скачать книгу бесплатно
Летит – и шире расступились зданья.
Она уже мертва. Летит листва.
Она – во власти нашего дыханья.
И лишь теперь поймешь, на что отважась,
– летит. Пусть выдох мой – продлит полёт
листка, что потерял земную тяжесть.
Летит листва. Бессмертье настает.
«В этом моцартовском кларнете…»
В этом моцартовском кларнете
неодолимый, печальный простор.
Что вы, деревья, шумите как дети?
Ход нашей жизни слишком уж скор.
Ветер ли, выдох в раструб музыкальный,
время уходит, а зелень всё та.
И остаётся с поры изначальной
музыка, как изнанка листа,
чуть с серебринкою. Тополь родимый,
Моцарта слушай, со мною побудь!
В музыке этой, как ветер, незримой, —
к жизни нетленной, как в детстве, прильнуть…
Как хорошо нам! Час наш не пробил.
Дышим, в пространстве отзвук ища.
Слушай со мною Моцарта, тополь,
перед бессмертием не трепеща.
Памяти Анны Ахматовой
1.
Быть собеседником живых
и тех, кто жил – нужна отвага.
И выдох, воплощённый в стих —
беспечней гибельного шага.
И память – долгий-долгий вдох,
что полон до краёв терпеньем.
Так Дант по каменным ступеням
сходил без страха. Как он мог?
О, глубина существованья!
Пронизывая, вороша
предчувствия, воспоминанья —
не вещь, а ветр живой – душа!
Дыханье вырвалось из круга
сиюминутного, входя
туда где слышен голос друга,
как шелест листьев, шум дождя.
2.
Стихи взлетают белой стаей
среди вседневной суеты,
и в нас, как в небе, исчезают.
Пусть будут белыми листы.
Вся суть лишь в том – начать сначала.
Так жить, как будто смерти нет.
Чтобы строка не умолкала
чтобы опять душа на свет
рвалась из тьмы времён, из тьмы
бессмертия, что глухо, слепо
без нас… Ведь нынче только мы —
твой голос, и земля, и небо…
Из книги «Пространство», издательство «Негоциант», Одесса, 1997 г
«Ах, бабочка, – куда тебя несёт!..»
Ах, бабочка, – куда тебя несёт!
Летишь ведь не над лугом, а над морем.
И мы с пространством понапрасну спорим
(в бескрайность канем – кто тогда спасет?)
Летишь на гибель. Крылышками машет
вселенский случай, рок или судьба.
И кто-нибудь из нас привычно скажет:
«Природа неразумна и слепа».
Летишь, сама не ведая, куда.
А может, в пустоте изнемогая,
за горизонтом бабочка другая
уходит в даль, где небо и вода?
Летишь. И не свести концы с концами
(а может быть, с началами?) Мы сами,
внезапно отрываясь от себя,
летим (хотя б во сне). Толкает что-то
весь мир обнять… Вот истина полета!
Не знали разве? – в даль летят любя…
«А жизни тоненькая нить…»
А жизни тоненькая нить
того гляди и оборвётся.
Но нужно длить её и длить,
покуда это удаётся.
Навеки породнить спеша
два мига, двух сердец биенье.
Лишь это целое – душа,
отдельности преодоленье.
Все впечатленья и событья,
всё, что без нас тоскует врозь,
соединять живою нитью,
порою наспех, на авось.
Так жить, чтоб не зиял пробел.
Кривым стежком стянув два края.
Всем телом бездну прикрывая,
не вопрошая, где предел.
1971 г.
«Воспоминания – не дом, а дым…»
Воспоминания – не дом, а дым.
Ещё клубятся – но живёшь иным.
И в сторону уносит по кривой
разъятый прах минуты неживой.
Но горький воздух – камня тяжелей, —
летит, недвижим, сквозь движенье дней.
Среди машин, забот, бегущих толп —
лоб расшибёшь об этот дымный столп.
И вдруг поймёшь: прочнее, чем гранит,
ушедшее. На том – душа стоит.
1977 г.
«Мой Бог, как просто всё на этом свете…»
Мой Бог, как просто всё на этом свете,
когда встаёшь и куришь на рассвете,
и боль под сердцем чуточку сосёт,
а в небе тело ласточка несёт,
движенья крыльев трогательно-зыбки…
Всё внятно взгляду. Нет ни в чём ошибки.
И о печалях знаешь наперёд.
1977 г.
«Я помню, что улыбка, будто птица…»
Я помню, что улыбка, будто птица,
внезапно отделялась от лица,
взлетала – и не ведала границы
меж мной и миром, длилась без конца.
Мы узнавали: есть всему причины.
Нас обучал небескорыстный быт.
И спит улыбка в глубине морщины.
Как в коконе – бескрылая – лежит.
Но тайно верим мы в свои начала.
И подступают молча времена.
И требуют, чтоб птица вылетала
из каждого лица, как из окна.
1976 г.
«Две рифмы жалкие в горсти…»
Две рифмы жалкие в горсти,
и жажда, крепнущая в быте:
суметь за край мгновенья выйти
и обнаружить даль пути.
Две рифмы бедные. Что в них?
Повтор? Догадка? Вдох и выдох
пространств безмолвствующих, скрытых
не где-нибудь, а в нас самих.
Шумит незримая листва.
Опять душа не знает меры.
И постоянство тайной веры.
И бездна скрытого родства.
Ах, нужно, чтоб слова цепляли,
чтоб не текли – со мной брели,
измерив башмаками дали
моей невидимой земли.
1976 г.
«Когда в своей постели, сном объяты…»
Когда в своей постели, сном объяты
лежим – где наша жизнь тогда?
Пускай не вся – но ведь ушла куда-то.
И знаем ли – куда?
Она пешком идёт по белу свету,
не ведая дневных забот.
И что ей наши радости и беды? —
теперь её черёд.
Неужто же ей негде разгуляться
в душе моей средь бела дня?
О, погоди, очнуться дай, подняться!
Жизнь, пощади меня!
Мы спим – и ожидаем возвращенья
той жизни, что ушла от нас.
Вернись! Я заслужу твоё прощенье
и вспомню с миром связь.
1968 г.
«За каждой мыслью – голоса других…»
За каждой мыслью – голоса других.
За каждым словом – ожиданье слова
и созидают глубину живого
все те, кого и нет среди живых.
И жизнь, которая сегодня есть,
