Сквозь войну и руины

– Тиира, подожди, нам нужно снача…

Девушка резко повернула голову, когда ее друг замолчал на полуслове, и ее взгляд наткнулся на широко раскрытые глаза Гэлоу. Руки капитана сжимали шею, которую насквозь пробила стрела. Несколько мгновений он стоял неподвижно, на лице застыло изумление, по сомкнутым пальцам бежала кровь. Губы шевелились, но Гэлоу не мог произнести ни слова. Он шагнул в сторону, удивление в глазах сменил страх; они закатились, и он упал с крепостной стены.

Ужас сковал тело Тииры, кровь превратилась в лед, когда она проследила за падением друга в темноту. Она пошатнулась и схватилась рукой за каменный выступ, чтобы восстановить равновесие. Сделав глубокий вдох, Тиира поднесла горн к губам и дунула в него изо всех сил.

Ей ответил целый хор таких же горнов.

Через несколько мгновений громкий басовитый набатный звон городских колоколов эхом прокатился в ночи, и девушка услышала топот тяжелых сапог – солдаты гарнизона спешили на свои посты. Тысячи воинов выскакивали на улицы, отозвавшись на сигнал тревоги с выработанной множеством тренировок стремительностью, и очень скоро заняли свои места как на внутренней, так и на внешней стене.

Вдоль строя раздавались крики, гасли фонари, гибли солдаты. Во рту у девушки пересохло, она выпрямилась и отошла от крепостной стены, пока вокруг нее сновали солдаты с зажатыми в руках луками и мечами на бедрах – они занимали отведенные им позиции.

Тиире потребовалось несколько мгновений, чтобы окончательно прийти в себя и выбросить из головы воспоминание о падавшем с крепостной стены Гэлоу. Она перевела взгляд на сотни факелов, горевших в городе и освещавших внешнюю и внутреннюю стены.

– Спокойно! – послышался голос. – Удерживать свои позиции!

Девушка повернулась и увидела шагавшего к ней высокого мужчину. Его лицо казалось высеченным из куска скалы, за спиной развевался длинный черный плащ с серебряными символами.

– Капитан Линар, докладывайте! Что происходит?

– Экзарх Драдкир. – Тиира поклонилась, как и следовало, немного отступая, чтобы другие солдаты смогли занять свои места. – Я…

– Говорите, капитан.

– Я не знаю, экзарх. Ночь проходила спокойно, а потом… По нам начали вести огонь. Стрелами. Но видимость очень плохая, и мы не можем оценить, насколько серьезны потери.

Экзарх прищурился, глядя в глаза Тииры, а потом кивнул.

– Зарядить луки!

Драдкир двинулся вдоль крепостной стены, глядя вниз, на покрытую туманом землю.

Тиира могла не смотреть: она знала, что боевые маги занимают свои позиции по всей длине крепостной стены.

У подножия цитадели возникли огненные сферы, которые полетели вверх, пробивая густой туман и озаряя ночь, и сердце Тииры отчаянно забилось в груди. Через несколько мгновений каждую пядь земли на сотню футов от крепостных стен залило белое сияние, и стало светло, как в полдень. Но она ничего не видела: ни врага, ни армии, только влажную траву и кусты.

Тяжелую тишину нарушало эхо городских колоколов. Но очень скоро смолкли и они, гарнизон занял свои места, люди спрятались в укрытия.

Экзарх Драдкир посмотрел на Тииру, удивленную не меньше других. Она видела стрелы. На ее глазах упал навстречу смерти Гэлоу, а из его шеи хлестала кровь. Она видела, как гаснет свет.

– Экзарх!

Драдкир и Тиира повернулись на голос солдата. Ей понадобилось некоторое время, чтобы приглядеться и понять, на что он указывает. Внизу, на земле, на границе света и тьмы, стоял эльф.

Его рост и фигуру не представлялось возможным оценить, но враг носил полные золотые пластинчатые доспехи и красный плащ. В левой руке эльф держал щит в форме слезы, защищавший все его тело от шеи до колен, а в правой руке сжимал боевой топор с длинной рукоятью.

– Что он делает? – прошептал один из воинов.

– Ждет, – ответил Драдкир, заставив говорившего солдата расправить спину и посмотреть прямо перед собой. – Но разумнее спросить: чего он ждет?

Экзарх бросил взгляд на эльфа и осмотрелся по сторонам. Других эльфов на рубеже света и тени не было, Тиира уже проверила.

– Нам также следует ждать? – спросила девушка, посмотрев на Драдкира.

Некоторое время тот разглядывал Тииру. Вокруг поднимался пар от дыхания бойцов, все они не сводили глаз с эльфа, а их пальцы перебирали тетиву луков.

– Сейчас не время ждать и смотреть, капитан Линар. Натягивайте тетиву и стреляйте!

Звук выпущенной по команде сотни стрел рассек воздух, и Тиира наблюдала за их полетом в свете балдиров, разгонявших темноту внизу. Ее наполнило неприятное предчувствие, и волосы на затылке встали дыбом, когда девушка увидела, как стрелы пролетели мимо эльфа, обойдя его, точно вода перед носом корабля. Одна за другой они вонзались в землю – враг оставался в целости и сохранности и даже не шелохнулся.

Ледяной страх наполнил Тииру. Она множество раз была свидетельницей того, как маги использовали Искру, и ее учили, что следовало делать в таких случаях. Но это всегда делали колдуны, обладавшие силой. Боевые маги пробивали дыры в шеренгах врага, целители сращивали сломанные кости, ремесленники возводили мосты за несколько минут. Но прежде она никогда не видела, чтобы Искру применял враг, и ей не приходилось противостоять магии во время сражения.

Тиира не сводила глаз с эльфа в доспехах, вокруг которого на землю продолжали падать стрелы, затем из темноты выступили другие эльфы, а их золотые доспехи сияли, как звезды, в белом свете балдиров. За несколько мгновений эльфов стало десять, потом сто, еще через пару секунд сотня превратилась в тысячи.

Тиира с трудом сглотнула, у нее перехватило горло, она задрожала, начиная с груди, затем руки и ноги – и даже пальцы. Она услышала, как солдаты переминались с ноги на ногу, что-то бормотали и вскрикивали.

– Чего они ждут? – прошептала девушка, скорее себе, чем кому-то другому, но, перехватив взгляд Драдкира, обнаружила в его глазах тревогу.

Это встревожило ее еще сильнее. Она никогда не видела, чтобы Драдкир хотя бы вздрогнул. Никто из боевых магов при ней вообще не проявлял даже намека на сомнение.

Вжик.

Кровь Тииры обратилась в лед.

Вжик.

Она множество раз слышала этот звук.

Вжик.

Но никогда прежде со стороны врага.

Воздух вдруг стал тяжелым. Ночь выдалась тихой. Ничто не нарушало тишину – только дыхание и шорох крыльев. А потом мир содрогнулся.

По небу прокатился рев, от которого похолодела кровь, сердце Тииры рухнуло в живот, она не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Темноту разорвал ряд ослепительных вспышек оранжево-красного огня, обрушившегося на крепостные стены с востока до запада, в мгновение ока забирая сотни жизней.

Только теперь Тиира поняла, почему эльфы имитировали нападение и чего ждали. Они выманивали нас на стены.

Вокруг нее во все стороны с криками разбегались солдаты, спешили к лестницам, сбивая друг друга с ног, падали и разбивались насмерть.

Девушка, смотрела на небо и не могла пошевелиться. Она уже поняла, что бежать не имело смысла, слишком поздно. На нее уставились два наполненных яростью оранжевых глаза, сиявших в свете ревущего огня – прямо на них мчался огромный дракон с широко разинутой пастью, в которой, мерцая, формировались языки пламени.

Сделав глубокий вдох, Тиира выдохнула через нос и закрыла глаза.

Пусть Герайя обнимет меня.

Глава 1. Клятвы и кровь

Кингпасс – начало зимы, год 3081-й после Падения

Крики умирающих наполнили воздух, когда раскаленный добела свет драконьего огня омыл центральную площадь, отбрасывая тени мертвецов на камни. Порождения Крови уже отступали, их разумы разбились вдребезги после гибели Шамана. Имперские солдаты добивали бегущего врага. Вокруг Ардена царил хаос. Но он не замечал его: глаза застилали слезы, а взгляд сосредоточился в одной точке.

– Младший брат…

Арден сделал шаг к Кейлену, его грудь наполнила удивительная легкость, руки дрожали. Когда Арден принял Печать, Кейлену исполнилось шестнадцать. Арден помнил мальчика с блестящими глазами, который с радостью всему учился и следовал за ним, точно тень. Но теперь перед рыцарем стоял вовсе не мальчик. Плечи Кейлена стали шире, на лице появилась бородка, он заметно вырос. Но главное различие состояло в том, как он себя держал и как на него смотрели другие. Арден видел, как он, словно смертоносная буря, сражался с Отмеченными Кровью, а рядом с ним находился дракон с сияющей чешуей.

Сейчас лицо Кейлена покрывали грязь и кровь, тело выглядело так, словно он побывал в бездне и вернулся: левая рука бессильно свисала вдоль тела, мерцавший пурпурный свет глаз потускнел, но Кейлен продолжал сжимать клинок, дерзко глядя на врага. Он был воином. Более того, стал дралейдом.

Арден так и не удосужился спросить имя дралейда. Какое это имело значение? Зачем его знать? Мысль о том, что дралейдом мог оказаться Кейлен, ему даже в голову не приходила. Он надеялся, что с его семьей все в порядке, ему хотелось верить в то, что они продолжают благополучно жить без него.

Когда рыцари остановили нападение араков на Прогалину, он отчаянно боролся с желанием осмотреть каждое тело, чтобы узнать наверняка, кто погиб, а кто уцелел. Он хотел поступить так больше всего на свете. Однако дал клятву. «Если мы тебя спасем, ты согласишься забыть свою жизнь до этого мгновения, забыть все, что связывало тебя с твоей прежней личностью? Ты готов носить Печать Акерона? Следовать его убеждениям и служить Воином до того дня, когда покинешь наш мир?»

Слова брата-капитана Каллинвара вновь всплыли в сознании Ардена.

Порыв ветра пронесся мимо, в воздух поднялись спирали пыли и мусора, и огонь замерцал вокруг огромного белого тела дракона, спустившегося с неба. Дракон приземлился на камень за спиной Кейлена, его когти давили мертвые тела, кожистые крылья с черными венами широко раскрылись, глаза цвета лаванды внимательно изучали Ардена – взвешивая и оценивая.

Дракон являл собой идеальное сочетание величия и мощи. От головы до хвоста его длина составляла тридцать футов, в снежно-белой чешуе отражалось оранжево-красное сияние городских пожаров. Тело состояло из мощных мускулов, которые перекатывались при каждом движении. Рога обрамляли могучие челюсти. Два гребня шли от основания черепа, вдоль спины и по хвосту с наконечником в форме копья. Дракон смотрел на Ардена так пристально, что у того возникли неприятные ощущения, потом голова волшебного зверя склонилась над Кейленом, а из груди вырвалось глухое ворчание.

Арден слышал, как его звали другие рыцари – Руон, Лирин, Илдрис. Он слышал их, но не понимал слов.

Кейлен вышел из тени дракона, посмотрел на Ардена, и его глаза потускнели, дерзость уходила из них – ее сменило глубокое недоумение. Но вскоре с лица юноши исчезли последние сомнения, он бросил меч, и сталь с грохотом ударилась о камни. Не успел звон оружия стихнуть, как Кейлен помчался к Ардену и врезался в него с такой силой, что рыцарь едва устоял на ногах. Своей целой рукой дралейд обнял брата и прижал к себе, коснувшись головой охраняющих доспехов и на миг превратившись в того мальчика, которого Арден знал раньше.

– Хейм… ты… ты жив.

Хейм. Арден так долго не слышал своего прежнего имени. Оно совершенно стерлось из его памяти. След прежней жизни. Той, что он обещал забыть навсегда.

Арден опустил подбородок на голову Кейлена. Он всегда был более рослым, чем брат, но в доспехах казался настоящим великаном. Арден смотрел на дралейда и чувствовал, как боль все сильнее сжимает его сердце. Сделав глубокий вдох, он ответил на объятия брата.

– Я скучал по тебе, – со вздохом сказал Арден. – Мне очень жаль.

Даже сквозь доспехи рыцарь чувствовал, что Кейлен прижимался к нему все сильнее, словно пытался выдавить воздух из легких брата. Арден закрыл глаза, наслаждаясь каждой секундой, прекрасно понимая, что очень скоро их пути снова разойдутся.

– Как?

Арден открыл глаза и увидел, что Кейлен смотрит на него покрасневшими глазами, а зрачок окружала пурпурная радужная оболочка. Что случилось с твоими глазами, брат? Арден вздохнул и снова крепко обнял дралейда. С чего начать?

Прежде чем Арден нашел слова, по его телу пробежала дрожь, исходившая от выжженной на груди Печати. Она двигалась, точно волна льда: прошла сквозь охраняющие доспехи, пробежала по коже, проникла в кости. Он отпустил Кейлена и отшатнулся. Голова кружилась, удары сердца грохотали в ушах.

– Хейм, что случилось?

Арден оттолкнул Кейлена, почувствовал дрожь в коленях и с трудом устоял на ногах. Но затем все прошло так же быстро, как и началось. Теперь он ощущал лишь гудение Печати, которое имело источник. Рыцарь его чувствовал. Ошеломленный Арден отвернулся от Кейлена, его сердце билось в груди.

Лирин, Илдрис и Руон стояли перед ним, а остальные рыцари из Шестого и Третьего рассыпались по площади, спотыкаясь о мертвые тела. Все выглядели такими же потрясенными, как и Арден: их шлемы втянулись в доспехи, глаза были широко раскрыты, тела дрожали. Только теперь взгляд Ардена обратился к источнику гудения Печатей на каждом из них: Каллинвару.

Брат-капитан Каллинвар стоял на коленях в том самом месте, где его оставил Арден, держа на руках лишившееся доспехов тело Вератина. Видеть Гроссмейстера таким было очень странно. Даже противоестественно. Вератин всегда являлся настоящей башней в человеческом облике. Твердый, негнущийся, никогда не ломавшийся. Однако сейчас он лежал, лишенный жизни, с отсеченной нифралом душой, которой предстояло вечно скитаться в бездне, и она уже никогда не сможет попасть в залы Акерона. Это казалось неправильным.

Постепенно Арден отвел взгляд от тела Вератина и посмотрел на Каллинвара. Волосы у него на затылке зашевелились, а легкие покинул воздух.

Если совсем недавно доспехи Каллинвара ничем не отличались от доспехов Ардена – перекрывавшие друг друга зеленые пластины, – то теперь вокруг Печати Акерона на его груди, наплечниках, а также краях шлема появился золотой орнамент, который мерцал в сполохах огня.

Арден видел, как другие рыцари опускались на одно колено, прикладывали кулаки ко лбу, а потом к груди, и каждый, склонив голову, произносил лишь одно слово:

– Гроссмейстер.

Арден последовал их примеру, и вибрация прошла по его колену, когда оно коснулось камня. Он поднес кулак ко лбу, потом, не спуская глаз с Каллинвара, приложил его к груди.

– Гроссмейстер.

Арден видел, как шлем Каллинвара превратился в жидкий металл, уходя в доспехи, открывая залитое слезами лицо и подавленный взгляд покрасневших глаз. Каллинвар наверняка должен был испытать гордость, став Гроссмейстером рыцарей Акерона, но Арден читал лишь боль и утрату в его взгляде.

Несколько мгновений все молчали. Даже лорийские мужчины и женщины, тихонько перешептываясь, остановились, чтобы посмотреть на стоявших на одном колене рыцарей. Бойцы в кожаных доспехах, солдаты в стальных латах и кольчугах, воины, сидевшие верхом на черных, как обсидиан, скакунах, с изогнутыми клинками в руках и несколько боевых магов, за плечами которых развевались плащи.

Они стояли с широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами. Многие никогда не видели рыцарей в охраняющих доспехах. В эту ночь они увидели, как с неба упали почти тридцать рыцарей в полном вооружении, с мерцавшими духомечами в руках. А теперь рыцари преклонили колено и смотрели на встававшего на ноги Гроссмейстера Каллинвара.

Каллинвар поднял голову, его взгляд на несколько мгновений задержался на неподвижном теле Вератина, потом он огляделся по сторонам и, тихо вздохнув, прижал к груди тело своего погибшего соратника – так мать держит новорожденное дитя.

Отчаянно дрожавший Каллинвар слегка пошатнулся, и Арден краем глаза отметил, как с исполненным тревоги лицом начала подниматься Руон, но Каллинвар сумел сохранить равновесие, и она осталась на месте.

Арден все еще стоял на одном колене, прижимая к сердцу сжатый кулак и чувствуя, как его удары отдаются во всем теле, по которому пробежала дрожь. Когда перед ним возникла зеленая сфера, начавшая постепенно расти, обретая в центре черный цвет, Печать у него на груди стала издавать низкое гудение.

Арден встал, увидев, что появляется Разлом, и посмотрел в сторону Кейлена, не сводившего взгляда с брата. Покрытая белой чешуей голова дракона, с прищуренными глазами, нависла над Кейленом. Три чувства овладели сердцем Ардена: облегчение, сожаление и гордость. Облегчение от того, что Кейлен жив и его не было в Прогалине в ту ночь, когда на деревню напали Отмеченные Кровью. Сожаление, что он не мог остаться рядом с братом, когда Кейлен в нем нуждался. Гордость за маленького брата, ставшего дралейдом. Воином из легенды. Лидером.

Он хотел снова прижать Кейлена к груди и держать его до тех пор, пока не рухнут окружавшие их стены. На самом деле он не рассчитывал когда-либо снова увидеть младшего брата или свою семью и сумел с этим смириться. Он сделал свой выбор, когда принял Печать. В противном случае его ждала смерть. Но сейчас, когда он смотрел на Кейлена, его многочисленные раны и темные круги вокруг глаз, сердце Ардена страдало от боли. Брат в нем нуждался. Но он не мог быть тем, кто был нужен Кейлену.

– Арден.

Арден повернулся на голос Руон, когда она прикоснулась к его плечу. Одновременно он увидел, как Каллинвар проходит через Разлом без единого слова или взгляда, по-прежнему держа на руках тело Вератина.

– Нам нужно уходить. – Глаза Руон переполняло сожаление. – Каллинвар нуждается в нас.

– Я просто… – Арден взглянул на Кейлена, который молча смотрел на брата. – Мне нужно время, Руон. Я…

– Нет. – Руон покачала головой, а ее глаза стали холодными и жесткими. – Ты сделал выбор, Арден. Тот же, что и все мы.

Арден кивнул, и у него перехватило в горле. Он столько хотел сказать. Столько разных вещей. Столько вопросов задать. Но он принес клятву. Он посвятил свою жизнь Воину.

– Прости меня. – Арден сделал глубокий вдох, бросил последний взгляд на Кейлена, повернулся и последовал за остальными рыцарями в сторону Разлома. – Я обещаю, что вернусь.

– И все? Ты просто уйдешь? – Арден остановился, когда крик Кейлена, которого переполняла ярость, эхом разнесся по площади. – Они мертвы, Хейм. Мама, папа, Элла, Фейнир. Они мертвы! – голос Кейлена дрожал, когда он прокричал последние слова.

Сердце Ардена остановилось, тело онемело, железная хватка стиснула горло. Он повернулся к Кейлену, мучительно пытаясь втянуть в себя воздух.

– Кейлен… я не знал…

– Где ты был? – Слезы текли по щекам дралейда. – Я нуждался в тебе… Ты и сейчас мне нужен. Хейм, ты мне нужен.

– Боль есть дорога к силе, Арден, – прошептала Руон, положив руку ему на плечо и заставляя идти дальше. – Мы сражаемся за Акерона, чтобы защитить тех, кого любим. Но от этого не становится легче.

Арден стиснул зубы и кивнул.

– Я вернусь, Кейлен. Я обещаю.

Арден сделал глубокий вдох и обернулся. Ледяные объятия Разлома уже смыкались вокруг него, сердце мучительно ныло.

Боль есть дорога к силе.

* * *

Каллинвар опустился на колени на каменном полу Зала Сердца, когда остальные рыцари, один за другим, выходили из Разлома. Он слышал звавшие его голоса.

Краем глаза видел, что к нему бегут охваченные паникой Наблюдатели. Однако не обращал на них внимания, игнорируя все вокруг. Он сосредоточился на боли в опустевшей груди и пустоте в руках.

Каллинвар отпустил охраняющие доспехи, глядя, как расплавленный зеленый металл с блестками золота течет между пальцами, возвращаясь в Печать. Когда доспехи полностью исчезли, его взгляд остановился на пустых руках, чистых и не испачканных кровью. Всего несколько мгновений назад он бережно нес тело своего самого старого друга, но теперь его руки были пусты. Тело Вератина принадлежало Разлому.

Глава 2. Найденные и потерянные

Руки Кейлена дрожали, когда появившиеся черно-зеленые врата исчезли, исказив воздух. Он чувствовал холодные дорожки, оставленные на его щеках слезами. Белый раскаленный гнев пронизывал все его тело, разум онемел, и юноша не мог отыскать слов, лишь смотрел на пустое пространство, где совсем недавно находился его брат, и с каждым вдохом все внутри у него сжималось сильнее.

Хейм жив. Он только что стоял здесь. Не во сне и не в видении, созданном воображением. Кейлен слышал его голос и ощущал объятия.

И видел, как он ушел, словно в этом не было ничего особенного. Словно Кейлен ничего не значил. В этот момент он чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо прежде, а воспоминания о родных заполнили его разум.

Фейнир, который спас его от Фритца, Куртиса и Деннета; Элла, сидящая с ним на крыльце перед Испытанием; отец протягивает ему меч; мать входит в шатер, где шел пир, и обнимает его.

Они мертвы. Исчезли навсегда. Он произнес эти слова вслух, и ему показалось, что его ударили молотом в живот. Он больше никогда не увидит их лиц, не услышит голосов. И после всего этого он не мог поверить, что его брат повернулся к нему спиной. Хейм его видел, обнимал, говорил с ним. А потом ушел.

В детстве Кейлена именно Хейм всегда за ним присматривал. Самый сильный, самый добрый, самый заботливый. Кейлен хотел только одного: стать таким, как Хейм.

Когда темные мысли уже грозили его поглотить, океан тепла нахлынул на него от разума Валериса, заполняя трещины и ослабляя боль. Дракон склонил шею, тихонько ткнул носом в плечо Кейлена, и из могучей груди послышалось тихое ворчание. Гнев всегда был чувством, которое Валерис знал лучше других, ярость дракона питалась яростью Кейлена, давая им обоим силу. Но, когда они стояли на площади все еще горевшего города, когда их окружали смерть и утраты, тепло Валериса смягчило огонь гнева Кейлена, позволив скорби достичь таких глубин, которых он прежде не знал.

Закрыв глаза, Кейлен прижался лбом к морде Валериса, обняв правой рукой голову дракона, левая висела вдоль тела, боль усилилась после того, как сражение закончилось. Он провел пальцами по чешуе Валериса, коснулся обрамлявших морду дракона рогов, которые становились все больше, а когда заговорил, его тихий голос дрожал:

– Он был тут, совсем рядом…

В ответ из груди Валериса донеслось глухое ворчание.

Дракон еще сильнее прижал голову к Кейлену, пытаясь утешить вторую половину своей души. Юноша чувствовал, как утрата наполняет сознание Валериса. Дракон понимал горе Кейлена, мгновения тоски и сомнений. И, когда каждое ощущение, каждый образ проходили через разум дракона, боль Кейлена становилась слабее, и все сливалось в одну мысль: Ты никогда не будешь один.

Так они стояли некоторое время, объединив разумы, словно во всем мире остались только они двое. Кейлен с радостью навсегда бы остался в таком состоянии, если бы не рука, которая легла ему на спину.

Кейлен вздохнул, открыл глаза, повернулся и увидел Эрика. Вирандр выглядел так, словно его протащили через бездну и вышвырнули обратно. Многочисленные раны покрывали тело, грязь и кровь засохли на одежде и коже. Рядом с ним стояли Тармон и Вейрил, выглядевшие ничуть не лучше. Но они были живы, и только это имело значение.

– Я знаю, что задам глупый вопрос, Кейлен, но ты в порядке?

Кейлен покачал головой, горячие слезы собрались в уголках его глаз.

– Нет.

Эрик потянулся к нему и крепко обнял.

– В Оммском лесу, – заговорил Эрик, – ты не упоминал брата, когда рассказывал о своей семье.

– Потому что он умер два года назад, – слова эхом повторились в сознании Кейлена, когда он отстранился и ощутил ком в горле.

Хейм жив. Кейлену следовало испытывать облегчение и радость. Его брат жив. Но сейчас он мог лишь с трудом удерживать рвавшийся наружу гнев. У него осталось так много вопросов, он хотел получить столько ответов. А Хейм ушел как ни в чем не бывало, оставив его одного.

Прежде чем Эрик успел задать хоть один из множества имевшихся у него вопросов, Кейлен услышал знакомый голос, нарушивший тишину:

– Дралейд.

Инстинкт подсказал Кейлену, что следует выхватить меч, как только он услышал голос Арканы Вардейн, однако он выронил оружие, когда помчался к Хейму. Он потянулся к Искре, но пульсировавшие нити оставались недоступными, даже попытка до них добраться отнимала последние силы. У него дрожали колени, и он с трудом стоял – только сила Валериса позволяла ему продолжать сражаться – тогда ему казалось, что его ничто не остановит. Но сейчас, когда кровь похолодела в венах, а все тело покрывали раны, и левая рука бессильно висела вдоль тела, он осознал, каким слабым стал.

– Не приближайся ко мне. – Кейлен вложил столько силы в свои слова, сколько у него оставалось, черпая их в кипевшей в груди ярости.

Он высоко поднял подбородок и повернулся лицом к Аркане.

Женщина сказала, что позволит им уйти, но люди нарушают свои обещания, а сейчас Кейлен был не склонен никому верить.