скачать книгу бесплатно
Мужичок дерзко вырвал папку из моих рук.
– 1989, – негромко вслух прочитал он, – подожди, – и зашел в избу.
Мне казалось, что я был просто растоптан. Разбит от сказанного мне этим мужичком. Мне не хотелось абсолютно ничего. Просто, наверное, ещё раз проснуться и поскорее забыть всё это. До меня дошло, про какую машину он говорил. Катафалк. Именно в нем меня сюда и привезли. Как и всех остальных здешних обитателей.
Дверь снова заскрипела.
– Вот. Положишь рядом с крестом, – вышедший из избы мужичок протянул мне деревянную табличку с числом 1989. Такую я видел на Мишином кресте, только с другим числом. Как оказалось, теперь, и в самом деле видел, не во сне. Но как-то не спрашивал у него, что это за табличка. Теперь я понимаю, зачем она. Это как в библиотеке – картотека. Чтобы по ней, старожилам кладбища, умершего, определенного года рождения, можно было легче найти.
– Всё, иди, наслаждайся покоем и царством небесным, – сказал мужичок и скрылся за дверью.
Я медленно брел по пустому кладбищу. Перебирая все события у себя в голове. Выбирая, что из них правда, а что нет.
Вокруг было тихо, лишь кое-где чуть поскрипывали деревья. Было уже поздно, но, сколько точно времени, я не знал.
Подойдя к своей могиле, я увидел Михаила. Он сидел у себя на лавке, рядом с облетевшей от листвы березкой и задумчиво курил. Услышав меня, он обернулся.
– Ооо, привет Андрюха. Я думал, ты уже спишь, – выпуская из легких дым, сказал он.
Я подошел к нему и присел рядом. Моя голова была забита мыслями.
– Что это у тебя? – спросил Миша, обратив внимание на предмет в моих руках, – Аа, табличка. У смотрящего был? Я и забыл тебе сказать, что к нему нужно было зайти ещё в первый же день.
Я сидел рядом и переваривал кашу у себя в голове.
– Я ничего не понимаю, – чуть позже начал я.
– Я запутался… Я мертвый или живой?
Михаил посмотрел на меня.
Я рассказал ему про свои видения или может сны, что это было, я так и не мог понять. Про то, что мне сказал смотрящий. Что я действительно мертв и отсюда мне не выбраться.
После рассказа Михаил закурил ещё одну сигарету.
– Я ведь тоже, – выдохнул он, – как только сюда попал, долго не мог смириться со всем этим. Я и бежать пытался. И ночами слонялся по кладбищу. И сны, вот как ты говоришь, тоже видел, – мужичок затянулся ещё раз, – с ума, думал, схожу.
Миша сделал небольшую паузу.
– Это надо просто принять, Андрюха, и всё. Ничего не поделаешь с этим. Теперь-то уж точно.
Спасибо вон Петровичу, – мужичок кивнул головой куда-то в сторону, – помог, так сказать, не сойти с ума, – и вновь посмотрел на меня.
– И я вот с того дня решил помогать новичкам. Как-то их отвлекать от этих дум, мыслей… Самим им сложно справится с этим, по себе знаю.
Михаил перевел взгляд на свою могилу.
– Вот вспоминаю себя в первые дни здесь, и как-то тошно становится, – он поднес руку с сигаретой к своему горлу.
– Надо просто взять и как-то принять, тот факт, что есть два мира, мир живых, тот, что за оградой, и наш мир. Который здесь. Который стал для нас последним. И «быть» дальше. А иначе с ума сойдёшь. Даже здесь.
Михаил поднялся с лавки.
– Кто-то же должен жить, да детей растить, а кто-то должен ждать у крестика. Любая ниша должна быть заполнена, Андрюха. Иначе дисбаланс в природе, – мужичок положил руку мне на плечо.
– И знаешь, что? Не забывай носить кепку, – улыбаясь, сказал он, – тебе ещё пожить надо, да сына вырастить.
И после этих слов ударил меня ладонью по лицу. Я отшатнулся.
Потом он ударил меня ещё раз и ещё.
Я пытался схватить Мишу за руки, но он был сильнее меня, и мне не удавалось их удержать.
Я что-то пытался ему сказать, возразить, но у меня получалось только мычать.
– Вроде очухивается, – я услышал приглушенный мужской голос.
Мне вновь прилетела пощечина.
– Принеси влажное полотенце! – крикнул опять тот же мужской голос, но уже более выразительно.
Я постепенно приходил в чувство.
По телу пробежал легкий ветерок, но холодно мне совсем не было.
Спустя пару минут я почувствовал приятную прохладу у себя на лбу.
– Вот, принесла, – сказала, запыхавшись, женщина.
– Сейчас очухается, – снова прозвучал мужской голос, – дачник тоже, блин.
Я мычал.
Сквозь еле-еле приоткрытые глаза проникал солнечный свет.
Затем я увидел отца, склонившегося надо мной, а рядом маму.
– Ну как? Нормально себя чувствуешь? – спросил папа.
Я был растерян.
– Нормально, – еле пробубнил я, – а что произошло?
– Ты копал грядку и упал в обморок. Словил солнечный удар, – сказал отец и помог мне подняться.
– Я сколько раз говорила надевать кепку! – помогая ему, рядом ворчала мама.
На земле, где я только что лежал, валялась лопата.
Чуть позже я разглядел место где мы находились. Это была наша дача. На соседнем участке, как и прежде, играли две девочки и их звонкие голоса разносились по двору.
Всё, как и каждый год.
Взяв меня под руки, родители завели меня в дом.
В моей голове всплывали какие-то оторванные куски воспоминаний про кладбище.
Что я умер.
Что какой-то мужичок там мне помогал, и звали его Мишей. И мне было 29 лет. Как фрагменты из плохо запомнившегося сна, они мутно возникали в моей памяти.
Родители положили меня на кровать.
– Я сейчас чаю сладкого сделаю, – сказала мама и убежала на кухню.
Я лежал и смотрел на отца.
– Хорошо, что мы с мамой рядом были, – сказал папа, а то так бы не дожил до своих шестнадцати лет, рас..п..здяй, – улыбаясь, выругался он.
– Пап, а вы с мамой не разводитесь? – негромко спросил я.
– Видать крепко тебя шибануло, – сказал отец, – отдыхай, давай. Приходи в себя, – закончил он и поднялся с кровати.
– Пап, а можно ещё спросить?
– Чего, – он остановился на пороге.
– Давайте завтра дедушку навестим, на кладбище. Он ведь нас сидит там и ждёт.
– Обязательно навестим, – сказал отец, – отдыхай, давай, – и после этих слов он вышел из комнаты.
Я лежал на кровати, и мне было непривычно хорошо на душе. Что всё это мне привиделось. Родители были вместе и даже не думали расходиться.
С тех пор я постоянно надевал кепку в жаркие летние дни, как сказал тогда Михаил. Особенно на даче.
А на следующий день мы все вместе поехали на кладбище к деду.
…А то он ведь нас ждёт…
Я только сейчас это по-настоящему понял.
В БОЛЬНИЦЕ
– Ну ладно папуль, пойдем мы, – сказала девушка лежащему на койке мужчине.
Это была больничная палата. Мужчина лет шестидесяти пяти лежал, прикованный к аппаратам проводами и капельницами. На лицо была надета кислородная маска.
Мужчина смотрел на девушку и иногда отводил куда-то в сторону взгляд.
По палате бегали двое ребятишек шести и семи лет.
– Кирюша, Слава! – обратилась девушка к детям, – подойдите. Скажите дедушке до свидания и пойдём.
Дети послушно подбежали к койке. Девушка обняла обоих.
Мужчина лишь водил глазами и на каждом из присутствующих останавливал на секунды взгляд.
И даже на нем, на сидевшем в углу комнаты незнакомце.
На нём был надет черный балахон с капюшоном.
Силуэт сидел, опустив голову вниз. Неспешно барабаня пальцами по колену и ожидая, когда уйдут гости.
– Мы завтра еще зайдём пап, а ты поправляйся, ладно? – произнесла, держа его за руку, девушка.
У мужчины был напуганный взгляд. Ему хотелось сказать, чтобы они не уходили и о человеке, сидящем в углу. Он знал, кто это и зачем пришёл. Но из горла доносилось только кряхтение и неразборчивые звуки.
Он взглянул на сидящую на стуле СМЕРТЬ.
Девушка поднялась и поцеловала отца в лоб. Дети опять начали бегать, и один из них увидел сидящего в углу человека.
Человек смотрел на него из-под капюшона и улыбался.
– Кирюша, что ты там увидел, пошли, давай! – взглянув на пустой стул, сказала девушка. И приобняв его за плечо, направилась с ним к выходу. Слава уже выбежал в коридор.
Закрывая за собой дверь, девушка ещё раз улыбнулась отцу, помахала рукой и ушла.
В палате стало тихо. Только гул аппаратов и писк едва её разбавляли.
Наконец незнакомец неспешно поднялся и подошёл к мужчине.
Тот испуганно смотрел на него и не мог пошевелиться, ведь он был парализован. Лишь глаза бегали, как будто бы что-то пытаясь найти на подошедшем.
Человек в балахоне присел на стул и скинул с головы капюшон. Его лицо было сухим и холодным, а глаза были глубоко посажены в глазницы.
– Наконец-то они ушли. Я уж думал, не дождусь, – довольно спокойным голосом сказал незнакомец и слегла улыбнулся.
– Хотя мне мило было наблюдать за вашим общением. Не часто приходиться такое видеть.
Человек осматривал лежащего, аппараты, капельницы, как будто бы видел их впервые, не упуская возможность всё это потрогать.
– Мне придётся расстроить твою дочь, – пристально посмотрев на мужчину, сказал смерть, – ей не придётся больше тебя навещать.
В палату зашёл врач с бумагами в руках.
– Здравствуйте, как мы себя сегодня чувствуем? – и стал что-то записывать с экрана аппаратов.
Затем он посмотрел на больного, потрогал лоб и поправил капельницу.
