скачать книгу бесплатно
– Что ещё за метод?
– Изо всех сил делать вид, что в этой теме нет ничего интересного, пока Виолетта сама в это не поверит. Скучные истории быстро забываются.
– Ценю вашу креативность, Констанция, – усмехнулась Севилла. – Только очень сложно скандал такого масштаба сравнять с унылой лекцией о жизни дождевых червей. Даже при всём вашем таланте изображать безразличие.
– Прозвучало, как оскорбление…
– Вовсе нет. Простое наблюдение. К слову, как приведёте себя в чувство, спускайтесь в сад и объясните брату, что бегать в поисках сотовой связи вокруг замка – дохлый номер. Он с самого утра сам не свой.
Конни рухнула обратно на мягкие подушки, издав попутно что-то, похожее на недовольный рык. Только не это. Ну, вот и зачем она рассказала Берту о том, что в районе старой каменной лестницы в саду иногда появляется сеть? Теперь у этого дуралея раз в три дня случался приступ одержимости: ему во что бы то ни стало надо было написать якобы непринуждённое «привет! Как дела?» своей тайной зазнобе, чтобы потом целый день убеждать самого себя, что это обычная вежливость, и вообще он ни капельки не скучает по ней.
– Что вам сегодня снилось? – силуэт госпожи Сапфир скрылся за высокими и узкими двойными дверями гардеробной. Конни не любила, когда ей подбирали одежду, диктовали условия диеты и вообще обслуживали так, словно она сама была не в силах о себе позаботиться. Но, пока не подействовало виолеттино лекарство, можно было и потерпеть. Дама неприлично громко (а может так только казалось?) скрипела плечиками с развешенными на них платьями и рубашками, водя ими по металлической перекладине туда-сюда. От этих звуков у Конни неприятно кольнуло в висках, но боль быстро отступила.
– Озеро… – медленно выпустив струю воздуха через неплотно сжатые зубы, процедила девушка и уставилась в потолок. Фреска, изображающая виноградную лозу, ползущую от стены к старинной кованой люстре, выцвела и почти полностью растворилась в молочного оттенка штукатурке. Только маленькие птички – канарейки и неразлучники с пёрышками ярко-жёлтого, голубого и персикового цвета – сохранили более отчётливые очертания. Из-за этого могло показаться, будто бы их дорисовали на потолке гораздо позже, чем выступающую фоном зелень. Быть может, так оно и было.
– Озеро? – переспросила Севилла, вновь появляясь в спальне. В руках у неё были широкие шёлковые брюки изумрудного цвета и простая бежевая рубашка. Кажется, дама вовсе не собиралась предоставлять хозяйке право выбора. – Какое-то конкретное озеро?
– Нет… просто красивое место. Тихое, прохладное, с лодочками и домиками не берегу. И вода там была такого невероятного оттенка лазури – словами не описать! – Констанция попыталась ещё что-то вспомнить, но детали сна расплывались в памяти. Пагубное воздействие винных возлияний. Как правило, Конни хорошо запоминала свои сны и даже записывала их в дневник, но сегодня из этого вряд ли бы вышел толк. В себя б прийти для начала.
– Это на вас разговоры о фестивале так повлияли, – заключила госпожа Сапфир, и доводы её показались девушке очень разумными. Она машинально кивнула.
– Возможно. Лив говорила, что в Сальтхайме совсем не так жарко, как в Линсильве. И ещё у её друзей там курорт…
– Да, точно. Она же говорила про «Домик Егеря»? Я была там однажды. Очень приятное место – тихое, рядом с заповедником, все домики с роскошным видом и сервис очень приличный. Конечно, можно было и в «Эрнане» остановиться, но петляющих коридоров мне и тут хватает…
– Что за «Эрнан» и почему мне знакомо это название? – удивилась Конни, пытаясь вспомнить, где она слышала раньше про что-то подобное или созвучное. Сознание её потихоньку светлело, и шестерёнки в голове шевелились заметно энергичнее.
– Это отель. Отреставрированное поместье семьи Эрнан, владевшей озером бог-знает-когда. Эрнаны вымерли давно, здание и прилегающие земли выкупили инвесторы, и сейчас это место пользуется большой популярностью у островитян с достатком. К слову, – женщина аккуратно разложила вещи на бархатной оттоманке и резко выпрямилась, – если бы вы согласились на предложение мэра Леманна приехать на фестиваль, то он точно поселил бы вас с Бертом в «Эрнане». Его сын владеет небольшой долей бизнеса. Может, в письме это упоминалось?
– Упоминалось, – медленно кивнула Конни и тут же непроизвольно скривила губы, ощутив на языке неприятный кислый привкус, – но не в том, что от мэра Леманна…
– О, – догадалась дама и тоже заметно напряглась, – точно! Да, совладельцами отеля является семья Тенебрис. Об этом я не подумала.
– Видимо, Амандин зазывает меня на свои курорты, чтобы тихонечко закопать где-нибудь на поле для гольфа…
– Что ж, перспектива поездки на фестиваль растаяла прямо на наших глазах… – со вздохом заключила Севилла и одарила Констанцию горько-сладкой улыбкой.
***
Прохладное утро давно осталось позади – время шло к полудню, и потому весь сад был наполнен горячим и густым, как смола, воздухом. Немного помутневшие с годами стёкла оранжереи при столь ярком солнце сверкали, словно чистейший хрусталь, заставляя щуриться всех, кто проходил мимо. Грязно-жёлтая панама садовника Годфри плавала над ровно остриженным краем декоративных кустов, отделявших более презентабельную садовую территорию от той, где начиналась густая и мрачная самшитовая роща.
– Доброго дня, госпожа Маршан! – голос Годфри донёсся из недр зелёной плоти стены. Мысленно девушка поблагодарила его за то, что он не стал выглядывать и рассматривать её помятое праздной жизнью лицо.
– Доброго дня и вам, – махнув рукой (хотя никто этого жеста не увидел), поприветствовала Конни в ответ. – Вы Берта не видели?
– Он у старой лестницы – танцует там с телефоном опять, – добродушно усмехаясь, докладывал садовник.
Что ж, сегодня братец на удивление упорен. Раз он до сих пор не бросил эту затею со связью. Роза – их единственная ближайшая соседка, владелица небольшого магазинчика и лёгкая на подъём рыжеволосая красавица по совместительству – уехала из города всего полторы недели назад, а пылкая влюблённость Берта уже во всю прогрессировала, принимая форму лёгкой одержимости. Сын своего отца – что уж тут поделать. Роза с её хрустальным смехом и колдовским обаянием стала для него кем-то вроде музы. А статус музы Маршана предполагал множество интересных и (по мнению Конни) подчас нездоровых вещей, включающих эмоциональные качели, созависимые отношения и необузданные страсти вперемешку с затяжными приступами меланхолии. Берт никогда не обижал своих женщин, но контролировать свои страстные порывы у него получалось из рук вон плохо. Особенно, если его очередная зазноба по той или иной причине не была доступна ему вся целиком и без остатка. И это был как раз тот самый случай.
– Как успехи со связью? – щурясь от яркого света, поинтересовалась Конни, приближаясь к старой каменной лестнице. Севилла говорила, что раньше (лет сто пятьдесят назад) Ди Граны хотели здесь построить что-то вроде амфитеатра в античном стиле. Зрители должны были сидеть на каменных ступеньках, наблюдая за артистами в центре круга, но в итоге хозяева замка передумали и бросили это дело на полпути. Часть ступенек за эти годы вросла в ландшафт, почти полностью скрывшись под толстым слоем мха и травы, но одна небольшая секция всё ещё оставалась расчищенной и, судя по всему, уже давно использовалась в качестве места для отдыха и медитации, скрытого от посторонних глаз. В тени ивового дерева, здесь можно было остаться наедине со своими мыслями, вдыхая насыщенные ароматы зелени, рыхлой почвы и солоноватого морского бриза. А ещё тут иногда, очень-очень редко, можно было отправить смс-сообщение.
– Ничего не говори! – потребовал братец категорично. Рубаха его намокла от пота и облепила вытянутое туловище, светлые кудри торчали во все стороны, а остроносое лицо покрылось рваными пятнами багрового румянца. Удивительно, насколько в самом своём жалком виде Берт был похож на сестру. Констанции эта мысль, конечно, не польстила, но девушке удалось достаточно быстро её отбросить. Покорно исполняя просьбу, сестра наблюдала за тем, как братец устало водружает свою пятую точку на потрескавшийся серый гранит ступенек. Похоже, боги сотовой связи не услышали его молитв сегодня.
– Что со мной не так?.. – заговорил он, наконец, запуская длинные пальцы с волосы. – Почему я чувствую себя таким жалким? Откуда эта нелепая ревность?..
– О-о… – понимающе протянула девушка, осторожно присаживаясь рядом с Бертом. Она знала правдивый и весьма неприятный ответ на его вопрос, но озвучивать его не решилась бы. Кто-нибудь другой, кто не знал мужчин семьи Маршан так, как знала она, запел бы сейчас песню про пресловутую любовь. Про то, что Роза – та избранная, сумевшая укротить свободолюбивое сердце холостяка. Вот только это было неправдой. У Розы был официальный жених, вместе с которым она и уехала в отпуск. А, значит, существовало это невидимое «нечто», не дававшее Берту, подобно голодному вампиру, испить этот роман досуха и с пылающим сердцем, наполненным свежей горячей кровью, идти дальше.
– Я не хочу, чтобы было так, но я не знаю, как от этого избавиться, – будто бы прочитав мысли сестры, выпалил Берт сокрушённо. Он извлёк из кармана смартфон и принялся нервно крутить его в руке. – Рисовать не могу – слишком жарко. Позвонить или написать ей не могу – не хочу, чтобы Лаз что-то заметил…
– Лаз? – переспросила Конни. Брат поднял на неё потемневший взгляд и плотно сжал губы.
– Так его зовут. Её женишка. Я видел, как его имя высветилось у неё на экране телефона однажды…
– Вот оно что. Теперь у соперника вырисовывается личность, – тяжело вздыхая, заключила Констанция.
– Я не хотел ничего о нём знать. Оно само как-то… – мрачно проворчал Берт, как будто оправдываясь за свои неуместные и противоречивые чувства. Конни вовсе не собиралась осуждать его или злобно подтрунивать над столь знакомым ей сценарием поведения брата. Наоборот, она как будто надышалась вместе с ним отравленного воздуха и теперь чувствовала себя такой же подавленной и жалкой. Интересно, если она позволит себе ещё глубже уйти в эмпатию, появится ли у неё острое желание отправить смс Франку Аллану? Эта мысль отчего-то повеселила девушку и даже освежила мысли, прогоняя заразную меланхолию.
– Давай уедем! – внезапно предложила она, кладя ладонь брату на плечо.
– Куда? – с сомнением покосившись на сестру, спросил Берт.
– В Сальтхайм! Там не так жарко, и ты сможешь устраивать плэнеры. К тому же Лив говорила, что на нас там вряд ли кто-то будет обращать внимание. Особенно в дни фестиваля.
– Ты хочешь посетить фестиваль Волчьей Ягоды?
– Почему бы и нет? Мэр Леманн нас приглашает, а я так и не придумала, как ему отказать.
***
– Вы решили… что?
– Ну да, мы поедем на фестиваль, и я хотела попросить тебя о помощи, – Конни заглянула в комнату Лив как раз тогда, когда гостья собирала вещи. Их с мальчишками маленькие каникулы в Линсильве подходили к концу.
– И чем я могу помочь? – Лив стало не по себе. Она свернула комком футболку Йена и принялась нервно запихивать её в рюкзак. Разговоры о фестивале всегда вызывали в ней этот странный приступ паники, хотя за пять лет уж не мешало бы привести нервы в порядок. Ей было стыдно проявлять эту слабость перед Констанцией, и ещё более стыдно перед самой собой. Её работа была напрямую связана со смертью, и человеку с её опытом и характером как-то странно было бы теряться, потеть и грызть ногти до крови от одного только упоминания одной единственной давней потери. И всё же ей очень хотелось буквально выть от подступающей волны неизбежной тоски. Почему время шло, а боль никак не хотела притупляться?
– Мы хотим остановиться в «Домике Егеря», – пояснила Конни, и Лив тут же машинально кивнула. Предчувствие подсказывало ей, к чему идёт этот разговор. Как же ей не хотелось отказывать Констанции! Но и помогать – тоже.
– Боюсь, вы поздновато спохватились, – цепляясь за соломинку, выпалила Лив и растянула на лице виноватую улыбку, – до фестиваля меньше двух недель осталось, все отели забиты под завязку. Впрочем, в «Эрнане» наверняка найдётся свободный люкс…
– Мы не можем остановиться в «Эрнане», Лив, – категорично оборвала гостью Конни. В светлых глазах её блеснула сталь. – У меня что-то вроде холодной войны с Амандин Тенебрис. Меньше всего на свете мне бы хотелось сейчас оказаться с ней под одной крышей.
– Ого! – заявление девушки на мгновение сбило Лив с мысли, – У тебя серьёзные враги…
– Ещё бы! Но «Домик Егеря» – основной конкурент «Эрнана». А самое главное – он расположен рядом с заповедником на закрытой территории. Значит, никаких лишних глаз, ушей, а ещё никакой жары. Берту надо писать пейзаж, а мне – сменить обстановку и занять себя чем-то.
– И чем ты собралась себя там занимать?
– У вас есть каноэ? Хочу освоить греблю.
– Ты ведь это не серьёзно?
– Почему? У меня сильные плечи!
– То есть мы только вчера говорили с тобой об ужасной трагедии, случившейся на фестивале пять лет назад, и вот ты уже воспылала страстным желанием помахать веслом на Солёном озере? – не сумев сдержать эту мысль в голове, чуть ли не пропищала её Лив Сигрин. Это неслыханное по своей наглости замечание, кажется, нисколько не задело Конни. Наоборот, она будто бы даже задумалась над словами гостьи.
– Действительно, – произнесла она после недолгой паузы, – как удивительно всё совпало…
– Совпало? Или просто тебе нравится ковыряться в чужих судьбах? – понимая, что обратного пути просто нет, Лив продолжала говорить всё, что только приходило ей в голову. Этот разговор явно не должен был обернуться чем-то подобным. Ей вовсе не хотелось выяснять отношения с Ди Гранами. По-хорошему, ей надо было как можно скорее заткнуться или извиниться, но, как назло, подчёркнутое спокойствие и невозмутимость Констанции буквально вытряхивали из гостьи все скрытые эмоции.
– То есть ты нам не поможешь? – вопросом на вопрос отвечала госпожа Маршан. Вот это выдержка. Сама Лив не была уверена, что стерпела бы подобные выпады в свой адрес от малознакомого человека. Или же Конни и впрямь было плевать? Лив никак не могла разгадать этот характер, и от этого спина и шея начинали зудеть. Приложив немалые усилия, женщина заставила себя успокоиться. Ведь, если подумать здраво, Ди Граны не имели никакого отношения к её травмам и болям. А историю про смерть Бритты Лив вывалила на Констанцию сама, как и рассказы о чудесном климате Сальтхайма, «Домике Егеря» и прочем.
– Я попробую связаться с Линдой Хегер, но ничего не обещаю, – наконец, гостья заставила себя произнести эти слова. Конни и Берт были так гостеприимны – рискнули пустить с ночёвкой в родовой замок, напичканный антиквариатом, её двух гиперактивных сыновей. Неужели она может им теперь отказать? Тем более Линда и так ждёт от неё ответа по поводу фестиваля. Лив сглотнула едкий ком, подступивший к горлу, как только она вспомнила про то электронное письмо.
– Кто это?
– Хозяйка «Домика». Она как раз приглашала меня в этом году. Хочет собрать нашу старую компанию, чтобы…
– Чтобы что?
– Да чёрт её знает! – устало Лив уселась на оттоманку, прямо поверх разложенных на ней футболок и брюк. Собственные спина и плечи отчего-то казались ей сейчас тяжёлыми и неподвижными. Женщина попыталась покрутить головой, размять шею и кисти рук, возвращая подвижность телу и ясность мыслям. Как ни странно, это помогло. – Хочет почтить память Бритты, судя по всему. Я собиралась отказать ей вчера, но не получилось отправить ей сообщение. Может, это судьба? Как ты думаешь?
– Я не верю в судьбу, – пожала плечами Конни. Удивительно было слышать это от человека, именем чьего предка был назван весь остров и сотня-другая географических объектов на нём. Того самого предка, который, по местным поверьям, мог творить настоящие чудеса. Островитяне были суеверны, чего уж греха таить. Даже самые прагматичные нет-нет да и плевались через левое плечо. Лив повеселил ответ Конни, и она непроизвольно заулыбалась.
– Похоже, я ищу знамения там, где их нет. Не думай, пожалуйста, что я какая-то психованная или… не знаю… – гостья изо всех сил напрягла извилины, пытаясь подобрать толковое объяснение своему поведению: – Знаю, это глупо, но отчего-то вся эта история с Бриттой и «Домиком Егеря» странно влияет на меня. Я начинаю паниковать и делать глупости, хотя никаких видимых причин для этого нет.
– Когда умер наш с Бертом отец, первое время я не могла смотреть на его картины. Мне казалось, ещё секунда – и я рухну в пропасть. Иногда страх боли наносит больше вреда, чем сама боль.
Лив замерла, совершенно потрясённая услышанным. При этом голос Констанции, произносившей такие странные и такие верные слова, звучал на удивление буднично и спокойно. Ещё некоторое время они витали в воздухе, словно кто-то выдохнул их с облачком сигаретного дыма.
И час спустя, пока машина, в которой Лив с отцом и сыновьями покидали Линсильву, петляла про серпантину, в голове женщины по-прежнему плескалось услышанное.
Мальчишки на заднем сидении громко обсуждали всё то, что они видели в замке, предвкушая, как они расскажут об этом отцу. Томас как раз должен был забрать их к себе до конца августа, и Лив пока не придумала, чем занять остаток своего отпуска в отсутствие детей.
Телефон в кармане завибрировал и звонко крякнул. Женщина машинально выдернула его из кармана и взглянула на экран – на сверкающей поверхности высветилась рекламная рассылка. Кафе, в котором она пила кофе перед работой, запустило особое фестивальное меню – чёрный кофе с апельсиновым соком в фирменном праздничном стаканчике и песочные корзиночки со смородиной и черникой. Ко всем позициям прилагалась шуточная приписка «не содержит волчью ягоду», как будто это и так было не очевидно. Лив раздражённо фыркнула, но вдруг поняла, что, выехав за территорию поместья Ди Гранов, она вновь получила доступ к сотовой сети и интернету. С полминуты женщина гипнотизировала погасший экран, в котором теперь отражалось её лицо (естественно, не в самом удачном ракурсе).
«Иногда страх боли наносит больше вреда, чем сама боль» – проговорила она про себя, беззвучно шевеля губами. Дав этой мысли полностью раствориться в своём сознании, Лив решительно махнула пальцем по экрану и принялась искать нужный номер. Всего лишь два гудка спустя в динамике раздался растерянный и немного скрипучий женский голос:
– Алло…
– Линда, здравствуй. Это Лив Сигрин. Я не знаю, сохранила ли ты мой номер…
– Боже мой, Ливи! Как я рада тебя слышать! Ты всё же получила моё письмо? – неподдельная радость пожилой дамы вызвала у Лив острый приступ изжоги, словно кто-то убедил её хлебнуть бензина. Линда всегда очень любила её, гораздо больше, чем всех прочих друзей Бритты. И от этой любви сейчас почему-то хотелось спрятаться, но Лив себя переборола.
– Д-да получила, но звоню я не поэтому. Одни мои хорошие друзья хотят приехать в Сальтхайм на пару недель, может на месяц. Они очень хотели бы остановиться именно в «Домике Егеря», и я подумала, что ты могла бы помочь с поиском свободного шале. Понимаю, что времени до праздника мало, но мои друзья хорошо заплатят, по праздничному тарифу – с деньгами у них проблем нет.
– О…ну, я могла бы предложить им шестой домик в качестве исключения… – подумав немного, залепетала дама. В динамике послышался знакомый голос, и Линда тут же принялась кричать ему: – Крис! Крис, угадай, кто на связи! Малышка Ливи! Хочешь передать ей «привет»?
Кто-то что-то неразборчиво возразил пожилой женщине, из чего Лив достаточно точно уловила только интонацию. И не было в ней ни дружелюбия, ни радости. Ей очень хотелось бы услышать сейчас, как Кристофер Хегер весело передаёт «привет», дополняя его забавной и немного неуместной остротой, но этого не произошло. Голос человека, которого Лив Сигрин когда-то считала одним из самых близких друзей, стих где-то вдалеке.
– Он такой ворчун, наш Кристофер. Слишком ответственно относится к работе. Фестиваль на носу – сама понимаешь, – шутливо пояснила Линда, хотя между строк в её словах читалась печаль.
– Почему шестой шале пуст? – вопрос сорвался с губ Лив ещё до того, как она распланировала, как именно будет подыгрывать наивному самообману пожилой дамы. В динамике раздался усталый вздох.
– Мэтью не хочет там останавливаться. И, как ни странно, не он один. Дом уже не первый сезон пустует. То ли из-за той истории, то ли… Иногда мне кажется, что это Крис саботирует ситуацию, но точно сказать не могу.
– Понимаю, – и она действительно поняла, поэтому не стала задавать лишних вопросов. – Думаю, моих друзей этот вариант устроит. Шестой шале достаточно удалён от остальных, а им очень важна приватность. Значит, я могу сообщить им хорошие новости?
– Конечно, Ливи. Но…ответь мне, прошу, на самый главный вопрос – сама-то ты приедешь? Я по-прежнему держу для тебя хижину, но, если тебя не будет…
– Я приеду, Линда, – решительно выдохнула Лив, чувствуя, как воображаемый литр бензина в её желудке вспыхнул синим пламенем. С трудом ей удалось подавить подступающую тошноту. Нервно она принялась жать на кнопку в двери автомобиля, опуская стекло. Свежий воздух должен был помочь ей сохранить ясность мысли.
– Это чудесная новость, милая моя девочка! Ты так обрадовала меня! – чуть не взвизгнув от восторга, принялась причитать госпожа Хегер, – Немедленно скажи мне фамилию, на которую надо забронировать шестой шале, чтобы я успела всё записать и ничего не забыла. Сколько их будет?
– Двое. Фамилия – Маршан.
Глава 4
Иногда Конни казалось, что Сен Линсей не реален, что весь этот остров – плод воображения какого-то неизвестного чудака или художника, вроде её отца. Многие вещи здесь поражали её и вызывали ощущение сказочности происходящего: смешение стилей, культур и своя собственная, оригинальная мифология.
У Сальтхайма было два своих особых бренда – Солёное озеро и фестиваль Волчьей ягоды, и оба, конечно же, шли в сопровождении целой кучи пёстрых и волнующих старых легенд, щекочущих нервы. Что же ещё может так увлечь человека, как не страшные сказки под хрустальный звон бокалов? Атмосфера грядущего действа ощущалась уже при первом взгляде на город: плакаты, театральные декорации, флажки повсюду, а так же ряженые аниматоры у торговых центров и все прочие аспекты индустрии, направленной на выкачивание денег из туристов, заполняли собой чуть ли не каждый квадратный метр каждой улицы. Но, стоило отвлечься от всей этой мишуры, и глазам представал город, настолько странно контрастирующий с Линсильвой, что могло возникнуть ощущение, будто ты вдруг очутился в совсем другом государстве.
Во-первых, тут и впрямь было прохладнее. Когда Конни и Берт садились в поезд, вокзал столицы буквально плавился от жары, а воздух вокруг нервно дрожал, визуально искажая линии дорог и рельсов. Но, сойдя на перроне в Сальтхайме, оба Ди Грана ощутили приятный бриз и насыщенный аромат хвои и можжевельника, от чего по всему телу пробежала приятная дрожь.
Во-вторых, архитектура и инфраструктура города были другими. В отличие от Линсильвы, Сальтхайму была совершенно не свойственная средиземноморская романтика. Центр города был плотно застроен угрюмыми и в то же время монументальными серыми зданиями с элементами немецкой готики, а по окраинам разместились до тошноты одинаковые современные серые домики в скандинавском стиле. Да и жители здесь вели себя иначе – казались более сосредоточенными, а передвигались быстрее и решительнее, на ходу распивая кофе и поглядывая в телефоны. В Линсильве то ли из-за жары, то ли из-за особенностей менталитета, граждане всегда вели себя так, словно они в отпуске и никуда в этой жизни не торопятся. Иногда это раздражало.
Немного полюбовавшись на цивилизацию, брат и сестра тут же потеряли её из виду. Такси свернуло в сторону набережной, и глазам Маршанов открылось изумительное зрелище – огромное и сверкающее всеми оттенками лазури озеро, окружённое скалистыми холмами и стенами вековых голубых сосен. С одного берега озеро примыкало к городу, и здесь был оборудован симпатичный белокаменный променад с беседками, велодорожками, фонтанчиками и выходом к песчаному побережью.
Над всем этим уютным пространством доминировало единственное относительно высокое строение со своей собственной огороженной территорией и причалом, возле которого мирно покачивались на воде лодки и катера. Само по себе здание казалось старинным, но качественно отреставрированным и в меру роскошным. Исполненное в стиле раннего барокко, здание цвета слоновой кости имело форму буквы «п», ряды многочисленных колонн по периметру и ажурный гипсовый орнамент, опоясывающий весь дом под окнами второго этажа. Над центральным, массивным фронтоном в свете полуденного солнца переливались золотые буквы с названием.
– Значит, вот он какой…этот «Эрнан»… – внимательно рассматривая проплывающий мимо светлый силуэт роскошного отеля, проговорил Берт вслух. Таксист, будто бы всё это время ожидавший, что кто-то из пассажиров заговорит первым, тут же охотно подхватил слова Ди Грана.
– Отличный отель! Роскошный! Но особенно известен их ресторан. Моя кузина там справляла свадьбу и…Бог ты мой! Какие закуски! А ещё авторские коктейли!
Он так и продолжал говорить про свадьбу двоюродной сестры, пока, наконец, «Эрнан» не остался далеко позади. Может, он продолжал бы и дальше, но Конни стратегически перевела его внимание на обсуждение погоды и вероятности дождя в дни фестиваля. Водитель заверил её в том, что праздник пройдёт отлично, и им совершенно не о чем беспокоиться. Далее поток сознания повёл его в совсем уж расчудесные невиданные дали, и к моменту, как автомобиль обогнул озеро, оказываясь, фактически, на противоположном от «Эрнана» берегу, мужчина уже во всю советовал пиво, которое на дому варит какой-то его знакомый. К счастью, именно сейчас впереди показались широкие деревянные ворота курорта «Домик Егеря».
Брат и сестра выдохнули с облегчением. Дорога оказалась совсем не такой лёгкой, как они ожидали. Расплатившись и распрощавшись с назойливым таксистом, они извлекли из багажника авто свои вещи и направились ко входу. Здесь их уже ожидал высокий тёмно-русый мужчина лет сорока с пронзительно холодными голубыми глазами. Одет он был аккуратно, но в тоже время очень повседневно, что никак не выдавало в нём управляющего столь известного курорта: зелёная клетчатая рубаха, накинутая поверх белой футболки, тёмные джинсы и кроссовки. Да и расплываться в улыбке перед гостями он явно не собирался.
– Добрый день. Вы, я полагаю, господин и госпожа Маршан? – спросил он спокойно и протянул руку, намереваясь взять чемодан Констанции. – Меня зовут Кристофер Хегер. Я провожу вас к вашему шале.
Никаких «добро пожаловать» и прочих любезностей от Кристофера Хегера ожидать не стоило. Открыв калитку, он прошёл на территорию, а брат с сестрой покорно и молчаливо двинулись следом. Территория «Домика Егеря» очень напоминала парк или заповедник, так как домики и другие объекты курорта здесь очень гармонично сливались с природой. Деревянные и гравиевые тропинки петляли меж высоких елей и пихт, а аккуратные шале располагались на достаточно приличном расстоянии друг от друга, подчас почти полностью утопая в тени деревьев и густых кустарников. Под ногами скрипели сухие хвойные веточки, а воздух был прохладен и полон пьянящих ароматов леса.
– Здесь у нас главное здание и ресепшен, – небрежно махнув рукой куда-то в сторону, пояснил Кристофер. Действительно, домик, который они сейчас проходили, отличался от остальных – он был более высоким, широким и имел два входа, над одним из которых красовалась вывеска «Сувениры от Егеря», а, кроме того, вокруг него располагалось забетонированное пространство со скамейками и беседками, обвешанными бусами фонарей.
Следом за главным зданием обнаружился очень симпатичный ресторанчик, а за ним – бар, расположенный прямо на песчаном берегу озера, здесь же – причал с лодочками, катерами и сап-сёрфами. Обо всём этом Крис отчитался так же коротко и безэмоционально, как и в случае с главным зданием. Наконец, он совсем стих, и несколько минут управляющий и гости шли в абсолютной тишине.
Впрочем, Конни это даже понравилось. Она вдыхала волшебный кристально-чистый воздух и прислушивалась к шуму ветра, путавшемуся в кронах деревьев. Где-то неподалёку было слышно, как белка стремглав пронеслась по стволу вверх, и с ели посыпались пахучие иголочки. Далеко позади, в районе игровой площадки, смеялись дети. Из какого-то домика доносилась музыка. По озеру недалеко от берега проплывала лодка с парнем и девушкой на борту. Он старательно грёб, она – вслух читала книгу. Похоже на идеальное свидание.
Линия берега всё сильнее сужалась, уступая плотной стене леса, и именно здесь располагались самые дальние шале. Некоторые из них стояли удивительно близко к воде и даже имели свои собственные маленькие деревянные пирсы. У одного такого дома Крис вдруг остановился.
