скачать книгу бесплатно
Он снова потянул за шарф, и Элеанора обернулась. Она старалась не выглядеть разъяренной… хотя лучше уж так, чем то, как она выглядела нынче ночью, думая, какие красивые у него губы.
– Это был твой отец?
Она резко качнула головой:
– Нет. Это мой… это муж матери. Не «мой», ни в каком смысле. Разве что моя проблема.
– Так были неприятности?
– Вроде того. – Ей не хотелось рассказывать Парку о Ричи. Все, что ей было нужно, – выскрести Ричи из того места в голове, которое предназначалось для Парка.
– Прости, – повторил он.
– Все нормально. Ты не виноват. В любом случае спасибо, что принес «Хранителей». Хорошо, что удалось их прочитать.
– Скажи, они клевые?
– Ага! Там все немного жестковато. Я имею в виду эту часть – «Комедиант».
– Да… прости.
– Я не в этом смысле. Знаешь… думаю, надо их перечитать.
– Я вчера прочитал еще два раза. Можешь сегодня их взять.
– Да? Спасибо.
Он по-прежнему держался за кончик ее шарфа, потирая пальцами шелк. Элеанора смотрела на его руку.
Если б он глянул на нее сейчас, то увидел бы, как она оцепенела. Элеанора знала, какой беззащитной и растроганной сейчас выглядит. Если бы Парк поднял взгляд, он понял бы всё.
Но он не поднял взгляд. Он наматывал шарф на пальцы, пока рука Элеаноры не повисла в воздухе. А потом – коснулся шелком и пальцами ее раскрытой ладони.
И Элеанора разлетелась на куски.
ПАРК
Держать руку Элеаноры – словно держать бабочку. Или биение сердца. Что-то неимоверно, невероятно живое.
Коснувшись ее, Парк изумился: почему он ждал столько времени, почему не сделал этого раньше? Он провел большим пальцем по ее ладони и потом вверх – по ее пальцам. И ощущал каждый ее вдох.
Парку уже случалось держать девчонок за руку. Девушек на катке. Девушку на танцах – на школьном балу после девятого класса, в прошлом году. Они целовались, ожидая ее отца, который должен был подобрать их на машине. Даже Тину он держал за руку – давно, когда они вместе пошли в шестой класс.
И до сих пор это всегда было… мило. Но точно так же он брал за руку Джоша – в детстве, когда они вместе переходили улицу. И так же он держал руку бабушки, когда она брала его с собой в церковь. Никаких отличий. Разве что рука более потная и хватка немного неуклюжая…
В прошлом году, когда он поцеловал ту девушку, он не закрыл глаз и губы были сухими. Парк задумывался: может, с ним что-то не так?..
Да, он раздумывал, пока они целовались. Всерьез размышлял: может, он гей? С другой стороны, его никогда не тянуло поцеловать парня. А вот если он представлял на месте Дон (той девчонки) Женщину-Халк или Грозу – поцелуй получался гораздо лучше.
«Может, меня не привлекают реальные девушки? – думал он тогда. – Может, я извращенец, которого возбуждают героини мультиков?»
Или, возможно, думал Парк теперь, он просто не распознал всех тех других девчонок? Так же как дисковод на компьютере может выплюнуть дискету, если не распознает формат.
Притронувшись к Элеаноре, он распознал ее. Это не подлежало сомнению.
ЭЛЕАНОРА
Она разлетелась на куски.
Будто бы что-то пошло не так и она отправилась по лучу на крейсер «Энтерпрайз»[36 - Речь идет о научно-фантастическом сериале «Звездный путь», главные герои которого – экипаж космического корабля «Энтерпрайз». Луч здесь – способ телепортации, когда человек исчезает в одном месте, словно распадаясь на множество частей, и появляется в другом месте – на конце луча.].
Каково это? Это – словно растаять, но не так мягко и плавно.
Даже рассыпавшись на тысячи осколков, Элеанора ощущала Парка, державшего ее за руку. Чувствовала, как его большой палец исследует ее ладонь. Она сидела не шевелясь – потому что не могла шелохнуться. И пыталась припомнить, какие животные парализуют жертву, прежде чем ее сожрать…
Может, Парк парализовал ее своей магией ниндзя? Рукопожатием, как у Вулкана[37 - Вулкан – суперзлодей, персонаж комиксов «Люди Икс».], и теперь съест?
Вот жуть.
ПАРК
Они разъединили руки, когда автобус остановился. Реальность обрушилась на Парка, и он нервно оглянулся по сторонам, пытаясь понять, не наблюдает ли кто за ними. Потом опасливо покосился на Элеанору, чтобы выяснить, заметила ли она, как он судорожно озирался.
А Элеанора смотрела в пол – даже тогда, когда, взяв свои учебники, шагнула в проход.
Если кто-то и наблюдал – как это выглядело со стороны? Парк не представлял выражения своего лица в тот миг, когда он прикоснулся к Элеаноре. Это было… словно впервые выпить диетического пепси. Неземное блаженство.
Он стоял в проходе, за спиной Элеаноры. Они были почти одного роста. Ее волосы собраны наверх, а шея покраснела и покрылась пятнами. Парк боролся с желанием прижаться к ней щекой…
Они шли вместе до ее шкафчика в раздевалке. Парк прислонился к стене. Элеанора ничего не сказала. Она просто открыла шкафчик, положила туда несколько книг и взяла другие.
Когда горячая волна, вызванная тем прикосновением, немного схлынула, Парк сообразил, что Элеанора – на самом-то деле – даже не попыталась притронуться к нему в ответ. Она даже не посмотрела на него. И сейчас не смотрела. Вообще не смотрела. Боже…
Парк осторожно постучал по дверце:
– Эй.
Она закрыла шкафчик.
– Что?
– Все в порядке?
Она кивнула.
– Увидимся на английском?
Она кивнула. И ушла.
Боже.
ЭЛЕАНОРА
Три часа кряду Элеанора то и дело потирала свою ладонь.
Ничего особенного.
Возможно ли, чтобы в одном месте было сразу столько нервных окончаний?
Они ведь всегда там? Или просто включаются, если ощущают нечто подобное? И если всегда – как ей до сих пор удавалось поворачивать дверные ручки, не теряя сознания?
Может быть, именно поэтому столько людей считают, что водитель лучше чувствует машину, если ездит с ручной коробкой передач?
ПАРК
Боже правый. Можно ли на самом деле похитить чужую руку?
Элеанора не смотрела на Парка. Ни на уроке английского, ни на истории. После уроков он подошел к ее шкафчику в раздевалке, но Элеаноры там не было.
Когда он вошел в автобус, она уже сидела на их месте, но на его кресле – у стены. Он был слишком смущен, чтобы выдавить хоть слово. Просто сел рядом, свесив руки между колен.
А значит, ее движение никак не могло быть случайным. Движение, когда она взяла Парка за запястье и потянула его руку к себе. И обхватила его пальцы своими. Мягкая подушечка коснулась его ладони.
Ее руки дрожали.
Парк поерзал на сиденье и повернулся спиной к проходу.
– Все нормально? – шепнула она.
Он сделал глубокий вдох и кивнул. Оба смотрели вниз. На свои сплетенные пальцы.
Боже правый.
16
ЭЛЕАНОРА
Суббота – худший день.
По воскресеньям Элеанора могла утешать себя тем, что понедельник уже близок. Но каждая суббота была длиной в десять лет.
Она уже сделала уроки. Какой-то урод написал на ее учебнике географии: «Хочешь меня крошка?» – так что она потратила немало времени, замазывая надпись черной ручкой. Она попыталась изобразить на этом месте нечто вроде цветка.
Элеанора смотрела с младшими мультики – пока не начался гольф. Потом играла с Мэйси в двойной пасьянс, пока они обе не одурели от скуки.
Затем она послушала музыку. У нее еще оставались две последние батарейки, подаренные Парком, а значит, она могла слушать записи, когда особенно сильно скучала по нему. Уже накопилось пять плей-листов от Парка. Иными словами – четыреста пятьдесят минут, которые можно провести вместе с ним, мысленно держа его за руку.
Глупо, наверное, но именно это Элеанора делала с ним даже в своих фантазиях. Даже там, где возможно все, что угодно. Для нее самой чудесной возможностью на свете было просто держаться с Парком за руки.
Впрочем, нет, не просто держаться за руки. Парк прикасался к ней так, словно ее руки были какой-то невероятно редкой драгоценностью. Так, будто ее пальцы были глубоко связаны со всем остальным телом. Ну, то есть они, разумеется, были связаны… в общем, сложно объяснить. С Парком она чувствовала себя чем-то большим, чем просто соединением частей тела.
Только одно плохо. Это новое занятие в автобусе сильно ограничивало их разговоры. Если Парк прикасался к ней, она не могла заставить себя взглянуть на него. А он, начиная фразу, сбивался на середине и никак не мог довести мысль до конца. Очевидно, это означало, что она ему нравится. Ха!
Вчера по пути домой автобус поехал в объезд из-за прорыва канализации, что увеличило путь на пятнадцать минут. Стив начал материться – он опаздывал на свою новую работу на автозаправке. А Парк сказал:
– Вау!
– Что? – Теперь Элеанора садилась у стены, поскольку там ей было комфортнее. Так она меньше была видна всему автобусу. Так можно было представить, что автобус принадлежит только им одним.
– Я могу разрывать канализационные трубы силой мысли, – заявил Парк.
– Так себе суперспособность, – откликнулась она. – И какое у тебя прозвище?
– Прозвище?.. Э-э… – Он рассмеялся и дернул ее за один из локонов. Новое офигительное развитие их отношений – прикосновение к волосам. Иногда он шел следом за ней после школы – и дергал за хвост. Или хлопал по пучку волос, если они были собраны.
– Не знаю, какое у меня прозвище, – сказал он.
– Может, Супер-Сантехник? – спросила она, кладя ладонь поверх его руки – пальцы к пальцам. Его рука была больше: кончики ее пальцев едва доставали до его последней фаланги. Возможно, единственная часть ее тела, которая была меньше, чем у него.
– Совсем как ребенок, – сказал он.
– О чем ты?
– Руки. Твои. Они так выглядят… – Он сжал ее кисть в ладонях. – Не знаю… беззащитными.
– Повелитель Труб, – прошептала она.
– Что?
– Прозвище для твоего супергероя. Или нет, погоди… Трубадур! Как в балладе Ленни Кюр[38 - Ленни Кюр – нидерландская певица, которая в 1969 году стала первой победительницей «Евровидения», представившей авторскую песню – «Трубадур» («De Troubadour»).].
Он рассмеялся и потянул за другую прядь.
Это был их самый длинный разговор за две недели. Элеанора начала писать ему письмо. Она начинала его тысячу раз, но всякий раз ей казалось, что она ведет себя как семиклассница. Нет, в самом деле: что она могла ему написать?..
«Дорогой Парк, ты мне нравишься. У тебя офигенные волосы».
Насчет волос, кстати, правда. Они офигенные. Сзади коротко острижены, но по бокам оставлены длинные, немного растрепанные пряди. Волосы абсолютно прямые и почти абсолютно черные. Это отлично вписывалось в стиль Парка: он почти всегда носил черное – с головы до ног. Черные футболки с логотипами панк-роковых групп поверх черной водолазки. Черные кроссовки. Синие джинсы. Почти все и почти всегда черное. Была у него одна белая футболка – но с надписью «Черный флаг». Большими черными буквами.
Если Элеаноре случалось надеть черное, мама уверяла, что она выглядит так, словно отправляется на похороны. В гробу. Короче, отпускала реплики о ее одежде… если случайно замечала, что там Элеанора надевает… Элеанора вытащила из маминой коробки для рукоделия все английские булавки, чтобы приколоть лоскуты шелка и бархата над дырами в джинсах. Мама не обратила на это внимания.
А вот Парк отлично смотрелся в черном. Он вообще выглядел так, словно был нарисован углем. Тонкие изогнутые черные брови. Короткие черные ресницы. Высокие золотистые скулы…
«Дорогой Парк, ты мне очень нравишься. У тебя реально очень красивые скулы».
Вот что ее смущало, когда она думала о Парке, – мысль о том, какой он видит ее…
ПАРК
