Ужасы в деревне

Ужасы в деревне

1. Заброшенная деревня и автобус с детьми

«Ботаник» – так дразнили Колю в школьные годы. Даже когда школа осталась позади и он по профессии стал учителем, эта кличка к нему прилипла. Впрочем, парень никогда не обижался на прозвище – оно ему даже нравилось. Ему казалось, что оно возносит его над остальными учениками, не отличавшимися такими же невероятными познаниями. Правда, иногда дело не ограничивалось безобидными подколами.

Из-за худощавого телосложения, огромных очков, съезжавших на нос, и мягкого характера над ним часто издевались. Бывало, он получал и по лицу от задир, но даже после этого ни за что не прогуливал школу, а точнее – школьную библиотеку. Его неудержимо тянуло к новым знаниям, хотя о будущем он почти не задумывался. А когда пришло время выбирать профессию, решил: будет учителем. Казалось бы, работа не пыльная. Но реальность оказалась совсем иной.

После института началась практика, а затем и рабочие будни учителя биологии – предмета, который он обожал ещё со школьной скамьи. Помимо основного предмета, Николаю Петровичу частенько приходилось подменять коллег из других образовательных сфер. Педагоги знали его покладистый характер и просили об одолжении. За спиной учителя шептались: мол, слишком уж он безотказный и слабохарактерный, а иногда в его адрес летели и куда более резкие, грубые слова. Коля всё это знал, но ничего не предпринимал. А что он мог? Пожаловаться директору? Уволиться?

Время шло своим чередом, и настал день, когда Николай Петрович должен был сопровождать пятиклассников в поездке за город. На улице стояли тёплые весенние деньки. Изначально Коля не должен был ехать, но его, как всегда, попросили подменить, взвалив заботу о шебутной детворе и их безопасность на его плечи.

В тот день светило солнце, и ничто не предвещало беды. Ни единого намёка на шторм, который настиг их автобус по дороге. Водитель не был готов к таким условиям и в зоне плохой видимости свернул не туда, из-за чего они заблудились.

Дождь хлестал как из ведра, а ветер, казалось, вот-вот перевернёт автобус. Для здешних краёв такая погода была попросту нонсенсом – необъяснимым и невозможным явлением. Коля с детства здесь жил и помнил, что в конце весны частенько выпадал снег, а уж ливень с ураганным ветром – такого не было вовсе. Всё же Николай Петрович, стараясь успокоить учеников, сказал, что такое явление возможно: мол, Земля не стоит на месте, и погода переменчива.

Они проехали ещё с пару километров по разбитой дороге, стремительно утопая в лужах, и наконец остановились. Как ни старался водитель Женя давить на газ, машина не двигалась с места. Пытаясь поймать связь на телефоне, он мрачно объявил:

– Застряли. Пойду вперёд, поищу помощь.

Для детей слова водителя означали лишь одно: теперь можно безнаказанно дурачиться, ведь Николай Петрович ничего им не сделает. Так и вышло. Едва Женя скрылся из виду, ребята начали вести себя отвратительно и принялись обзывать учителя. Коля в этот момент переживал – он никогда не оказывался в таких экстремальных условиях, да ещё с ответственностью за целый класс. Сначала он терпел, но когда прошло уже довольно много времени, а водитель не возвращался, учитель не выдержал и внезапно громко крикнул:

– Замолчите! Немедленно сели по местам! Я вам не игрушка! Будете продолжать – оставлю вас здесь одних, и тогда вас монстры заберут!

Он и сам не ожидал, что его голос может быть таким громким. А слова – особенно про монстров – заставили детей моментально притихнуть. Коля ляпнул это сгоряча, хотя отлично знал, что никаких монстров на свете не существует!

Водитель так и не вернулся, а время уже близилось к вечеру. Появилась и другая проблема: автобус был старым и явно не готовым к таким испытаниям. Крыша начала протекать, и вскоре вода уже ручьями сочилась внутрь, заливая пол. Что делать? Оставаться на месте или идти за помощью? Но как оставить детей? В голове у Коли роились вопросы, он лихорадочно искал выход. Спустя несколько минут раздумий, он решился выйти и осмотреться.

– Сидите тихо. Мне нужно выйти по нужде, – солгал он, не придумав ничего лучше, чтобы не пугать ребят.

Учитель выскочил из автобуса и, промокая насквозь, побежал вперёд. Метров через пятьдесят дождь внезапно стих, словно давая ему передышку, и в просвете Коля разглядел вдали какие-то постройки. Увиденное вселило в него надежду – там им точно помогут! И он, обнадёженный, вернулся к детям.

– Слушайте меня внимательно! – голос Николая Петровича прозвучал твёрже, чем обычно, пытаясь заглушить внутреннюю дрожь. – Впереди я видел дома. Думаю, нам там помогут или хотя бы дадут укрытие и согреют. Поэтому мы идём туда. Немедленно выходите и беритесь за руки. Держитесь рядом со мной и ни на шаг не отходите. Всё ясно?

Дети, напуганные его новым, властным тоном, лишь молча кивнули. Группа, похожая на мокрый, перепуганный выводок, потянулась за учителем. Дорога заняла не больше десяти минут, но показалась вечностью. И вот они увидели деревню. С первого взгляда стало ясно – она давно заброшена. Окна домов зияли пустотой, а двери висели на скрипучих петлях. Продвигаясь дальше, учитель заметил один дом, который выглядел чуть лучше других: стены были целы, и, что главное, была крыша.

– Идём сюда, – скомандовал Николай Петрович, и уставшие, продрогшие дети послушно потянулись за ним в тёмный проём.

Внутри пахло пылью, сыростью и чем-то затхлым. Но первое, что бросилось в глаза учителю, – это старая печь. Лучшее, что они могли найти в этом месте. Сейчас бы обогреться… Но где взять дрова? Он механически потянулся к чугунной дверце, и это чуть не стало его последним движением.

Внутри топки, в неестественной, ужасающей позе, лежало тело водителя Жени. Оно было изуродовано, разорвано на части, всё в запёкшейся крови. Ужас, леденящий и всепоглощающий, сжал горло Коли. Первой мыслью, пронзившей мозг как удар током, была жизнь детей. Он резко захлопнул дверцу, едва сдерживая рвотный позыв.

– Что там? Что вы увидели? – спросил один из учеников.

– Ничего… Мышь, – соврал учитель.

Он понимал, что они все в смертельной опасности, что где-то рядом бродит тот, кто это сделал. Но что делать? Вернуться в автобус? Но убийца мог быть уже там. Оставаться здесь? Было страшно даже думать об этом.

Мысли путались, не находя выхода, как вдруг раздался радостный возглас одного из мальчишек:

– Смотрите! Там человек! Может, он нам поможет?

Мальчик стоял в проёме двери, ведущей в соседнюю комнату. Тусклый дневной свет, едва пробивавшийся сквозь грязные стёкла, выхватывал из полумрака высокую, странную фигуру.

Леденящий ужас сковал Колю.

– Немедленно все ко мне! Бегом к автобусу! – закричал он, но было уже поздно.

Существо, которое мальчик принял за человека, двинулось. Оно было голым, лишённым волос, с неестественно вытянутыми конечностями. Оно молниеносно опустилось на четвереньки рядом с Витей. Раздался короткий, жуткий звук, и яркая алая струя брызнула на пол.

Коля в ужасе попятился к выходу. В этот момент с улицы донеслись пронзительные, раздирающие душу крики остальных детей. Чудовище подняло голову, и учитель встретился взглядом с двумя бездонными чёрными глазами, в которых не было ничего человеческого. Только холодная, хищная пустота.

Выскочив на улицу, Николай Петрович бросился бежать на крики. То, что он увидел, заставило его рухнуть на колени в грязь. Повсюду были они. Эти голые, быстрые твари с длинными когтями расправлялись с учениками. Всё вокруг было залито кровью, которая смешивалась с дождевой водой и растекалась ручьями.

Коля сидел посреди этого ада, понимая, что это конец. Одно из существ, двигаясь порывисто и стремительно, приблизилось к нему. Оно поднялось на задние лапы, как медведь, нависнув над безутешным учителем. Последнее, что увидел Николай Петрович, – взмах когтистой руки.

– Николай Петрович! – чей-то громкий, испуганный голос пробился сквозь кошмар.

Коля дёрнулся и открыл глаза. Он сидел в своём кресле в автобусе. Сердце бешено колотилось.

– Что? Что такое? – сонно пробормотал он, протирая глаза.

– Дождь начинается, – сказал сидевший рядом ученик.

Коля взглянул в окно. Небо затягивали тяжёлые, чёрные тучи. Первые крупные капли уже забарабанили по крыше. Скоро начался настоящий ливень, с рвущим ветром. Всё это он уже видел во сне. Каждую деталь. Но учитель лишь махнул на это рукой. Он не верил в вещие сны, предзнаменования и прочие мистические явления. Наука была его единственным ориентиром.

Через несколько минут автобус с грохотом застрял в грязи, и водитель Женя ушёл за помощью. А вскоре за ним последовали дети с учителем…

Новости.

Автобус, выехавший с группой учеников на загородную экскурсию, был обнаружен после внезапно обрушившегося шторма. Транспортное средство найдено на просёлочной дороге. Поисковые группы, прочесавшие местность и заброшенную деревню, не обнаружили никаких следов пропавших детей, учителя Николая Петровича и водителя. Единственной находкой стали очки, предположительно принадлежавшие учителю. Поиски продолжаются. Полиция просит всех, кто обладает какой-либо информацией, немедленно сообщить по указанному номеру.

2. Последняя ночь в деревне

– Я бы на твоём месте не выходил ночью на улицу, – произнёс Костя, оглядывая комнату, будто опасаясь, что их подслушивают. – В нашей деревне это опасно…

Максим фыркнул и откинулся на спинку старого деревянного стула, раскачивая его.

– Да брось ты! – отмахнулся он. – Я же тебе уже говорил: пять лет боксом занимаюсь. Тут мне ваши деревенские алкаши вообще не страшны, – засмеялся он, но в этом смехе прозвучала нотка вызова.

Костя поморщился, подошёл к окну и, прижав ладони к холодному стеклу, посмотрел наружу. Ночь поглотила улицу, лишь луна осторожно светила сквозь редкие облака.

– Алкашей у нас давно нет, – сказал он, голос его стал ниже, почти шёпотом. – Я про легенду. У нас люди по ночам умирают…

– Хватит чушь нести, – Максим решительно встал, потянулся за кроссовками. – Я в такое не верю. Мне нужно немного воздуха, телефон разряжается – хочу с любимой кошечкой поболтать. Не задержусь. Так что не замыкайся, ладно?

Он вышел, громко хлопнув дверью, словно этим жестом хотел показать всему миру, что боится только одного – быть слабым.

– Дело твоё, – вздохнул Костя. Он прошёл в комнату, опустился на старый диван перед телевизором, включил какой-то фильм и уже через минуту начал проваливаться в сон.

А Максим уже шёл по узкой улице, покрытой мелким гравием, который приятно хрустел под подошвами. Воздух был свежим, чуть острым, как после дождя, и наполненным запахом сосен. Звёзды мерцали ярче, чем в городе, а луна мягко освещала путь.

– Достали уже со своей легендой, – пробурчал Максим сам себе. – Пока нашёл этот дом, каждая вторая бабка мне эту историю рассказала…

И действительно, едва он спросил у первой попавшейся старушки, где живёт Костя, как та сразу начала:

– В нашей деревне по ночам не выходи, а то на утро тело твоё найдут. Много лет назад жил здесь парень, влюблённый до боли. Но девка выбрала другого – сильнее, мужественнее. Он тогда рассердился, в гневе обратился к черной магии. Силу получил, да вот беда – лицо своё потерял. Превратился в зверя и ушёл в лес. А злость, она ведь не проходит… С тех пор каждую ночь он возвращается в деревню. Людей убивает, тех кто не успел в доме запереться.

Максим усмехнулся, вспомнив её слова, но почему-то внутри ёкнуло. Он посмотрел вверх – луна была полной, как глаз огромного хищника. Ветер внезапно подул с новой силой, и он ссутулился, засунув руки в карманы.

– Надо было мастерку накинуть, – пробормотал он, поворачивая обратно.

Но не успел он сделать и двух шагов, как замер. Впереди, в темноте, кто-то стоял. Чёрный силуэт сливался с ночью, но постепенно становился отчётливее. Луна снова выглянула из-за облаков, и в её серебристом свете Максим увидел нечто, от чего кровь моментально застыла в жилах.

Перед ним стоял зверь. Высокий, широкоплечий, с длинными конечностями и головой, похожей на волчью, но слишком неестественной, слишком человеческой. Грудь его вздымалась, дыхание вырывалось белыми клубами пара. Затем он поднял голову к небу и завыл – не просто вой, а вопль боли, одиночества и ярости.

Максим судорожно сглотнул, чувствуя, как ноги начинают подкашиваться. Но он всё же выпрямился, сжал кулаки и, стараясь, чтобы голос не дрожал, крикнул:

– Не напугал!

Хотя сердце его билось так, будто хотело вырваться из груди, а мысли метались, как испуганные мыши в лабиринте.

Зверь медленно наклонил голову, в его глазах мелькнуло нечто похожее на интерес – будто он оценивал противника. Затем сделал шаг вперёд. Потом ещё один. И вдруг прыгнул.

Он двигался стремительно, словно чёрная тень, вырвавшаяся из самой глубины ночи. В полёте зверь замахнулся правой лапой с длинными, острыми, как кинжалы, когтями. Один удар – и человек должен был рухнуть бездыханным.

Но Максим не был обычной жертвой.

Как и говорил Косте, он не из тех, кто пасует перед опасностью. С рефлексами боксёра, выработанными годами тренировок, Максим ловко отпрыгнул в сторону, едва не потеряв равновесие. Он встал в стойку, пригнулся, ушёл от нового удара, блокировал, контратаковал.

Удар в корпус. Удар в голову. Пританцовывает, уворачивается. Ещё удар. И ещё. Но каждый раз – будто бьёт по скале. Ни малейшей реакции зверя. Только холодная ярость и инстинкт убийцы.

«Чёрт… Не могу ему ничего сделать», – мысли скакали, как испуганные лошади. Его сердце словно пронзали иглы, пот катил по спине, но мысль работала быстро: «Надо бежать. Сейчас или никогда».

Следующий удар – уже в нос зверю. Максим делает резкий выпад назад и бросается бежать. За спиной слышится чихание, рычание – зверь оправился от неожиданности.

Максим мчался по улице. Дом друга казался спасением. Но сил было в обрез. Он успел добежать до соседнего дома, когда внезапно резкая боль пронзила спину. Он упал, перевернулся на бок – и увидел его.

Зверь стоял над ним, как древний гладиатор, готовый завершить бой. С когтей капала кровь – свежая, алая. Максим попытался отползти, но сильные лапы схватили его, подняли над головой, как тряпичную куклу. И с невероятной силой швырнули вверх.

Время замедлилось.

Максим видел, как крыша приближается, как будто плывёт навстречу. Он услышал хруст собственного позвоночника. Изо рта брызнула кровь, заливая глаза. Луна отразилась в них. А в её свете – лицо зверя. То ли улыбающееся, то ли просто оскаленное.

«И зачем я вообще сюда приехал? – промелькнуло в голове. – Мы же никогда не были друзьями… Сам виноват. Решил отдохнуть на природе, домик себе присмотреть. На кой чёрт дом в такой глуши? Точно… – мысли путались. – Ленка хотела лето в деревне проводить… Вот тебе и "лето"…»

Глаза стали стеклянными. Отражение луны в них поблекло, смешавшись с кровью, будто луна сама покраснела от жуткой картины.

****

Утро началось с крика.

Костя проснулся от того, что соседка вбежала в комнату, как ураган, и потащила его с кровати.

– Вставай! Беги скорее! – кричала она, дергая парня за плечо.

Ещё не проснувшийся, Костя вышел на улицу, теряя себя в полусне. Все жители стояли возле дома соседки, задрав головы. Он проследил их взгляд и тоже посмотрел вверх.

На крыше лежало неподвижное тело Максима. Его руки безвольно свисали, голова запрокинута, а глаза смотрели в никуда.

Год спустя.

– Спи, моя кошечка, – прошептал Костя, нежно поцеловав девушку в лоб. – Я выйду на минутку, воздухом подышу.

– Долго не будь, – пробормотала она.

– Хорошо, – ответил он, и вышел за порог.

Ночь была тёплой, но ветер играл в волосах, как давний знакомый. Костя остановился у калитки, посмотрел на луну. И в этот момент в его голове снова закружились воспоминания.

Школа. Насмешки. Максим, который унижал его перед всем классом. Максим, который увёл у него ту единственную девушку. Максим, который считал себя королём всего вокруг.

Злоба медленно поднималась изнутри, как тёмная волна, захлёстывающая разум. Он сжал зубы, потом медленно обернулся к дому.

Только теперь это был не Костя. Это был зверь. Больше не было человеческого взгляда, не было мягкости в движениях. Его язык выскользнул из пасти, длинный и чуждый. Зверь облизнулся и, неслышно ступая, вошёл внутрь.

Через несколько секунд раздался крик – короткий, резкий, наполненный болью и ужасом. А затем наступила тишина.

3. Ведьма выползла из озера

Деревня у нас совсем крошечная – и пяти сотен жителей не наберётся. В основном здесь живут старики, те, кто привык к тишине, уюту печки и звучанию птичьих трелей по утрам. Молодёжь давно разъехалась по городам. А я остаюсь. Хотя мне ещё и нет тридцати. Но меня тянет не туда, где шумят дороги и светятся вывески, а сюда – где по утрам роса на траве, а ночью луна отражается в озёрной глади.

Живу я на окраине, почти вплотную к лесу. Дом мой – старый, добротный, с невысоким заборчиком и террасой, с которой видны заросли елей и берёз. За лесом – озеро. Чистое, прохладное, такое манящее в летнюю жару. Когда солнце особенно припекает, бросаю дела и туда. Сначала пару раз нырну, чтобы взбодриться, потом просто лежу на траве. И тогда приходят мысли… Словно само озеро подсказывает герою следующий поворот судьбы или помогает развязать узел сюжета. Так что отдыхает не только душа, но и работа над книгами потихоньку двигается.

А вот мои деревенские соседи к воде даже близко не подходят – особенно после заката. Говорят, будто бы в этом озере много лет назад утопили ведьму. Ни один местный житель не рискнёт искупаться или просто прогуляться вдоль берега – боятся. Бабушки крестятся, когда проходят мимо, а приезжие, хоть и смеются над преданиями, всё равно обходят это место стороной. Мне же их страхи кажутся чем-то далёким и детским. Никакой ведьмы я там не видел – только себя и своё отражение в воде. Иногда – оленя, который вышел напиться, или птиц, круживших над поверхностью.

Впрочем, может быть, и правда есть в этом озере что-то странное. Иногда, когда ветер затихает, мне чудятся голоса – то ли эхо собственных мыслей, то ли волны шепчут древние тайны. Но пугает меня это не больше, чем пустые страницы перед первой строкой новой книги.

Я не из тех, кто верит в предрассудки и бабушкины сказочки. У меня голова на плечах есть – и мыслю я логично, а не как старики у околотка, готовые приписать любому шороху злых духов или проклятых душ. Так что всякие россказни про ведьму, утопленную в озере, для меня не более чем местная достопримечательность в словах – интересно, конечно, но не страшно.

Хотя… были моменты, когда и мне становилось немного не по себе. Раз или два замечал, как вода вдруг забурлила посреди полной тишины, будто что-то выныривало или ныряло обратно. Или волна пойдёт ни с того ни с сего – всё это в безветренную погоду, когда поверхность озера должна быть гладкой, как стекло. Но я находил простое объяснение: мол, рыба. Большая, здоровенная, разгуливает где хочет. Никто же здесь не ловит – за десятилетия могла вымахать до невероятных размеров. Может, даже легендарный сом-переросток живёт на дне.

Однажды я решил взять выходной – не ради вдохновения, не ради работы, а просто ради себя. Взял с собой литровую банку домашнего самогона – местного, крепкого, как пуля, сваренного по старому рецепту деда Василия. Купил мясо, порезал его, набрал дров – и вот уже после обеда я на берегу, под раскалённым солнцем, с пледом и шампурами.

Пока мясо готовилось, выпил первую рюмку – закусил солёным огурцом и почувствовал, как тепло разливается по груди. Вторая пошла уже легко, третья – совсем весело. Мысли стали медленными, тягучими, как летний день. Где-то вдалеке стрекотали кузнечики, в воздухе висел аромат горящих дров и пряностей. Шашлык запахом своим манил к себе, как сирена.

Когда мясо наконец было готово, я нарезал хлеб, нашинковал лук и устроился прямо на траве. Ел не спеша, с удовольствием, запивая чуть ли не каждый кусок холодным самогоном. Рассудок стал слегка затуманиваться, но не до глупостей – скорее до приятной расслабленности, до того состояния, когда мир кажется чуть мягче и добрее.

А потом, собравшись с духом, разделся до шорт и прыгнул в воду. Холод окатил так, что перехватило дыхание, но именно этого я и хотел – чтобы жизнь ударила по щекам, напомнила: ты жив, и всё это происходит с тобой, а не со страницами романа. Всплыл, встряхнулся, и в этот момент показалось, будто в глубине, там, где солнечные лучи уже теряются во мраке, что-то мелькнуло. Но я лишь усмехнулся:

«Наверное, тот самый сом».

После шашлычной трапезы я сидел на траве, поджав ноги, и перелистывал блокнот, в который обычно записываю идеи. Но мысли были размытыми, как отпечатки пальцев на мокром песке. Время растеклось – не то чтобы мне было важно знать, сколько сейчас времени. Я посмотрел на банку с самогоном. Четыре, может, даже пять рюмок оставалось.

И вот когда я допил, тогда-то меня и накрыло. Сначала стали тяжёлыми веки, потом потянуло в сон. Я лег на плед, положив голову на рюкзак, и уснул. Ни ведьм, ни рыб, ни героев моих романов мне не снилось. Только темнота и тишина, будто кто-то выключил весь мир.

Проснулся я глубокой ночью. Небо над головой было чистым, звёздным, словно бархатное покрывало, усыпанное алмазами. А озеро… озеро светилось. Луна висела над ним, будто серебряная монетка, и её отражение дрожало на воде, точно живое. Кругом царила тишина – ни шороха, ни дуновения ветерка.

Я сел, потер лицо руками и огляделся: голый шампур, банка из-под самогона, теперь уже пустая.

– Забористая гадость, – пробормотал себе под нос.

Собрал остатки еды, закинул рюкзак на плечи и двинулся по тропе, в сторону дома.

Сделал два шага – и вдруг…

Громкий, сочный всплеск разорвал ночную тишину. Такого я ещё никогда не слышал. Не просто волна – будто что-то огромное вынырнуло из самой глубины.

Я замер. Резко обернулся. Поверхность озера снова успокоилась, но там, в центре, где лунный свет играл на волнах, казалось, что-то мелькнуло. Не рыба. Не птица. Что-то другое.

«До каких же размеров в этом озере вырастает рыба?» – подумал я, пытаясь сохранить шутливый тон, но в мыслях этот вопрос звучал скорее как сомнение, чем как уверенность.

Воздух стал гуще, плотнее. Тишина – ощутимой, почти физической. И хотя я не из суеверных людей, в этот момент по коже пробежал холодок.

От увиденного мои глаза невольно округлились, будто готовые выскочить из орбит. Ноги подкосились и дрожали, словно осиновые листья на ветру, а из рук выпали шампура.

Прямо передо мной, с булькающим звуком, из тёмного, неподвижного озера медленно поднималось нечто. На первый взгляд – почти человек, но покрытое скользкой тиной, с обвислой кожей, перепачканной водорослями. Не шло оно – скорее, выползало на берег, точно само течение вытолкнуло его.

Я застыл, как оловянный солдатик, прибитый страхом к земле. Сердце колотилось так, что казалось – вот-вот разорвёт грудь. Воздух исчез. Остались лишь прерывистые вдохи да стук крови в висках.

Существо встало на ноги, медленно запрокинуло голову и посмотрело прямо на меня. Его лицо было скрыто тьмой и грязью… и вдруг раздался крик.

Он резал слух, будто сирена из самых жутких кошмаров. Я чувствовал, как мои уши наполняются кровью, как голова начинает раскалываться. А в мыслях мелькала лишь одна картина – легенда деревни, повествующая о ведьме.

Крик внезапно оборвался. Существо, теперь уже явственно женского облика, несмотря на свою ужасную внешность, сделала несколько быстрых, мелких шагов в мою сторону, будто её тянул невидимый трос. Я лихорадочно вспоминал все молитвы, которые когда-либо слышал в жизни. Губы тряслись, голос едва слышался, но я шептал слова без остановки, словно каждое из них могло стать защитой между мной и этим кошмаром.

И вот она – здесь. Совсем рядом. Теперь можно было разглядеть её лицо. Бледная кожа, влажная и блестящая от капель воды, казалось, текла, как воск с горящей свечи. А глаза… Чёрные, пустые зрачки не просто смотрели на меня – они пронзали, всматривались внутрь, будто хотели достать мою душу.

Её руки – длинные, костлявые, увенчанные ногтями, острыми как кинжалы – медленно поднимались к моему лицу.

Но вдруг – лай. Громкий, резкий, как удар хлыста. Это был наш старый сторожевой Мухтар, должно быть, проснувшийся от странного шума. Он выскочил из кустов, скаля зубы, рыча так, словно перед ним стояла сама смерть.

Ведьма замерла. На мгновение показалось, что время остановилось. Затем она взвыла – не крик, а вой, полный боли и злости.

Как только я услышал лай Мухтара, моё тело словно пробудилось от долгого оцепенения. Каждый нерв вспыхнул, мышцы напряглись, и ноги сами понесли меня прочь от ведьмы – не разбирая дороги, не чувствуя земли под собой. Я бежал, словно за мной гнался сам ад, с каждым шагом ожидая, что холодные когти воткнутся мне в спину.