Любовь и расчет

До этого момента Хоуп не беспокоил невозмутимый вид кузена Эвелин. Сейчас же он приводил ее в ужас. Они сидели лицом к лицу, и она впервые осознала, какое влияние на нее оказывает его присутствие.

Хотя Кайден тогда и побежал к карете, его куртка и часть светлых прядей все равно успели намокнуть. Тепло кареты слегка подсушило их, но влага все еще темнела у него в волосах, как старое золото, оттеняя черты его лица. Руки мужчины по-прежнему были скрещены на груди, подчеркивая атлетическое телосложение, а мокрая белая рубашка прилегала к его груди, как вторая кожа.

Он не соответствовал аристократическому стандарту красоты, который предпочитали дамы: стройный, изящный, элегантный мужчина. Хотя он старался сидеть прямо, Хоуп чувствовала, что ему не нравится быть неподвижным или праздным.

Внезапно, не поворачивая головы, Кайден метнул взгляд в ее сторону. Он поймал ее на том, что она шпионит за ним.

Смутившись, Хоуп быстро опустила глаза. Увидев себя, она поняла, что все это время неосознанно подражала его позе: для леди скрещивать руки на груди было крайне неуместно, поэтому она поспешно сцепила их на коленях.

«Придумайчтосказатьпридумайчтосказатьпридумайчтосказать».

– Эвелин вас обожает, – наконец произнесла девушка. – Она очень высоко отзывается о вас и вашей работе…

– Ив вообще много говорит.

Она замолчала, услышав этот резкий ответ, и снова бросила взгляд на заполненную транспортом улицу за окном.

Несколько минут они провели в полной тишине. Хоуп это время показалось вечностью. С каждой секундой напряжение становилось все более явным. Между ними начало пульсировать почти осязаемое электричество. Ощущение все нарастало, и кожу Хоуп начало покалывать в местах соприкосновения с металлом, словно ток. Покалывание особенно сильно чувствовалось в кончиках ее пальцев.

Она прекрасно знала это чувство: ей хотелось нарисовать его. Ей нужны были бумага и карандаш, уголь или краски. Что угодно. Но она должна была запечатлеть на бумаге это загадочное выражение лица, широкие плечи, прямой острый нос, большие руки с длинными пальцами…

Глаза, которые только что безжалостно пронзили ее.

– Мисс Мод.

Она подпрыгнула на сиденье, словно кролик.

– Да?

– Вы когда-нибудь бывали в Уайтчепеле? – Хоуп наблюдала, как у Кайдена напряглись мышцы спины. – В прошлом.

– Я? Нет, насколько я помню. – Молодая женщина заколебалась, прежде чем добавить: – А почему вы спрашиваете?

– Просто так. Это было глупо.

Уайтчепел был одним из любимых районов ее отца.

По крайней мере, так было, когда она была маленькой. В погоне за азартными играми и плотскими утехами виконт Лоури без всяких проблем перебирался из Вест-Энда в Ист-Энд. Жители этих районов видели его лицо чаще, чем его собственные дети.

– А вы? – спросила она с дрожью в голосе. – Вы там бывали?

С тем же сдержанным выражением лица Кайден кивнул.

– Да, когда-то.

– И каково там?

– Я бы сказал, что ад, но это было до того, как я побывал на светском балу.

Хоуп непроизвольно рассмеялась. Но тут же остановила себя, когда увидела, как он удивленно поднял брови.

– Прошу прощения, я сказал что-то неуместное?

– Пожалуй, да, но от этого оно не перестает быть правдой, – согласилась она. – Хотя я сомневаюсь, что эти кварталы и светские салоны – один и тот же вид ада.

– Так и есть. Салоны чище… на вид.

На этот раз она едва сдержалась, чтобы снова не разразиться хохотом.

– Значит, вы боитесь нас, мистер Даггер? Вы меньше беспокоитесь о том, чтобы столкнуться с преступниками Ист-Энда, чем с нами, аристократами?

Она тут же поняла, что совершила ошибку, увидев, как ее собеседник сжал челюсти.

– Полагаю, да, поскольку я чувствую себя ближе к первым, чем ко вторым.

«Идиотка, – выругала она себя. – Он наверняка решил, что я считаю его ниже себя… Что я из другого класса».

Как она могла объяснить ему, что это не так, и при этом не показаться неуместной? Она не привыкла разговаривать с мужчинами. Разве она когда-нибудь разговаривала с кем-то, кроме своего отца, Генри или мужа Аннабель? Да к тому же из этих троих брат был еще ребенком.

Будь на ее месте Алиса или Эвелин, они наверняка смогли бы найти нужные слова.

«Но это всего лишь я. Паразит».

Она сжала руки в кулаки, снова обдумывая, что сказать. Когда карета остановилась, девушка вздохнула с облегчением. Она не была уверена, что сможет и дальше выдерживать это странное, наэлектризованное напряжение. Казалось, что жар под сиденьями усилился. Она вспотела, сердце билось неровно, в ушах пульсировала кровь. У нее возникло подозрение, что если она останется хоть на минуту больше в его присутствии, то в конце концов выставит себя на посмешище. «Еще большее посмешище…»

– До встречи, мистер Даггер, – прошептала она. – И… спасибо.

– Спасибо? – Он задумался. – Но за что вы меня благодарите?

– За то, что подвезли в своем экипаже. Я знаю, что он принадлежит вашей компании и что вы одолжили его Эвелин, чтобы та забрала меня сегодня. Он просто великолепен. – Хоуп искренне улыбнулась. – Хотела бы я, чтобы у всех были такие.

Он выглядел озадаченным, но это выражение быстро стерлось. На смену ему пришло спокойное безразличие.

– Кто знает, – сказал он, – возможно, когда-нибудь так и будет.

– Если вы столь же упрямы, как ваша кузина, я уверена, что так оно и будет, – тихо сказала Хоуп. Не получив ответа, она взялась за ручку дверцы и прочистила горло: – Доброй ночи…

Когда она уже собиралась выйти, то почувствовала, как он схватил ее за руку.

Это было так неожиданно, что она замерла. Обернувшись, она увидела, что Кайден протягивает ей трость.

– Не нужно вновь меня благодарить, – грубо попросил он. – И не отказывайтесь от зонта. Если вы не воспользуетесь им, то насквозь промокнете, а Ив потом убьет меня.

Хоуп кивнула, несколько разочарованная. «Естественно, он делает это только потому, что я нравлюсь его кузине». В любом случае это был приятный жест, и она не собиралась от него отказываться. Но как только она взяла зонтик, Кайден отпрянул назад, словно не желая больше прикасаться к ней. Затем он откинулся на спинку сиденья и снова повернул голову к окну.

– Можете вернуть его Эвелин, когда увидите ее завтра, – сказал он, не оборачиваясь. – Похоже, вы теперь ее личная Золушка.

«Ее Золушка?!»

Она хотела все ему высказать, дать пощечину и заставить проглотить свои слова, но сдержалась, увидев, что Кайден, полуобернувшись к ней, улыбается.

«Клянусь, я совсем не понимаю этого человека».

Под надежной защитой зонтика Хоуп вернулась домой. В кои-то веки она была не против, чтобы ливень обрушился на нее и остудил разгоряченную кожу на щеках.

* * *

– Даг, где тебя носило?

– Я же уже сказал: я работал. Тебя это удивляет?

– Меня это не удивляет, но я предпочитаю даже не думать о том, каково это. Ты же знаешь, меня тошнит уже от самой мысли о том, как много ты носишься по городу.

Кайден не смог удержаться от улыбки, усаживаясь напротив Эзры. Как обычно, в те дни, когда они фехтовали, друзья договорились встретиться вечером в одном из немногих роскошных клубов для джентльменов, куда пускали и новоявленных бизнесменов. Как бы ни хотелось светскому обществу игнорировать его, Кайден Даггер был слишком богат, поэтому некоторые неохотно соглашались терпеть его присутствие. Но даже в этом случае ему все равно не разрешалось быть официальным членом клуба. Существовали определенные круги, в которые можно было попасть, только имея прямые родственные связи с аристократией.

Он наблюдал за тем, как Эзра заказывает для него бокал портвейна и настаивает на добавке себе самому. Сделав пару глотков за разговором с другом, Кайден успел мимолетно окинуть взглядом остальные столики. В дальнем конце он заметил мужчину с взъерошенными серо-коричневыми волосами. Он перешучивался с остальными игроками, но было ясно, что сегодня не его вечер. Он обильно потел, отчего его темные кудри прилипли ко лбу.

– Это часом не виконт Лоури?

– Где? – Эзра обернулся, даже не пытаясь скрыть своего интереса. – О да. Похоже, его снова впустили. Я слышал, что до этого ему отказали в приеме в клуб, так что он, должно быть, выплатил свой долг. Еще недавно его можно было увидеть только в самых захудалых заведениях.

– И тебе это известно, потому что…

– …потому что я тоже их регулярно посещаю, – добавил Маклеод. Он поднял бокал к губам с тщеславной улыбкой. – Ты же меня знаешь, мне приходится время от времени сбегать из этих скучных клубов. Иногда меня раздражает вся эта сдержанность и хочется больше действия. Но откуда вдруг такой интерес? Или он тебе тоже снится ночами?

– Никакого интереса, – ответил Кайден, пожав плечами. – Просто спросил.

– Твои слова – на вес золота, – насмешливо заметил Эзра. – Ты никогда ничего не говоришь случайно. Так что там с виконтом? Ты пытаешься вытянуть из него деньги? Не думаю, что это такая уж хорошая идея – ощипывать умирающего петушка.

– Мне просто интересно, как он может спускать столько денег, когда дела у него дома идут так плохо, – поспешил уточнить он.

– А тебе это откуда известно?

На этот раз уже Кайден поднес бокал к губам, залпом опустошив содержимое, чем заслужил восхищенный свист Эзры.

– Неужто это твоя кузина Эвелин поведала тебе о том, как поживают Лоури? – настаивал аристократ. – На днях на балу она, кажется, сдружилась с дочерью виконта.

– Не понимаю, о ком ты?

– Даг, мы слишком хорошо друг друга знаем, чтобы я позволял держать себя за дурака. Окажи мне услугу и веди себя прилично. – Эзра озорно поднял обе брови. – Пусть я и пьян, я не забыл наш сегодняшний разговор. Если хочешь притворяться, валяй, но я-то знаю, какая у тебя память. Ты прекрасно понимаешь, о какой даме я говорю.

Хоуп Мод. Нет, не так: достопочтенная Хоуп Мод. Будучи дочерью виконта, она носила этот титул. Сама по себе эта приставка к имени мало о чем говорила, но тем не менее хорошо подходила ей.

По мнению Кайдена, в этом застенчивом создании пульсировали врожденная честь и храбрость. Она хорошо скрывала эти достоинства за маской неуверенности в себе, но после стольких лет работы с мужчинами из всех слоев общества он научился хорошо считывать людей.

Вот почему она так нервировала его. Под этими зелеными глазами скрывалось что-то еще, странная сила, которая проявлялась тем ярче, чем больше он отказывался показаться ей уязвимым.

Он сам не знал почему. Возможно, его подтолкнул сон, ведь с той ночи он не переставал думать о ней. Может, причиной был тот факт, что, в отличие от остальных аристократок, Хоуп Мод не презирала его за происхождение. Либо она была лучшей актрисой в мире, либо действительно была разочарована тем, что не станцевала с ним. Как будто она действительно согласилась на это, если бы у нее была такая возможность.

«Как будто я ей ровня».

Только это было невозможно. Дамы из высшего общества могли развлекаться с ему подобными, но в конечном счете все они желали завлечь лордов.

– Про его дочь – это правда? – поинтересовался он.

– Прошу побольше контекста, – рассмеялся Эзра. – Что ты имеешь в виду?

– Хоуп Мод. Ее нога. – Он сделал паузу. – Ты же знаешь, перед началом сезона я изучил грязное белье всех аристократов, но в ее случае… я не совсем уверен.

Маклеод впервые заколебался. Он подозвал официанта и прямо попросил его принести им всю бутылку коньяка.

– Боюсь, что так, Даг. А что? У тебя на такое встает? – Он с усмешкой изогнул бровь. – Ты не первый такой, но я не буду тыкать пальцем. Тут каждый сам за себя.

– Не будь кретином.

Хотя он понимал, что его тон прозвучал слишком грубо даже для их обычной перепалки, он не извинился. Он не знал почему, но от одной мысли о том, что кто-то ошивается вокруг Хоуп только из-за ее ноги, у него мурашки побежали по коже. И ему захотелось ударить эту чертову тварь.

Как только принесли бутылку коньяка, Эзра в напряженном молчании налил им обоим.

– Скажи мне, что ты не обиделся, – попросил тот. Кайден молча покачал головой, не поднимая глаз: – Лжец. В любом случае извини. Иногда я забываю, что в глубине души ты гораздо благороднее меня! – Его друг попытался скрыть неловкую улыбку за кашлем. – Да ладно тебе, почему тебя вдруг так заинтересовали виконт и его дочь? Да, она миловидна, но далеко не так уж красива. А ее отец и того меньше. – Кайден проигнорировал его циничный тон. – Так ты всерьез решил сыграть роль прекрасного принца в голубых доспехах, спасающего разорившуюся семью? – Он нахмурился, услышав в ответ молчание. – Ну же, сколько мне еще тебя умолять, выкладывай все как на духу: о чем ты думаешь?

– Ни о чем.

– Клянусь, когда ты так упрямишься, ты сводишь меня с…

– Я ухожу. – Кайден поднял бокал, чтобы поднять тост за друга, и снова осушил его одним глотком. Опустив бокал и встав из-за стола, он сказал уже более мягким тоном:

– Как бы мне ни хотелось, но я не хочу, я не могу напиваться с тобой каждую ночь, Эзра. Некоторым из нас приходится вставать рано, чтобы поддержать империю.

– Пожалуйста, не надо патриотизма, а то у меня будет еще более сильное похмелье.

Они понимающе улыбнулись друг другу, и Кайден, прощаясь, радушно прикоснулся к шляпе.

Прежде чем выйти через дверь в салон, он оглянулся через плечо на игровой стол в задней части зала. Виконт Лоури все еще смеялся, несмотря на ничтожно малое количество фишек, сваленных рядом с его картами.

Глава 8

Глэдис удивленно хлопала ресницами, разглядывая огромный сундук вещей в вестибюле.

– Откуда это все, мисс?

– Мне одолжили на время, – ответила ей Хоуп, хотя Эвелин тысячу раз сказала ей, что это был подарок. – Роберт на кухне? Мне нужна помощь паренька, чтобы поднять это все к себе в комнату.

– Да уж, выглядит тяжелым, – заметила Глэдис. – Не напрягайтесь. Позвольте, я найду также своего мужа – вдвоем они вмиг все отнесут. – Женщина опустила взгляд. – А что это за чудной зонтик такой? Откуда вы такой достали?

– Он уникальный.

Только когда старушка отвернулась, она нажала кнопку на серебряной рукоятке, чтобы превратить зонт обратно в трость. Затем она последовала за двумя мужчинами и экономкой наверх, все еще находясь под впечатлением недавних событий, отголоски которых вибрировали у нее в животе.

Оставшись одна, она опустилась на колени и открыла сундук. Вытащив первое платье – светло-голубое, с белой кружевной отделкой, – она провела по нему рукой и поднесла к носу с закрытыми глазами. Оно пахло чистотой. Новыми начинаниями.

Когда она вновь открыла глаза, у нее сердце ушло в пятки. Из дверного проема за ней с бесстрастным выражением лица наблюдала Беатрис Мод.

– Что это?

– Эвелин Буланже одолжила мне немного одежды, чтобы… – Она сделал паузу. По правде говоря, ее мать, похоже, не слишком заботилась о причинах, сосредоточив свой взгляд на блеске жемчуга и атласа, сверкающего из сундука. – Чтобы у меня было больше шансов выйти замуж.

– Неужели ты думаешь, что, надев чужую благотворительность, найдешь себе мужа, милое дитя? – Она насмешливо фыркнула. – Ты лишь слегка прикроешь то, что и так всем известно.

Хоуп прижала платье к груди.

– Возможно. Но я никогда не носила ничего подобного, поэтому не знаю, что произойдет, если начну сейчас.

– Я тронута твоими надеждами… Хотя я бы предпочла, чтобы они были более реалистичными.

– Что вы имеете в виду?

– Разве твоя комната не кажется тебе… светлее? Хоуп сжала челюсти и огляделась. На одной из прикроватных тумбочек стояла ваза с цветами. Все они были красными. Здесь были розы, спрекелия, лилии, но особенно ярко выделялась одна огромная фиолетовая гардения по центру.

Смысл букета был понятен любому, кто знал этот таинственный язык аристократии: он говорил о страстной тайной любви. Было так же очевидно, что речь идет о любви вне брака.

Это было предложение мужчины женщине стать его любовницей.

Она непонимающе повернулась к матери.

– От кого они?

– Твои. – Мелкими, короткими шажками она приблизилась к дочери, пока не оказалась прямо перед ней. – От поклонника.

Сначала ее сердце бешено заколотилось, но потом она поняла, что эти цветы никак не могут быть от Него. Она мысленно рассмеялась над своей нелепой фантазией. «Не могу представить, чтобы мистер Даггер отправился в цветочный магазин, даже пьяный».

– Не знаю, кто бы мог…

– У меня есть догадки, – оборвала ее виконтесса. Затем она наклонилась и взяла платье из ее рук. Хоуп даже не пыталась воспротивиться, отпустив платье, как только мать слегка потянула за него. – Да уж, у этого довольно глубокое декольте. В конце концов, возможно, оно и правда пригодится для следующего бала, чтобы получить что-то большее, чем цветы…

Хоуп пробил озноб. Она вскочила на ноги и, ковыляя, подошла к прикроватной тумбочке. Среди красных лепестков лежала маленькая записка.

– «Дорогая, вы были восхитительны на балу, – начала зачитывать она вслух, – если в следующий раз вы не будете столь заняты, я надеюсь, что смогу рассчитывать на танец. В бальном зале… или вне него. С». – Все с тем же выражением удивления и отвращения на лице Хоуп повернулась к матери. – «С»? Кто бы это мог быть?

– О, кто знает! – Она загадочно улыбнулась. – Похоже, твой поклонник пока предпочитает оставаться неизвестным, но я уверена, что на следующем балу сезона он рискнет предложить что-то, что принесет пользу всем нам. – Ее дочь сглотнула слюну. – А если у тебя ничего не получится, мы всегда сможем продать несколько из этих платьев. – Беатрис принялась рыться в сундуке. – Тебе все равно ни к чему столько одежды, у тебя ведь даже шкафа нет в ком…

Настолько быстро, насколько ей позволяла нога, Хоуп подошла к матери и отобрала у нее голубое платье. Затем она с силой захлопнула крышку сундука, едва не прищемив пальцы Беатрис.

– Ты что творишь?!

– Я не собираюсь продавать ничего из содержимого этого сундука, – произнесла она упавшим голосом. – Если вы попытаетесь это сделать, я все тут же верну. Или уж лучше сожгу их для обогрева.

«Клянусь, что я скорее сожгу их, чем позволю лорду Лоури проиграть их за карточным столом».

Виконтесса сузила глаза и фыркнула, поглаживая свои руки.

– Дитя мое, да ты сошла с ума, – сказала она спустя несколько секунд. – Не волнуйся, я их не трону. Боже упаси! В конце концов, они принадлежали женщине низкого происхождения. В них нет ни грамма положенной элегантности.

– Значит, они идеально подходят мне.

Беатрис изогнула бровь, затем встала с пола и направилась к двери.

– Знаешь, Хоуп? Ты не единственная, кто любит помечтать. У меня тоже есть надежды. И самые большие из них не имеют к тебе никакого отношения.

Девушка не смогла удержаться от того, чтобы закрыть глаза. Она знала, что мать презирает ее, но не предполагала, что до такой степени.

– Если ты наконец уедешь из этого дома с каким-нибудь богатым любовником, который будет тебя содержать, – продолжала виконтесса, – и если твой отец скоро умрет – а я молюсь, чтобы он умер, – я буду единолично распоряжаться семейными доходами, до тех пор пока Генри меня не сменит. Я даже смогу устроить для него выгодный брак, если представится удачный случай. Все сложится как нельзя лучше. Никаких унижений или денежных трудностей. Ни жалоб, ни детских мечтаний неблагодарных девиц. – По тону ее голоса Хоуп поняла, что мать улыбается. – Спокойной ночи, милое дитя. Наслаждайся ароматом цветов. Твой поклонник выбрал их с большой надеждой и желанием, чтобы ты их приняла.

Хоуп осмелилась открыть глаза только после того, как услышала, как закрылась дверь.

У нее тряслись ноги. Она упала на пол, завернувшись в голубой шелк, который изо всех сил сжимала в руках. В тот момент он казался ей краем обрыва, за который еще можно ухватиться.

* * *

Кайден прекрасно знал, что найдет Брукса дома, работающим в своем захламленном кабинете, как и знал, что Эзра будет занят до поздней ночи. Разумеется, со своей любовницей. Овдовевшей баронессой, если он правильно помнил. Трудно было уследить за завоеваниями Маклеода. Как же ее звали? Леди Коллинз? Эзра намекнул Кайдену, что его друг может склонить ее к браку, при условии, если сам Маклеод будет продолжать ублажать ее в постели.

– Любовь к жене – необязательное для меня условие, – сказал ему тогда Кайден. – Но я точно не стану содержать еще и тебя в качестве бездельника, который греет ее простыни.

Он вспомнил об этом, потому что Эзра тогда разразился одним из своих самых сильных смешков.

Размышляя (к несчастью) о возможности (абсолютно абсурдной) согревать другие простыни, Кайден постучал в дверь дома Брукса – простой квартиры на Бедфорд-сквер. Дверь ему сразу же открыла миссис Норт, единственная горничная (и кухарка, и служанка, и экономка, и верховный диктатор), которую Брукс согласился нанять, и то только на условиях оплаты, достойной самых высоких банковских клерков.

Кайден не стал его разубеждать. В конце концов, миссис Норт давно была служанкой у семьи Буланже и пекла невероятные пирожные.

А еще она пугала его до смерти, хотя он никогда бы в этом не признался.

– Мистер Даггер, что вы делаете здесь в такой час?

Собрав все свое мужество, Кайден не дрогнул от ее сурового тона.

– А вы? Брукс знает, что вы все еще здесь? – он достал часы из кармана жилета. – Вы уже должны быть дома со своим мужем.

– У меня было дурное предчувствие, и вот оно передо мной: вы. Мой господин и так работает на фирму «Даггер» от рассвета до заката, так что я не могу беспокоить его в такой час! Он ведь почти не спит!

– Я знаю, каково это, я и сам не часто это делаю. – Он прочистил горло, снимая шляпу. – Но так получилось, что я его начальник. Мне нужно попросить его об одной вещи, я всего на минутку.

Миссис Норт, казалось, несколько секунд обдумывала услышанное, но все же решила отступить в сторону, пропуская его внутрь. Чтобы показать, что он не собирается задерживаться, Кайден поднялся по лестнице в кабинет Брукса, даже не сняв пальто.

Он постучал в дверь чисто из любезности, потому что знал, что Брукс, увлеченный своей работой, даже не услышит его. Он был знаком с инженером уже давно, хотя тому только что исполнилось всего девятнадцать. Его лучший сотрудник все еще с детским энтузиазмом безостановочно творил, не заботясь ни о времени, ни о еде, ни о собственной усталости.

– Брукс? – Кайден, приоткрыв дверь кабинета, без удивления заметил, что тот склонился над столом, рассматривая какие-то чертежи при свете единственной свечи. – Над чем ты работаешь?

– Над последним, – поспешно ответил юноша. Его кудри упали на лоб, и он быстро смахнул их в сторону, продолжая рисовать. – Над давлением.

Кайден кивнул. За все это время он научился вычленять из бессвязных предложений то, что Брукс хотел сказать.

– Я не хотел тебя беспокоить. Но я пришел попросить об одолжении.

– Одолжении?

– Поручение для одной дамы.

Брукс остановился. Он быстро обернулся в сторону Кайдена, выпучив свои глаза как блюдца: один – голубой, другой – зеленый.

– Для дамы?.. Э-это для мисс Буланже? – Он тяжело сглотнул. – К-к-какого рода поручение, мистер Даггер?

Кайден сдержался, чтобы не улыбнуться.

– Это не для Эвелин.

Брукс несколько раз моргнул, прежде чем расслабить плечи.

– А-а-а, – пролепетал он. – Понимаю, понимаю. Тогда для какой дамы?

– Имя дамы не имеет значения. – Кайден закашлялся. – Ну, то есть, конечно, имеет, но… В общем, ты с ней незнаком.

– Понятно.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что нашел, – продолжал Кайден, теребя в руках шляпу. – Чертежи, которые ты нарисовал в том году.

– Какие именно? Я много чего сконструировал в прошлом году, мистер Даггер.

– Заказ для семьи Франклин.

Брукс отвел взгляд в сторону, замерев на пару секунд, после чего одобрительно закивал головой.

– А, да-да-да, помню. Нога…

– Да, она самая, – перебил его Кайден. – У тебя ведь сохранились чертежи? Сможешь заново соорудить подобное?

– Да-да, разумеется. Я все всегда сохраняю.

Кайден окинул взглядом хаос, царящий в кабинете. Бумаги, книги, линейки, карандаши, коробки, тарелки, стаканы, испачканные моторным маслом салфетки, наполовину сгоревшие свечи…

«Не могу его винить, – подумал он, – мой кабинет выглядит ничуть не лучше».

– Полагаю, тебе понадобится время, чтобы найти эти чертежи, – заметил он. – Так что не торопись.

– Вы уверены, сэр? Я могу отложить все свои текущие дела и заняться этим. Особенно если эта дама – та, на кого вы хотите произвести впечатление, или даже…

– Нет, – оборвал он его, – мне просто нужно, чтобы ты имел их под рукой. – Он сделал паузу. – На всякий случай.

– Да, сэр, хорошо. Понял.

Почувствовав себя неловко, Кайден снова надел шляпу. Брукс воспринял это как знак того, что разговор окончен, и снова склонился над чертежными планами, лихорадочно водя карандашом в разные стороны. Однако его босс еще не собирался уходить. Он поднял с пола несколько менее чадящих свечей, зажег их и поставил на стол. Лишь после этого он вышел в коридор, где и столкнулся с миссис Норт.