скачать книгу бесплатно
Меч Рассвета
Сергей Раткевич
Два цвета вечности #4
Великая Война? Священная битва Добра со Злом? А, может быть, просто Великая Ловушка, поставленная в незапамятные времена? Поставленная тем, кому и Зло, и Добро равно безразличны, тем, для кого и Светлые, и Темные – обыкновенная пиша? Внезапная победа грозит превратиться в окончательное поражение. И есть лишь одна надежда. В зыбком, неверном свете костра глазам ясновидцев и магов предстает огненный, пламенеющий меч, Меч Рассвета. Он, и только он, способен спасти мир. Спасти мир от подымающейся из пустоты и мрака гигантской тени Пожирателя Миров. Вот только хватит ли у него сил поверить в свое предназначение и стать собой? Хватит ли у него сил родиться? Родиться – и обрушиться на врага?
Сергей Раткевич
Меч Рассвета
– Никогда не откладывай на завтра то, чего можно вообще никогда не делать! – сказал великий маг Курт своему волшебному посоху.
Посох ответил. Говорят, именно с тех пор лоб великого мага, помимо прочих нимбов и аур, украшен восхитительной шишкой всех цветов и оттенков радуги. Великий посох Мур всегда славился лаконичностью. Конечно, кроме тех случаев, когда он попросту болтал без умолку о чем попало. Ну, так ведь это – совсем другое дело…
Пролог
Засыпая, чудовища бормочут себе под нос удивительные сказки. Сказки про облачных всадников и менестрелей, затерянных королей и уснувших витязей, огненных драконов и принцесс, встающих из воды. Засыпая, чудовища много чего бормочут. Говорят, лучшие сказочники – те, кому удалось подслушать это рокочущее, как море, бормотание.
Кто, обладая эльфийским слухом, слышит его за тридевять земель в шорохе ветра, в шелесте деревьев и трав. Лучшие песни эльфов – эхо таких сказок.
Кто, обладая гномьим упорством, собирает эхо этого бормотания. Оно каменное, это эхо. Лучшие камни гномов – эхо таких сказок.
Кто, обладая человечьей удачливостью, с человечьим же нахальством просто приходит к костру. Авось не съедят. Авось сказку скажут.
Засыпая, чудовища становятся не опасными. Но… кто из нас может сказать с уверенностью – в самом ли деле они спят?
* * *
Архимаг стоял на гигантской черной скале, сотканной из уснувшей Силы. Он и сам теперь состоял почти что из одной Силы. Бумажная тюрьма сгорела еще раз, теперь – окончательно. Его создатель – Эстен Джальн – сам зачеркнул его. Отказался от права на свое творение. Отныне и навсегда Архимаг свободен. Бумажная тюрьма сгорела, а небогатые запасы когда-то поглощенной им плоти почти полностью растворила его собственная злобная магия. Архимаг был скопищем непомерной силы, а в руке он держат неиссякаемый ее источник – вожделенную Чашу Тьмы. Это был миг его триумфа. Голос Чаши пел, нашептывал у него в голове, и многочисленные эха вторили ему на разные лады, славя Архимага. Это было то, к чему он все это время стремился, то, чего жаждал, что было обещано, нашептано, заповедано, то, что должно было принадлежать ему и только ему. Он уже ощущал, как головой достигает неба. Да что там – небо! Он возвысится куда выше любого неба! Этим наглым выскочкам – богам, придется убираться прочь!
Архимаг улыбнулся и медленно поднес Чашу к губам…
И Чаша выпила Архимага.
Его улыбка какое-то время еще дрожала в воздухе, жалко трепетала, как угасающая свеча. Потом и она с тихим жалобным стоном втянулась в Чашу Тьмы. Втянулась и исчезла. Чаша удовлетворенно выдохнула и сыто рыгнула. Бока ее сияли злорадным торжеством.
Она висела в совершенно пустом пространстве. Висела сама собой, никто ее не держал больше. Напротив, это она держала. Целый мир держала она за горло. Просто мир об этом еще не знает. Он дышит спокойно, не ведая того, что это его последние вздохи. Не зная, что незримые пальцы вот-вот сожмутся…
* * *
Огромный каменный дракон медленно закрыл каменную пасть. Мягко дрогнул воздух. Чуть приоткрылось каменное веко. Золотистое пламя драконьего взгляда скользнуло по окружающим его скалам.
В миг, когда Его Милость господин Архимаг исчез, поглощенный Чашей Тьмы, в денгерских горах начал просыпаться один из старейших хранителей этого мира. Вековой сон был прерван. Мир оказался в опасности. Мир нуждался в защите.
Или… это всего лишь сон?
Громады скал не рвут на части небеса Небеса не обрушиваются на землю. Вековечный холод не сковывает всякое движение. Иссушающий жар не палит все живое. Тишина. Никто не зовет на помощь.
Сон?
Драконий глаз обозрел окружающие скалы и вновь закрылся. Не так легко пробудиться от почти что вечного сна…
Топот копыт и звуки рога наотмашь хлестнули по скалам.
Дракон не стал вновь открывать глаза. Вместо этого он еще тесней прижался к скале, на которой еще недавно так сладко, так вечно спал. Он прижался к скале, прислушиваясь.
Сон?
* * *
Смеркалось. На окраине темного-темного леса горели костры. От костров доносились веселые голоса и звонкие песни.
– Стой, кто идет?! – словно сталь, прозвенел девичий голос.
– Зикер Барла Толлен со своим отрядом, – отозвался старый маг. – А вы, бедненькие, в карауле?
– Мы не «бедненькие», мы – боевой отряд «Смерть Врагам!» – сурово возразила Агрэтта Илсене. – И только ваш возраст удерживает меня…
– Приношу глубочайшие извинения, госпожа командир. – Зикер поклонился до самой земли. – Простите старого дурака, склероз, знаете ли, замучил… а тут еще и ревматизм окаянный…
– Ладно. Прощаю. Проходите, – чуть более мирно отозвалась девушка.
Цепочка костров развернулась, освещая вновь прибывших, и Линард убрал руку с меча, разглядев своего заклятого друга.
– Зикер, ты за всех ручаешься? – только и спросил он.
– За всех, – кивнул Зикер. – Это – мой Орден Беглых Магов, а это – мой ученик Тенгере и его жена – Светлая Богиня, она и в самом деле Богиня, можешь мне поверить, внучка нынешней Богини Любви. Рядом с ними – бывший черный маг и великий магистр Ордена Черных Башен, а теперь вольный художник Эстен Джальн со своим Учеником. А еще – крокодил Даграмант и два Светлых Бога. Бог Войны Фарин и Бог Покровитель Искусств Арилой…
Зикер хотел еще что-то сказать, он даже вроде бы и начал, но все его слова, равно как и все прочие звуки, смыл громогласный вопль Светлого Бога Фарина:
– Папа!!! – во всю мощь своих легких возопил Фарин, отбрасывая прочь бутылку с топталовкой и бросаясь в объятия Линарда.
– Сам – папа! – потрясенно глядя на Фарина, откликнулся Линард.
– Я? Ну… да. Есть такое… – оглядываясь на Светлую Богиню, смущенно признался Фарин. – Дочка у меня… вот. Но… это совсем другое дело… Я имею в виду, что ты – мой папа! Наконец-то я тебя нашел, отец!
– Нет, – убежденно возразил Линард. – Это ты – мой папа! Это я тебя нашел!
– Как?! – удивился Фарин. – Быть того не может! Ты, наверно, шутишь. Как я могу быть папой собственного папы?!
– А я – как?! – эхом откликнулся Линард.
– Тут без топталовки не разберешься, – озадаченно заметил Фарин.
– Вот-вот! – обрадовался Линард. – У тебя есть?
– А то, – горделиво кивнул Фарин. – Как не быть! Я ж, как-никак – главный специалист по ее изготовлению. А мой лучший друг – покровитель не только искусств, но и самогонных аппаратов, так что…
– Так что – доставай! – скомандовал Линард. – Сядем, посидим, выпьем по рюмочке и спокойно, без суеты разберемся, кто из нас кому папа…
После невесть какой по счету рюмочки топталовки, когда активная жизненная позиция плавно переходит в пьяное бормотание угасающего разума, они, конечно, разобрались, кто из них кому папа, но так никому об этом и не сказали. Потому как дело все-таки семейное, посторонним знать не обязательно. И даже нежелательно. А если короче – просто нельзя. Так что и я об этом не знаю, уж простите.
* * *
Сумерки плавно сменяются ночью. Ночь щедро расплескивает себя, вольготно растекаясь по миру, заполняя собой все сущее, все уголки и щели. В ночи горят костры и мерцают звезды. Они вовсе не помеха ночи, скорей уж они ее продолжение, ибо какая же ночь без костров и звезд, без огней очага и рассказанных на сон грядущий волшебных сказок…
Вот и еще один костер.
Можно веками вот так ходить от костра к костру, перелистывая их, как страницы книг, на каждой из которых своя и только своя неповторимая история.
Костер.
– А можешь ты нарисовать меня на носу у меня? – спрашивал Эстен Джальн у Йолна Холнамуртена, мага из племени гномов, верного спутника Герцога Седого.
– Баловство все, – ворчал гном, но рисовал. Не станешь же отказывать тому, кто тебя у Судьбы выпросил? Благодаря кому ты только и можешь жить, дышать, обнимать любимую женщину, творить…
Творить. Вот ради этого он тебя и спас. И кроме этого ему от тебя ничего не нужно. И как тут откажешь? Да и зачем? Самому ведь приятно. И интересно тоже. Не каждый день с таким мастером пообщаться случай выпадает.
– А пока ты меня рисуешь, я тебя нарисую, – продолжал меж тем Эстен Джальн. – Нарисовать тебя на носу у тебя? Или лучше в ухе?
– Рисуй в ухе, – покорно вздыхал гном. Ну, нет на этого сумасшедшего угомону, так что ж тут поделаешь? Одно слово – художник.
Чуть в стороне от них сидел Ученик Эстена Джальна и рисовал обоих.
Гном сидел на носу у Эстена Джальна. Эстен Джальн выскакивал у гнома из уха. Гном и Эстен Джальн плясали какой-то странный танец на головах друг друга, среди смешных растений и восхитительных девушек. Иногда девушки срывались и падали, но Ученик вовремя их подхватывал. А уж какие на этих рисунках открывались перспективы!
Незаметно подкравшийся Керано с потрясенным удивлением рассматривал все это безобразие, совершенно не замечая, что стараниями Эстена Джальна его штаны и куртка покрываются восхитительными цветами и поющими птицами.
– Ну что, еще дров подбросим или просто новый костер нарисуем? – спросил Эстен Джальн.
– Нарисуем, – улыбнулся гном. – Кстати, этот тоже был нарисованный, неужели не заметил?
* * *
«Восхитительная звездная ночь, летний ветер и запах хвои. Кажется, так бы и лежал, весь пронизанный счастьем, покоем и любовью ко всему сущему…» – думал Курт.
– Слезь с меня! – решительно потребовала Аглария.
– Вот еще, мне и так вполне удобно, – нахально отозвался Курт.
– Может, тебе и удобно, а у меня сосновая шишка под задницей! – проворчала Аглария.
– Ох, прости! – Курт поспешил подняться со своей девушки, протягивая ей руку. – Прости!
– Ни за что! – обрадовалась Аглария. – Ни за что не прощу! Я тебе отомщу ужасной местью!
– Это какой? – удивился Курт.
– Самого уложу на такую же шишку! – Аглария сунула означенную шишку Курту под нос. – Нет, лучше на десять таких шишек! Вот, нарочно в следующий раз пойду, и десять точно таких же насобираю. Будешь знать, как красивых девушек тиранить!
– Ты жестокая… злая… – огорченно сказал Курт. – Будешь меня обижать, я твоему дедушке пожалуюсь, вот!
Аглария представила себе, как это будет происходить, и громко рассмеялась.
– Послушай, – начал меж тем Курт. – Раз уж мы все равно встали и спать пока не хотим…
– У тебя есть идеи? – с интересом спросила Аглария.
– А пойдем-ка мы найдем Мура и помешаем ему радоваться жизни, – предложил Курт. – Не все ж ему над нами издеваться!
– Милый… – нежно улыбнулась Аглария. – Боги, я действительно тебя люблю! Вот теперь я окончательно понимаю это. Какое невероятное, восхитительное родство душ! Ты, так же как и я, больше всего на свете любишь напакостить ближнему! Искренне и бескорыстно напакостить!
– Тебе нужно было влюбиться в Мура, – улыбнулся Курт. – Он в этом смысле куда круче.
– Обойдется! – фыркнула Аглария. – Я ему не нравлюсь. Только безответной любви мне и не хватало. А потом… милый, ты себя не ценишь! Ты себя просто не ценишь! Так, как ты, разве что я могу напакостить. Остальные просто отдыхают! Даже твой деревянный друг.
– Ну так что… пойдем? – поторопил Курт. – Поищем моего деревянного друга. А то этот негодяй там управится, и мы опоздаем всесторонне обсудить его способ дрыгать задницей…
– Давай сначала оденемся, – хихикнула Аглария. – А то ведь никто не поверит, что мы пришли просто «всесторонне обсудить», подумают, что поучаствовать…
– И верно, – кивнул Курт. – Где-то здесь были мои штаны… нет, кажется это твои…
– А засветить магический огонь? – развеселилась Аглария. – Знаешь, это так мило, что при всем своем могуществе ты такой балбес!
– Сама такая. Как же я его засвечу – без посоха? – возмутился Курт.
– А посох убежал немного «подрыгать задницей», и наш великий маг совсем растерялся! – теперь уже откровенно забавлялась Аглария. – Вот тебе свет, волшебник-недоучка!
На кончике носа Агларии мерцал волшебный огонек.
– Ой, – удивился Курт. – А почему на носу?
– А чтоб ты улыбнулся, – ответила Аглария. – И не злился… И отдавай мои штаны!
Курт только головой покачал. Злиться? На такую? Вот еще!
Когда они выбрались из того уютного кустика, где так мило устроились почти вечность назад, огонек с носа Агларии переполз в ее волосы. Переполз, разбился на тысячи крохотных огоньков, и ее волосы мигом превратились в нечто неописуемое. Курт разве что у эльфов эдакую красоту видел. У него аж дыхание перехватило. Под звездными небесами плыло еще одно маленькое звездное небо.
– Аглария, – шепнул он. – Ты… ты самая красивая, вот! И можешь хихикать сколько захочешь, я все равно знаю, что я прав!
– Курт, – так же шепотом ответила она. – Ты не представляешь, как это здорово, что ты есть! Какой ты на самом деле потрясающий… Знаешь, сидя у тебя на шее, убивать черных магов – это было самое сильное переживание в моей жизни!
– В моей тоже, – ухмыльнулся Курт. – Когда я почувствовал, как меня обнимают твои потрясающие бедра, я чуть и вовсе про магов не забыл!
– Вот еще – каких-то там магов помнить! – пробурчал некто, пробирающийся им навстречу.
И ночная тьма гостеприимно распахнулась, пропуская его.
– Зикер! – обрадовался Курт.
