скачать книгу бесплатно
Он протянул бумажку.
– Михаил. Ты уж больно на моего внука похож. Если что – можешь позвонить, деньгами вряд ли выручу, а пирогами или чем еще накормлю, отвезу куда надо.
Михаил буквально всучил бумажку в ладонь Марка, тот кивнул и убрал бумажку в карман джинсов. Михаил похлопал парня по спине, пошел обратно к машине. Парень опомнился и крикнул:
– Спасибо!
Михаил махнул рукой. Марк же вошел в подъезд. Темно, хоть глаза выколи.
И тут Костолом задребезжал.
– Только не это, – охнул Марк и пулей бросился к квартире Саши.
Тот переминался с ноги на ногу в коридоре, дожидаясь друга.
– Чего не разбудил? – поинтересовался Саша, но Марк проскочил мимо него в квартиру, направился в спальню, включил свет и зеркало умолкло.
В отражающей поверхности видно было только темноту. Она бурлила, словно неспокойная вода в реке.
– Откуда взял? – охнул Саша, который пошел следом.
Марк без сил сел на пол, затравленно посмотрел на матрас, под которым лежал Птицелов.
– Есть водка? – прохрипел Марк не своим голосом.
– Коньяк вроде был, – засуетился Саша.
Марк встал, пошел на кухню.
– Расскажешь в чем дело? – лепетал Саша, ничегошеньки не понимая.
Марк запер входную дверь, даже цепочку навесил. Сел в торце стола на кухне. Ему так страшно еще никогда в жизни не было.
Парень горько заплакал, спрятав лицо в ладонях. Саша сглотнул, подлетел к шкафчикам, нашел кофе, коньяк, поставил чайник, сам сел на корточки возле Марка.
– Ты чего?
Захлебываясь слезами, Марк только и смог выдавить из себя про забытую куртку и кроссовки.
– Да брось, ерунда. Замки поменяю, кроссовки купим, куртку купим…
Марк отнял руки от лица и Саша умолк. В правом глазу у друга лопнул сосуд, волосы на голове сбились в колтун. Саша опустил глаза, увидел грязные носки. Увидел кровь.
– Как это ты так? – выпалил он, подорвался, принес аптечку.
Марк мотнул головой.
– Я сам.
С трудом снял носки, вытащил из ранки кусочек пластиковой дужки, плеснул перекисью. Поджал пальцы ног. Он не заметил, что жутко замерз. Сбивчиво рассказал про звонок, про Пересмешника.
Про тело.
– Я не потому боюсь, что ключи, куртка там остались и придется покупать новое. Я боюсь, потому что Пересмешник может ввести в заблуждение других людей и сожрать.
Он умолчал о самой страшной мысли, которая пришла в голову: Марк тревожился из-за запахов. Вдруг существо может выбраться из квартиры и по запаху добраться до Сашиного дома и убить не самого Марка, а его друга? В том, что Пересмешник будет убивать никаких сомнений не было. Возможно, Зоя Петровна слукавила, когда назвала только Птицелова хищным и злым зеркалом.
Марк взял в руки телефон, разблокировал экран. Оцепенел. Сотни пропущенных от Зои Петровны. Несколько звонков от Саши. Сообщения от Марины, наблюдательницы за птицами. Дрожащими пальцами Марк открыл переписку.
– Марина прислала отметки и других мест, где гибнут птицы, – просипел Марк.
– Ну, Птицелов же найден, остальные локации не нужны, наверное, – повел плечом Саша.
Марк перевел Марине деньги и попросил больше не искать мертвых птиц, но оставаться на связи, мало ли что еще может понадобиться.
Чайник засвистел, и Марк дернулся.
– В комнате с зеркалами нельзя выключать свет, – произнес он, глядя на то, как Саша налил ему коньяка, а себе делал кофе.
– Почему?
– Когда вошел в подъезд, то Костолом начал дребезжать. Там было очень темно. В квартире у Зои Петровны и пока я ехал, зеркало оставалось на свету.
– Что под рубашкой?
Марк хлопнул себя по лбу и достал тетрадку. Саша присвистнул.
– Та самая?
– Угу.
– Можно посмотреть?
Марк кивнул. Саша взял тетрадку, открыл на случайной странице и поморщился.
– Зубоскал?
Марк выдохнул. Ладно, с первыми двумя справился. О Зубоскале думать вообще не хотелось. Зубы, детские зубы.
Парень вспомнил, как водил Дашу в стоматологию, как с трудом уговорил в обмен на шоколадку. Понятное дело, шоколадку никто сестре сразу не отдал после пломбирования дыр, Даша же надулась и вынашивала весь вечер план мести. Помнил, как сестра стеснялась щербинки между передних зубов и по глупости даже пыталась ее заделать белым пластилином. Марку тогда здорово влетело от мамы. Где справедливость? Пластилин в рот совала Даша, получил нагоняй старший брат. Марк вообще как-то пропустил момент, когда превратился в няньку. Но не жаловался никогда. Во-первых, видел, как уставала мама на двух работах. Во-вторых, любил Дашку до одури. В-третьих, кто, если не он?
Отчим тоже уставал, конечно, но большую часть времени мужчина уделял новому хобби. Где-то вычитал про интересную книжку, через знакомых вышел на алкаша, который распродавал за гроши семейную библиотеку родителей. Родители алкаша повесились и он сам сказал отчиму, что если не сопьется, то вздернется. Не спился.
Марк прекрасно помнил название книги.
«Сердца в зеркалах».
Серенькая такая, ничем не примечательная.
Отчим так ею увлекся, что трясся над книжкой, пылинки сдувал, всегда убирал на верхнюю полку, куда Даша бы точно не дотянулась. Марк дотянулся бы, конечно, с его-то ростом. Но не трогал книгу.
Во-первых, думал, что личные вещи – неприкосновенны, будь то лизуны, которые сестра однажды разлепила по обоям в квартире, или те же книги. Лизуны оставили жирные следы на кошмарных узорах, но лишать Дашу игрушек никто не стал. Марк поговорил с сестрой и ситуация не повторялась.
Во-вторых, книга Марка не интересовала. Вернее, злила, и парень старательно делал вид, будто этой дряни не существовало. С появлением книги в квартире, отчим резко изменился. Из добродушного человека он превратился в угрюмого ворчуна, который подолгу мог запираться в одной из комнат с той же книгой.
У него завелись сомнительные знакомые, которые частенько захаживали к отчиму в гости. В квартире стало в разы больше зеркал.
Даша ныла, что зеркала сильно ее пугали, поскольку девочка слышала странный шепот. Шепот мешал спать, отвлекал от дел и – что самое страшное – подстрекал сделать всякое. Марк почти полностью поседел за мгновение, когда увидел, как Даша с размаху вонзила себе в руку цыганскую иглу. Ни секунды не колебалась. Осознание пришло после, как и дикая истерика. Марка потом долго дразнили в школе из-за цвета волос, только Саша поддерживал.
В-третьих, если бы Марк добрался-таки до книги, он совершенно точно ее сжег. И тогда либо молчаливый отчим вовсе перестал бы с ним общаться, либо искромсал бы лицо пасынка, как искромсал ножницами подушку. Ему не понравилась новая наволочка, которую сшила мама.
Иногда Марк жалел, что закрасил лицо отчима на фотографиях, ведь у него не осталось ни одной нетронутой. Марк всем сердцем любил маму, прежнего отчима, и Дашу, но простить то, что произошло, не мог.
Надо было не закрасить, а искромсать.
На улице темнело, а на кухне так хорошо и тепло, что Марк понемногу отвлекся от событий в квартире Зои Петровны. Саша понемногу изучал тетрадь, перелистывая страницу за страницей, останавливаясь на уж очень необычных зеркалах. То рама привлекала внимание, то сама форма рамы. В списке имелся цельный зеркальный шар.
– Око, – хмыкнул Саша, прочитав название. – Кто вообще додумался такие зеркала изготавливать?
– Это и не зеркала, а куски единого целого, похожие на зеркала, – тихо сказал Марк. – Зоя Петровна называла их живыми, а я знаю, что в них спрятались чудовища. И это имена чудовищ, вовсе не имена зеркал.
Щелк!
В квартире погас свет.
– Опять что ли? – недовольно буркнул Саша.
Независимо от того, сколько электроприборов работало, пробки вышибало регулярно.
Марк ощутил, как кожа покрылась мурашками. Парень вскочил, опрокинув табурет, на котором сидел, побежал в спальню, где ожил Костолом.
Зеркало задребезжало.
И на этот звук из-под матраса отозвался Птицелов легким звоном.
Марк нервно сглотнул. Парень видел, что в Костоломе появился оранжевый глаз. Глаз моргнул, посмотрел направо, налево, вперился в Марка, который тут же перекрыл половину лица рукой. Начисто забыл про маску и, вероятно, сейчас было уже поздно.
– Фонарик! Фонарик! – что есть сил завопил Марк.
Глаз моргнул, исчез. Точнее не исчез, не растворился, а ушел наверх, словно некто огромный распрямился во весь рост.
Сквозь зеркало в комнату проникла длинная когтистая рука. Зажегся фонарь за окном, и желтый свет попал на лоснящуюся черную кожу Костолома. Рука дернулась назад, обогнула световое пятно и двинулась дальше ощупывать спальню. Рука тянулась к матрасу, под которым Птицелов зашелся в оглушающем звоне.
– Фонарик!
Рука замерла, и выпросталась вперед, словно намереваясь сцапать Марка. И тут же резко отползла назад, поскольку луч фонарика, который принес Саша, попал на зеркало. Снова клубящаяся темнота и больше ничего.
Марк подошел к зеркалу и поставил его так, чтобы ночью на него падал свет фонаря, если вдруг снова выбьет пробки.
– Верни свет обратно, – попросил Марк, повернувшись к Саше.
Тот испуганно смотрел на зеркало.
– Это не пробки. Наверное, свет выключили.
Марк почувствовал, как в желудке заворочалось неприятное ощущение. Даже не страх, не тревожность.
Беспомощность.
Марк забрал у Саши фонарик, попросил друга сходить на кухню за телефонами, свечами, запасными батарейками – чем угодно, лишь бы свет был до восхода солнца. Желтоватый свет из окна вселял надежду. Странно, что фонарь не вырубился.
Саша вернулся, напуганный пуще прежнего.
– В соседних домах горит свет. Под нами тоже свет горит, я высунулся из окна, посмотрел.
Марк схватился за голову.
Ситуация становилась хуже. К мысли о том, что Птицелов захотел быть найденным, присоединилась еще и мысль о том, что Костолом создавал для себя темноту самостоятельно.
Марк сжал кулаки. Не может быть, тогда бы в квартире Зои Петровны всегда была кромешная тьма. И тогда бы свет у Саши отключился бы куда раньше.
В ушах все еще стоял звон Птицелова.
Марк достал первое зеркало и унес зеркало в ванную, положил в таз и накрыл грязным бельем.
НАБЛЮДАТЕЛЬ
Саша заснул очень быстро.
Не стал уходить в свою спальню, свернулся калачиком на полу возле дивана, на котором теперь спал Марк. Друг укрыл его одеялом, сам же ложиться не стал, сидел с фонариком у Костолома и видел только тьму. Нацепил маску, сделал кофе, чтобы протянуть до рассвета.
Как только дома стало больше зеркал, то у отчима тоже начались проблемы со сном. Он не называл их живыми, не говорил, что у них есть имена. Просто в тех зеркалах иногда скользили тени, или отражение показывало не квартиру, а разрушенные дома или могильные холмы.
Маме это надоело, она долго копила на море и в один вечер радостно сообщила, что всей семьей они уезжают к солнечному берегу, к горячему песку и соленой воде, которая если не залечит раны на теле, то уж точно вылечит души. Марк уговорил отчима согласиться и оставить ненадолго свое увлечение, занавесить зеркала, отвлечься. В мужчине накопилось много агрессии и напряжения. Возникало ощущение, будто это скоро все лопнет и выйдет наружу самым неприглядным образом.
Сам Марк не слышал шепота, ему не хотелось втыкать в себя иглы или подолгу сидеть перед зеркалами, как стала делать Дашка. Марк однажды обнаружил ее перед своеобразным алтарем в кладовке, которую отчим освободил именно для зеркал. Даша не хотела никак выходить из кладовки, брыкалась, даже укусила Марка. Парень тогда разозлился, пошел к отчиму поговорить.
– Ладно ты, взрослый человек, сам в это вляпался. Дашку не пускай в кладовку, запирай на ключ!
Отчим невидяще уставился на Марка, потом отвесил пасынку затрещину. Марк полез бы даже в драку с ним за сестру, но мама вмешалась. Усадила поговорить, позвала ужинать. Марк видел, что маме самой ужасно страшно. Сон нарушился, она много раз жаловалась на галлюцинации, вызванные сонным параличом.
Накануне отъезда на море, Марк дождался пока все заснут, прокрался в зал, где на полках пылились книги, добрался до «Сердец в зеркалах», умыкнул к себе в комнату и спрятал в рюкзаке, под вещами. Он планировал вывезти книгу к морю, сжечь или разорвать на части, засыпать песком на пляже. Марк верил, что проблемы закончатся, едва книга исчезнет. Засыпал он с чувством облегчения. Крепко заснул, сладко.
А проснулся от воя мамы.
Марк открыл глаза. Парень задремал под утро и действительно услышал разбудивший его вой, только выл Саша. Марк заозирался по сторонам. В спальню заглядывало солнце, перед Костоломом горели свечи. Ни глаза, ни руки, вроде бы все в порядке. Марк вспомнил о Птицелове, встал и, пошатываясь, пошел к ванной комнате, проверил на месте ли зеркало. На месте.
Саша выл на кухне.
