скачать книгу бесплатно
и беззащитным, быть собою,
самим собою – не другим,
и, не вступая в спор с судьбою,
влачить беду и верить в чудо,
надежду смутную тая,
что из вселенского сосуда
прольётся капля бытия.
2.10.04
«Лежу я на земле, почти убит, без сил…»
Лежу я на земле, почти убит, без сил,
и в небеса гляжу – в тот голубой провал
меж хмурых туч. О, я б туда упал,
когда б свою беду перехитрил!
Лежу – бедой придавлен, как плитой.
Пусть тяжело, но суть совсем не в этом.
Смеюсь над глуповатою тщетой,
и всё же упиваюсь тихим светом…
Беде спасибо! – если б не она,
как все б рыл землю до седьмого пота.
Но вот как будто рухнула стена —
и даль! И высь! И тяжкая свобода.
4.10.04
«Не говорю из суеверья…»
Не говорю из суеверья
последних слов, и не кляну,
всем существом своим измерив
горчайшей бездны глубину,
беду, в которой захлебнулся…
Последний трачу кислород
и в три погибели согнулся,
ну а душа – ещё живёт.
Ещё – живёт. И мир вмещает,
и до конца в себе хранит.
Клочок пространства освещает.
Не проклинает. Не бранит.
18.10.04
«Почувствовал ли я землетрясенье…»
Почувствовал ли я землетрясенье,
иль сердца собственного сильные толчки, —
но вдруг проснулся полночью осенней,
с внезапным чувством страха и тоски.
Как строить дом, коль прежней нет опоры?
Жизнь – на любви стоит, но вдруг – толчок,
разверзлись трещины, пошли раздоры, ссоры,
сам сатана поймал нас на крючок…
И то, что подлинным казалось – ложно.
И чувства – безответны, ночь – глуха.
И ты, любовь, увы – так ненадёжна.
И время всё крушит, крошит: труха!
Испытывают нас на растяженье
и на излом. Не каменные мы!
Всё мнёт и гнет волна землетрясенья,
и в пропасти разверстой – клочья тьмы…
28.10.04
«Вот я и дожил до этих годин…»
Вот я и дожил до этих годин.
Я остаюсь совершенно один.
Нету ни сына уже, ни жены.
Горечь кладбищенской тишины.
Воздух колючий застрянет в груди.
Дверь приоткрыта – туда не гляди,
в даль, что покуда ещё не твоя,
в тайну последнюю бытия.
30.04.06
«Нет, Господи – живу не так уж плохо…»
Нет, Господи – живу не так уж плохо,
коль есть хотя бы пять секунд для вдоха,
а выдохну уж как-нибудь и сам
(как – не замечу в судороге спешки).
Я понимаю – это всё орешки.
Молчу. И палец приложил к устам.
Не жаловаться и не обижаться,
от своего – бесстрашно отрешаться…
Не я страдаю – мир! Во мне. Со мной.
Его частица я – больная клетка,
листок на древе мировом иль ветка
(её шатает ветер ледяной!)
Смирись. Стань деревом или травою —
постигнешь, как страдает всё живое!
И сам свой груз тащи как муравей.
Вдохни – и выдохни в пространство мировое,
и тихо в нём тоску свою развей.
3.11.04
«Я шёл по кладбищу, и всё мне было мило…»
Я шёл по кладбищу, и всё мне было мило,
и солнце било мне в глаза.
Я шёл туда, где матери могила,
и вслушивался в мёртвых голоса.
Как бы неясный шелест или шорох,
гул непрерывный: нет, не разобрать,
и не понять уже тех слов, которых
при жизни не успели нам сказать.
Они нас утешают. Ободряют.
Нам говорят: живите, чтоб успеть
всё полюбить, всё толком рассмотреть,
покуда с вами, как с детьми, играет
Господь… И пусть вас мёртвые простят —
они щедрей живых, они – смиренней.
Зажмурюсь, пряча виноватый взгляд,
и вдруг её – на несколько мгновений —
увижу… Господи – обнять! Обняться!
И вижу: губы тихо шевелятся.
Всего два слова разобрать я смог.
Она сказала мне: терпи, сынок…
8.11.04
«Вновь расплавленной пахнет смолою…»
Вновь расплавленной пахнет смолою.
В ожиданье асфальтный каток.
Как-то справимся с долею злою.
Сквозь асфальт прорастём, как росток.
И в какой-нибудь крохотной щели,
даже в богом забытой дыре,
жизнь, что теплится – хоть еле-еле —
не участвуя в общей игре.
Жизнь, идущая не по законам
асфальтируемых дорог,
открываясь в обличье исконном,
как любовь – между слов, между строк.
Хоть она не прямая – кривая
(быть не силах безгрешной, святой),
но зато – безупречно живая
и своею полна правотой…
12.07.05
Памяти сына
1.
Нетрудно умереть. Любой пустяк
причиной может стать. Живое – хрупко.
Ах, помнить бы, что в мире мы – в гостях,
не совершать оплошного поступка.
Вот песенка в автобусе, шашлык,
чей запах – дразнит, взгляд лукавый, томный,
земных вещей неповторимый лик…
Всё просит: погляди, узнай, запомни!
Вся мира неизмеренная прелесть,
всё, что не в силах удержать рука,
– покуда август, май, сентябрь, апрель есть,
чему внимаешь, длится жизнь пока.
Покуда в силах ты смахнуть слезу
и шире распахнуть трепещущие веки,
чтоб этот миг – как будто на весу
держать, не упускать, запоминать навеки…
15.08.05
2.
«О, август мой, как мог ты весть такую…»
Анна Ахматова
Август, как твои вести – жестоки,
что за тяжесть в сгустившихся днях!
Бремя жизни, копившей итоги.
Бремя спелых плодов на ветвях.
Как уйти от безумной судьбы,
что случайно, но неотвратимо
косит головы, ладит гробы,
с жутким шумом проносится мимо?
Август, разве твоя тишина,
полусонные думы дневные —
лишь для выпивших чашу до дна
и избывших все сроки земные?
Август мой, облака тяжелы,
и дожди – не дают облегченья.
Но прямятся деревьев стволы,
и лишь это – имеет значенье.
15.08.05
3.
Хмырь бредёт вразвалку. Пахнет дымом.
Жизнь, что без тебя – идёт, как шла,
жжёт своим огнём непобедимым,
и не помнит ни добра, ни зла.
В августовском небе – столько света.
Что с того, что застит свет беда,
