтобы они могли давать правильные указания слугам? Или на случай, если дворецкий или домоправительница заболеют, умрут или уволятся? Нужно будет спросить кого-нибудь из лояльных ко мне преподавательниц, если такие еще остались.

Стараясь не отвлекаться, чтобы не допустить ошибку, я подготовила стол для первой части встречи, а в специально комнатке, где располагалась маленькая кухонька и бар, заварила чай, после чего, заняла свое место за специальной ширмой. Уже через пару мгновений послышались голоса и в переговорную вошли несколько мужчин. Ректор тут же вышел им навстречу.

Как и советовал господин Мардок, я старалась «не греть уши», хотя сделать это было сложно, ведь заняться мне было нечем, кроме как ждать, когда мужчины начнут отодвигать от себя бумаги. Это будет значить, что они готовы приступить к чаепитию. Мне также было очень интересно, что выяснилось в ходе расследования взрыва. Как и почему развалился целый корпус? Но свои доклады собравшиеся прочли молча. Мне оставалось лишь судить по их сдвинутым бровям и хмурым лицам, что результаты их не радовали. А вот о финансах мужчины уже говорили открыто, споря и перебивая друг друга, но мне это было уже неинтересно.

Наконец, один из директоров отодвинул от себя все бумаги и откинулся на спинку своего кресла. Я тут же встала и бесшумно отправилась за чаем. К счастью, носить туда-сюда горячие чашки, рискуя расплескать напиток, мне было не нужно, все оказалось продуманным. Я водрузила большой чайник на передвижной столик, там же аккуратно расположила сервиз и вернулась в переговорную. К этому моменту еще один мужчина отодвинул бумаги. Я налила чай и, стараясь не звенеть чашкой и блюдцем, отнесла первую порцию. От волнения у меня дрожали руки, и совершенно не успокаивал тот факт, что я чувствовала на себе пристальный взгляд ректора. Узкая одежда вызывала дополнительный дискомфорт. Все это нервировало еще больше, нагнетая мое состояние. Я боялась споткнуться или облить кипятком кого-то из директоров. После такого я вылетела бы из академии уже завтра утром и это самый позитивный прогноз! А могут же еще отвести в темницу и высечь… Все больше мужчин отодвигали бумаги, а я расставляла чай, украдкой стирая испарину на своем лбу. Наконец, остался только ректор и он, вздохнув, отодвинул свои бумаги, видя, что остальные собравшиеся больше не готовы поддерживать рабочий настрой. Взяв последнюю чашку, я подошла к господину Мардоку и в очередной раз протянула руку, чтобы поставить чай. В этот момент пуговица на блузке не выдержала натяжения и с четким «плюм» упала ректору в чашку, ткань на груди разъехалась, открывая взорам весьма скромное белье и совсем нескромную грудь. Я густо покраснела, кожей чувствуя, как на меня с интересом смотрят все собравшиеся мужчины.

– Иди в мой кабинет. – Голос ректора прозвучал зловеще.

Я прикрыла руками грудь и быстро побежала к нужной двери.

– У академии и правда нелегкие времена, раз вы экономили на пошиве формы. – Пошутил один из мужчин, когда я скрылась за дверью.

– Нужно заключить договор с другими поставщиками нижнего белья, вкусный десерт должен иметь достойную обертку!

– Академия не предоставляет белье, господин Мэнсли, а по поводу формы, ее начали отшивать еще до случившегося, я давно планировал положить конец пестрому безобразию в женском корпусе.

Глава 8

Прижавшись спиной к двери, я обреченно вздохнула. Проклятая пуговица! Ну что за несправедливость? Я, ведь, хорошо справлялась… Что теперь со мной сделает ректор? Это же не моя вина, что больше не было формы моего размера? Или он даже не станет слушать мои оправдания и выставит вон из академии?

Сейчас, когда все уже было провалено, я вспомнила, как ректор отреагировал на мой приход. Кажется, он хорошо знал Адель, раз с порога мне тыкал. Если это так, заметит ли он, что девушка изменилась? Снова почувствовав волнение от своего шаткого положения, я стала бродить по кабинету, неожиданно мой взгляд зацепился за магфото, стоящем в рамочке на столе ректора. На подвижном изображении, в цветущем саду в кресле сидел господин Мардок, а на его коленях девочка лет девяти. И этой девочкой, несомненно, была Адель, если, конечно, у нее не было сестры близняшки. На лице белокурой обаятельной девочки навсегда застыл легкий испуг, мужчина же напротив смотрел на нее с восхищением, поглаживая длинные волнистые золотые пряди.

От такой находки у меня по спине побежали мурашки. Может быть, Витаэл Мардок родственник Адель? Тогда это могло объяснить нахождение девушки в элитной академии, но почему они оба скрывали родственную связь?

Мысли лихорадочно метались в моей голове, но все они были пустыми догадками, а чтобы докопаться до истины, мне нужно действовать очень осторожно. Зато теперь мне было ясно, что ректор не выставит меня из ЭКА. Если бы моя судьба была ему безразлична, то он не хранил бы эту фотографию на своем письменном столе.

На мое счастье, господин Мэнсли не закурил трубку, иначе мне пришлось бы ночевать в этом кабинете. Вскоре я услышала, как задвигались тяжелые кресла и мужчины стали прощаться. Я снова внутренне напряглась, ожидая предстоящего разговора. И вот, дверь открылась. Шагнув внутрь, Витаэл Мардок снова посмотрел на меня так, будто желал испепелить на месте, после чего закрыл дверь и повернул замок. Мне стало по-настоящему страшно.

– Я уже не раз говорил тебе, что договор в любом случае останется в силе! – рявкнул мужчина и я подпрыгнула на диванчике для гостей. – Я заплатил огромные деньги за долги твоего отца! Ты принадлежишь мне, и я отправил тебя учиться не для того, чтобы ты стала местной шлюхой! Ты хотела самостоятельности, независимости? Хотела мне что-то доказать, зарабатывая эти постыдные гроши? Или думаешь, что сможешь вернуть мне потраченные деньги?

Подойдя вплотную, ректор схватил меня за ворот блузки и резко поднял на ноги, раздался треск ткани.

– Ты никогда, слышишь, никогда не сможешь со мной расплатиться. Ты моя. Прими это и смирись. Я воспитаю из тебя примерную жену! Если ты не начнешь учиться, то мне придется тебя наказывать. С подземельем в мужском корпусе ты уже знакома!

Я смотрела на Мардока расширенными от изумления глазами, я готовилась к тому, что меня будут отчитывать за ошибки, но то, что говорил ректор с трудом укладывалось у меня в голове. Какой договор? Продана за долги? Значит у Адель все же есть семья? Как мне теперь быть? Почему я опять оказалась крайней?

– Думаешь, если ты опорочишь свою честь, я откажусь от тебя? – теперь ректор не кричал, а буквально шипел от злости. Таков твой план? Отвечай!

Мужчина встряхнул меня и отпустил, не устояв на ногах, я шлепнулась обратно на диван. Что я могла ему сказать? От страха в голове была звенящая пустота.

– Ты ходишь по тонкому лезвию, Адель. Провоцируешь меня. Почему тебе так сложно просто отучиться в академии, не привлекая к себе излишнего внимания? За что ты мне мстишь? Разве я сделал тебе что-то плохое?

Мардок отошел, облокотившись на свой письменный стол и сложил руки на груди. Пламя в его глазах сменилось еще более пугающей темнотой, а голос стал тихим и вкрадчивым.

– П-п-простите господин ректор, я не специально… – промямлила я.

– У меня и без того достаточно проблем, Адель. Я рассчитывал, что ты будешь моей опорой, достойной супругой, но что я получаю? Разве ты не должна быть мне благодарна? Я спас твою семью от позорной нищеты.

– Да… конечно…

– Я ректор Элитной Королевской Академии, у моей жены должна быть безупречная репутация и образование. Ты это понимаешь?

– Да.

– Тогда почему тебя наказывают за обжимание с каким-то студентом?

– Мадам Мейбели не так все поняла, Берт просто помог мне встать.

– Берт, значит?

– Я узнала его имя только из-за случившегося! Я видела этого студента впервые.

– А почему ходят слухи, что ты уединяешься со студентами за деньги?

– Ничего подобного не было. Меня пытаются оклеветать.

– Подойди ко мне, Адель.

Я вросла в диван, сейчас я бы предпочла порку в темнице, чем приблизиться к этому мужчине. В его тихом голосе таилось куда больше опасности, чем в крике.

– Я сказал, подойди ко мне. – разделяя слова повторил Мардок.

Не чувствуя ног от страха, сглотнув комок в горле, я поднялась. Три шага до мужчины показались мне дорогой на эшафот. Я замерла на расстоянии протянутой руки.

– Ближе…

Я сделала маленький шажок.

– Еще ближе…

Я приблизилась почти вплотную и затаила дыхания, глядя в глаза ректора испуганным кроликом.

– Может быть, я не заметил, как ты расцвела и стала испытывать желание? Может быть, тебя непреодолимо влекут мужчины? Если в твоем теле разгорается огонь, то у тебя есть я.

Я замотала головой. Но рука ректора легла на мою талию и притянула к себе.

– Я так долго ждал, когда ты повзрослеешь. Со дня заключения сделки с твоим отцом я не утолял свою страсть ни с одной женщиной. Я сотню раз представлял себе наш первый поцелуй… Твои губы должны быть только моими. Мы должны принадлежать друг другу. Скажи, кто-нибудь уже целовал тебя?

– Н-нет!

– Ты врешь мне?

– Нет!

– Почему ты так напугана, а твое сердечко бьется так сильно?

– Вы пугаете меня, господин Мардок.

– Вот как? А Берт не пугает?

– Он ничего такого не делал.

– Госпожа Мейбели очень давно работает в академии. Она не стала бы наказывать студентку просто так. Значит она увидела то, что ты еще не осознала.

– Господин ректор, этого больше неповторится. – Мне очень хотелось вырваться из его рук.

– Само собой. Я не хочу рисковать, Адель. Я надеялся на твою осознанность, на преданность, которой, увы, нет. Я так долго ждал не для того, чтобы стать вторым.

– Что вы имеете в виду? – пискнула я, но Мардок, подхватил меня и усадил перед собой на стол.

После этого он с треском порвал шов на моей юбке, оголяя ногу до бедра. Я охнула, помня о том, что обещала вернуть форму, но теперь это было невозможно. Раздвинув мои ноги, мужчина стал вплотную, а затем задрал мой подбородок. Его безумные глаза блуждали по моему лицу, выискивая что-то. Но кроме страха и растерянности, я ничего не выражала. Кажется, смирившись с этим, мужчина наклонился и коснулся моих губ. Я замерла, боясь дышать. Боясь вызвать раздражение или страсть. Это был мой первый поцелуй в обоих мирах, и я представляла его себе не так. Я никогда не думала, что в этот трепетный момент буду чувствовать себя загнанной в угол, дрожащей мышью.

Дыхание ректора обжигало мою щеку, первое прикосновение губ только попробовало меня на вкус, в следующий миг его губы стали смелее, они прижимались и сминали, требовали ответа, но я испуганно замерла. Тогда рука Мардока зарылась в мои волосы, а вторая теснее прижала к груди. Я почувствовала, как сильно бьется его сердце, а кожа под рубашкой была такой горячей… Его язык провел по моим губам и стал разжимать мои зубы, чтобы проникнуть внутрь. Я дрожала от страха, сердце колотилось в панике, а дыхания не хватало, я слегка разжала сведенную страхом челюсть, чтобы глотнуть воздуха, но ректор тут же заполнил собой все пространство внутри меня. Его язык требовательно ворвался внутрь, выписывая незнакомый мне танец страсти. Я чувствовала растерянность, уперлась руками в широкую грудь, но с таким же успехом я могла пытаться сдвинуть гору.

Наконец, мне удалось глотнуть воздуха и воскликнуть:

– Пустите!

– Ты только моя, Адель… – отозвался хриплым голосом мужчина.

– Пожалуйста, не надо…

– Ты не оставила мне выхода.

– Я ничего не сделала! Обещаю, я буду хорошо себя вести.

– Это так возбуждающе звучит…

Мардок медленно провел пальцем по моей высоко вздымающейся от учащенного дыхания груди, от самой шеи до еще уцелевшей пуговицы. Но прикосновения его пальца она не выдержала, тут же отскочив в сторону, словно одинокий солдат, бросивший штандарт и решивший, что крепость больше незачем защищать. На лице ректора появилась довольная ухмылка. Его темному взгляду открылась моя грудь. И он явно наслаждался этим зрелищем. Его палец проскользил по мягкому полушарию, вызывая мурашки и коснулся соска, прикрытого бежевым, скромным лифчиком.

– Твое тело заслуживает самых лучших шелков и кружев, обещаю, когда ты станешь моей женой, у тебя будет все.

– Думаю, нам нужно подождать до свадьбы…

– Если бы ты одумалась раньше, то так и было бы, но теперь я уже не смогу остановиться.

– Господин Мардок, я…

– Витаэл, меня зовут Витаэл, сколько я должен раз тебе это повторять?

– Господин Витаэл…

Пальцы мужчины сжали мой сосок, и я охнула.

– Сегодня ты будешь стонать мое имя, может быть так, оно лучше отложиться в твоей голове, – перебил ректор и оттянул ткань бюстгальтера, чтобы обхватить губами мою грудь.

Глава 9

Горячие губы на моей чувствительной от волнения коже, вызвали толпы мурашек. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Представляла – да, но не так и не в таких обстоятельствах. И мне никогда бы не пришло в голову замахнуться на ректора! Он был красив, но его красота пугала, в ней было что-то хищное, такое, что не по зубам большинству обычных женщин, и тем более мне – затравленной студентке. Но этот хищник сам возжелал меня. Хотя, конечно же, не меня, а Адель. Он просто перешел мне по наследству, и я была к этому не готова, мне было страшно до дрожи в коленях, до застревающего в горле крика. Но кричать было бесполезно.

Я замерла словно статуя, прислушиваясь к ощущениям в своем теле, пока губы Витаэла ласкали мой сосочек. Казалось, это была не просто часть тела, а колок, настраивающий чувствительный инструмент, внутри меня натягивались какие-то струны, вибрировали и уходили к низу живота, вызывая там тянущие ощущения. Это было так удивительно, что сбивало дыхание, делало его рваным и шумным. Наигравшись с одной грудью, Мардок перешел на другую. Снова горячие губы обхватили чувствительный, затвердевший сосок, сначала он нежно посасывал, затем катал языком, заигрывал, теребил. А потом мягко прикусывал, я не сдержала робкий стон, и мужчина довольно улыбнулся, его вторая рука тоже стала ласкать мою грудь, а я чувствовала, как она наливается тяжестью, томлением, кожа нагревалась и каждое прикосновение вызывало все больше и больше ощущений. Мои эмоции пугали меня. Нормально ли то, что я чувствую? Я вдруг это тело падшей женщины? Что, если Адель и правда давно расцвела и уже не девственница? Если она уже с кем-то целовалась или, еще хуже, отдалась кому-то? Может, она сделала это назло ректору, ведь они явно конфликтовали? Ужас снова сковал мое тело. Если Адель не девственница, то Мардок сделает со мной что-то ужасное.

Мужчина почувствовал, что я снова окаменела и посмотрел мне в глаза, пытаясь найти в них причину моей перемены.

– Пожалуйста, давайте остановимся на этом, – пробормотала я.

– Я настолько тебе не нравлюсь?

– Это неправильно.

– Почему ты так настойчиво отвергаешь меня? – мужчина снова начинал злиться.

– Это не так, просто я не готова…

– Не готова?

Мардок запустил руку мне под юбку и сдвинул ткань трусиков, я попыталась перехватить его руку, но он не позволил. Его пальцы коснулись моих складочек, от чего мои щеки покрылись ярким румянцем, а я задохнулась от стыда.

– Ты мокрая. Твое тело отвечает мне. Может быть, дело в другом? Может быть, ты уже не девственница и теперь думаешь, как это скрыть? – опасный огонь снова появился в глубине глаз.

Я замотала головой, но ректор не собирался доверять мне. Он сдернул меня со стола, развернул и резко нагнул. Я уткнулась лицом в его бумаги, а руки мужчины стали блуждать по плотно обтянутой тканью попе.

– Зачем ты носишь такую тесную одежду, Адель? Зачем играешь с огнем мужского желания?

– Я не специально! – воскликнула, пытаясь приподняться над бумагами, но рука мужчины прижала меня обратно, а вторая снова стала рвать юбку. – Не надо! Пустите!

Избавившись от препятствия, Мардок вновь прикоснулся ко мне между ног. Его пальцы размазывали влагу, которая успела натечь, пока он ласкал мою грудь, задевали клитор, вызывая нервную судорогу в ногах, я закусила губу, боясь того, что скорее всего произойдет. Но как мне бороться с этим мужчиной я не знала. Здесь никто мне не поможет. А если я еще и принадлежу ему, то он и вовсе в своем праве… Вот только, я же не вещь!

Пальцы мужчины исчезли, и я почувствовала у своей дырочки что-то другое. Я тут же испуганно завертелась. Но Мардок навалился сверху, прижимая меня к столу, словно гранитовая плита. Его горячее дыхание опалило ухо. А нечто подергивающееся и горячее двинулось внутрь, раздвигая скользкие складочки.

– Нет… не надо… пожалуйста, – сдавленно захныкала, сейчас от возбуждения не осталось и следа, только страх, леденящий все внутри.

Но член мужчины медленно растягивал меня, продвигаясь внутрь. Я видела, как напряглись вены на руке ректора, он явно сдерживал себя, чтобы не действовать более порывисто и импульсивно. Ему важно было понять, невинна я или нет.

Наконец, он остановился, почувствовав легкое сопротивление. Я замерла, задержав дыхание, боясь боли, которая вот-вот последует, все еще надеясь, что он отступит, убедившись, что я чиста. Мгновение ужасно растянулось.

– Прошу… прошу вас, не надо… – прошептала едва слышно.

– Ты только моя, Адель, запомни это.

Витаэл толкнулся внутрь, и я вскрикнула. Было больно, а нечто большое продолжало двигаться внутри меня. Я чувствовала каждый миллиметр его движения, глубоко внутрь, назад, и снова вперед. Назад и вперед, он растягивал меня, затем покидал, даря самую малость отдыха, и снова заполнял. Мне стало казаться, что внутрь меня толкают раскаленный жезл, и я всхлипнула, не в силах стерпеть боль. Мужчина замер, растянув меня до предела, заставляя хныкать от желания освободиться. Горячие губы коснулись моего обнаженного плеча.

– Прости. Я потерял голову от ревности. Я не хотел, чтобы, между нами, все случилось так. Но ты должна быть только моей. Я должен был убедиться в твоей верности. Слухи о тебе выжгли дыру у меня в груди. Я не могу ни с кем тебя делить, запомни это, Адель. Ты всегда будешь моей. Твоя судьба предрешена.

– Пожалуйста, уберите это, он слишком большой, мне так больно.

– Ты должна запомнить эту боль. Эта боль скрепляет заключенный много лет назад договор твоей кровью.

– Хорошо, я запомню…

– Боль сейчас пройдет. Я не жесток, Адель, я не хочу тебя мучить. Но твоя невинность – это нечто особенное. Я так долго мечтал о том, как впервые овладею тобой. Как открою тебе дверь в особый мир, мир желания, мир соития…

– Я не хочу… Просто прекратите это.

– Тише, сейчас я все исправлю.

Мардок просунул руку под меня, положив горячую ладонь на низ живота. Я тут же почувствовала покалывание и тепло, уходящее под кожу, а затем боль и правда прошла, словно ее и вовсе не было. Осталось только распирающее чувство внутри меня.

– Так лучше? – заботливо спросил мужчина.

Я кивнула, все еще чувствуя дрожь в теле.

– Первый раз должен тебе запомниться, но не только болью. Я не хочу, чтобы ты боялась близости. Ты должна стать идеальной женой, послушной, обученной и страстной в постели. Теперь я покажу тебе, какой должна быть страсть.

Рука Мардока скользнула ниже, сжав мой клитор, а член стал двигаться, совершая глубокие размеренные толчки. Мне снова стало казаться, что я не девушка, а музыкальный инструмент, струны внутри меня натянулись и завибрировали, по ногам разлилась слабость, а давление внутри все нарастало.

– Ты такая узенькая… Мне тяжело двигаться в тебе, моя девочка. Тяжело не кончить прямо сейчас… – хриплым, сдавленным голосом произнес ректор.

Его движения стали более рваными и глубокими, каждый его толчок надавливал внутри меня на какое-то чувствительное место, вырывая из моего рта тихие стоны. Ватаэл поднялся и крепко сжал мои бедра, после чего еще ускорил темп. Он вколачивался в меня, вжимая до синяков в стол, выбивая из меня хриплые стоны. А я чувствовала, как с каждым толчком нарастает напряжение внутри, а по бедрам течет влага. Неужели это и есть то, чего все так желают? Такое грубое, животное соитие? И почему мое тело так отзывается на действия ректора? Почему мне так хочется, чтобы он двигался еще и еще? Мои стеночки набухали, а сердце бешено стучало, было невыносимо и в то же время хотелось продолжать, узнать, что находиться за гранью этого сладкого напряжения. Кожа стала невыносимо чувствительной, затвердевшие соски терлись о стол и ныли. Я казалась самой себе оголенным проводом и когда Мардок толкнулся нестерпимо глубоко, навалился сверху, и сдавленно по животному захрипел, я содрогнулась, чувствуя, как перетянутые внутри меня струны лопнули и внутри все судорожно запульсировало. Я закричала, чувствуя дрожь во всем теле. Какая-то эйфория надвигалась мягкой волной, даря покой и блаженство, после такого невероятного напряжения.

Глава 10

Когда меня отлучили от такой удобной и теплой поверхности стола, я недовольно замычала. Надо же, я уже успела провалиться в сон. Витаэл подхватил меня на руки, прижав к обнаженной груди, и понес. Мне хотелось опять уснуть, но что-то подсказывало, что мужчина мне этого не позволит. Вскоре, сквозь дрему я почувствовала обволакивающую теплую воду и заставила себя открыть глаза. Ректор усадил меня и стал заботливо избавлять от остатков одежды. А я огляделась. Мы оказались в ванной комнате, и здесь было чему позавидовать: просторное помещение, украшенное мрамором, а в центре нечто напоминающее джакузи в дорогих спа – утопленный в пол, круглый небольшой бассейн с сидениями.

После осмотра помещения мой взгляд упал на обнаженное тело мужчины, под его плотной кожей четко вырисовывался рельеф мышц, если бы я была художником, то мне захотелось бы рисовать с него обнаженных греческих богов, попа, кстати, и правда была как орех. А то, что воинственно стояло спереди вызвало новое ощущение тяжести внизу живота. Неужели такой большой член поместился в меня?

Витаэл проследил за моим взглядом и улыбнулся.

– Наверное, мне давно нужно было перейти к решительным действиям.

Бросив на пол мою мокрую одежду, ректор устроился на сидении напротив меня. Он положил руки на бортик и откинул длинные угольно-черные волосы назад. А я по-прежнему не могла отвести глаз от его рельефного тела. Вживую я видела обнаженного мужчину впервые. И мне очень повезло с экспонатом.

– Теперь тебе больше не о чем переживать и бояться. Как видишь, я не кусаюсь, только если самую малость и нежно, – ухмыльнулся мужчина.

– Думаю, лучше было подождать до свадьбы. Вы сегодня очень напугали меня.

– Я собирался ждать свадьбы. Но ты стала так непредсказуемо себя вести. Я не хочу, чтобы ты роняла свою честь. Ты моя будущая жена, твоя репутация должна быть безукоризненной.

– Почему вы не поженились с Адель раньше? – ляпнула я, не подумав, и попыталась исправиться – В смысле, зачем вся эта учеба? Мне здесь не место, и каждый не упускает случая мне это напомнить.

– Таковы условия договора. Ты должна получить лучшее образование. Мы уже это обсуждали.

– Но сегодня я уже стала вашей. Теперь разве нужно соблюдать договор?