скачать книгу бесплатно
Баба зарыдала, а в глазах мужчины была благодарность. В конце-то концов, его жена сама выпросила то, что получила.
Второй раз он не женился, хотя женщин любил и использовал регулярно. Рассуждал он примерно так: «Пользование женским телом, как и еда, является для мужчины физиологической необходимостью, но не станем же мы жениться, например, на колбасе». Бабы у него менялись, «как перчатки» (впрочем, перчатки он менял реже). В наличии имелась ещё и стабильная медсестра Лариса. Она была замужем, и видимо поэтому особого внимания на похождения весёлого доктора не обращала, а может и обращала, но никаких претензий не предъявляла… Несмотря на то, что у любовницы имелись свои ключи, она никогда не приходила внезапно. Включалась тактичность: «Зачем ставить в дурацкое положение и Виталия, и себя, и незнакомую мне женщину? О своих визитах лучше предупреждать, и любовник сам разрулит ситуацию».
Как-то в начале октября Доктора потянуло на экзотику, и он решил развлечься с хорошенькой нацменкой из регистратуры. Это была девушка по имени Венера. С окружающими она общалась на русско-английско-узбекском языке («Салям алейкум, Виталий Петрович. Как Ваше хау ду ю ду?») Несмотря на татаро-монгольское происхождение, она таскалась ничуть не хуже русских девок.
Дабы не травмировать стабильно-стационарную даму, Виталя сообщил ей, что на два дня уезжает с друзьями на рыбалку. Лариса решила устроить любимому сюрприз. Забудько давно жаловался на то, что из окон так поддувает, что шторы колышутся, а заклеить щели – времени нет.
Субботним утром заботливая любовница с моющими средствами, тряпками, поролоном и специальной лентой заявилась по давно знакомому адресу. За журнальным столиком сидел Доктор в махровом халате и молодка восточного типа в докторской рубашке на голое тело. Венерическая[8 - Венерический, венерическая – что-либо, имеющее отношение к женщине по имени Венера;] одежда была равномерно распределена по комнате.
Лору обуял праведный гнев.
– Подлец!
И в подлеца полетел пакет с утеплительными принадлежностями. В обидчика она не попала, зато метательный снаряд сшиб со стола вино, конфеты, ананас и ещё что-то не менее вкусное.
На два месяца медсестра поставила Виталия в угол: на его звонки отвечала злобным рычанием, а при встречах на работе разговаривала так официально и строго, что вышестоящему Забудько становилось боязно. На большее её не хватило, и вскоре Лариса слезла с метлы. Встречи возобновились как ни в чём не бывало.
Второй его стабильной страстью была «Toyota Corolla». Автомобиль ему пригнали «под заказ» из Владивостока, «second hand», но вполне приличный. Японцы сделали какой-никакой ремонт и даже надели новые чехольчики на подголовники. Сто двадцать лошадей под капотом разгоняли его «ласточку» до ста восьмидесяти, но гонять на такой скорости у нас можно только по взлётно-посадочной полосе аэродрома. Единственное, что напрягало Доктора – правостороннее управление. Машина была не только красивая, но и, как ни удивительно, надёжная. В конце концов он смирился с «неправильным» положением руля и педалей.
Поначалу вышел казус… Виталий пригласил своих одногруппников в гараж на «обмывание» покупки. Трактор уселся за руль стоящей в гараже машины и запустил двигатель. Не прошло и трёх минут, как двигатель заглох, а из динамиков раздался приятный женский голос. Незнакомка на японском языке стала что-то лопотать. Никто из ребят языка не знал, и все дружно решили, что она решила поболтать о чём-то нейтральном, например о погоде…
Через полчаса уже хозяин сделал попытку оживить мотор. Машина завелась «с полоборота», но радовались мы недолго… Двигатель опять замолчал, а общительная японка опять разбавила гнетущую тишину милой болтовнёй. Вася молча сел на водительское кресло, и через минуту испустил радостный вопль:
– Да тут же угарный газ!
И торжествующе показал пальцем на мигающую на приборном щитке надпись «СО!».
* * *
На последнем допросе следователь сообщил, что через три дня после ареста меня или отпустят под подписку о невыезде, или поместят в СИЗО (тоже тюрьма, но другая). Решать же эту дилемму будет прокурор. Бомж пояснил, что СИЗО по сравнению с ИВС – это «разлюли-малина», поскольку там дают постель и выводят на прогулку. Наверное, я шибко зажравшийся тип, но мне почему-то не хотелось тюремной постели и прогулки, я хотел домой.
Утром к нам закинули ещё одного постояльца, это был бизнесмен Валера. Четыре года назад мы были с ним соседями по лестничной площадке, а сейчас стали соседями по камере. Особой дружбы между нами не было, просто добрососедские отношения, но он мне обрадовался, как родному. В экстремальных условиях человеку хочется с кем-то поделиться своим горем, этот в качестве исповедника выбрал, естественно, меня…
* * *
Бизнесмену Морозову было тридцать четыре года. Он имел двоих прекрасных сыновей и блудливую жену Алису. Сам же вёл одномандатную жизнь, т. е. кроме жены близко не дружил ни с одной женщиной. Вообще-то по паспорту излагаемую даму звали Аллой, но настоящее имя казалось ей слишком простецким. Это была высокопородистая сука со светло-рыжими волосами и зелёными глазами, опасная, как ракетоносец Ту-160 и коварная, как атомная подводная лодка. Работой она себя не утруждала, а детьми и хозяйством занималась домработница.
Однажды произошла чисто анекдотская ситуация… Утром Валера поехал на свою фирму. Оказалось, что в офисе ремонтируют электропроводку, и по случаю вынужденного выходного он сразу вернулся домой. Посередине их супружеской спальни стоял здоровенный мужик со спущенными штанами, а Алла расположилась перед ним на коленях и ублажала самым изысканным способом.
Приличная женщина, оказавшись в такой ситуации, обычно делает царственно-гордое лицо и даёт понять мужу, что это он сам во всём виноват. Тут же реакция оказалось совершенно нестандартной: Алиса стала хохотать, как гиена.
– И что ты сделаешь? Изобьёшь любовника? Здоровья маловато… Со мной разведёшься? Так я тебя просто разорю, да ещё и детей заберу…
Шалавливая[9 - Шалавливая – произв. от «шалава»;] бабёнка и сама не поняла, что этими словами подписала себе смертный приговор. Униженный мужчина молча ушёл на кухню, налил себе водки и заплакал. К тому времени, когда бутылка опустела, у него созрел неплохой план. Жить Алле-Алисе осталось недолго.
Морозов сделал вид, что смирился с положением рогоносца-подкаблучника. С женой установились более-менее сносные отношения. При общении оба супруга избегали скользких тем (вроде как пакт о ненападении), он даже не брезговал иногда спать с ней.
Бизнесмен был фанатом рыбалки и, как ни странно, Алиса тоже иногда брала в руки удочку. Ей обычно везло, в смысле – рыбе. В тот весенний день, когда он собрался на подлёдную рыбалку, жена была в хорошем настроении и тоже решила отдохнуть на природе. Они заехали в безлюдное место и по льду дошли до середины реки. Слабый лёд уже просвечивал, и видна была чёрная вода, Морозов видел, что он вот-вот проломится.
В какой-то момент ему стало жалко эту враждебную теперь для него женщину; вспомнился тот вечер, когда он познакомился с красивой и чистой Аллой, свадьба, «медовый» месяц, рождение сыновей, искренняя радость жены от его профессиональных успехов… Но вспомнилась и картина месячной давности и всё перечеркнула.
Вскоре раздалось малоприятное потрескивание, Валера подпрыгнул на месте и с силой ударил ногами в лёд, оба оказались в холодной воде. Алла-Алиса плавала плохо, очень плохо, настолько плохо, что – никак… Морозов взял её за голову и с силой толкнул под воду. Сильное течение быстро затащило красивое тело под лёд. Валера плавал как тюлень, но ледяная вода парализовывала.
Выбрался он с большим трудом. В какой-то момент Морозов даже предположил, что легко может разделить участь «любимой». До машины он добрался полузамёрзшим, включил на всю мощность печку и доехал до ближайшего селения. Там он рассказал, что вместе с женой провалился под лёд, и спасти её, к сожалению, не удалось. Люди вызвали милицию, МЧС и, зачем-то, скорую помощь.
Следствие по делу почти не проводилось, но через несколько месяцев в прокуратуру заявился тот самый здоровенный любовник, рассказал об эпизоде в спальне и обвинил Морозова в убийстве. Обвинение было голословным, но следователь насторожился, и всё расследование началось заново. Арестовали же Валеру скорее для острастки. Бизнесмен был морально подавлен и, по-моему, склонен дать чистосердечные показания. Я решил его поддержать.
– Ты ни в чём не виноват. Порядочная женщина, когда попадается, хотя бы пытается создать видимость раскаяния, а твоя… К тому же, скажи «спасибо» нашим пробабским законам. В любой цивилизованной стране супругу, пойманную на адюльтере, закон просто растаптывает, а у нас всё «шиворот-навыворот»: сначала жена тебе гадит, а потом забирает детей и всё, что только можно. А по нашим законам поганой жене при разводе можно всё, что угодно… Не расклеивайся, упорно повторяй первоначальные показания, и никто ничего доказать не сможет. Держись!
Позднее я узнал, что правда восторжествовала: дело было закрыто из-за недостаточности улик, Валера спокойно живёт, бизнесменит и воспитывает сыновей, а труп Морозовой обнаружили только через полтора месяца ниже по течению реки.
* * *
Светлана медленно, но верно продолжала развивать отношения с новым (как она сама выражалась) «объектом». Как-то «в порыве откровенности» она рассказала Андрею о своей несчастной семейной жизни, о душевном одиночестве, о тоске по настоящей любви. Наивный романтик проглотил наживку так же легко, как голодная акула бифштекс с кровью. Себя он уже видел доблестным героем – спасителем несчастной женщины от драконоподобного мужа. Короче, парень влюбился, как семнадцатилетний сопляк.
Через две недели после знакомства «Вика» пригласила Рустика к себе домой (муж уехал в другой город навестить мать и помочь ей по хозяйству). С Надей было оговорено, что дочь переночует у неё. К приходу «объекта» Света приготовила утку с яблоками, свой фирменный салатик и бутылку сухого вина. На всякий случай надела шикарное бельё (которое Кривцов подарил) и опрыскала постель духами.
Собираясь к возлюбленной, Андрей испытывал давно забытое чувство волнения от предстоящей встречи с женщиной. От дешёвых фанаток его уже подташнивало, а Вика – это настоящее. На сегодняшний вечер он возлагал большие надежды: а вдруг…? Осталось приобрести малый джентльменский набор. За цветами он пошёл не на рынок, а в фирменный магазин «Цветы». От благоухающего великолепия внутри у парня разбежались глаза. Выручила резво подскочившая продавщица.
– Цветы? А если не секрет, для кого?
– Да вроде как для женщины…
– А женщина любимая, или как?
– Ну-у-у…
– Тогда возьмите пять алых роз.
– А почему именно пять?
– Одна – это вульгарно, три – эконом-класс, а семь – дорого.
Рустик последовал профессиональному совету цветочницы. В гастрономе купил шампанское, конфеты, и сел в такси. По указанному адресу он прибыл за десять минут, покурил, выдерживая время. «Вика» встретила его в длинном кремового цвета платье с красноречивым декольте. Приветственный долгоиграющий поцелуй настроил нью-медтехника на нужный лад. За столом беседа велась, преимущественно о нём самом, о себе Света говорить не хотела.
– Что я… Моя жизнь – конченная, только вот дочку бы на ноги поставить… Единственная радость у меня, это ты.
Она сняла со стены гитару и стала играть что-то заунывно-классическое. Андрей был несколько удивлён. Увидев инструмент, он посчитал, что это её муж балуется…
– Так ты играешь?
– Да так, в детстве училась… (на самом деле на гитаре её научил играть Слава), и она спела «А напоследок я скажу» из к/ф «Жестокий романс».
– Я тебе нравлюсь?
Вика встала, включила музыку и стала танцевать перед восхищённым мужчиной. Движения её были пластичны, эротичны и раскованны. В ней чувствовалась скрытая сила, как в мощном автомобиле, двигатель которого работает на холостых оборотах, но готов рвануть с места в любой момент. На лице играла улыбка… то томная (как южная ночь), то многообещающая (как кандидат в депутаты), то просто хитрая (как стая мартышек). В юности она занималась в группе эстрадного танца, и занятия явно пошли впрок.
«Вика» протянула «возлюбленному» руки и вытянула его на середину комнаты. Сама она продолжала свой абстрактный танец, иногда прижимаясь к нему всем телом. Андрей стоял, как истукан, совершенно озадаченный и растерявшийся, но женские происки не остались без последствий, и он почувствовал некоторую мобилизацию ниже пояса…
В постели вся активность любимой куда-то улетучилась. Близость ограничилась классическим (как «Лунная соната» Бетховена) сексом. «Вика» просто лежала, закрыв глаза. Андрею и в голову не могло прийти, что это не единожды согрешившая скромница, а гиперактивная нимфоманка. После того, как… она плакала, закрыв лицо руками.
– У меня такого никогда не было ни с кем, кроме мужа… Как стыдно! Я вполне могу обойтись и без интима, просто я понимаю, что это надо тебе. Всем женщинам известно, что без постели вы их просто отпинываете, а я тебя люблю, и стараюсь всеми силами удержать. Пойми меня, если можешь…
Утром Вика принесла ему в постель кофе с какими-то творожными штучками, она сама их испекла, и знала, что это очень вкусно. Одета она была в тонкий шёлковый халатик на голое тело. Андрей ел и любовался её красотой:
– А приходи сегодня к нам на репетицию.
Мысленно Светка рассмеялась. Забавно увидеть Кривцова, когда Андрей представит её, как свою новую подругу Вику.
– Знаешь, у меня сейчас совершенно нет времени. К тому же я боюсь, что обо всём прознает Коля, он меня просто убьёт.
Возвращаясь домой, Рустинов обдумывал новое для него положение и состояние души:
– Как такой самородок мог попасть в руки этому подонку Николаю?! Как вырвать любимую из лап чудовища? Уйти она от него не может, потому что дочка очень привязана к отцу, но ведь и жить так тоже нельзя…
Мысли в его голове метались, как тараканы по сковородке.
Глава 4
Рандеву с прокуроршей. Под музыку Лауры Паузини. Можно ли потратить гонорар, которого нет. Алкаш-вундеркинд.
Сегодня прокурор должен был решать мою дальнейшую судьбу. Перед обедом раскрылась «кормушка», и… дали обед. Не прошло и минуты, как отворилась дверь. Я подумал, что нам хотят предложить прохладительные напитки, но это, оказывается, меня вызывали к следователю. В комнате для допросов Дерюгин сидел не один, а с какой-то девкой легкомысленной наружности и непонятного предназначения.
Мне опять, уже в который раз, пришлось в подробностях рассказывать, как я не убивал Николая Власенко. Гражданка в мини-юбке слушала меня так внимательно, будто это её касалось. После моего выступления она даже вопросы задавать стала. Беседа оказалась недолгой, и уже через полчаса я опять был в камере. Обед остыл, но ничего… зато с зачётной мочалкой потрепался.
* * *
У коллег М. Н. Дерюгин пользовался большим уважением. Михаил Николаевич был не только грамотным сыскарём, но и добрым отзывчивым человеком. В деле убийства Николая Власенко он чувствовал угрызения совести от плохо выполненной (скорее – вовсе не выполненной) работы. На предмет подозреваемого № 1 следователь разговаривал с его коллегами по работе, соседями, товарищами по рок-группе… Кривцов, несомненно, мужик шебутной, но хватит его, как максимум, на пьяную драку в пивнушке, а убийство… это никак не про него…
По своему опыту Дерюгин знал, что мужчина испытывает к мужу любовницы скорее чувство вины, чем ненависть. Страшные и многочисленные раны говорили о том, что нанесены они в приступе злобы, граничившем с бешенством. Так это как же и чем можно человека разозлить до такой степени?
Версия ограбления отпадала сама собой, а против рок-телемастера были только косвенные, слишком уж косвенные, улики… Значит, надо искать!
* * *
Часы и минуты тянулись, как резиновые. Я внимательно прислушивался к звукам за дверью, с нетерпением ожидая долгожданного рандеву с прокурором. Наконец раздалось долгожданное громыхание замка. Меня привели в ту же комнату, правда, на этот раз капитан был один. Своего «крестника» он вроде как не заметил, и продолжал сосредоточенно что-то писать. Не прошло и четверти часа, как следователь обратил на меня внимание.
– На вот, распишись тут, тут, тут, и ещё вот тут… Тебя освобождают под подписку о невыезде.
– А как же прокурор?
– Ты же видел, тебя выслушала помощница прокурора. Она и делала представление своему шефу насчёт тебя.
– Так я пошёл?
– Потерпи немного.
Я думал, что подписка о невыезде – расписался и пошёл, а оказалось – это ни разу не быстро.
Из тюрьмы я вышел только вечером. На улице моросил дождь. Прохожие шли мимо, и никому не было дела до одиноко стоящего на тротуаре и улыбавшегося непонятно чему мужика. Погода, несомненно, была дурная, но для меня самая умная.
Дома я первым делом позвонил Рустику, Трактору, Цыгану и Доктору. Ребята примчались практически мгновенно. С собой они припёрли целую сумку водки и закуски, новая пассия Виталия даже передала баночку со сваренными пельменями. Меня расспрашивали об отношениях с четой Власенко, о жизни в тюрьме, о ходе следствия.
Захмелев, мы взялись за гитары: Андрей пел, Забудько аккомпанировал, Серёга мычал, Цыган стучал по столу и табуретке, а я на всё это пытался наложить какой-то импровиз. Со стороны, наверное, звучало дико, но нам понравилось.
Через пару часов меня растащило на романтику, и я позвонил Нине (той, которая на букву «К»). Моих друзей увезло то же такси, из которого я выкупил подругу. После вышеописанного ремонта её телевизора мы не виделись, тем радостней была встреча. Не помню, говорил ли я ей, что на дух не переношу женщин в штанах, но одета Нина была в джинсовую мини-юбку и тонкий обтягивающий свитерок.
Застолье я перенёс из кухни в комнату, водку заменил на «Мартини» и электрический свет на свечи (всё-таки дама в гостях). Нина относилась к тем женщинам, которые могут заинтересовать мужчину не только сексом, но и простым человеческим общением. Несмотря на то, что я её практически не знал, беседа за столом текла легко и приятно.
Потрепаться – оно, конечно, дело хорошее, но пора и делом заняться. Девушка была перемещена из кресла ко мне на колени. Левой рукой я гладил её ноги, причём не столько ниже, сколько выше (и намного) колен, а правой обнимал за талию. Разговор смолк как-то сам по себе. Свечи не столько светили, сколько раздвигали темноту, Лаура Паузини пела из колонок что-то проникновенное…
События продолжали стремительно развиваться, и о том, что было дальше – догадается любой гражданин (ка), достигший 14-летнего возраста. Утром я принёс ей (с доставкой в постель) дежурный завтрак: натуральный кофе, яйца всмятку и горячие бутерброды.
Зазвонил телефон, голос Трактора гремел, как бульдозер:
– Привет! А ты знаешь, тебя очень даже кстати выпустили из тюрьмы!
– А что, меня могли освободить ещё и некстати?
– Не лови меня на слове! На швейной фабрике юбилей: то ли пятьдесят два года со дня основания, то ли семнадцать лет со дня реконструкции. Так вот они по этому поводу устраивают сабантуй в санатории «Сосновка», нас пригласили это всё озвучивать. С вечера пятницы до вечера воскресенья знатные раскройщицы, швеи-мотористки, начальники, их шлюхи и другие уважаемые люди, будут пить-гулять-веселится, а мы на этом подзаработаем. Доктор уже и предстоящий гонорар потратил: заказал колонку «Regent 60».
– Я так понимаю, что моего согласия никто не спрашивает. А кормить-поить нас будут, или бутерброды с собой брать?
– Виталий этот вопрос утряс. Транспорт, водку, закуску, девок и бесперебойную подачу электроэнергии обеспечит профком.
На том и порешили.
Я пошёл на работу оповестить начальство о своём нежданном-негаданном освобождении и выпросить под этим соусом три дня за свой счёт. В коридоре я столкнулся с бригадиром грузчиков.
– Кривцов?! А мне говорили, что тебя за убийство посадили…
– Да я заявление написал директору тюрьмы, мол, не нравится мне здесь: телевизор чёрно-белый, пиво не дают, да и сквозняки опять же… Начальство обиделось: «Неблагодарный! Мы тут тебя кормим, на прогулку выводим, вовремя спать укладываем, охраняем, а ты ещё и недоволен?!», – и из тюрьмы меня выгнали с формулировкой «За склоки в коллективе»..
– ???
По пути я зашёл поздороваться с кладовщицей Ирой.
– Ты откуда взялся?
– Тс-с-с… Я в побеге… Менты на хвосте… Спрячь меня на складе кинескопов!
Она от удивления открыла рот, но по моему жизнерадостному лицу поняла, что я шутки иронизирую, и рассмеялась.
Три дня отдыха мне, конечно, дали, да ещё и денег подкинули, т. к. по понятным причинам я не получил два дня назад зарплату.
Согласно правилам своей подписки, я позвонил следователю и сообщил о предполагаемом отсутствии в городе на выходные. В ответ получил красноречивое «Ну-ну».
Неуставные отношения с Ларисой вошли у Забудько в привычное русло, и однажды она пригласила его к себе. Муж, по её словам, в это время гостил у матери в деревне. Всё было шикарно: и цветы, и мясной пирог, и Лариса в полупрозрачном пеньюаре… В самый разгар веселья, когда женщина извивалась под ним как змея, а он рычал от экстаза, дверь открылась и на пороге появился муж.
