Её пятый рай-ши. Его несломленная землянка

И тем не менее я тоже понимал, что маленький ребёнок не может и не должен решать такие важные вопросы. Понимал, что ставить её перед выбором – это снова испытывать на прочность. Но всё равно сейчас с трепетом и страхом ожидал от неё ответа, понимая также, что не смогу переступить через него. Как когда-то переступили через желание Юны.

Не смогу заставить её полететь со мной, если она откажется. Просто не смогу это сделать. И даже сказал ей всё, как будет. О том, какая на самом жизнь будет ждать её там, с нами. Я мог бы приукрасить или пообещать что-то, но не хотел её лгать. Я уважал её выбор. Хотя был взрослым, сильным, опытным. А она – хрупкой девочкой, которая не должна была принимать такие решения в силу своего возраста. Не должна, да. Но кажется, Ариадна понимала, о чём я говорю. Несмотря на этот самый свой возраст.

Потому что после того, как я замолчал, она некоторое время думала. Не сводя с меня взгляда. И он вдруг начал наполняться слезами, которые она пыталась удержать силой своей совсем недетской воли… У меня же горло опять сжало. Ну не мог я спокойно реагировать на её эмоции! Меня прямо ломало…

И вдруг прозвучал тихий ответ, словно выстрел прямо в грудь:

– Я хочу к маме… – и по детскому бледному личику покатились огромные капли слёз, каждая из которых прожигала на моей душе огромную зияющую дыру. Так больно мне не было ещё никогда. Словно это были не слёзы девочки, а какое-то самое жестокое оружие, ведь причиняло оно ни с чем не сравнимую боль.

Я тотчас оказался рядом с ней, подхватывая её на руки как-то интуитивно и обнимая, гладя по голове – очень осторожно, будто хрупкий цветок, который можно смять неосторожным прикосновением. Но сейчас я видел, что передо мной всё же ребёнок – маленький, беззащитный, пусть и мудрый не по годам, но ребёнок, который просто хочет к маме, где бы она ни была, какие бы трудности там их ни ждали.

– Только не плачь, – хрипел ей, понимая, что такой мой голос, наверное, пугает её, но другого сейчас не было. Мне вообще сложно было говорить.

– Мы полетим к маме? Полетим к маме, да же? – и её маленькие губки задрожали, отчего в мою грудь будто бы острые рапиры впивались раз за разом. И она с таким чувством произносила это вот её «к маме»… Что всё у меня внутри переворачивалось.

Определи меня сейчас в капсулу для проверки, там наверное все органы местами поменялись. Или наоборот всё их место заняло одно моё вдруг увеличившееся, заходящееся в тахикардии кровоточащее сердце. Ну разве можно разлучать детей с мамами? Что же это за пытки такие-то…

– Тшшш, – шипел. – Полетим, да, сейчас полетим… – и самыми кончиками пальцев гладил её волосы, потому что трогать такую маленькую человеческую девочку было куда страшнее, чем даже своего новорождённого сына…

Быть отцом сына, конечно, приятно, но ощущать доверие этой маленькой девочки, которая доверчиво смотрит на меня… Я не мог описать словами, что чувствую. Я никогда такого не чувствовал.

Моё сердце тарабанило в груди, грозясь вырваться. У меня руки дорожали, пока я нёс её. И так сильно боялся сломать, сделать больно…

Брать сына на руки тоже было волнительно, но это не шло ни в какое сравнение с тем, чтобы держать Ариадну. Которая была куда более хрупкой без гена рай-ши, тогда как моя сила была на месте. И осознание, что не рассчитай я, и могу случайно сломать ей что-то, внутри всё замирало.

А она не боялась. Она ждала, когда мы полетим к маме. И очень доверяла мне…

И вот это её доверие буквально выворачивало мою душу наизнанку. Я боялся сам упасть тут от какого-то странного приступа. Со мной никогда ничего такого не случалось. Да ни с одним рай-ши такого не случалось.

Но чувства к дочке моей любимой женщины были такими сильными, что до меня медленно доходило, что теперь и для неё я готов лично изменить весь мир… Всю галактику. Пусть это звучит нереально, но я чувствовал, что правда могу. И должен.

Я не смел даже подумать, что смогу быть для неё кем-то вроде отца. Я – большой и, наверное, ужасно страшный в её глазах. Она, наверное, просто из-за обещания встречи с мамой меня терпит. Но даже только мысль, что она может отшатнуться от меня в страхе, вызывала снова боль в груди.

Я не хотел её пугать. Я был готов ради неё на всё, что угодно. Я кажется уже любил её не только ничуть не меньше собственного сына, но и эта любовь была совсем другой, какой-то более трепетной что ли – ведь она тоже совсем другая. А я – взрослый мужчина из рода безжалостных рай-ши готов был упасть на колени перед теперь двумя своими любимыми девочками…

Стоило же только подумать, что вот точно так же она могла уйти с каким-то другим незнакомцем, который бы мог иметь плохие намерения, но пообещал бы ей увидеть маму, я зверел и задыхался. И понимал, что сделал верно, что забираю её.

Так я буду лично следить за её безопасностью… Ни один рай-ши к ней не приблизится. Ни один. Я отгрызу им головы и хвосты, я убью любого, кто даже посмотрит на неё косо, но не дам никому её обидеть… А лучше вовсе не дам никому её видеть. Огорожу свою резиденцию десятками новых слоёв своих волн, через которые не пройдёт даже император. Стану ещё больше тренироваться и смогу победить даже самого командора. Я сделаю невозможное, лишь бы она больше никогда-никогда не плакала.

Потому что я, кажется, второго такого раза не переживу. Потому что её слёзы, попадая на мою кожу, словно впитывались моими обещаниями беречь её и защищать до конца моих дней. Я даже не был больше согласен на казнь, если её найдут у меня. Я не был согласен её вернуть обратно раньше её совершеннолетия и позже, если она не захочет возращаться. Потому что никому другому не мог доверить будущее этой девочки и её матери, которая сделала невозможное – заставила чувствовать того, кто думал, что на это неспособен.

Я буду бороться за нашу жизнь. За наше будущее. И никому не позволю решать за нас. Пока Ариадна с Юной не скажут, что настала пора её вернуть на Землю, она будет жить на Рай-Таре, даже если мне придётся для этого освободить Рай-Тар от всех несогласных с этим решением… Пока не знаю, как, но моя планета не станет тюрьмой для этой малышки. Нет. Она будет удивительным путешествием, домом, даже если мне придётся приложить усилия, которых никто никогда не прилагал раньше. Я добуду для неё, что угодно. Я сделаю что угодно.

И нет, это не была глупая безосновательная бравада. Думая обо всём этом, осторожно, как по вулканической породе Мариса, шагая к космолёту, чтобы не оступиться и не уронить её (хотя ни один рай-ши до этого не спотыкался даже на гористой Венейре, но я боялся даже невозможного, что может потенциально причинить ей вред), я ощущал, как от моих мыслей и новых эмоций внутри словно расширяется что-то, разрастается, распирает…

Мне становилось тесно в груди. Мне даже дышать было тяжело и странно. И чудилось, что вокруг всё искрится. Что клубится вокруг какой-то туман… Или не чудилось?

– У вас молнии, и вокруг молнии, – вдруг заворожённо распахнулись глаза Ариадны, а её слёзы наконец остановились, переставая проверять меня на порочность, ведь запаса уже не оставалось.

К моей радости, девочка не испугалась молний, я же сам посмотрел на свои руки и с удивлением обнаружил, что правда вижу молнии. А ещё… Это были какие-то другие молнии и волны… Куда более яркие, заряженные, кажется, совершенно точно куда более мощные и смертоносные, но к счастью, не доставляющие никакого дискомфорта малышке, которая сейчас уже чуть спокойнее сидела у меня на руках.

Почему так и что именно в ней особенного мне ещё только предстояло потом узнать, но сейчас я вдруг понял вот что. Неведомым образом, словно каким-то чудом, ведь ничего такого мне не было известно до этого – мои силы росли в режиме реального времени. От мыслей, что я должен сделать невозможное ради них, невозможное и происходило. Я становлюсь сильнее от потребности защищать тех, кто мне дорог…

О таком я не слышал никогда. Но возможно ни у кого прежде и не было такой мотивации, как у меня. Возможно, никто так сильно и не любил раньше землянку, перед которой так сильно был виновен – без надежды на взаимность, с осознанием полной несправедливости и жестокости, что ей пришлось пережить. Никто из рай-ши и не вёз человеческого ребёнка к маме, задыхаясь от боли за неё. Никто не любил вот так маленькую девочку, которую не имел права считать дочкой… Ведь у рай-ши не бывает дочек. Но у меня теперь была. Пусть она сама и её мама так не думали. Но думал я. И, кажется, именно хрупкие, такие нежные дочки и делают мужчин куда сильнее во всех смыслах слова…

Дорогие читатели, до завершения истории у нас остаётся буквально несколько глав и Эпилог, поэтому, чтобы не пропустить финал и блоги о нём, рекомендую подписаться на мою группу Вк, где также выкладываются спойлеры, промокоды и новости 😊, а также поставить звёздочку книге и оставить комментарий – это очень порадует автора)