скачать книгу бесплатно
Эль подумала, лучше бы ему сейчас ничего не говорить.
– Кто сказал? – удивился Хобан.
– Вы.
До Эль донёсся неразборчивый гул. Присутствующие выясняли, кто, когда и зачем сказал про Турниковый туннель. Если много грумов из разных гильдий собираются в одном месте, мероприятие заканчивается полной неразберихой.
– А зачем наймастам действовать настолько нечестным способом? – спросил кто-то.
– Так мы официальному приказу не подчинились… – вздохнула Келли. – Уже пять лет, как игнорируем все их сборы. В грумгородах они нас достать не могут, поэтому ждут, когда наши ребята в верхний город выйдут.
– Мы подписали соглашение сто лет назад, – сказал Хобан. – Военные не трогают грумов, а за это мы каждый год отдаём десятину товара на нужды армии. Этот приказ о всеобщей мобилизации – незаконный. А военные – жульё. Соль у нас регулярно берут и ещё самых работоспособных членов гильдии от дела отрывают. Работать-то кто будет?
– У нас тоже руду берут бесплатно, – добавил возмущённо рыжий Ёрки. – И свой указ на штольню присобачили. До сих пор там висит, хотя и позеленел уже весь. А вот как вы умудряетесь мел военным продавать?
Вопрос явно адресовался меловому Дондару и прозвучал с немалой долей подозрения.
– Это сверх нормы, – ответил тот. – Десятину простого продукта мы и так отдаём.
Он замялся, но дело принимало нешуточный оборот, поэтому Дондар нехотя объяснил:
– Платят они за минералиум.
– Иди твою в соль рассыпанную, – выругался Хобан. – Я чувствовал, дело нечистое. Вы же объявили, что запасы минералиума в ваших рудниках исчерпаны?
– Это недавно открытое месторождение. Там мало. Поэтому – дорого, – объяснил Дондар. – А им сейчас нужно много. Больше даже, чем у нас есть.
Минералиум, редкий сорт мела, обладал свойствами, ускоряющими погружение в предсказательный транс имперских вайниров-шаманов.
– Война, – вдруг произнесла Келли. Это было то, о чём все думали, но не решались сказать вслух. – Будет война с Тумалой.
Повисла недолгая, но тяжёлая пауза, которую разорвал заботливый рык Хобана.
– Как там Ризи?
– Плачет, – вздохнула Келли. – Никак не успокоится.
– Значит так, – Хобан начал торопливо развивать свою мысль. Он совершенно не переносил, когда кто-то из его женщин плакал. – Я иду с Дондаром до меловых штолен, там спрячемся за товаром, который меловые привезут наймастам, а когда эти жулики придут его забирать, мы их схватим. И потребуем, чтобы нам в обмен на них выдали наших парней.
– Есть две проблемы, – в стройный план отца вмешался Дондар.
– Это ещё какие? – голос Хобана казался удивлённым.
– Во-первых, нам против военных не выстоять. Они нас скрутят на раз-два…
– Это да, – отец задумался, Эль представила, как он растерянно скребёт пятерней бороду. – Возможен и такой вариант. Но мы попробуем. А вторая?
Дондар поёрзал, потом нехотя произнёс:
– Ну, вы же знаете, чем всегда заканчиваются ваши встречи с отцом…
– О! У него ещё живы те два бочонка, которые мы оставили на следующий раз?
Видимо, Дондар кивнул, потому что голос Хобана стал заметно жизнерадостнее:
– Неужели, я не откажусь от доброй выпивки ради счастья дочери?
Что-то недоверчиво пробурчала Келли. Тут же в разговор вклинился неугомонный медный Ёрки:
– Вы про первую проблему-то не забудьте…
Потом все собравшиеся заговорили разом, и Эль в этом шуме вообще перестала разбирать что-либо. Пока до сих пор молчавший Генси Бернс, начальник гильдии серных, не произнёс тихо, но внушительно:
– Эро – мой сын, но… Обстановка напряжена до предела. Не играй с огнём, Хобан. Вспомни дарнов…
После этих негромких слов на всех присутствующих в одно мгновение упало предчувствие настоящей трагедии. Грумья отвага, основанная на убеждении, что под землёй они все в безопасности от глаз, ушей и рук императора, столкнулась с угрозой, ещё не совсем понятной и осязаемой, но уже нависшей над ними. То, что приближалось, должно вот-вот случиться.
***
Небольшой, но неплохо вооружённый конный отряд королевских наймастов появился у главной штольни соляного грумгорода ещё задолго до того, как солнце собралось садиться. Они расположились вокруг центральных ворот, украшенных большим гербом соляных – скрученным из проволоки мешком, тугим, плотно завязанным под самый верх. Мешок символизировал одновременно процветание ремесла и полноту жизни солеваров.
Люди, облачённые в тёмно-серые кожаные доспехи со знаком императора на плечах, действовали пока ещё отстранённо-вежливо – не торопясь, расседлали коней, так же враскачку напоили их и принялись деловито сооружать остовы походных палаток. Связывали деревянные решётки, натягивали на них сверху войлок. Они переговаривались между собой громко, но в голосах не слышалось агрессии. Наймасты хоть и красноречиво, всё-таки ждали приглашения.
Грумы следили за тем, как пришельцы разворачивают лагерь, с напряжённым недовольством. Разведчики, которых они посылали наверх, возвращались с тревожными новостями.
– Бары, – прошипел медный Ёрки Хобану. – У них целая свора баров. Дело плохо.
– Эти холуи дерутся до последней капли крови, – кивнул долговязый Дондар. – Если кто-то берёт их на переговоры, значит, демонстрирует, что ему нужна капитуляция без условий. Иначе – смерть одной из сторон. Бар, начав драку, никогда не остановится…
– Твою ж соль в кочерыжку, – Хобан не испугался, но почувствовал досаду.
Он злился на себя. Нужно было опередить наймастов и начать переговоры на их территории. Не здесь, не в опасной близости грумгорода. Дети, женщины, старики, рабочие-трудяги – его народ, за жизнь и благополучие которого начальник соляной гильдии нёс ответственность. Потянуло ноющей болью с левой стороны груди.
– Придётся соблюдать все возможные политесы… Ладно…
Начальник соляных махнул рукой. В его взгляде не читалось паники, только упрямство, и Келли, с хорошо скрываемой тревогой ожидающая решения мужа, подумала, что Хобан похож одновременно на наивного ребёнка и игрока, выложившего на свой страх и риск краплёные карты.
– Вариантов сейчас всё равно не осталось… Примем, как положено. Может, обойдётся…
Глава четвёртая. Появление Илора из Иль Инича
Декан императорского отряда наймастов был статен и потрясающе красив. Тонкие черты лица, пронзительно голубые глаза, высокий чистый лоб – принадлежность к аристократическому роду не мог скрыть ни походный, въевшийся в кожу коричнево-серый загар, ни военная стрижка на скорую руку, ни старый шрам, перерезавший щёку наискось, отчего казалось, что наймаст всё время криво – только левым углом рта – улыбается.
Таких отпрысков благородных семейств, которых нищета загнала в самые неподходящие места, сейчас можно встретить в любом краю Таифа. Знаменитые дома рушились с ужасающей скоростью и в большом количестве. Если когда-то наследников разорившихся родов старались пристроить при императоре, то теперь тёплых мест при дворе на всех не хватало.
Илор Илинич, декан имперского отряда для специальных назначений, действительно происходил родом из северного округа Иль Инич и являлся последним сыном разорившегося высокого дома, когда-то владевшего всеми этими землями. Фамильный герб, на котором всё ещё присутствовала гроздь винограда, напоминал о самых плодоносных в округе плантациях, но наступившая несколько десятилетий назад засуха истребила всё, что могло цвести и зеленеть. У Ильиничей не осталось ничего, кроме многочисленных титулов. О прошлой роскоши уже не вспоминали даже в легендах, и Илора с самого рождения определили на службу.
«Имеет честь быть приписанным к императорскому военному подразделению». Так говорилось в официальных бумагах, с которыми семилетний мальчик отправился в кадетский корпус. На самом деле еле сводящая концы с концами семья просто продала его на пушечное мясо. Породистое и очень красивое мясо, которое благородная мама к тому же успела обучить игре на флейте и посеяла в юной душе совершенно бестолковую любовь к древней поэзии. Он не помнил её лица, только нежный голос, повторяющий «Тонкий свет в ладонях моря». И невероятно длинные пальцы в перчатках плотного ажура, которыми она отдирала его от себя, когда за Илором приехали из подразделения.
Эти навыки – флейта и любовь к тонкой поэзии – оказались не только ненужными, но даже вредными, поскольку при столкновении с реальностью раздвоили сознание Илинича. В кадетском корпусе его отучили писаться в штанишки, отшлифовали тело, довели боевые навыки до автоматизма и вколотили устав, а к окончанию учёбы Илинич уже раз и навсегда поставил непроницаемую перегородку между двумя своими личностями. Илор-«хлебай дерьмо» и Илор-«тонкий свет» никогда не пересекались и даже не были знакомы между собой, но одно их объединяло: ненависть. К двадцатилетию Илор уже успел зарекомендовать себя в составе отряда, отправленного на подавление череды бунтов и восстаний, случившихся в неурожайный год на пострадавших территориях. И ещё в одном мероприятии, том, которое не следовало упоминать даже в виде намёка.
В ходе последнего его и заметили, а когда в столице решили расширить управление особых назначений, взяли на повышение. Это сделало жизнь Илора гораздо легче физически, но так и не смогло утихомирить ненасытного зверя ненависти, зародившегося в нём с первой оплеухи, полученной много лет назад на задворках кадетской казармы. Илор лежал на жёсткой, подстриженной армейским ёжиком траве, размазывал по подбородку кровь из разбитой губы вперемешку со слюнями, соплями и слезами, и тихо шептал:
«Тонкий свет в ладонях моря…».
И волны моря, которое Илор никогда не видел, уносили его прочь от этого вонючего и жестокого места. Далеко, далеко, далеко… Сознание мальчика раскололось на две жизни, одна осталась лежать на жёсткой траве, вторая – уплыла в дивный мир, где никто никогда не посмеет обижать его.
Сейчас Илор-«тонкий свет» в сопровождении двух баров шёл на назначенные переговоры, с удовольствием отмечая странную красоту грумгорода. Того, кто впервые попал в кристаллические пещеры, соединённые не менее живописными искусственными туннелями, зрелище завораживало. Ощущение хрупкости и в то же время вековой окаменелой незыблемости вызывали монолитные серые глыбы, на которых мелким, острым бисером тонко расцветали побеги кристаллов. На головокружительной высоте, почти недоступной для человеческого глаза, брали своё начало гирлянды спускающихся вниз сосулек всех размеров и форм. Некоторые напоминали бахрому – такие тонкие и частые, некоторые – зубы огромных животных.
Илор ожидал, что соль будет скрипеть под тяжёлыми походными сапогами, но дорожки были ухожены и профессионально накатаны, потому что ничего под сапогами не скрипело и шагалось легко. И дышалось… Дышалось в царстве соли просто великолепно. Это, с одной стороны, оказалось приятным бонусом, а с другой – непозволительно расслабляло.
Закончился очередной коридор, и перед Илором возникла огромная, переливающаяся всеми оттенками белого пещера, торжественностью не уступающая, пожалуй, ни одному залу дворца Каракорума. Бары вытянулись в струну, почуяв возникшее напряжение. Навстречу императорским посланникам вышла делегация верховных грумов.
Илор узнал Генси Бернса. Буквально накануне он ещё раз просмотрел все портреты в свитке бароната. Рядом с начальником серных стоял хозяин соляных копий, даже не стараясь придать лицу приветливое выражение. С Фэнгом декану Илиничу уже приходилось сталкиваться. Хобан при необходимости представлял в штабе все гильдии рудокопов, и пару раз они крепко сцепились по поводу увеличения поставок сырья для военных нужд. Отношения между ними никто не мог назвать тёплыми, но личной ненависти друг к другу они не испытывали.
Хобан издалека заметил характерную зловещую усмешку декана и тоже сразу узнал его. Не сказать, чтобы он совсем успокоился, увидев эту кривую физиономию, но на душе стало немного легче. «Знакомое зло лучше незнакомого добра», – так подумал Хобан.
Он сделал ещё один шаг навстречу Илору, судорожно вспоминая, как этого чёртового наймаста зовут, и поклонился:
– Приветствую, декан, тебя и твоих…
Косой взгляд в сторону баров, и начальник соляной гильдии не сдержался от колкости:
– И твоих псов…
В отличие от настоящих собак, бары прекрасно понимали, что сейчас он их пытается оскорбить. Но это были армейские, сверхвышколенные слуги, поэтому ни один нерв не дрогнул на их клубящихся пушистой рыжей порослью лицах. Илор поклонился в ответ и сделал знак своим бодигардам. Бары опустились на колени, смиренно прижимая ладони к плечам. Наймасты продемонстрировали готовность к сотрудничеству.
– В обеденном зале накрыли большой стол, – проявил ответную любезность Хобан. – Обедать… Не желаете?
Илор оглянулся по сторонам. Пещера просматривалась во все части света, но звуки поглощались стенами, она казалась вполне пригодной для разговора, с которым наймаст сюда и пришёл.
– С удовольствием, – сказал Илор. – Только чуть позже. Что ты скажешь, Хобан Фэнг, если мы с тобой и серным Бернсом сначала с глазу на глаз перетрём кое-что, не сходя с этого места? Кажется, здесь нет посторонних ушей…
Хобан оглянулся на Генси, тот кивнул.
– Ладно, – ответил Фэнг. – Валяй… Что короне понадобилось от бедной, но гордой гильдии грумов?
Илор тоже посмотрел на серного и обратился уже к нему:
– Генси Бернс, ты понимаешь, что происходит, не так ли?
Тот слабо кашлянул, прочищая перехватившее горло:
– Вы незаконно арестовали моего сына. Мы с вами прекрасно понимаем, что грум не проживёт на открытой поверхности, а тем более – в армейских условиях, больше года. Верная смерть…
– Хо! – Илор, кажется, на самом деле развеселился. – Незаконно? Приказ о найме его и ещё пары сотен грумов призывного возраста вышел два года назад…
– Чушь! – не выдержал Хобан. – Вы не могли выпустить приказ без данных на наших ребят. Мы вам списки не давали, откуда они у вас взялись?
– Подожди, – кажется, Генси знал что-то, неизвестное начальнику соляных.
Он мрачно посмотрел на всё ещё стоящих на коленях баров и обратился к Илору:
– Ладно, похищение и шантаж – это фирменный стиль имперских служб Таифа. Но вы даже не стали ждать, пока мы придём выяснять отношения, а пожаловали сюда. Значит, то, что вам нужно, очень важное и секретное, так?
Илор посмотрел на него с парадоксальной смесью насмешки и уважения:
– С вами приятно иметь дело, Генси Бернс…
– Не могу того же сказать о вас, – ответил Генси всё ещё вежливым тоном. – Итак?
– Завод… Один маленький, незаметный такой заводик. Где серу перетирают во взрывающийся порошок.
Генси вскинулся.
– Не делайте удивлённое лицо. Неужели вы так наивны, что думали, император не узнает? Вопреки всем договорённостям о запрете грумам заниматься переработкой сырья, вы создаёте невиданное до сей поры оружие. Считаете всех вокруг беспросветными глупцами?
Начальник серных молчал. Он выглядел абсолютно раздавленным. Илор качнулся с носка на пятку, подчёркивая этим движением свой триумф.
– В общем, я меняю вашего сына и двух оболтусов, захваченных с ним за компанию, на передачу нам производственных мощностей и учёных, которые занимались разработками. В любом случае, вы провернули это дело незаконно, и мы рано или поздно найдём ваше производство. Перевернём все штольни, штреки, пещеры, туннели и … что там у вас ещё?.. И найдём. Давайте сократим друг другу время и силы. Сделаем всё тихо и ко взаимному удовольствию. Кстати, Хобан, вы как представитель всех гильдий были в курсе?
Хобан хмыкнул что-то неразборчивое. Он казался огорошенным не меньше серного.
– Если это правда, вы понимаете, чем грозит вам лично и союзу гильдий преступление против императорского указа?
– Жульё – ответил Хобан.
– От жулья слышу – парировал Илор. – В общем, Бернс, готовьте ваше производство к вывозу. Недели хватит?
Он сцепил пальцы и с удовольствием хрустнул ими.
– Вы говорили что-то про обед, досточтимый Хобан?
– Жульё, – кажется, Фэнга заело. Он рыкнул, освобождая колом вставшее поперёк горла слово. – Но обедом вас придётся кормить…
Он посмотрел на серного. Генси Бернс застыл на месте, словно каменное изваяние. «Приблизительно так они сломали алмазных, железных и серебряных», – подумал Хобан Фэнг. Эти гильдии давно откололись от союза, и промыслы полностью находились под влиянием Империи. – «Начали с самых значимых, а теперь пытаются прибрать к рукам все остальные».
– У каждого из нас есть болевая точка, на которую они могут надавить, – шепнул он старому другу, пытаясь вывести из ступора.
Но от этой проходной фразы неожиданно передёрнуло его самого. Император Таифа медленно, но верно забирал под контроль единственное, чем он не мог управлять. И оно мешалось у него в буквальном смысле слова под ногами – подземные рудники. А выискивать болевые точки и давить на них… В этом император – непревзойдённый мастер.
***
Задание не предвещало больше ничего неожиданного или интересного в этот день. Наймасту оставалось только, пользуясь случаем, пообедать у грумов (Илор не мог отказать себе в забытой семейной трапезе), вернуться наверх, снять мягкую осаду. Затем доложить куда надо, что неприятностей при конфискации нелегального производства не будет. Всё пройдёт тихо. Он видел степень потрясения Бернса и понимал ещё раньше самого начальника гильдии, что тот абсолютно сломан. Илор проворачивал уже не одну подобную операцию и всегда безошибочно мог определить, когда «клиент дозрел».
Эти жалкие гильдии цепляются всеми возможными способами за свой суверенитет в политике и экономике Таифа. Только как прежде, уже не будет.
Илор Илинич думал обо всём этом, с удовольствием разглядывая деликатесы грумов, которые появлялись перед ним на большом, явно семейном столе. До тех пор, пока…
