Блогер и Маргарита. Ковидная дьяволиада

– Что с вами, мужчина? – спросила женщина.

И тут же отпрянула назад, встретившись с остекленевшим взглядом лежащего. Прядь волос с его лба снова упала на сторону, рот приоткрылся. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – человек скончался.

* * *

Открыв глаза, Иван Шорин какое-то время лежал неподвижно в постели, уставившись в потолок. Приснившийся ему только что кошмар заставил сердце учащённо биться, а на лбу выступила холодная испарина.

– Чертовщина какая-то! – выругался Шорин и сел на постели, свесив босые ноги на пол. Его рука автоматически потянулась к журнальному столику, на котором лежали пачка сигарет и зажигалка. Сунув сигарету в рот, Шорин щёлкнул зажигалкой, но так и не донёс огонь по назначению. В его памяти мгновенно всплыл эпизод из только что увиденного сна. В следующую секунду Иван погасил зажигалку и вернул её на стол вместе с незажженной сигаретой. Утро начиналось хреново. Впрочем, могло ли оно начаться хорошо, если почти весь мир, включая Москву, стоял на ушах от эпидемии коронавируса, а тут ещё Шорину сегодня предстояло ехать на похороны своего друга, скончавшегося два дня назад от банального инфаркта.

– Видимо, этот сон напоминание мне о сегодняшнем печальном мероприятии, – озвучил вслух мелькнувшую в его голове догадку Шорин, после чего поднялся с постели и отправился умываться.

Когда он был в ванной, из комнаты донеслась мелодия из смартфона, оставленного на журнальном столике. Взяв аппарат в руки, Шорин прочитал адресат – «Супруга». Это была его жена Белла, которая вчера уехала в Ногинск, чтобы проведать свою бабушку. А звонила жена мужу неспроста – она знала, что он любит долго поспать и с таким настроем может опоздать на траурное мероприятие.

– Дорогая, спасибо за звонок, но я уже десять минут, как проснулся, – оповестил жену Шорин.

– Наверное, в Африке умер слон, – не скрывая своего сарказма, пошутила Белла.

– И вовсе не в Африке, и вовсе это был не слон, – включился в игру Шорин, при этом сохраняя серьёзный тон. – Мне приснился ужастик, в котором некая дамочка убила человека. Представляешь, он помог ей поднять сумочку с земли, а на ручке была отравленная игла.

– Меньше надо смотреть дешёвые триллеры в Ютубе, тогда и ужастики сниться не будут, – живо отреагировала на слова мужа его благоверная. – Короче, я свою миссию выполнила, дальше ты сам. Да, баба Маня передаёт тебе привет. И ещё она напоминает, чтобы ты не забыл надеть перед выездом маску.

– Ей тоже большой и пламенный, а маска всё равно не помогает, – ответил Шорин и нажал на кнопку отбоя.

Спустя полчаса, наскоро перекусив, Иван вышел из дома на Ореховом бульваре и, сев в свой тёмно-синий «Ситроен» отправился на Хованское кладбище, где должны были пройти похороны. Движение в городе было не таким интенсивным как раньше, и это радовало.

– Хоть какая-то польза от этой грёбаной эпидемии, – выруливая на кольцевую автодорогу, произнёс вслух Шорин.

Спустя двадцать минут он миновал Северное Бутово и вырулил на 36-й километр МКАД, откуда до Хованского было рукой подать. По радио в это время передавали последние известия, где упомянули о том, что сегодня отмечается День космонавтики. «Полёт Юрия Гагарина изменил мир», – бодро сообщил ведущий.

«Прости нас, Юрий Алексеевич – ты изменил мир к лучшему, а мы довели его фактически до ручки!», – тут же мысленно отреагировал на эти слова Шорин и выключил радио, чтобы оно ему не мешало. И в этот самый миг он стал свидетелем необычной ситуации. Ехавшая метрах в тридцати от него белая «Шкода» внезапно остановилась, и из её открытой дверцы на обочину вылетел какой-то холщовый мешок. После этого дверца закрылась и «Шкода» резко рванула с места. Единственное, что успел сделать Шорин, так это запомнить её номер – 666.

– Вот ведь, скоты, уже мусор выбрасывают на дороге! – выругался Иван, глядя вслед удаляющейся «Шкоде».

Затем он взглянул на приборную доску, электронные часы на которой показывали, что ему надо поторопиться – до похорон оставалось меньше получаса. Шорин прибавил газу, но тут его взгляд скользнул по мешку, выброшенному на обочину, в котором что-то… шевелилось.

– Что за фигня такая! – вновь не сдержался Шорин и, свернув к обочине, нажал на тормоза.

Когда он вышел из машины и открыл мешок, перевязанный в основании толстой бечёвкой, он увидел внутри щенка с белой шерстью и темными пятнами на мордочке. У щенка были приоткрыты глаза, но дыхание было тяжёлым, что ясно указывало на то, что собака либо тяжело больна, либо уже умирает. Взяв животное на руки, Шорин отнёс его в автомобиль и бережно уложил на переднее сиденье рядом с водительским. Затем снова взглянул на часы – время начала похорон неумолимо сокращалось. Затем Шорин перевёл взгляд на собаку, бока которой продолжали вздыматься от тяжёлого дыхания. И тут же в голове у него созрело решение. Он через свой смартфон вошел в Интернет и стал набирать ветеринарные клиники, расположенные поблизости. Таких он нашёл четыре и принялся обзванивать одну за другой. Однако на другом конце провода ему никто не отвечал.

– Вот ведь грёбаный коронавирус! – выругался Шорин, набирая номер последней ветлечебницы, которая находилась рядом с метро «Тёплый Стан».

На его счастье, уже спустя несколько секунд на другом конце провода ему ответил приятный женский голос.

– Девушка, добрый день, вы сегодня принимаете? – первым делом спросил Шорин.

– Принимаем, но только до обеда, – ответила девушка. – А что у вас?

– У меня собака, то есть щенок, он заболел.

– Что у него?

– Не знаю, но, кажется, он умирает.

– Тогда везите его к нам – мы осмотрим его.

– Хорошо, минут через десять буду.

И бросив смартфон на приборную доску, Шорин рванул автомобиль с места.

Когда через десять минут он вошёл в ветлечебницу, из посетителей там никого не было. Здесь уже Шорину пришлось воздать хвалу коронавирусу, который он совсем недавно так яростно проклинал – страшась его, люди не решались лишний раз выйти из дома. Навстречу посетителю вышла миловидная девушка в голубом врачебном одеянии, которая, взглянув на полуживого щенка, сообщила:

– Бедный хаски. Несите его за мной в процедурную.

И она первой прошла в помещение, где был металлический стол, на который Шорин осторожно уложил щенка.

– Расскажите, что с ним произошло, – попросила девушка, надевая на руки резиновые перчатки.

– Я не знаю, поскольку это не моя собака, – развёл руками Шорин. – Её выбросили из машины на обочину, а я подобрал.

– Вот ведь нелюди, – покачала головой девушка, приподнимая собаке веки.

Спустя несколько секунд она вынесла свой вердикт:

– Судя по всему, щенка отравили.

– Но шансы есть? – с надеждой в голосе спросил Шорин.

– Шансы есть всегда, – кивнула головой девушка.

В это время у Шорина зазвонил его смартфон. Извинившись, он вышел из процедурной и ответил на звонок.

Это был его приятель Олег Митраков, с которым они договорились встретиться у входа на Хованское кладбище, у его Западной части.

– Ты где, Иван? – первым делом спросил Митраков.

– Олег, ты не поверишь, но я опять влип в историю, – сообщил Шорин. – Я уже проехал Северное Бутово, когда прямо передо мной какой-то пидор выбросил из машины на обочину щенка. Он умирает, я привёз его в ветлечебницу.

– И тебе это надо, если пёс уже умирает? – искренне удивился приятель. – Какая разница, где это случится – на обочине или в лечебнице?

– Я так не могу, ты же меня знаешь. Поэтому я приеду, как только со всем разберусь.

– А где ты… вернее, вы, находитесь?

– Неподалёку – возле метро «Тёплый Стан».

– Хорошо, я подожду минут десять-пятнадцать у входа, а потом поеду вместе со всеми к могиле. Если опоздаешь, подходи прямо к месту погребения – участок ты знаешь.

И Митраков первым «повесил трубку».

Когда Шорин вернулся в процедурную, он увидел, что девушка ставит щенку капельницу.

– Извините, но вы так громко говорили, что я всё слышала, – сообщила девушка. – Так что вы можете оставить собаку у нас, а сами поезжайте, куда собирались.

– Но вы же сказали, что работаете до обеда, – напомнил девушке её же слова Шорин.

– Ради вашего хаски я останусь и дождусь вашего возвращения.

– Спасибо, я постараюсь обернуться как можно быстрее.

Вернувшись к своей машине, Шорин отъехал от ветлечебницы и только тут вспомнил, что забыл спросить у девушки её имя. «Вот ведь неотесанный мужлан – даже именем не поинтересовался!» – выругался про себя Шорин, но возвращаться не стал – отложил это дело на потом. Да и время поджимало.

Спустя двадцать минут он подъехал к центральным воротам Хованского кладбища и, промчавшись по асфальтированной дороге вниз, остановился у ворот, ведущих в Западную часть. Его приятеля нигде видно не было, что означало – он вместе с роднёй покойного уже отправился к месту погребения. Туда же направил свои стопы и Шорин, предварительно купив у цветочницы восемь красных гвоздик.

Он шёл мимо кладбищенских оград, а с гранитных памятников на него смотрели лица умерших людей разных возрастов. Здесь были как пожилые, так и совсем молодые люди, земной путь которых окончился в расцвете лет. «Интересно, на каком кладбище упокоится моё бренное тело – может, на этом же?» – подумал Шорин, сворачивая на очередную аллею. Но едва он свернул с дороги, как его внезапно окликнули:

– Мужчина, можно вас на минутку.

Шорин обернулся, и увидел пожилую седовласую женщину, которая стояла у могильной оградки с лопатой в руках.

– Скамейка покосилась, а вскопать некому – сама не могу из-за радикулита, – объяснила женщина причину своего обращения к незнакомому мужчине. – Если вам, конечно, не трудно.

Шорин колебался лишь секунду, после чего направился к просительнице.

Одного взгляда ему хватило, чтобы оценить ситуацию – небольшая двухместная скамья, вкопанная в землю, слегка перекосилась на одну сторону из-за проседания грунта. Взяв у женщины лопату, Шорин минут пять повозился со скамьёй, после чего она обрела прежний вид.

Всё время, пока он работал, женщина стояла рядом, заслонив собой памятник, и молча взирала на происходящее. А когда работа была закончена, она присела на скамью – отдохнуть, а заодно и убедиться в качестве работы.

– Спасибо вам большое, – поблагодарила женщина Шорина, когда тот прислонил лопату к ограде. – От меня и моего брата.

– Какого брата? – удивился Иван.

– Того самого, что покоится под этой могильной плитой.

И женщина кивнула в сторону памятника, которую украшала фотография мужчины. Взглянув на фото, Шорин внезапно поймал себя на мысли, что это лицо ему, вроде бы, знакомо. Желая развеять свои сомнения, он сделал шаг вперёд, чтобы рассмотреть фотографию получше. И тут же отшатнулся. На фото был изображён тот самый мужчина, которого сегодня он видел во сне. Никаких сомнений быть не могло – это был именно он, либо его точная копия. У мужчины было вытянутое лицо со слегка выступающим вперёд подбородком и волосами, зачёсанными назад. При этом маленькая прядь волос ниспадала на лоб, нарушая общую симметрию лица.

– Так это ваш брат? – обратился Шорин к женщине, по-прежнему сидевшей на скамье.

– Да, старший, – последовал ответ.

Шорин вновь взглянул на памятник и прочитал надпись: «Дмитрий Петрович Кузнецов», и даты «1929–1982».

– Он умер в 53 года – отчего? – последовал новый вопрос к женщине.

– Внезапная остановка сердца.

– В больнице? – Шорин вновь обратил свой взор к собеседнице.

– Нет, он умер в метро – в вестибюле станции «Арбатская».

– Его убили? – вырвалась из уст Ивана внезапная догадка.

– Откуда вы это знаете? – вопросом на вопрос ответила женщина.

– Ниоткуда не знаю, просто я так подумал, исходя из его не слишком пожилого возраста, – соврал Шорин.

– А ведь его действительно убили, – кивнула головой женщина. – Хотя в свидетельстве о смерти написали, что он умер от внезапной остановки сердца. Но я-то знаю, как всё было на самом деле.

– И как же? – стараясь сохранять спокойствие, поинтересовался Шорин.

– Его отравили, – практически без запинки ответила женщина.

– У вас есть какие-то доказательства этого?

– Естественно, нет и быть не может. Те, кто это сделал, не такие дураки, чтобы оставлять следов.

– И кто же эти люди? – продолжал интересоваться Шорин.

– Оттуда, – и женщина воздела очи вверх. – Ведь Дима работал в разведке, хотя числился в штате Министерства иностранных дел. Он в те дни вернулся в Москву, причём, крайне взволнованный. Мы увиделись с ним один раз, но и этого раза мне хватило, чтобы понять – он приехал по какому-то очень серьёзному делу.

– Какому же?

– Этого он мне не сказал. Видимо, не хотел впутывать, понимая, что это для меня может быть опасно. Единственное, о чём он у меня поинтересовался – что говорят в народе о Брежневе, как его самочувствие.

– Почему же его это так интересовало?

– Не знаю, может быть, в связи с его делом, ради которого он приехал в Москву.

– Именно после этого разговора его и убили?

– Нет, это случилось спустя два дня. А после меня он отправился к своему институтскому товарищу Васе Кулешову – они когда-то вместе учились в Институте иностранных языков. Вам надо с ним встретиться.

В этот миг взгляд Шорина упал на соседнюю могилу, где возвышался памятник с надписью, сделанной крупными буквами: «Кулешов Василий Сергеевич. 1931–1991».

– Это, случайно, не тот Кулешов, о котором вы говорите? – вновь перевёл взгляд на женщину Иван.

– Он самый, но вы должны увидеться до его смерти, – последовал неожиданный ответ женщины.

«Что за бред она несёт», – подумал Шорин, но вслух решил этого не произносить, чтобы не обидеть старушку. А та внезапно произнесла:

– Вы зря считаете меня сумасшедшей. Встретиться с Васей вам необходимо, поскольку вы стали невольным участником этой истории, – и женщина впервые за время этого разговора взглянула собеседнику в глаза, после чего задала неожиданный вопрос: – Вы когда родились?

– 2 ноября 1982 года.

– Именно в этот день Диму и убили. Вечером, в десять минут десятого он упал на мраморный пол в вестибюле станции метро «Арбатская». Это видели несколько людей, в том числе и милиционер, дежуривший на станции.

Услышав это, Шорин невольно вздрогнул – настолько сильно поразило его это совпадение. Заметив это, женщина внезапно улыбнулась и, поднимаясь с лавки, произнесла:

– Извините, что отняла у вас столько времени. Ещё раз спасибо за то, что помогли старушке и её брату.

Эти слова вернули Шорина к действительности и он, наскоро простившись с женщиной, продолжил свой путь. И всю дорогу, пока шёл, не переставал задавать себе вопросы: «Как это всё возможно – мой сегодняшний сон и эта встреча на кладбище? И каким образом я могу встретиться с покойником?». Однако ответа на эти вопросы он не находил. Это была какая-то мистика, которая никак не укладывалась в его сознании. Да и не могла уложиться, поскольку подобное происходило с ним впервые в жизни.

Вскоре Шорин, наконец, добрался до могилы своего безвременно ушедшего приятеля, но там никого уже не было. Иван застал лишь свежий холмик с небольшим количеством цветов. Это явно указывало на то, что людей на похоронах было немного из-за бушующей эпидемии коронавируса. Добавив к общим цветам свои гвоздики, Шорин минут пять постоял у холмика, после чего отправился в обратный путь.

Когда он проходил мимо могилы Дмитрия Кузнецова, сестры покойного там уже не было. «А ведь ты и у неё не удосужился поинтересоваться именем, мужлан», – мысленно укорил себя Шорин. Но что-то ему подсказывало, что эта встреча может быть у них не последней. Во всяком случае, именно эта мысль промелькнула в его сознании, когда его взгляд снова встретился с взглядом человека, запечатленного на фотографии.

Ретроспекция27 октября 1982 года, среда, Лондон, книжная лавка на Финчли-роуд

Когда Хокс буквально вбежал в лавку, колокольчик над дверью возвестил хозяину, что к нему пожаловал гость. Крипс вышел ему навстречу, благо, что в столь поздний час лавка была пуста и посетителей в ней не было.

– Вы, как всегда, вовремя, Сидней – успели к вашему любому кофе по-турецки, – сообщил хозяин магазина гостю.

– Вы меня балуете, Джереми – Баратынский и кофе одновременно, – отряхиваясь от дождя, ответил Хокс, проходя в помещение, где запах книг теперь перемешался с запахом свежесваренного кофе.

В дальнем углу магазина стоял небольшой столик из красного дерева, куда мужчины вскоре и уселись, чтобы под шум дождя за окном обсудить свои дела. Крипе, как гостеприимный хозяин разлил из кофейника горячий напиток по чашкам, после чего сделал то, чего его гость ждал гораздо больше, чем кофейную церемонию – положил на стол небольшой томик со стихами Евгения Баратынского. Слегка пригубив напиток, Хокс тут же поставил чашку на блюдце и взял в руки книгу.

– Я не верю своим глазам, Джереми, – открыв обложку и внимательно изучив титульный лист с выходной датой издания, произнёс Хокс, подняв глаза на хозяина магазина.

– Я сначала тоже не поверил, но факт есть факт – это именно та книга, которую вы так долго искали, – улыбаясь во всё лицо, ответил Крипс и тоже отпил из чашки.

– Сколько я вам должен? – спустя минуту, которая понадобилась ему для того, чтобы пролистать фолиант, спросил Хокс.

– Всё будет зависеть от того, как пойдёт наш разговор, – ответил хозяин лавки, причём его лицо при этом стало серьёзным. – Надеюсь, у вас найдётся время для подобной беседы?

– Вы меня пугаете, Джереми, – возвращая книгу на столик, заметил Хокс. – Обычно вы брали деньги и этим всё заканчивалось.

– Сегодня всё будет иначе, поскольку для этого есть веские основания.

– Вы меня заинтриговали, – вновь беря в руки чашку, произнёс Хокс.

Дав ему возможность сделать глоток и вновь насладиться напитком, Крипс продолжил разговор, задав неожиданный вопрос:

– Вы, конечно же, помните о моём увлечении астрологией, которое длится уже не один год?

– Как я могу это забыть, когда вы частенько хвалитесь передо мной своими манускриптами на эту тему? – сопровождая ответ улыбкой, заметил гость. – Но я вам говорил, что отношусь к этому скептически. Я имею в виду не ваше увлечение, а саму астрологию.

– Да, мне известно ваше отношение к этой древней науке, но сегодня я должен его поколебать, уважаемый Сидней.

– Для чего? – брови гостя невольно взметнулись вверх.

– Для того, чтобы вы отнеслись к нашему разговору со всей серьёзностью.

– Вы ещё больше меня интригуете, – не донеся чашку до губ, произнёс Хокс.

– Думаю, я заинтригую вас ещё сильнее, когда открою одну вашу тайну, о которой здесь никто не знает. А помогла мне узнать эту тайну всё та же астрология.

После этих слов гость поставил чашку на блюдце и, пристально взглянув на собеседника, спросил:

– И что же это за тайна?

– Она касается вашего дня рождения, уважаемый Сидней. Мы с вами знакомы уже более трёх лет – достаточное время для того, чтобы узнать вас достаточно близко. Так вот я давно понял, что вы, а также ваша прелестная супруга Джудит, не те люди, за кого себя выдаёте.

– Что вы хотите этим сказать, Джереми? – всё так же глядя в глаза собеседнику, спросил Хокс.

– Я хочу сказать, что ваши с супругой даты рождения не соответствуют вашим подлинным датам появления на свет. Они смещены примерно на год. Это я понял в прошлом году, когда впервые заглянул в ваши паспорта.

В это время колокольчик над дверью возвестил о внезапном приходе позднего гостя. Это была пожилая женщина, которую Хокс здесь неоднократно уже видел, поскольку посетителями этой книжной лавки были в основном одни и те же люди – любители букинистической литературы. Извинившись перед собеседником, Крипс поднялся из-за стола и отправился к новому гостю, а его собеседник остался наедине со своими мыслями.

«Кажется, это провал, или нечто близкое к этому, – берясь за чашку с уже остывшим кофе, подумал Хокс. – Этот букинист знает больше, чем ему следовало бы знать. И что прикажете теперь мне с ним делать?».

Владелец книжной лавки был совершенно прав – Сидней Хокс и его супруга Джудит никогда не были англичанами и родились совершенно в другое время, чем проставленное в их документах. Они были советскими разведчиками-нелегалами Дмитрием Кузнецовым и Ольгой Сергеевой, которые вот уже около пятнадцати лет покинули родину и под видом супружеской пары колесили по миру, выполняя задания весьма серьёзного ведомства под названием КГБ СССР. По легенде, которую им придумали в 1-м управлении (внешняя разведка), они были супругами Сиднеем и Джудит Хокс, которые родились до войны в одной из стран Латинской Америки. Чуть позже они переехали в Австралию, а затем в Англию, где открыли свое туристическое агентство «Глория трэвел». Даты их рождения действительно были смещены на год – так было необходимо, чтобы эти данные совпадали с их реальными прототипами, которые действительно родились в Латинской Америке, но умерли в младенчестве. И вот теперь получалось, что эти даты могут привести их к провалу. Причём винить в этом коллег из 1-го управления было нельзя – они никак не могли предположить, что камнем преткновения для их подопечных может стать… астрология. Лженаука, как считали в СССР.

Из раздумий Хокса-Кузнецова вывел шум колокольчика, который возвестил о том, что поздняя посетительница покинула книжную лавку. После чего чуткий слух разведчика уловил шум металлической задвижки, с помощью которой хозяин магазина закрыл дверь явно с расчётом на то, чтобы их разговору никто больше не помешал.

– Хотите ещё кофе, Сидней? – обратился Крипс к гостю, возвратившись к столу.

– С удовольствием, – кивнул головой Хокс-Кузнецов, откидываясь на спинку удобного кресла.

Он уже успел обдумать создавшуюся ситуацию и выглядел вполне спокойным, что не укрылось от глаз хозяина лавки. Который тут же заметил:

– Ваше спокойствие лишний раз доказывает мне, что мои расчёты оказались верными – вы не тот импульсивный Овен, который прописан в ваших документах.

– Интересно послушать, кто же я по-вашему? – убирая со лба прядь волос назад и беря в руки чашку с дымящимся кофе, спросил Хокс-Кузнецов.

– Вы расчётливая и хладнокровная Дева. То есть, вы родились не в апреле, а, скорее всего, в сентябре. И не в год экспрессивной Лошади, а годом раньше – в год хладнокровной Змеи. Как и ваша супруга Джудит.

«А ведь он прав, мерзавец», – подумал разведчик, отпивая кофе из чашки. Однако внешне он по-прежнему выглядел спокойным и ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Крипе произносил свои слова.

– Если ошибаются математики, то почему не предположить, что могут ошибиться и астрологи? – по-прежнему сохраняя невозмутимость, произнёс Хокс-Кузнецов. – Тем более что вы не профессиональный астролог, а любитель?

– Да, я как астролог-любитель могу ошибиться, – тут же согласился со своим собеседником Крипс. – Но дело в том, что я попросил составить ваш персональный гороскоп моего хорошего приятеля из Лондонской ложи астрологии, естественно, скрыв ваше инкогнито. И этот гороскоп полностью развеял сомнения и подтвердил мою догадку. Вы не тот человек, за кого себя выдаёте. Я слишком хорошо успел изучить за эти годы ваш характер, чтобы ошибиться. Ваши паспортные данные не соответствуют тому типу человека, кем вы являете на самом деле – они им противоречат. Но не это важно сейчас. А важно то, что я не собираюсь разглашать вашу тайну, хотя догадываюсь, зачем вам исправили в паспортах ваши данные. Всё-таки фильм «Люди Смайли» до сих пор всем памятен.

Хозяин лавки назвал шестисерийный сериал Би-Би-Си по роману Джона Ле Kappe с Алеком Гиннессом в главной роли, который прошёл на британских экранах каких-то полтора месяца назад и рассказывал о русских шпионах, осевших в Великобритании.

– Вы подозреваете во мне Карла? – спросил Хокс-Кузнецов, имея в виду советского шпиона из этого сериала.

– Я не знаю, как вас зовут на самом деле, но моя интуиция подсказывает мне, что вы действительно имеете отношение к России, – кивнул головой Крипс. – Ваша искренняя любовь к русской поэзии говорит именно об этом.

И взгляд хозяина лавки на секунду задержался на томике Евгения Баратынского, лежавшем на столе.

– А вам не кажется, что на волне этого сериала вы заболели шпиономанией? – продолжал отпираться Хокс-Кузнецов, которого его учителя в разведшколе учили ни в чём и никогда не сознаваться.

– Может быть, вы с Джудит обзавелись поддельными датами в каких-то иных целях, – пожал плечами Крипс. – Но я всё-таки склоняюсь к первому варианту. Но вас не должно это пугать, поскольку, ещё раз повторяю – я не собираюсь разглашать вашу тайну. Я на вашей стороне.

Поймав на себе вопросительный взгляд гостя, хозяин лавки продолжил:

– Мы с вами знакомы более трёх лет и вы мне здорово нравитесь, уважаемый Сидней. Правда, мы с вами до сих пор не перешли на ты…