скачать книгу бесплатно
– И ты считаешь, что сейчас скажешь мне всё это, Дэн подтвердит, и мы снова заживём как раньше? – вскидываю я брови, глядя прямо в глаза Алисы.
– Нет, конечно… Но Насть… Прости меня… Мне так хреново, хоть на стенку лезь.
А мне-то как хреново. Это меня водили за нос все эти годы, хотя, я имела полное право знать, что мой муж и моя подруга стали родителями общего ребёнка. Вот только вряд ли бы я прожила после этой новости пять счастливых, как мне самой казалось, супружеских лет с Денисом.
– А Любаша? Она же явно не знает ничего?
Наконец до меня доходит то, что кажется еще более ужасным, чем ложь мне. Люба бы непременно проговорилась о папе. Назвала бы так Дэна, если бы знала.
– Нет, – мотает головой Алиса. – И так правильно. Денис всегда рядом. Он для неё – муж крёстной мамы, почти папа.
– Ты себя хоть слышишь?! – не выдерживаю я, вскакивая с места. – Люба имеет полное право знать, что Денис – её родной отец! Как я имела полное право знать, что у вас с моим мужем – общий ребёнок! А не сидеть сейчас с чувством вины, которое ты мне пытаешься навязать!
Теперь уже и Алиса смотрит на меня так же, как совсем недавно Денис.
– Какое чувство вины, Насть? – произносит с непониманием.
– Такое… это всё делалось из-за меня и во имя великой любви мужа, который бы меня потерял, если бы я узнала. Фу… какая же гадость!
С отвращением морщусь, иду к окну. Поворачиваюсь спиной к Алисе, чтобы только не смотреть на неё и не ловить её взгляд. В нём – надежда на то, что этот разговор завершится, и всё снова станет как раньше. Неужели они настолько плохо меня знают? Неужели действительно считали, что всем этим можно было объяснить их нежелание сказать мне правду?
– Нет здесь желания тебя ни в чём обвинить, – тихо отвечает Алиса, когда мне начинает казаться, что она просто встанет и уйдёт, потому что ей нечего мне сказать. – Хочется только, чтобы поняла.
– Не понимаю. И не пойму, уж прости. Вы меня не изучили толком за эти годы, если думали, что я смогу такое принять. Ах, да. Я забыла. Эта тайна должна была остаться таковой до гробовой доски.
– Да, Насть. Именно так.
Алиса поднимается на ноги – слышу это по скрипу ножек отодвигаемого стула. Подходит ко мне, трогает за плечо. Понуждает обернуться, что я и делаю, лишь только складываю на груди руки в защитном жесте.
– Я не знаю, что будет с Дэном, если он тебя потеряет. Когда думала о том, чтобы всё же уговорить его тебе всё рассказать, сразу понимала – не выйдет. Он сдохнет, но не рискнёт. Потому что без тебя его не станет. И мне очень жаль, что ты всё узнала… вот так.
– Я узнала не «вот так», а слишком поздно. И самое поганое знаешь что?
Я невесело хмыкаю, обхожу Алису и направляюсь к раковине. Мне нужно отрезвиться. Плескать и плескать в лицо холодной водой, пока не приду в себя. Вместо этого просто смачиваю кухонное полотенце и прикладываю ко лбу.
– Самое поганое, что это ты. И Любаша. Понимаешь? Будь на вашем месте какая-нибудь Маня и незнакомый мне ребёнок, наверное, и вполовину так больно бы не было.
Алиса с силой прикусывает нижнюю губу. Так, что она белеет.
– Настюш… давайте втроём просто посидим и всё это обговорим. Ничего же не поменяется. Всё так и будет дальше. У вас с Дэном маленький скоро родится. Любаша вас и так за маму и папу считает. У нас с Денисом вообще даже близко никаких отношений нет, кроме дружеских. И быть не может.
Она говорит что-то ещё, а у меня в висках пульс с такой скоростью бьётся, что заглушает все звуки. Алисе легко говорить. Это не она на моём месте. Это не она по уши во вранье двух близких людей. Это ей удобно будет сделать вид, что ничего не случилось. Но не мне.
– Всё уже изменилось, Лис, – говорю ей, когда она замолкает. – С мужем я поговорю, но не сейчас. Донеси до него, чтобы меня пока не трогал, хорошо?
Я направляюсь в прихожую, Алиса следует за мной. Молча обувается и накидывает куртку.
– Хорошо… – выдыхает она. – И между мной и Дэном вправду ничего нет и не было. Ну… кроме как тогда.
– Да разве же в этом дело? – невесело откликаюсь, ожидая, что Алиса поймёт: на этот вопрос отвечать не нужно.
Она уходит через несколько мгновений. Кажется, Денис снова предпринимает попытку со мной поговорить… но я лишь захлопываю дверь, желая одиночества.
И ничего кроме.
Визит мамы – как нельзя более вовремя. Она вообще умеет наведываться в тот момент, когда мне это нужно больше всего. Самый близкий мой человек, ну, кроме Дэна, конечно. Хотя сейчас, видимо, единственно-близкий…
– Синяки под глазами. Или плакала, или не выспалась, – выносит вердикт с порога, вручая мне пакет, в котором звякают банки.
Наверняка снова накупила мёда, какого-нибудь замудрёного варенья, вроде из грецких шишек, или сосновых орехов… Мамуля в этом самый настоящий специалист.
– Расскажу, – обещаю ей, улыбаясь через силу. – Чайник пойду поставлю. Или закажем что-нибудь из ресторана?
По правде говоря, совершенно не хочется есть, но наверное, надо уговорить себя осилить хоть что-то. Мама же хмурится – видимо, моё предложение накормить не собственной стряпнёй выбивается из общего представления об её дочери.
– Поняла. Давай чай, – кивает она. – Я руки вымою и приду.
Я без интереса разбираю пакет, на столе начинает шуметь чайник. Маленькие баночки с яркими этикетками. К ним можно сделать несколько тостов – на этом мои кулинарные способности на сегодня падут смертью храбрых.
– Здесь крем-мёд, как ты любишь. Один с малиной, второй – с клюквой. Ну и так, по мелочи нахватала, – комментирует мама небольшой склад на столе.
– Спасибо, – вот и всё, на что меня хватает.
Мама всё понимает без лишних слов. Кивает на стул, на который и опускаюсь секундой позднее. И впервые за свою жизнь задаюсь вопросом – смогу ли рассказать матери о том, что случилось? Между нами не было запретных тем, каких-то табу, но как же поведать о боли, которую чувствую каждой клеточкой тела?
– Вы с Денисом поругались, – говорит мама, не спрашивая, а утверждая.
Деловито кладёт в тостер ломтики пшеничного хлеба, наливает чай. Я слежу за её действиями с какой-то отрешённостью, в которой не узнаю саму себя.
– Поругались? Это мягко сказано, – вздыхаю, осознавая, что разговор неизбежен.
Нет, мама совсем не будет настаивать на беседе на тему, которая мне как кинжал по натянутым до предела нервам. Я сама расскажу ей всё. Чтобы только не было так глухо внутри, чтобы только поделиться тем, что ощущаю.
– Да уж… если вы умудрились рассориться так, что на тебе лица нет, – качает головой мама, не закончив фразу.
Ставит передо мной тарелку с тостами и чашку чая, открывает баночку крем-мёда. До меня доносится малиново-пряный аромат, но сейчас от него тошнит.
– Рассказывай, – говорит мама, устраиваясь напротив и отпивая глоток чая.
Я дожидаюсь, когда она отставит чашку прежде чем выдать сразу и всё:
– Любаша – дочь Дениса. Я узнала об этом вчера. Сразу после того, как три теста на беременность показали положительный результат.
Произнесённые слова скорее похожи на сухой отчёт, от которого, впрочем, у мамы глаза округляются настолько, что почти перестают помещаться на лице.
– Чьи… тесты? – выдыхает она ошарашено, видимо, начиная подозревать, что у меня не всё в порядке с головой.
И это объяснимо – скажи мне кто-то вчера утром ту ересь, что я сама сейчас говорила, я бы сама подумала – а не сумасшедший ли он?
– Мои тесты. Я беременна, – выдыхаю четыре слова, а самой отчего-то в это совсем не верится.
Наверное, потому что ощущение счастья от этого было скоротечным и рухнувшим в одночасье. И если я и думала о чём-то за последние несколько часов, так это вовсе не о материнстве.
– Так. С чаем я погорячилась, – говорит мама, после чего, чуть пошатываясь, поднимается из-за стола, выуживает из шкафчика бутылку Саперави и наливает себе бокал.
Приговаривает залпом, наполняет снова.
– Обратно возьму такси, – поясняет она, хотя последнее, о чём я сейчас собираюсь спрашивать – как мама доберётся до дома. – Кисуль… а ты точно мне сказала… ну… – осторожно начинает она, и я заканчиваю за неё:
– О том, что Люба – дочь Дениса? Да.
– Господи…
Мама начинает метаться по кухне. Её руки подрагивают, и меня саму тоже начинает бить мелкий озноб.
– Что значит, Люба – дочь Дениса? Алиса что… они были вместе всё это время? – ужасается мама, когда до неё доходит весь смысл сказанного.
– Уверяют, что нет, – пожимаю я плечами.
Стараюсь говорить ровно, даже равнодушно, но выходит откровенно хреново.
– Как это уверяют? Они сами признались?
– Денис по ошибке прислал сообщение не Алисе, а мне, где спрашивал, как его дочь. Скрывать оба ничего не стали. Говорят, что у них было раз, ещё до того, как мы с Дэном познакомились. Это мне сказала Алиса.
Ну почему это обстоятельство никак не нивелирует то ужасающее чувство предательства, которое, кажется, поселилось внутри навечно? Хотя, я знаю, почему. Ложь. Вот, что я не готова простить. Многолетнюю осознанную ложь.
– Я не знаю, что тебе сказать, Настён… не знаю, – шепчет мама в ответ.
Не бросается хаять моего мужа последними словами, не восклицает с облегчением каких-то глупостей вроде того, что эта ситуация яйца выеденного не стоит. Просто озвучивает то единственное, что я готова сейчас услышать. Потому что я и сама не знаю – ни что сказать, ни что подумать, ни что стоит чувствовать.
– А где сейчас Денис?
– Понятия не имею. Я не могу с ним говорить.
– Но рано или поздно придётся.
Я всё же отпиваю глоток чая, чтобы хоть немного притупить ту горечь, которая больше похожа на оскомину.
– Придётся, да.
– Он знает про ребёнка?
– Пока нет.
Мама делает глубокий вдох, опускает взгляд на скрещенные на столе руки.
– Я считаю, что тебе нужно всё обсудить с Денисом. Вообще всё.
– На данный момент мне было достаточно разговора с… подругой.
Совсем скоро я отучу себя говорить об Алисе так, но пока наша дружба ещё существует в самом обозримом прошлом – эта привычка со мной.
– Ну, подруга – это не то, что муж, – резонно говорит мама. – И наверное, не стоит это озвучивать, но я целиком и полностью на твоей стороне.
Я машинально киваю, опускаю взгляд на пальцы, которыми тереблю край футболки. Зря считала, что мне полегчает, если хоть немного выговорюсь. Кажется, всё напрасно. По крайней мере, пока…
– Настён, слушай… – начинает мама, но договорить не успевает.
Её перебивает настойчивый звонок в дверь. Я испуганно перевожу взгляд с мамы на прихожую и обратно. Становится тяжело дышать, потому что чувствую, кто именно пришёл. Мне этого даже не нужно знать.
Мама понимает всё без лишних слов. Тихо поднимается из-за стола, на цыпочках выходит, чтобы совсем скоро вернуться и под аккомпанемент трели звонка шепнуть одними губами:
– Это Денис.
Я не знаю, откуда вдруг во мне берётся то, что чувствую в следующую секунду. Но оно рождается и крепнет с каждым мгновением. Злость, помноженная на обиду. Нежелание стать затворницей в собственном доме, вынужденной прятаться и ходить по струнке каждый раз, когда обманщику-мужу придёт в голову сюда приехать. А если Дэн вообще решит поселиться за дверью? Нет, это ненормально.
– Я поговорю с ним, – произношу уверенно.
Ну, или мне это только кажется.
– Точно? – спрашивает мама всё тем же шёпотом.
– Однозначно, – решаю, когда Денис перестаёт мучить кнопку звонка, но переходит на яростный стук.
После чего иду в прихожую на негнущихся ногах. Делаю жадный вдох прежде чем отворить, и когда делаю это, Дэн шагает ко мне, падает на колени, обнимает мои ноги и шепчет:
– Прости…
Не сразу понимаю, что он пьян. Рядом со мной тут же появляется мама, она всплескивает руками, что-то говорит, но я толком ничего не могу понять. Лишь только вслушиваюсь в бесконечное Деново: «Прости… прости меня». И сожалею, что открыла. Гораздо проще было бы прятаться, скрываться, молчать… Делать всё, чтобы оттянуть этот момент на неопределённое время. Проще… но вот легче ли?
– Денис, Денис, что же ты? – сбивчиво говорит мама, пытаясь поднять зятя с пола.
Тот всё же встаёт с колен, порывисто прижимает меня к себе, снова начинает что-то говорить, а я стою истуканом и не знаю, как стану выходить из этой ситуации. Не прогонять же его, пьяного, за порог? Тем более, что Дэна в таком состоянии я видела от силы пару раз.
– Людмила Бол-Борисовна, – заикаясь, шепчет Денис, так и не отпуская меня.
– Людмила Борисовна рядом, – с нервным смешком отвечаю, и наконец оживаю.
Высвобождаюсь из кольца рук мужа. Отступаю на шаг и выставляю руку, когда Денис инстинктивно подаётся ко мне.
– Ты выбрал не самое лучшее своё состояние для того, чтобы сюда явиться! – чеканю, уже зная, что если сейчас муж уйдёт, я сильно об этом пожалею. Хотя бы потому, что вся изведусь – добрался ли он хоть куда-то целым и невредимым.
– Я не мог… не могу, – прикрывает глаза Денис и мотает головой. – Не могу иначе.
Меня начинает подташнивать. Это всё от нервов. Но что предпринять – ума не приложу. Мама всегда говорила мне, что не стоит устраивать разбирательства с пьяным мужем, вернувшимся под утро. Просто дать ему выспаться, а потом устроить разнос. Вот только поводов мне Денис не давал до этого ни разу.
– Настенька, ты только не волнуйся, – вступает весьма вовремя мама, видя моё состояние. После поворачивается к Дэну: – Идём… идём, умоешься.
