скачать книгу бесплатно
– Она отпадная, – сказал Кэл, кивая в сторону Ким. И достал из рюкзака пачку жвачки.
Парк посмотрел на Ким. Короткие светлые волосы и тяжелые завитки челки. Единственная в школе, у кого есть настоящие часы «Swatch». Чистюля. Она бы, пожалуй, даже встретиться глазами с Кэлом поостереглась – опасаясь, что его взгляд оставит на ней пятно…
– Это мой год! – заявил Кэл. – Хочу завести девушку.
– Но может, не Ким?
– Почему не Ким? Думаешь, высоко замахнулся?
Парк окинул его взглядом. Кэл недурен собой. Он походил на высокого Барни Раббла…[22 - Барни Раббл – персонаж мультсериала «Флинтстоуны».] Кусочки жвачки уже прилипли к его зубам.
– Замахивайся где-нибудь еще, – буркнул Парк.
– А вот хрен, – отозвался Кэл. – Я начинаю сверху. И тебе тоже добуду девушку.
– Спасибо, не надо.
– Двойное свидание, – сказал Кэл.
– Нет.
– В «импале».
– Не разевай рот. – Отец Парка решил, что тот не получит права? просто так. Вчера он объявил, что Парку сперва надо научиться водить машину с ручной коробкой передач… Парк открыл еще одну книгу со стихами. Все они были о войне. Он закрыл книгу.
– Тут у нас есть девушка, которой ты понравишься, – сказал Кэл. – Правда, она выглядит так, будто больна тропической лихорадкой…
– Это уже даже не расизм. – Парк поднял взгляд. Кэл кивал на дальний угол библиотеки. Ну да: там сидела новенькая. Казалось, она глядит прямо на них.
– Она немного большевата, – сказал Кэл, – но «импала» – серьезная тачка.
– Она смотрит не на меня. Просто смотрит, вот и все. Гляди. – Парк помахал девушке, но та даже не моргнула.
Они только раз встретились взглядами с тех пор, как она впервые вошла в автобус. Да еще на прошлой неделе на уроке истории – он посмотрел, но не выдержал ее взгляда…
Если не хочешь, чтобы на тебя оглядывались, – думал он, – не носи в волосах рыбью блесну. Ее шкатулка с украшениями, должно быть, выглядит как коробка с барахлом. Хотя… не все ее вещи казались такими уж дурацкими.
У нее были симпатичные кеды с нарисованными клубничинами и зеленый вискозный блейзер. Парк и сам бы такой носил, если бы думал, что блейзер ему пойдет.
Интересно, а она верила, что он ей идет?..
Парк напрягался всякий раз, когда Элеанора входила в автобус, но не мог заставить себя встретиться с ней взглядом.
– Вы знакомы? – спросил Кэл.
– Не особо. Мы ездим в одном автобусе. Она странная.
– Роман с шоколадкой – это прикольно, – сказал Кэл.
– Шоколадками называют черных. Это если речь о негре. И мне так кажется, это не комплимент.
– А твой народ из джунглей, – откликнулся Кэл, ткнув пальцем в сторону Парка. – «Апокалипсис сегодня»[23 - «Апокалипсис сегодня» – культовый фильм Фрэнсиса Копполы, в основе которого тема войны во Вьетнаме.]. Типа того?
– Пригласи-ка ты Ким на свидание, в самом деле, – сказал Парк. – Пожалуй, это неплохая идея.
ЭЛЕАНОРА
Элеанора не собиралась сражаться за книгу Каммингса[24 - Эдуард Эстли Каммингс – американский поэт первой половины XX века.], словно это была последняя кукла-капустик[25 - «Куклы-капустики» – популярная серия мягких кукол.]. Она нашла свободное место в секции афроамериканской литературы.
Вот еще одна гребаная фигня в этой школе. Большинство ребят здесь были чернокожими, но большинство в ее классах с углубленным изучением – белые. Они приезжали на автобусах из Восточной Омахи. А белые ребята из обычных классов ехали с другой стороны. Элеанора хотела попасть в еще какие-нибудь классы с углубленным изучением. Она мечтала, чтобы существовал такой класс по физкультуре.
…Можно подумать, ее взяли бы в этот класс. Скорее уж – в класс лечебной физкультуры. Со всеми прочими жирными девочками, не способными сделать приседания.
В любом случае отличники – черные, белые и азиаты – вели себя гораздо пристойнее. Может, в душе они и были такими же моральными уродами, но боялись угодить в неприятности. Или, возможно, они были уродами, но тренировали вежливость – и уступали места пожилым людям и женщинам.
Элеанора ходила в классы отличников по английскому, истории и географии, но весь остальной день проводила в психушке. В буквальном смысле. В школе для придурков. Похоже, нужно как следует вкалывать в «умных» классах, чтобы ее оттуда не выперли.
Элеанора начала переписывать в тетрадь стихотворение «Птица в клетке»… Отлично: там была рифма.
8
ПАРК
Она читала его комиксы.
Сперва Парк решил, что ему померещилось. Парк чувствовал ее взгляд, но всякий раз, когда он косился на нее, Элеанора сидела, опустив голову.
Наконец Парк сообразил: она смотрит на его колени. Не в пошлом смысле – она смотрела в комиксы. Парк видел, как движется ее взгляд.
До сих пор он не представлял, что у человека могут быть такие рыжие волосы и такие темные глаза. Да он и не знал никого с такими огненными волосами и такой белой кожей. А глаза новенькой были темнее, чем у матери Парка, – две черные дыры на лице. Звучит жутковато, но, вообще-то, это выглядело отнюдь не плохо. На самом деле, возможно, глаза – это самое красивое, что у нее было. Иногда она напоминала Парку Джину Грей[26 - Джина Грей – супергероиня Вселенной «Marvel Comics».] – когда та использует телепатию, ее рисуют со странными нечеловеческими глазами, сплошь залитыми чернотой.
Сегодня Элеанора надела необъятную мужскую рубашку с узором из ракушек. Ворот, видимо, был просто огромным, поскольку Элеанора отрезала его, и там все разлохматилось. Волосы она перевязала мужским шейным платком – словно длинной лентой. Элеанора выглядела нелепо.
И она заглядывала в его комиксы.
Парк не мог отделаться от мысли, что надо бы что-нибудь сказать ей. Пусть даже просто «привет» или «извини». Но он уже слишком далеко зашел в своем молчании – они не сказали друг другу ни слова с той первой встречи, когда Парк рассердился на нее. И теперь все было странно. Окончательно и бесповоротно странно… Час в день. Тридцать минут по пути в школу, тридцать минут обратно.
Парк ничего не сказал. Он просто раскрыл комиксы шире и стал медленнее переворачивать страницы.
ЭЛЕАНОРА
Мама выглядела усталой – гораздо более усталой, чем обычно. Суровой и подавленной. Младшие, вернувшиеся из школы, ввалились в дом, и мать разозлилась из-за какой-то ерунды: Бен и Маус не поделили игрушку. Она вытолкала всех через заднюю дверь – в том числе Элеанору.
Элеанора обалдела от неожиданности. Несколько секунд она стояла на заднем дворе, рассматривая ротвейлера Ричи. Он назвал собаку Тоня, по имени своей бывшей жены. Предполагалось, что она настоящий людоед, эта Тоня – собака, в смысле, но Элеанора никогда не видела, чтобы та хотя бы раз толком проснулась.
Элеанора постучала в дверь:
– Мам! Пусти. Я еще не приняла ванну.
Она всегда принимала ванну сразу после школы, до того, как Ричи возвращался домой. Очень нервирует ситуация, когда в ванной нет двери. Особенно учитывая, что кто-то порвал простыню.
Мать проигнорировала стук.
Младшие убежали на детскую площадку. Их новый дом стоял рядом с начальной школой, куда ходили Бен, Маус и Мэйси, и площадка была прямо за их задним двором.
Элеанора понятия не имела, что теперь делать. Так что она отправилась следом за Беном к игровому комплексу и села на качели. Было прохладно – пора надевать куртку. Жаль, у Элеаноры ее с собой не было.
– А что вы будете делать, когда станет холодно гулять? – спросила она Бена. Брат достал из кармана игрушечные машинки и поставил их на землю.
– В прошлом году папа загонял нас в постель в половине восьмого.
– Боже ты мой! И тебя тоже?.. Почему вы все зовете его папой? – Она подпустила в голос сердитые нотки.
Бен пожал плечами:
– Наверное, потому, что он женился на маме.
– Да, но… – Элеанора провела руками вверх-вниз по цепям качелей и понюхала ладони. – Мы никогда его так не называли. Ты чувствуешь, что он твой папа?
– Не знаю, – равнодушно отозвался Бен. – А как это чувствуется?
Она не ответила, и Бен вернулся к своим машинкам. Пора бы ему постричься. Пшеничные волосы почти касались ворота. Бен был одет в старую футболку Элеаноры и вельветовые штаны, которые мама обрезала, превратив в шорты. Он уже слишком велик для всех этих машинок и детских площадок – одиннадцать лет. Другие мальчишки его возраста играли в баскетбол или тусовались. Элеанора надеялась, что Бен не повзрослеет еще какое-то время. В этом доме слишком мало места, чтобы быть подростком.
– Ему нравится, когда мы зовем его папой, – сказал Бен, выстраивая машинки в ряд.
Элеанора оглядела площадку. Маус играл с детьми, гонявшими футбольный мяч. Мэйси, похоже, ушла с подругами, прихватив с собой мелкого.
Вообще-то, именно Элеанора должна была приглядывать за мелким. Она бы даже не отказалась – лишь бы чем-нибудь себя занять. Но Мэйси не требовалась ее помощь.
– Как это было? – спросил Бен.
– Что было?
– Жить с теми людьми.
Солнце почти коснулось горизонта. Элеанора посмотрела на него.
– Ну… – сказала она. – Ужасно. Одиноко. Лучше, чем здесь.
– Там были другие дети?
– Да. Трое. Совсем маленькие.
– А у тебя была своя комната?
– Вроде того. – Формально она обитала в гостиной Хикманов одна.
– Они были добрые? – спросил Бен.
– Да… вполне. Но не такие, как вы.
Сперва Хикманы были добрыми, да. Но потом они устали.
Предполагалось, что Элеанора поживет у них несколько дней, максимум неделю. Пока Ричи не остынет и не позволит ей вернуться.
– У нас будет вроде как вечеринка в пижамах, – сказала Элеаноре миссис Хикман в первый вечер, отправляя ее в постель.
Миссис Хикман – Тэмми – знала мать Элеаноры со старшей школы. На телевизоре стояло свадебное фото Хикманов. Мама Элеаноры была подружкой невесты – в темно-зеленом платье, с белым цветком в волосах.
Поначалу мама звонила Хикманам почти каждый день. Через несколько месяцев звонки прекратились. Выяснилось, что Ричи не оплатил счет за телефон и его отключили. Но Элеанора узнала об этом не сразу.
– Надо позвонить в социальную службу, – говорил мистер Хикман жене. Они думали, что Элеанора не слышит, но спальня располагалась аккурат за гостиной. – Так больше нельзя, Тэмми.
– Энди, она же не виновата.
– Я и не обвиняю ее. Просто хочу сказать, что на такое мы не подписывались.
– Она не мешает.
– Чужая девочка в нашем доме…
Элеанора старалась не создавать проблем. Входя в комнату – не оставлять там следов своего пребывания. Не включать телевизор. Не пользоваться телефоном. Она никогда не просила добавки за обедом. Она вообще не просила Тэмми и мистера Хикмана ни о чем, а у них не было детей-подростков, и они понятия не имели, что ей может понадобиться. Хорошо, что они не знали, когда у нее день рождения.
– Мы думали, ты не вернешься, – сказал Бен, вдавливая машинку в землю. Казалось, он изо всех сил старается не заплакать.
– О, ты маловер, – откликнулась Элеанора, раскачивая качели.
Она осмотрелась в поисках Мэйси. Сестра оказалась возле площадки, где старшие мальчишки играли в баскетбол. Среди них было много ребят из ее автобуса. И тот азиат тоже. Элеанора и не подумала бы, что он способен так высоко прыгать. На нем были длинные черные шорты и футболка с группой «Madness».
– Я пойду, – сказала Элеанора Бену. Она слезла с качелей и похлопала его по макушке. – Но я никуда не денусь, не бойся. И не переживай из-за всякой ерунды.
Она вернулась в дом и пронеслась через кухню, прежде чем мать успела сказать хоть слово. Ричи сидел в гостиной. Элеанора прошла между ним и телевизором, устремив взгляд вперед. Жаль, у нее не было куртки.
9
ПАРК
Парк собирался сказать ей, что она неплохо управилась со стихотворением.
И это было бы сильным преуменьшением. Все остальные в классе относились к стихотворению как к обязаловке, стремясь поскорее отбарабанить его. В устах же Элеаноры стихотворение оживало. Она словно пропускала его через себя. Читая, она притягивала к себе взгляд (гораздо сильнее, чем притягивала взгляд Парка обычно). Когда Элеанора закончила, многие зааплодировали, а мистер Стезман обнял ее. Что было совершеннейшим нарушением всех правил поведения.
«Эй, ты отлично выступила на английском» – вот что собирался сказать Парк.
Или, может, так: «Я в твоем классе по английскому. Ты круто прочитала стихотворение».
Или: «Ты же в классе мистера Стезмана, да? Я так и думал».
Парк купил комиксы в среду вечером после тхэквондо, но ждал утра четверга, чтобы почитать их.
