Смута

Правителем он был как Густав Ваза.

В своих деяниях очень плодовитый.

Дворянству полюбиться сумел сразу,

И как отец его, такой же даровитый.

Ну и когда Иван попал в тюрьму.

Его жена всегда сопровождала.

Екатерина была предана ему.

И вскоре шведской королевой стала.

При этом католичкою осталась.

Ну и когда воспитывала сына своего,

То Сигизмунда убедить всегда старалась,

Что, будучи католиком, добьётся он всего.

Как только Сигизмунд Третий смог корону в Польше получить,

То сразу он решил с соперником Максимилианом разобраться,

Которого сумел Замойский вскоре разгромить,

И вынудил его от трона отказаться.

Но вскоре Сигизмунд стал не скрывая,

Характер свой, своенравный проявлять,

И мнением других пренебрегая,

Себя непогрешимым стал считать.

И неожиданно для всех,

Король к австрийцам потянулся,

И на себя взял столь ужасный грех,

Что от него Замойский даже отвернулся.

Однажды в Ревеле он встретился с отцом,

И заодно с Эрнестом там встречался,

Беседы вёл с австрийским герцогом тайком,

И даже передать корону ему клялся.

Но только если герцог согласится,

Его условия принять,

С ним будет рад король договориться,

И польский трон готов ему отдать.

Когда об этом в Кракове узнали,

То разом все поляки обомлели,

И все они настолько ошалели,

Что больше королю не доверяли.

И даже стали предлагать,

На сейме Сигизмунда допросить,

И все его деяния разобрать,

И всё народу сообщить.

Но шум замять, однако удалось,

Иезуиты Сигизмунда защитили,

Ну и когда на сейме всё в итоге улеглось,

То власть над королём иезуиты захватили.

Поляки поняли, что с Сигизмундом просчитались,

Ему как сыну польки доверяли,

Когда сенаторы с ним в разобрались,

И все его считать германцем в Польше стали.

Ну а когда король Иван скончался,

И вновь трон шведский опустел,

То Сигизмунд наследником законным оказался,

И вскоре шведскою короной овладел.

Тогда он стал в лице одном,

Единственным, в двух разных странах королём.

Но Сигизмунд в Стокгольме не остался,

Он дядьку Карла регентом избрал,

У шведов Карл своим считался,

А сам обратно в Польшу ускакал.

Тогда в Европе шла религиозная война,

Среди католиков она распространилась,

И вскоре протестантская волна,

До Швеции в итоге докатилась.

Протестантизм всех шведов разом охватил,

Тогда и дядя Карл сам протестантом стал,

Ну и когда же Сигизмунд в Стокгольм прибыл,

То всех сторонников своих, он среди шведов растерял.

И сразу же они его от трона отстранили,

Особо его дядя Карл старался,

Как только королевской власти Сигизмунда Третьего лишили,

То его дядя Карл Девятый сразу же на трон венчался.

И Сигизмунд безумно возмущённый,

И местью жуткой воспалённый,

Решил втянуть свою страну,

со Швецией в проклятую войну.

Но Сигизмунда Юрий Мнишек утешает,

И польскому монарху предлагает,

Москву в войну со Швецией втянуть,

А чтоб ему корону шведскую вернуть.

Он Сигизмунда сумел ловко убедить,

Лжедмитрия «Царевичем» признать,

Ну и затем его на трон Московский посадить.

Но перед этим договор с ним подписать,

Чтоб королю Лжедмитрий обещал,

Когда Московский трон он сможет получить,

Что клятву Сигизмунду на Евангелии он дал,

Войну коварным шведом объявить.

В итоге Мнишек с королём так рассудили,

Ведь авантюра может получиться,

А чтоб она могла осуществиться,

Помочь Лжедмитрию в его делах решили.

Тем более Лжедмитрий обещает,

Русь православную католикам отдать,

И короля иезуиты убеждают,

Лжедмитрия «царевичем» признать.

И самозванца поддержать решил,

Прелат архиепископ Ян Терновский,

Которого умело убедил,

Епископ Плоцкий, Барановский.

Их авантюру одобряет Вишневецкий,

И страстно князя поддержал,

Примас и Польский кардинал,

Архиепископ Мациевский.

И Сигизмунд епископами убеждённый,

И страстным их напором воспалённый,

Решил скорей сенаторов собрать

Чтоб о Лжедмитрии их мнение узнать,

И у сената одобрение получить,

Войну царю Борису объявить.

Но вот когда сенаторы собрались,

И всё на встрече с королём им разъяснили,

Зачем в сенат их срочно пригласили,

Они в ответ лишь дружно рассмеялись.

Авантюристом Мнишека назвали,

И самозванцем Лжедимитрия признали,

Король ни с чем в итоге оказался,

И всё пытался что – то доказать,

Но с мнением сената соглашался,

И авантюрой всё это пришлось признать.

Когда же королю в сенате отказали,

И полным бредом это объявили,

Ну а затею глупой посчитали,

О чём монарху прямо заявили.

То короля интрига захватила,

Она его буквально обуяла,

В нём страсть невольно возбудила,

И главною его мечтою стала.

Тогда монарх решил сторонников искать,

Желая мирный договор с Москвою разорвать,

И всех активно убеждал,

Войну начать с державою Московской,

Но королю упорно возражал,

Коронный гетман Ян Замойский.

И Сигизмунду прямо заявил,

Что авантюрой всё это считает,

И воевать с Москвою не желает,

В чём сенат всех убедил.

Но чтобы всё-таки страну в войну втянуть,

И с самозванцем карту разыграть,

Да всех, желая нагло обмануть,

Князь Вишневецкий стал «свидетелей» искать.

Чтоб все они «царевича узнали»

И в нём «наследника законного признали».

Ну и литовский канцлер Лев Сапега,

Решил стать Вишневецкому в его делах коллегой.

«Свидетеля» Петрушку отыскал,

Который перед всеми начал самозванцу клясться,

Что в детстве довелось им якобы встречаться,

И в самозванце сразу же «царевича признал».

Ну а королю Сапега смог прислать,

Дворян Дубенских-Хрипуновых,

Продаться за полушку сатане готовых,

Он их ещё в Московии сумел завербовать.

Они ему за денежки служили,

И канцлеру, что надо доносили.

Когда же об измене их в Москве узнали,

Все братья впятером в Литву сбежали.

А там, у канцлера остановились,

И вот теперь они ему «свидетелями» пригодились.

И стали нагло Сигизмунду врать,

Что «цесаревича» они все вместе с детства знали,

Да сказки всякие монарху сочинять,

И короля признать авантюриста убеждали.

Когда в Москве сумели новость получить,

Что в Польше самозванец был «царевичем» объявлен,

То чтоб племянника во лжи разоблачить,

Смирнов-Отрепьев в Краков был отправлен.

Он о племяннике своём все должен разузнать,

И самозванца перед всеми обличить,

Да в Кракове Отрепьева публично отчитать,

Чтоб этот беспредел абсурдный прекратить.

Но дядю к самозванцу не пустили,

Его там провокатором назвали,

Во лжи нелепой его вскоре обвинили,

И из страны немедленно изгнали.

Король потребовал Лжедмитрия к нему позвать,

Чтоб самозванца расспросить,

Его желания конкретные узнать,

Да всё что надо с ним подробно обсудить.

Когда же в замок Вавель самозванец был доставлен,

И королю «царевичем» представлен.

То самозванец к Сигизмунду робко подошёл,

Монарху молча, поклонился,

К его руке губами приложился,

Да с королём умело разговор завёл.

И начал Сигизмунда нагло уверять,

Что он «царевичем» себя считает,

И как «наследник царский» утверждает,

Что народ ему поможет трон занять.

Тогда король из зала самозванца выслал,

И чтобы в авантюре этой разобраться,

Стал с папским нунцием Рангони совещаться,

Ну а затем Лжедмитрия обратно к себе вызвал,

И Самозванцу предложил,

С ним договор надёжный подписать,

В котором бы Лжедимтрий подтвердил,

Что должен он союзником монарху Польши стать.

На что ему Лжедмитрий отвечает:

«Когда он трон сумеет получить,

То целью главною своею он считает,

Помочь полякам шведов вероломных разгромить».

А также самозванец обещал,

Монарху земли до Смоленска все отдать,

И земли Северские с городами даровал,

А Папу Римского отцом всех христиан признать,

Его главою русской церкви объявить,

Да Ватикану православие подчинить,

И всё на что король претендовать пытался,

С ним самозванец льстиво соглашался.

Тогда все были сделкою довольны,

Лжедмитрию король всё разрешал,

И Сигизмунд негласно добровольно,

Деяния самозванца поощрял.

И Юрий Мнишек сразу же воодушевился,

Ведь Сигизмунд в свой договор включил,

Чтоб на полячке «русский царь» женился,

И под присягой это подтвердил.

Но чтобы помощь и от Рима получить,

И полное доверие заслужить,

Стал Мнишек самозванцу объяснять,

Что надо так же с Ватиканом всё решать.

Для этой цели он Рангони подключил,

Он самозванца сразу убедил,

Католицизм ему принять,

Да Папе Римскому слугою верным стать.

При этом самозванец понимал,

Что, став католиком, он православие предавал,

И всех своих российских земляков,

А заодно донских и запорожских казаков,

Когда у Мнишека всё получалось,

То в нём безумно алчность разгоралась,

Тогда он с самозванцем договор составил,

И нагло шантажом его заставил,

Ему на верность клятву дать,

И в договоре обещать,

Что на Марине должен он жениться,

А чтоб желаемого от него добиться,

И так же в договоре Мнишек настоял,

Чтоб самозванец нём сам дописал,

Коль не исполню волю я твою,

То на «проклятство я себя даю».

А также Мнишеку ещё он обещал,

Все земли Северские и Смоленские отдать,

И вот когда своими Мнишек их считал,

На эти земли стал король претендовать.

Тогда чтобы им проблему миром разрешить,

И короля не раздражать,

Пришлось монарху уступить,

И половину всех земель ему отдать.

Тут Юрий Мнишек как бы рассердился,

И сразу от Лжедмитрия добился,

Чтоб он ему миллион злотых даровал,

Ну а Марине предлагал.

Великий Новгород и Псков в удел отдать,

Чтоб как княжна могла она уделом этим управлять.

А также Мнишек домогался,

И от Лжедмитрия упорно добивался,

Чтоб через год Русь с православием порвала,

И католичество признала,

Да Папу Римского главою объявила,

И Ватикану патриарха подчинила.

Но если царь Московский нас обманет,

Иль дело будет медленно плестись,

И за два года католическою Русь не станет,

С царём Марина сможет развестись.

Удел при этом за Мариной остаётся,

Его хозяйкой будет лишь она,

Земля ей в вечное владенье достаётся,

Москва уделом править не должна.

Она сама уделом будет править,

Католицизм везде распространять,

Своих людей правителями ставить,

И в страхе жутком весь народ держать.

Марина самолюбием страдая,

Себя безумно обожала,

При этом русское всё презирая,

Московскою царицей стать мечтала.

Желая власть в России захватить,

Да всё своей гордыне подчинить.

Ну а король всегда двуличием страдал

Он с Мнишеком коварно планы строил.

За мир с Москвой открыто выступал,

А сам на деле всё к войне готовил.

Магнаты в Польше всё о Сигизмунде знали,

И на Москву в поход не собирались,

Ну и литовские магнаты отказались,

И авантюру Мнишека к чертям послали,

Король прекрасно понимает,

Что обмануть Сенат не удаётся,

И Мнишеку в итоге заявляет,

Что армию с наёмниками им нанять придётся,

И Мнишек Сигизмунду обещает,

Наёмников Лжедмитрию набрать,

И денежки потратить убеждает,

Те самые, которые сумел он промотать.

Он жизнь себе прекрасную устроил,

И безрассудно постоянно шиковал,

Ну и когда он средства Самбора себе присвоил,

То все их очень быстро промотал.

Но так как денег вечно не хватало,

То Мнишек начал кредиторов уверять,

Что вскоре их победа ожидала,

И стал доход огромный им всем обещать.

И вот в наёмники всех Мнишек приглашает,

И простаков желая заманить,

В победе скорой их всех убеждает,

И крупно обещает заплатить.

И чтоб наёмников Лжедмитрию набрать,

Везде отправил Мнишек зазывал,

Стал лагерь возле Львова создавать,

И в нём он наёмников со всей страны собрал.

Среди желающих идти в поход,

Немало было недовольных москвитян,

Да польских разорившихся дворян,

А также всякий уголовный сброд,

Которым было на Лжедмитрия плевать,

Но кроме мародёров и воров,

Завлечь решили запорожских казаков,

И стали их активно приглашать.

Но запорожцы в самозванце сомневались,

И Мнишеку об этом прямо заявили,

В Москву идти с наёмниками отказались,

И в море Чёрное к турецким берегам уплыли.

Ну а кормить весь этот сброд,

Заставил Мнишек крепостных крестьян,

Да возложил заботы на простой народ,

И проживавших рядом с лагерем мирян.

А денежки что Мнишек в долг набрал,

Напрасно тратить не особенно хотел,

В Москве с наёмниками рассчитываться обещал,

И собираться им в поход велел.

Наёмники оплаты и не ждали,

Они богатых находили горожан,

На них они внезапно нападали,

И львовских грабили мещан.

Когда же дело до убийств дошло,

То население Львова возмутилось,

И в Краков представительство пришло,

Да к Сигизмунду с просьбой обратилось:

«Немедленно наёмников из города изгнать,

Ну а грабителей на королевский суд отдать».

Король, услышав львовских горожан,

Воспринял просьбу их не очень – то желанно,

Молчал и слушал их как неподвижный истукан,

И вёл себя при этом очень странно.

За тем задумался надолго,

И обещал Львов от грабителей избавить,

Ну а преступников накажет очень строго,

А всех наёмников в Московию отправить.

А чтоб побоища во Львове избежать,

Да успокоить перепуганный народ,

И гнев его на своей шкуре испытать,

Пришлось Лжедмитрию отправиться в поход.

Желая, в армии порядок навести,

И руководство высшее избрать,

Всех Юрий Мнишек приказал собрать,

И смотр военный в Глинах провести.

На нём командующим Мнишека избрали,

И руководство ему выбрать предложили,

В итоге Мнишеки родню свою собрали,

И должности все между собою поделили.

И это сборище, шокируя народ,

Отправилось в Московию в поход.

Тогда ж на Дон письмо с мольбой дошло,

Прислать к «царевичу» на помощь казаков,

То самозванцу до безумья повезло,

Когда к нему пришло две тысячи донцов,

В бою «царевича» готовых защищать,

Да за казацкую свободу жизнь отдать.

Ну исобою привезли они Петра Хрущёва,

Его на Дон Борис прислал,

Чтобы его по воле Годунова,

Казацкий круг своим главой признал.

Когда казаки это услыхали,

То все ответ лишь дружно рассмеялись,

Посланца царского связали,

И к «цесаревичу» доставить постарались.

Лжедмитрий яростно Хрущёва допросил,

И от него сумел признание получить,

Что Годунов Хрущёву поручил,

Донцов к войне против «царевича» склонить.

Тогда Лжедмитрий, в трусости Бориса обвинив,

Комедию умело разыграл,

Да все слова Хрущёва извратив,

Ссылаясь на его допрос, всех уверял,

Что Шереметьев стал Хрущёва убеждать.

Когда взойдёт «царевича» заря,

То «против прирождённого государя».

Борису будет «трудно воевать».

А далее Лжедмитрий сочинил,

Что царь Смирнова и Булгакова казнил,

За то, что «Дмитрия» они хвалили,

И в своём доме за его здоровье пили,

Но продолжали дальше дьяками служить,

И даже самозванца пережить.

Тогда Лжедмитрий в раж вошёл,

И вралей всех известных превзошёл,

Он всем открыто объявил,

Что царь Борис свою сестру убил.

За то, что якобы она «царевича» признала,

И брату это прямо заявила,

Да будто бы она за это пострадала,

И жизнью собственной за «правду» заплатила.

За этим сборищем Острожский наблюдал,

Войны с Москвою, не желая,

И всё, с Замойским обсуждая,

Он воинов две тысячи собрал.

И самозванцу прямо заявил,

Его войска, он через Днепр не пропустит,

Да короля предупредил,

Что самозванца он к границе не допустит.

Острожский яростно желал,

Весь этот сброд поганый истребить,

Ну а когда же о прибытии донцов узнал,

То не сумел свой план осуществить.

Но грабежами заниматься не давал,

Под Киевом войска расположил,

На Дон дорогу самозванцу перекрыл

И в страхе всех наёмников держал.

А чтоб желание своё осуществить

И самозванцу переправиться не дать,

Князь приказал паромы на реке угнать,

Не дав его войскам Днепр переплыть.

Но киевляне и простые мужики,

Как и донские казаки,

«Царевича» московского признали

И быстро переправу навели,

В делах удачи им всем пожелали,

и перебраться через Днепр всем помогли.

За тем войска Лжедмитрия да берега Десны добрались,

Десну удачно переплыли,

Когда же в царствии Московском оказались,

То действовать немедленно решили.

Глава IV «Царь Лжедмитрий»

Часть I

И прейдя Московскую границу,

Через леса решил Лжедмитрий пробираться.

Он сразу не повёл войска в престольную столицу,

А здесь на Северской земле решил пока остаться.

Когда Казань Иван Четвёртый покорил,

То примерить, татар умело постарался,

Им исповедовать всем мусульманство разрешил,

И с этих тех пор, край Северский стал, бурно заселялся.

Южней Смоленских, Северские земли находились,

Ещё южней казачество Донское основалось,

Со всех концов сюда все угнетённые стремились,

И голытьба бунтарская стекалась.

Тогда сюда всю чернь опальную ссылали,

С наказом их в казаки записать,

И жизнь свою мятежники Холопка здесь спасали,

Желая после бунта смерти избежать.

Сюда же многие от голода бежали,

Надеясь здесь хоть как то прокормиться,

Свои места насиженные покидали,

Чтоб здесь с семьёй навечно поселиться.

Другие же, от польской и литовской кабалы скрывались,

Здесь было много беженцев из Львова,

Из Белостока, Минска, Могилёва,

Все те, кто тайно переплыть Десну решались.

Тяжёлая судьба их всех сюда манила,

Немало в жизни им пришлосьстрадать,

И так их жизнь невзгодами лихими закалила,

Что в тяжком горе их всех научила выживать.

Нужда ужасная их вместе всех объединяла,

И помогать они друг другу все старались,

И до того судьба их дружбу закаляла,

Что, все они в надёжности своей не сомневались.

Но так как государевых дворян здесь было мало,

Сюда своих лазутчиков Лжедмитрий засылал,

Их агитация за «доброго царя» чернь возбуждала,

Ведь он народу жизнь прекрасную в России обещал.

Тогда поляки самозванца убедили,

«Письмо прелестное» народу написать,

И всем лазутчикам подробно разъяснили,

Как письма с хлебом им через Десну переправлять.

В своих «прелестных письмах» самозванец утверждает,

Что Годунов трон у «царевича Димитрия» украл,

В них он царя, во всех страданиях народа обвиняет,

Ведь захватив трон, он страхе весь народ держал.

И всех кто, хоть немного в этом сомневался,

За это жизнью в страшных муках заплатил,

А чтоб народ простой не возмущался,

Его ужасным голодом трёхлетним заморил.

И самозванец далее предупреждает,

Что Годунов готов всех ради своей власти погубить,

Но трон вернуть наследнику законному не пожелает,

Но не позволим мы царю Борису нас сломить.

Для этого должны мы все под знамёнем «царевича» собраться.

И «доброму царевичу Димитрию» присягу дать,

Что будем за «наследника» царя Ивана мы сражаться,

Пока не сможет он «свой» царский трон занять.

Ну и когда «царевич Дмитрий» на свой трон взойдёт,

То жизнь счастливую создать всем обещает.

И радость ждёт тогда измученный народ.

Ведь нас, «законный царь » от всех злодеев защищает.

Тогда приход «царевича» низы народные нетерпеливо ждали,

И вскоре самозванец от лазутчиков своих узнал,

Что взбунтовать народ, опальные холопы обещали,

Которых как врагов неистовых, Борис сюда ссылал.

На них «царевич» может положиться,

При этом самозванец понимает,

Что только с ними сможет он всего добиться,

И помощь получить от них желает.

Пока Лжедмитрий с армией в лесу скрывался,

То с атаманом Белешко письмо своё в острог отправил,

Ну и когда до Монастырского острога атаман добрался,

То жителям письмо от «Дмитрия царевича» доставил.

И заодно их всех предупредил,

Что «цесаревич» с силами огромными идёт,

Да жителям острога пояснил,

Что должен встретить радостно его народ.

Тогда же в городке восстание подняли,

Да воевод Лодыгина и Толмачёва захватили,

И к казакам их связанных отдали,

А самозванца с Мнишеком в острог впустили.

А вскоре и Чернигов взбунтовался,

И власть «законного государя» стал признавать народ,

Когда же и в среде служилых начался разброд,

То без поддержки воевода, Татев князь остался.

Но князю в замке со стрельцами удалось укрыться,

Помочь бунтовщикам взять замок, казаки решили,

Когда ж, стрельцам картечью удалось от них отбиться,

То весь посад казаки в злобе разгромили.

Но удержать князь замок не сумел,

Среди защитников измена началась,

Мятежный дух «царевича» их одолел,

И крепость неожиданно сдалась.

Бунтовщики служилых воевод схватили,

И самозванцу Татева и Шаховского сдали,

А с ними Воронцова – Вельяминова отдали,

И дать присягу самозванцу предложили.

Но Воронцов не пожелал расстриге присягать,

Тогда Лжедмитрий приказал его убить.

И устрашив дворян, заставил их себе присягу дать,

А остальным, всем приказал «царевичу» служить.

За тем он из Чернигова на Белгород пошёл,

Но на развилке самозванец новости хорошие узнал,

Тогда он, к Новгороду – Северскому армию свою повёл,

И город захватить наёмникам он приказал.

И Новгороду – Северскому он предлагает сдаться,

Но город основательно Басманов укрепил,

Он стал отчаянно от самозванца отбиваться,

Но крепость гарнизон умело защитил.

Тогда наёмники решили город силой взять,

И основательно к его осаде приступили,

Когда же вскоре они стали город штурмовать,

То и генеральный штурм его защитники отбили.

Тогда в уныние неудача самозванца привела,

Он все надежды о мечте своей терял,

Она его чуть было до истерики не довела,

Тогда он всех наёмников за трусость проклинал.

Но и наёмники страх дикий испытали,

И начали между собою обсуждать,

Что ни чего подобного они не ожидали,

И ни чего хорошего не стоит им здесь ждать.

И вот когда все предлагали отступить,

И снять осаду с города решали,

То самозванец приказал решение отменить,

Тогда пришло известье, что мятежники ему Путивль сдали.

Ведь кто, Путивлем с каменною крепостью владел,

Тот под контролем мог все города окрестные держать,

И власть огромную, над всею Северской землёй имел,

Тогда Лжедмитий стал, надёжным тылом обладать.

Когда в Путивле о восстании в Чернигове узнали,

То и в Путивле «цесаревича» народ простой признал,

Ну а когда же и служилые их люди поддержали,

То боярский сын Беззубцев, чернь на бунт поднял.

Да воевод Масальского и Салтыкова захватили,

Ну а когда, Лжедмитрия они Отрепьевым назвали,