скачать книгу бесплатно
Имя Словена на Мару всегда действовало завораживающе. Она сменила гнев на милость и ласково протянула:
– Сыночек, ты ж не хочешь, чтобы батюшка волновался?
Ох, кажись, надвигаются неприятности. Морок кивнул, не спеша расспрашивать, зная матушку, она сама ему все и выложит:
– Солнышко, вот и я о том. Позаботься о Словене, побереги спокойствие батюшки. Лети в Ирий, разберись там по-тихому, полюбовно. Сварог тебя уважает, это он с твоим батюшкой часто цапается, а ты ж у меня мальчик умненький и братика младшенького любишь. Ведь любишь?
Мара посмотрела на него выжидающе, улыбаясь настолько душевно, что аж приторно, отчего Морок невольно скривился. Последний раз, когда он вместо батюшки разбирался с последствиями развлечений Словена, услышал от Перуна столько нелицеприятных слов, что некоторое время хотелось прибить братика. Это ж надо было додуматься и устроить состязание среди Ясуней, подложив им стрелы Перуновы. Раскрывают суть они только в полете, а так – стрела-стрелой, обычная. А Словен еще Ясуней в полосу выстроил, по приказу стреляли, все вместе. Кто дальше всех стрелу пустит, тот и выиграет.
Поиграли. Устроили светопреставление с громом и молнией, и камнепадом в придачу. Сначала было весело, пока Перун не пришел. А потом досталось всем, кроме Словена – он малой пташкой улизнул, Морок же имел глупость в то время к Сварогу за советом прийти. Посоветовался. Мало не показалось.
А вчерась с Даждьбогом проблемы улаживал. Неизвестно как, но Словен убедил его сыграть на ключи от зимы и выиграл, а потом обменял их на коня волшебного у сына Ярило, сам в Ниппон улетел, а Сварог с Перуном к Мороку обратились. Коня, естественно, забирать не стали, и придраться к Словену вроде не за что – все по-честному, но Даждьбог понять не может, как согласился на такую ставку, а сын Ярило винится, что не помнит, как коня обменивал.
В результате Словен с прибытком, остальные в неприятностях, включая Морока, но не откажешься же. Словен – младший брат, все приключения его прямиком на Мороке отражаются и приходится проявлять верх дипломатии, иначе Ясуни первые же ему попеняют, а ссорится с ними Мороку не выгодно, и приходится выкручиваться и злость на меньшого копить. И теперь любимая матушка снова его в омут с головой забрасывает, но на этот раз явно Сварога придется выслушивать.
Ну ничего, Морок придумает, как братца-то в Слуги взять, и вот тогда он отыграется. К батюшке Словен ни в жизнь не пойдет, как и к дядьке старшому вместе с дедом, а больше ему и не к кому. Желающих море, но у Морока шансов поболе будет, еще немного и у братца никакого выбора не останется – только Слугой стать, чтобы избежать безумия.
Силе колдовской нужно направление, в котором она развиваться будет, поэтому так важны для детей богов вотчины, они-то его и задают, а без них только в Слуги идти, верным ленником богов на веки вечные. Без этого – безумие и смерть. Такой путь братец точно не выберет, остается только убедить, что его путь – это в объятия старшего братика, а уж потом Морок научит Словена и как вести себя, и как старших уважать, и как проявлять почтение. А сейчас терпеть приходится, что ради выгоды собственной не сделаешь.
Из мрачных раздумий вырвало злое шипение матушки:
– Сладкий мой. Я не слышу. Ты любишь младшего братика или нет?
– Души не чаю, матушка.
Морок насилу улыбнулся. Так не чаял, что сам бы эту душу сначала из брата вытряхнул, укоротил, а потом вернул обратно. Так нет же! На это надеяться не приходится: Словен хоть и полубог, но с ним не так уж легко справиться.
Ответ маму порадовал.
– Вот видишь! Полети, мой хороший. Я подробностей не знаю, – она отвела взгляд, покашляла, прикрываясь платочком, – совсем не ведаю, но ты же у меня золотце, ты с любым делом разберешься. Верно, солнышко?
Оставалось только улыбнуться, кивнуть и сжать зубы. Окошко захлопнулось, и Морок витиевато выругался. Игоша восхищенно протянул:
– Здо?ровски! Прям заслушаешься, – и лукаво спросил: – А меня в Ирий возьмете? Дюже хочется одним глазком взглянуть. Говорят, там от красоты прям скончаешься.
Морок мрачно посмотрел на него и прошипел:
– Я тебе это и здесь устроить легко смогу, надо лишь вернуть матушку. – В глазах Игоши показались крупные слезы, рот дугой выгнулся, задрожали губы, и Морок сдался. – Ладно уж. Полетели. Главное, на глаза Сварогу не попадайся. Мне еще не хватало за тебя выслушивать.
Куда только что подевалось: на мордахе Игоши снова засияла улыбка, он шустро прицепился к посоху, что у стены стоял, и растворился в нем. Морок снова вздохнул. И за что это ему?! Он – бог! Бог обмана и иллюзий, бог сокрытых путей к правде, а его словно мальчишку гоняют разбираться с тем, что младший брат учудил. Но что не сделаешь из любви к родителям и своей-то выгоды?
Морок набросил на плечи плащ, взял посох и вышел на балкон. Перед ним клубилось Междумирье с его мрачными туманами, искаженными обликами миров, с серыми провалами и чернильной мутью пустоты. Даже он, хозяин этого жуткого места, не знал его полностью. Да и узнает вряд ли. Слишком изменчивым и опасным оно было, мало кто мог пройти его путем и остаться в здравом рассудке.
Вот и сестрица двоюродная – добрая и ласковая, любимая, – не смогла. Унесла в глубину Камень Силы – чудодейственный камень, что способен создавать богов и в одно мгновение разрушать миры, – спасла всех от гибели, а сама теперь существует в полумраке, то словно бы и прежняя, то опять сына ищет, мечется, слезами горькими умывается, не узнает никого, медленно идет к безумию.
Видать, Словен после посещения восточных соседей к тетке заглянул, да попал на очередное помутнение у сестры, вот и бесится теперь. Никак себя простить не может. Морок себя виноватым не считал, но только, в отличие от братца меньшего, игру вел, а не истерики закатывал.
Путь призрачный расстелился перед ним свитком развернутым, потек волной извилистой. Полы плаща распахнулись за спиной крыльями, ветер миров ударил в спину, и Морок полетел дорогами туманными. Вышел он на золотой мост, миновал его, не касаясь ногами перекладин, и оказался у распахнутых ворот большого сада. В глубине его виднелись раскидистые ветви огромного дуба – Мирового дерева. Обычно тут все сияло от благости и великолепия, а сейчас на воротах рыдала полупрозрачная душа, другая висела рядом с ней на железных вензелях тряпочкой, а под сводом арки металась ласточка, то и дело роняя из клюва один за другим ключи от Ирия, и все сетовала:
– Ой! Что деется?! Как же быть?!
От такой картины Морок застыл истуканом. Что происходит? Заповедный сад Ирия – священное место душ праведных, что на вершине Мирового Дерева хороводы водят и вниз не спускаются, а тут такое безобразие. И куда только Вольга, смотритель сада, глядит?!
Морок туманными лентами снял души с ворот, подтолкнул их под прозрачные спины и принюхался: отчетливо пахло саке, что Словену дарили восточные подружки в таких количествах, что он мог свободно торговать им в Яви весен так четырнадцать без пополнения. Но это у отца им два подвала заставлены, откуда здесь напитку заморскому взяться?
– Это ты у меня спрашиваешь?!
Похоже последнюю мысль Морок вслух произнес. Он повернулся на голос, уже зная, кого увидит. Статный мужчина выше его на голову, широкоплечий, светловолосый, с руками под стать его молоту. Недаром Сварога Небесным кузнецом кликали. Рядом с ним стоял Вольга Святославич и посмеивался, зажимая в кулаке бороду, но едва Сварог к нему повернулся, как брови богатыря сдвинулись, взгляд потемнел, губы поджались: гневался Страж Ирия.
Морок тяжело вздохнул. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: братец и тут руку приложил. Чуяло сердце недоброе, ох, чуяло. Если Сварог с Вольгой его у порога встретили, то что ждет его дальше, Морок даже предположить не мог. Он огляделся, кашлянул и уточнил:
– Честно сказать, даже неловко спрашивать. Что случилось-то?
– Что случилось, спрашиваешь?! – Сварог бросил на него сердитый взгляд. – Ну идем, полюбуешься, если Мара тебе ничего не рассказывала.
Сварог шагнул в глубину сада, остановился, оглядываясь, и сурово обронил:
– Надоело мне все, Мстислав. Терпение у меня не железное. Пусть Словен радуется, что в любимчиках у жены моей ходит, но и это его скоро не спасет.
Сварог зашагал вперед.
Ох матушка, и во что она его только втянула?! Морок склонил голову в знак запоздалого приветствия и пошел вслед за Сварогом. Вольга чуть приотстал и поравнялся с Мороком.
– Что опять мой братик учудил?! – Морок спросил шепотом.
Вольга тихо хохотнул, бросил в сторону старшего родича косой взгляд и помотал головой.
– Нет. Не хочу портить тебе впечатление. И насчет Игоши, – он кивнул на посох Морока, – я не против, пусть смотрит, но скажу сразу, нос высунет – развоплощу.
Посох тихо пискнул и на миг пошел рябью, и Морок ответил вместо нечисти:
– Спасибо.
Они шли между волшебными деревьями с руками-лианами, диковинные цветы поворачивали вслед за ними причудливые бутоны, пестрели яркими красками. Вдалеке на раскидистых ветвях яблонь созревали молодильные яблочки, и спокойно несла воды река Молочная. Миновав хрустальный мост, они вышли на поляну, посреди которой бил кристально чистый родник. Вокруг него сидели берегини – чародейки красоты неописыемой и такой же мудрости, чудо-птицы Сирин да Алкност обхватили их руками-крыльями, и все дружно пели грустную песню о тяжелой доле замужней женщины, а Лель им на дудке подыгрывал.
В глубине поляны за накрытым столом сидели Лада и Девана. Их волосы, обычно распущенные, были собраны странным образом и походили на хорошо сбитое облако, из которого торчали палочки с длинными бусами. В руках богини держали по раскрытому вееру, с каждым взмахом которого изображенные на них журавли хлопали крыльями. На столе между закусками стояли глиняные бутылочки и маленькие чашечки, из которых жена Сварога и жена Вольги потягивали саке. Раскрасневшиеся, в небрежно накинутых на плечи кимоно, они даже издали не походили на гейш, за которыми пробовали повторять движения, наблюдая по волшебному зеркалу.
Мстислав замер, не зная как реагировать, и наперво покосился на Сварога: Старший Бог в жене души не чаял, во всем поддерживал, и ревновал жутко, хоть этого открыто и не показывал. Он уже не раз намекал Мороку, что Словена рядом с Ладой видеть ему не хочется, но разве братцу втолкуешь?! Словен в Ладу еще маленьким влюбился, и с того времени из любой поездки подарочек ей да привезет. Не забудет, уважит, сам в ручки гостинец отдаст, а Лада, словно специально, отвечает ему благосклонностью.
Сколько раз уже Мстислав объяснял Словену опасность его увлечения, но кто б его слушал?! Ох допрыгается младшенький! И сегодня вместо того, чтобы к батюшке с матушкой поспешить после возвращения из страны Восходящего Солнца, братец снова к Ладе отправился. Радовало одно: присутствие жены Вольги, Деваны, иначе бы Сварог точно сорвался. Вон как глазищами сверкает, но молчит.
Неподалеку, рядом с чашей ручья, в обнимку с Гамаюн сидел виновник переполоха и пил саке прямо из бутылки, а из другой подливал птице-женщине. От макушки до пояса было ее тело человеческим, лишь вместо рук красовались огромные крылья, а от пояса и ниже была она птицею с черно-синими перьями в цвет ее длинных волос, что вились крупными кольцами.
– Вот скажи мне. Ты – вещая птица? – Словен подхватил вторую бутылочку, что у его ног стояла, и щедро плеснул саке в чашечку Гамаюн.
– Вещая, – она ответила с грустью в голосе, наблюдая за его действиями.
– Ага, – Словен кивнул так, что хвост волос стегнул его по лопаткам, – и Судьбу ты предсказываешь. Верно?
Гамаюн недовольно поджала губы, укоризненно поглядывая на Словена, и процедила сквозь зубы:
– Я тебе не пророчица.
Младший брат даже и не подумал учитывать настроение одной из самых могущественных чудо-птиц – любимиц Сварога. Он сделал глоток из бутылочки и уточнил:
– А в чем отличие?
– В их случае бабка надвое сказала, гадают-сомневаются, а я знаю все и со всеми перепутьями выбора. – Она отхлебнула саке из чашечки и с интересом в нее заглянула. – А ничего так. Думала, дрянь иноземная. Ошибалась. Как, говоришь, называется? Нихон… как?
– Не важно, – Словен отмахнулся рукой, в которой держал бутылочку. – Ты мне лучше скажи, если ты все знаешь, то почему до сих пор твои слова не сбываются?
Гамаюн покачнулась, опираясь на Словена, и хмуро потребовала:
– Докажи.
– Да пожалуйста. Ты обещала, что сын Даны вернется, и где? – он развел руками, заметил Морока и завопил на всю поляну: – О! Братик! Присоединяйся! Сварога и Вольгу не зову, потому что им саке жены обещали оставить, да и не компанейские они. Иди сюда! Я тут с Гамаюн выясняю, почему ее слова оказались ветром в поле, а не пророчеством.
– И ничего подобного! – Гамаюн толкнула его в бок крылом. – Просто еще время не настало.
– Да сколько можно-то?! Уже одиннадцатая весна пошла! – Словен протянул птице бутылочку, и они дружно соединили ее с чашечкой, отхлебнули, и Словен продолжил: – Ну а моя вотчина где? Ты ж сама обещала!
– И ничего подобного. Я сказала, – она на миг наморщила красивый лоб, губки поджала, вверх глядючи, а потом воскликнула: – О! Вспомнила. Я сказала, что тебе переродиться надобно, а потом уж ты богом станешь.
– Да что ж это такое делается?! – на скулах Сварога играли желваки, кулаки сжимались. – Богом станет?! Нам только такого бога и не хватало! Локи да Словен – два сапога пара, оба левые. Не бывать этому!
Словен с тоской посмотрел на Сварога, но обратился к Гамаюн:
– И чего он злой такой? – и сразу выдвинул предположение: – А! Понял. Из-за того, что ему саке не досталось, так ему Лада заныкала бутылочку. Я ж и на его долю принес. Чего злиться-то?
Гамаюн отмахнулась и потянулась к Словену за новой порцией.
– Не обращай внимание, у него просто размолвка с же… – под мрачным взглядом Сварога птица закашлялась и исправилась: – Настроение плохое, видимо.
Вольга склонился к Мороку и прошептал:
– Не надо было твоему братцу Ладе зеркальце волшебное дарить. Она на Сварога обиделась. Мальчик дескать ее уважил, подарочек подарил, а от мужа родного даже платочка не дождешься. Они третий день препираются. И сегодня он Ладу уже четыре раза домой звал, но все без толку. А я Девану даже не трогаю, – он с улыбкой покосился на жену, что примеряла очелье перед зеркальцем, – пусть отдохнет, не так часто Словен заморские подарки приносит. Мне самому интересно, но злить Сварога не хочется. После саке попробую.
Меж тем Сварог жену уговаривал домой пойти: мол, отдохнула, пора и честь знать. Только Лада от мужа отворачивалась или кидала такие взгляды в его сторону, что Сварог отступал и лишь хмурился, но с Мороком церемониться точно не собирался. Он бы и до Словена добрался, только окружала младшенького искристая сеть благодати Лады. Вот она-то его и спасала от гнева Старшего Бога.
Сварог развернулся к Мороку и грозно прорычал:
– Сейчас же прекрати это безобразие!
Морок оторопел от такого требования. Интересно знать, каким образом он это прекратит?! Брата уволочь за шкирку домой, чтобы проспался, он еще сможет, но как быть с богинями? Тут из воды высунулась русалка и томно вздохнула:
– Хорошо-то как!
– А эта что здесь делает?! – от рева Сварога на миг заложило уши.
– Да! Непорядок, – нахмурился Вольга, а Морок вовсе дар речи потерял, разглядывая чудо-чудное: нечисти нет места в Ирие, откуда она тут?!
Через мгновение все прояснилось, ибо Словен недовольно спросил:
– Вам что, жалко? Пусть немножко порадуется, она ж не жить тут собирается.
В Сварога полетело гнилое яблоко, и Морок схватился за голову: за деревом прятался шишига. Ну все! Злой, как шершень, Сварог выхватил меч, замахиваясь. Нечисть завизжала, заулюлюкала, бросилась врассыпную, выскакивая из-за деревьев, кочек, овражиков. Да откуда их столько здесь?!
– Подожди! Свет очей моих! Охолонись! Это я позволила душам проклятым поглядеть немного на благость Ирия. Посмотрят и домой пойдут. – Лада встала на пути Сварога, распростерла руки, загораживая от разъяренного мужа нечисть.
– Ты в своем уме?! Здесь не место нечисти!
– А то я не знаю! Только взор Рода-батюшки одинаково на всех смотрит. Все мы равные! Глядишь, полюбуются неразумные на красоту Ирия, переродятся и пойдут путем праведным, а ты их последней надежды лишить хочешь!
– Я?!
Вольга поморщился, обменялся с женой взглядом, но Девана лишь улыбнулась и отсалютовала ему чашечкой.
– Вот же ж бабы вредные, – долетело до Морока едва слышное возмущение богатыря, а потом тот его в бок толкнул. – Чего замер? Собирай давай, мы со Словеном про это не договаривались.
Как же сейчас хотелось от души врезать братику. И за что только Судьба так над Мороком посмеялась? Неужто всю жизнь долгую придется ему брата за уши из неприятностей вытаскивать?! И с чего это он должен собирать нечисть-то?! Вот кто созывал, тот пусть и растаскивает. Морок подскочил к брату, вздернул его за шкирку на ноги, но тот вырвался.
– Ты руки не распускай-то! Надоели им гости? Мы и сами уйдем!
Словен пошатнулся, удержался за плечо чудо-птицы, и Гамаюн покачала головой, укоризненно обронив:
– Не обижай мальчика, Мстислав. Видишь, он печалится. Душа у него тонкая, ранимая: юнец же еще. Не делай вид, что тебе то неведомо! Дай ему в себя прийти.
– Печалится?! Душа ранимая?! Да ты… Да вы…
От такой наглости у Морока все слова исчезли, остались одни междометия. Одну часть[3 - Часть – мера времени у древних славян, приравнивается к 37,5 сек.] слова подыскивал, а потом вымолвил:
– Как устраивать безобразия – так душа, а как последствия расхлебывать – так братец старший помоги. Так что ли?!
Словен удивленно посмотрел на Морока, головой тряхнул, видимо разгоняя муть, и нахмурился.
– Не было такого. Я тебя не звал, братец. Ты видать что попутал.
Морок, сжав зубы, уставился на брата пристально, но тяжелый взгляд действия не возымел. Пороть его чаще надо было. Пороть! Плюнув на помощь брата, Морок принялся сам вылавливать мелкую нечисть по всему Ирию, а волшебный сад словно и не сердился на ее присутствие, помогал прятаться, укрывал кустиками, норки делал. Вскоре к Мороку Вольга присоединился, и под завершение они оба были взмокшими, красными и злыми.
Вольга навис над Словеном, что беззаботно посапывал у ног Гамаюн, а птица-женщина его заботливо крылом по голове гладила.
– Дрыхнет, поганец! Был бы младше, взял бы ремень да выпорол! Где это видано, чтобы нечисть по Ирию бегала?!
Гамаюн усмехнулась, взглянув на витязя ясным взором, словно и не пила ничего:
– Чего ты сердишься? Ну развлекся мальчик, и нас развлек. Когда б я еще саке попробовала? Сварог у нас мужик слишком правильный, все по писанному делает, а развлечься-то хочется.
Вольга хотел было возмутиться, уже и рот открыл, но Гамаюн посмотрела на него хмуро и пристально, что богатырь тотчас его закрыл. Ой не понравились Мороку их переглядывания. Кажись чего-то не знает он. Мороку о Камне Силы говорить Словену запретили строго-настрого, младшенький до сих пор думает, что это из-за ритуала запретного сила исказилась у сына Даны, разбушевалась. Морок-то сам сестру обратно выводил, и Камень полыхающий видел. Но не просто так Гамаюн, да и Лада, не дают Словену по заслугам воздать, мирятся с его выходками. Значит, есть еще что-то, что Мстислав позже обязательно разведает.
