скачать книгу бесплатно
Когда Серебряная Секира отыскал Затерянный Рудник, расколдовал Запретный Город, убил самого ужасного из всех драконов и в награду получил любовь прекрасной гномки, наставник вновь попросил повторить ту, первую, сказку.
– Леди Полли еще не слышала, – извиняющимся тоном проговорил он.
– Это было давно, – с улыбкой откликнулся Эрик, и по листу бумаги вновь побежали фаласские кони.
Когда сказка подошла к концу и наставник с семейством удалился, пожелав доброй ночи и выразив искреннюю благодарность, Эрик проверил, на месте ли нож, который ему удалось утащить с кухни. Нож был не слишком хорош, но… случалось ему работать и более скверным оружием.
«Взрослый человек, а ведешь себя как маленький? Можно и по-другому, наставник…»
Кто-то внутри недовольно ворочался и бурчал. Кажется, ему не совсем нравилась последняя идея.
Совсем не нравилась.
Но если очень хочешь остаться в живых и не сойти с ума… если само существование этого чудовища разрушает тебя как личность… если все сильней и сильней хочется поверить, что он настоящий… рухнуть перед ним на колени и, рыдая в голос, рассказать ему все… говорить и говорить, захлебываясь искренностью и слезами… до самого последнего предела, когда слов уже не остается, когда их уже просто недостаточно… тогда все-таки проще поступить по-другому. Ибо «нет чудовища, нет и проблемы», верно?
* * *
Тихо, нежно, тоненько поют угли в камине. Сквозь большое окно в спальню смотрят звезды. Окно в этой спальне никогда не завешивается шторами. Бывший петрийский лазутчик навсегда сохранил свою первую искреннюю любовь, любовь к звездам. Ему хочется смотреть на них всегда, когда это только возможно. А когда он спит или еще чем другим приятным занят, чем нормальные семейные люди и гномы в спальнях-то занимаются, – что ж, тогда пусть звезды на него смотрят.
– Милый, не кажется ли тебе, что двух побед на нашем маленьком рыцарском турнире на сегодня вполне достаточно? – с улыбкой шепнула леди Полли, ускользая от очередных объятий своего супруга. – У тебя завтра с утра больные, а мне с Ее Светлостью в город ехать…
– И то правда, – шепнул в ответ сэр Хьюго. – Давай я тебя поцелую… но только нежно… и долго… и страстно… и будем спать.
– Нет уж, – хихикнула Полли. – Если ты меня поцелуешь так, как грозишься, тогда нам, пожалуй что, и до утра не уснуть. Ее Светлость, положим, простит мне круги под глазами, а вот по отношению к твоим больным это будет просто нечестно.
– Ага, – жалобно вздохнул Шарц. – И я так и останусь непоцелованный…
– Не грусти, бедняжка, я тебя поцелую, – утешила Полли.
И тотчас сдержала свое обещание.
– Спи, сэр доктор…
– Сплю, – выдохнул он, зевая так, что мог бы при желании подушку проглотить.
Шарц старательно изображал спящего, прислушиваясь к дыханию жены. Когда оно стало ровным и легким, он бесшумно сел. Перекликались часовые на стенах замка, потрескивая, догорали последние угольки в камине, Полли спала, положив ладошку под щеку и улыбаясь во сне. Поборов желание обнять ее, Шарц свесил ноги с кровати, и… Полли открыла глаза.
– Будь осторожен, любимый, – сказала она.
«Вот так вот, сэр лучший петрийский лазутчик! Не обмануть вам жену! Ни одного разу не обмануть! Ни единого разочка!»
– Так ты знаешь, куда я собрался? – потрясенно выдохнул Шарц.
– Твои ученики жили в гостевых комнатах, в комнатах прислуги, помнится, один даже в караулке для стражников ночевал, пока ему место не нашли, – ответила Полли. – Эрика ты на вторую же ночь забрал к нам. В соседней комнате положил. Пожертвовал своей персональной библиотекой, над которой так трясешься, все книги стащил в докторскую…
Шарц вздохнул.
«Нет, вот если кого и нужно было делать лазутчиком…»
– …а значит, он такой же лазутчик, как и ты, любимый. И ты хочешь за ним присматривать, чтоб чего не вышло, – продолжила Полли. – Это первое. Второе: если бы кто-то был болен и ему требовалась помощь, ты собирался бы открыто. И я в жизни не поверю, что ты тайком от меня стал бы пробираться к какой-то другой женщине. А ты – пробираешься. Тайком. Значит, ты идешь к нему. Я не знаю, зачем это тебе. Но… наверное, так надо, раз ты это делаешь. Вот я и прошу тебя: будь осторожен, любимый…
– Буду, – пообещал Шарц. – А ты спи, любимая. Все будет хорошо, я тебе обещаю…
Он наклонился и поцеловал ее. Она улыбнулась, закрыла глаза и довернулась на другой бок. Вздохнула тихонько. Он постоял еще мгновение и вышел, тихо прикрыв дверь.
В соседней комнате Эрик привычным движением сунул нож в рукав и лег на застеленную постель.
* * *
– Не спишь? – входя, спросил Шарц.
– Нет, наставник, – спокойно ответил Эрик.
«Ты знаешь, что я не сплю. Знаешь. Тебе известно даже, что я все слышал. И как вы с женой любовью занимались, и как потом обо мне беседовали… все я слышал. Ты страшный человек, наставник. Очень страшный. Послушать тебя – и начинаешь верить, что ты и в самом деле ее любишь… ее, меня, своих пациентов, всех остальных, вот только это не так. Такие, как ты, не умеют любить».
«Я надеюсь, что ты не знаешь, что у меня нож в рукаве. Я очень на это надеюсь…»
– Правильно делаешь, что не спишь, – сказал Шарц. – Поднимайся, и пойдем.
– Куда? – спросил Эрик, послушно вставая.
– Как куда? Гулять, конечно, – усмехнулся Шарц. – Ночь – лучшее время для бесед и наставлений. Наставник я или нет, в конце-то концов?
«Вот оно», – подумал Эрик. И нож в рукаве сделался теплым и тяжелым. Куда теплее и тяжелее, чем до того.
«Если бы я мог… если бы я мог поверить, что ты и в самом деле живой… что ты настоящий… что ты есть… что вся эта реальность вокруг меня не рассыплется вдруг на бессмысленные осколки… Здесь нет ничего настоящего, Эрик. Все, что притворяется белым и пушистым, на самом деле тусклое и острое. Или бесполезное».
– Ну, пошли, – сказал наставник, открывая дверь. – Сейчас только оденемся потеплее…
Лестница уютно поскрипывала под ногами. Как кошка мурлыкала. Лестница была настоящей, но от этого было только грустнее.
«Если бы я мог…»
* * *
Едва за двумя бывшими лазутчиками тихо закрылась уличная дверь, Полли встала. На ощупь нашла трут, огниво и кремень, зажгла свечу и опустилась на колени. Она будет молиться, пока не услышит тихий скрип входной двери и шаги мужа вверх по лестнице. Тогда она поблагодарит боженьку и всех святых заступников, погасит свечу и быстро-быстро юркнет в постель.
Он, конечно, поймет, что она делала. Он всегда все понимает. Но ведь поэтому она за него и молится. За это и любит. Он понимает ее, она – его. Нельзя любить того, кого не понимаешь. Можно понимать кого-то и ненавидеть, а вот не понимать и любить нельзя. Тем, кого не понимаешь, можно восхищаться, это другое. А любовь… любовь требует понимания с той же силой, с какой дети и больные требуют заботы.
* * *
Это хорошо, что наставник такой низенький. Ударить в основание черепа будет легко. Легко и наверняка. Повернуться и ответить наставник уже не успеет.
Именно так он убил двух жрецов в фаласском Храме. Первый беспечно повернулся спиной к тщедушному юнцу. Он так ничего и не понял. Осталось испуганно позвать второго. Второй в ужасе уставился на мертвое тело. Шаг за спину. Короткий взмах рукой. Еще один удар в основание черепа…
Так все и будет.
Еще несколько шагов по скрипящему снегу… тропа здесь узкая, наставник идет впереди так беспечно, словно за спиной у него и вовсе никого нет…
Еще несколько шагов по скрипящему снегу… заученный взмах, удар… то, с чем не справились две разведки, то, что показалось невозможным, свершится сегодня? Это даже странно, что все так просто…
Еще несколько шагов по скрипящему снегу…
«Ты же всемогущий… ты же чудовище… ну так останови меня… предвосхити…»
Короткий замах, и рука пошла вниз, неотвратимо вниз. За миг до удара Шарц вдруг задрал голову, уставившись на что-то в ночном небе, и нож, направленный точно в основание черепа, безвредно скользнул по широкой и твердой затылочной кости гнома. Гномья голова странно, противоестественно дернулась – кисть и пальцы, сжимавшие нож, свело жуткой болью. Эрик все-таки удержал оружие. Что толку! Противно щелкнув, лезвие сломалось у самой рукояти. Эрик уронил бесполезный обломок, с ужасом глядя в спину наставника. Вот сейчас он повернется и…
– Эрик, ты только посмотри, какие сегодня звезды! – негромко воскликнул гном, продолжая таращиться в небо.
В его голосе прозвучало такое восхищение, такая неодолимая властная сила, что Эрик, позабыв обо всем – о том, что он натворил, о том, что с ним сейчас что-то будет, и вряд ли хорошее, – посмотрел в небо. Туда, где его ждали совершенно невероятные звезды. Виденные тысячу раз, такие же, как всегда… да что там, он в Фалассе и покрупней видал! И все-таки не такие. Совсем-совсем другие, небывалые. Прекрасные как никогда… Ведь их окрашивало восхищение учителя.
– Нигде в Олбарии больше нет таких звезд! – сказал Шарц. – Только здесь. Я проверял.
– Да, наставник… – завороженно отозвался Эрик и тотчас опомнился.
Таращась эдак в небо, он представлял собой идеальную мишень для атаки. Для атаки в любую точку тела. Лучше и не придумаешь. Вот сейчас… сейчас… сейчас последует возмездие… не может не последовать. Мелькнуло запоздалое сожаление, что наставник взял его на такую вот примитивную хитрость. Это не делало чести ни ему, так глупо попавшемуся, ни наставнику… зачем великому мастеру столь мелкие хитрости, чтоб одолеть всего лишь какого-то ученика? Тело судорожно дернулось, совершая привычные с детства движения, прикрывая наиболее уязвимые места, необходимые для дальнейшего выполнения задания.
«Никакого задания нет!» – одернул себя бывший ледгундский лазутчик, а ныне – ученик лекаря, поднявший руку на своего учителя.
«Никакого задания нет…» – от этой ледяным лезвием промелькнувшей мысли стало совсем пусто. Нет никакого задания. Совсем нет. И жить дальше незачем. И прикрывать наиболее уязвимые места – незачем. Они не нужны, ведь и сам ты больше не нужен. Незачем… незачем… незачем… Ты выполнил свое предназначение. Ты – мертв.
– Потрясающие звезды, – промолвил учитель, все еще не оборачиваясь, и тем же тоном спросил: – Нож на кухне украл?
– Да… наставник… – помертвевшими губами ответил Эрик.
«Вот и все. Звезды звездами, а…»
– Зря. Нужно было взять один из моих скальпелей. Для такого удара они подошли бы намного лучше.
У Эрика отвисла челюсть. Чего угодно он мог ожидать, но такого ответа…
И проклятый гном все еще стоял к нему спиной! Это было… унизительно. Так, словно гном совсем ничего не опасался, словно за его спиной не стоял один из лучших агентов ледгундской секретной службы… ну и что, что бывший? Агенты «бывшими» не бывают!
«Он просто не хочет меня пугать!» – внезапно понял Эрик.
– Все никак не могу уговорить замкового эконома покупать для кухни нормальные гномские ножи, – пожаловался учитель, наконец поворачиваясь. – Дорого ему, видите ли… да к тому же поварята пальчики порезать могут. И ведь говорил я ему, что гномы давно наловчились делать ножи необходимой людям остроты, да все без толку. Как брал у одного здешнего кузнеца, так и берет. А ими ни морковку толком почистить, ни человека заколоть… Безобразие, одним словом!
Эрик, вытаращив глаза, пялился на учителя, которого только что пытался убить.
– Одним словом, ты применил негодное оружие, Эрик, – добавил гном. – Я уж не говорю о том, что этот кусок ржавчины завтра может кому-нибудь понадобиться на кухне.
Эрик молчал. Он просто не знал, что можно на такое ответить. Каждая последующая реплика учителя сбивала с толку все сильнее и сильнее. Да что ж это такое делается? Он что, вообще ничего всерьез не принимает? Я его убиваю, а он мне выговаривает, что я неправильно это делаю?! Оружие, видите ли, негодное! А было бы годное, он что, остался бы доволен?! Поблагодарил бы меня за правильно проведенный прием и умер?! Единственное, что его, видите ли, беспокоит, – это что на кухне завтра ножа не хватит!
Когда Эрику уже стало казаться, что больше его ничем не шокировать, очередная реплика Шарца ввергла юношу в состояние, близкое к трансу.
– Хорошо, что я взял с собой свою медицинскую сумку, – сказал Шарц. – Еще лучше, что я научил тебя простейшим приемам оказания первой помощи. Вот сейчас на мне и отработаешь. А то, знаешь ли, неприятно, когда кровь течет за шиворот. Да и от жены нахлобучка выйдет за испорченную одежду. Так что давай, потрудись.
Уставившись на учителя с почти суеверным ужасом, Эрик принял от него медицинскую сумку и деревянными от изумления пальцами начал в ней рыться.
– Хорошо, что луна сильная, – говорил меж тем учитель. – Света будет достаточно. Впрочем, такой, как ты, должен уметь действовать и вовсе с закрытыми глазами…
Проговорив все это, Шарц преспокойно повернулся к нему спиной.
– Да, наставник, – покорно согласился Эрик.
Ему и в самом деле нетрудно. И с закрытыми глазами… и вовсе без глаз. И совсем не Шарц впервые научил его останавливать кровь. Он хоть и не лекарь, как этот сумасшедший гном, но знает немало. Его хорошо готовили. Наставник бы удивился, наверное, но…
Но разве в этом дело?! Разве дело в том, что сейчас луна и нетрудно будет оказать эту самую первую помощь, будь она проклята!
Дать ему в руки медицинскую сумку… всю медицинскую сумку!!! Где тех самых скальпелей полным-полно… и после всего, что случилось, вновь спокойно подставить затылок!
Эрик чуть не закричал от отчаяния и непонимания. Ему хотелось ударить проклятого гнома. Вот просто изо всех сил и от души ударить. Кулаком. По носу. Рука сама собой коснулась скальпеля. Глаза нашли необходимую точку. Хорошо, что луна сильная. Света будет достаточно… Эрик задержал дыхание… проглотил трудный комок… и стал оказывать простейшую первую помощь.
– Молодец! – похвалил гном, и Эрик вздрогнул всем телом.
«Он знал! Знал! Знал!»
«Сволочь! Зараза! Гад!»
– Между прочим, я мог бы и не подставляться, – продолжило это невероятное чудовище. – Просто мне захотелось проверить сразу и твою боевую подготовку, и умение оказывать первую помощь заодно. Понимаю, что тебя всему этому когда-то учили, но, увы… нахожу твои умения недостаточными. Что касается боевой подготовки – ты выбрал неверное оружие, неверное место для атаки и неверный объект для нападения. Снег под твоей ногой скрипнул слишком сильно для обычного шага. Твое дыхание слегка сбилось. Ты должен был действовать или гораздо быстрее, или куда тише. Мне ничего не стоило, слегка дернув головой, лишить тебя твоего оружия. Не будь оно столь удручающе плохим, ты рисковал бы своими пальцами. Ну а что касается умения оказывать первую помощь… я распинаюсь уже достаточно долго, а ты все еще возишься…
– Да, наставник, – вздохнул Эрик, заканчивая перевязку.
Я никогда не убивал на снегу, меня не учили убивать гномов, меня и вообще учили другому… меня не учили возражать учителю!
Эрик молчал, стиснув зубы и старательно дыша носом, все равно он не знал, что тут можно сказать, разве только завопить в голос. Вот только зачем? Разве это что-то решает? Разве это чему-то поможет?
– Когда мы вернемся обратно, я дам тебе другой нож. Хороший, гномский, – сказал Шарц.
«И предложишь попробовать еще раз, да?!» – истерически хихикнул кто-то внутри Эрика.
– Отнесешь его на кухню, – продолжил Шарц. – Тайком, разумеется. Никто ни о чем не должен узнать. Кстати, у меня появилась мысль: что, если мы украдем у них все плохие ножи и взамен положим хорошие? Надо обдумать…
«Мой учитель – сумасшедший!» – в очередной раз подумал Эрик.
Он старался не думать о том, куда они могут идти ночью, увязая по колено в снегу… замковой страже наставник просто небрежно бросил: по делу! И все тут. Ворота открылись. У лекаря ведь и днем, и ночью дела, это всякий знает. Какие еще вопросы? А уж у такого лекаря, как сэр Хьюго Одделл… которого сам герцог другом называет… которого замковая стража просто обожает… они просто не понимают, кто он такой, вот и обожают… уж если я сам готов… если я самому себе должен постоянно напоминать, что он такое на самом деле…
«А ты сам-то уверен, что понимаешь, Эрик? Правда уверен?»
«Неправда, – сам себе отвечает Эрик. – Ни в чем я не уверен. Именно поэтому мне и страшно».
«Если мне когда-нибудь все же приснится кошмар, это будешь ты, учитель…»
«Если я, конечно, переживу эту ночь… А за это никто не может поручиться… ты ведь не обещал мне этого, учитель… ты ничего не сказал мне о том, переживу ли я твои наставления…»
– Ну вот мы и пришли, – беспечно объявил Шарц, и Эрик вздрогнул.
– Да, наставник, – чуть слышно промолвил он.
