Заглянувший

– А к живым я могу отправиться, чтобы найти другого интересующего человека? – спросил я, стараясь спрятать мысли о мести подальше, чтобы до них не добрался Иларем (иначе начнутся нравоучения).

– После смерти человек должен отбросить все земное, иначе останется в плену прошлого.

– И все же я должен отыскать его. Но не знаю ни лица, ни имени. Я ничего о нем не знаю, кроме того, что в определенный день и час он был рядом с родственницей.

На лице Иларема отразилась настороженность:

– Я ничего не понял из того беспорядка, который царит в твоих мыслях, но даже рад этому. Месть – не то чувство, у которого стоит идти на поводу. Забудь его. Если он заслуживает наказания, то получит его. Никому не избежать своей участи, однако не в нашей власти вершить суд над такими же несовершенными людьми, как мы с тобой.

– Я все равно отправлюсь за ним!

– В таких делах я тебе не помощник, – отрезал Иларем. – Но чувствую твою непоколебимую решительность, потому ни разубеждать, ни препятствовать не собираюсь.

– Спасибо. О чем нужно знать в первую очередь, отправляясь в Асперос?

Иларем напрягся:

– Ты будешь видеть и привычный материальный мир, и то, что его пронизывает. Темные обитатели принимают самый ужасный облик, который только можно представить. Не показывай им свой страх. Мысли они прочесть не смогут, но в чтении мимики им нет равных.

Поблагодарив Иларема, я сосредоточился на зловещем перекрестке, где сбили сестру. Прохладный ветер прошел сквозь меня. Почувствовав перемену обстановки, я открыл глаза и осмотрелся.

Земной мир предстал отдаленно знакомым и пугающим. И хотя живые люди были повсюду, кроме них, я видел их души, которые находились будто в состоянии сна. Явственно ощущая, как себя чувствует каждый человек, я не мог бы заговорить с ним, однако точно знал, что способен пообщаться с его душой.

И пусть материальный мир лишь немного приоткрылся, теперь я видел даже его духовную составляющую. Открылась сама сущность бытия. Это было практическое знание о том, что каждое небесное тело имеет собственную душу, как и все живое, образуя сложную взаимосвязанную систему. Душа Земли, моей родной планеты, насыщена разнообразными странными сущностями. Решив не заострять на них внимание, я покрутил головой по сторонам и замер, не имея ни малейшего понятия, в каком направлении двигаться.

Я видел место, где лежала сбитая сестра, энергия крови до сих пор окрашивала асфальт в багровые пятна. Но не мог увидеть того, чего не знал. Ни модели машины, ни ее цвета, ни направления, в котором она умчалась. Тем более не мог увидеть, кто был за рулем. И, следовательно, не мог переместиться к нему.

Я попытался представить его, смоделировать ситуацию, воскресить в памяти перекрестка тот несчастный случай, однако возникающие образы виделись нечеткими и расплывчатыми. Бесполезно дергать нити времени, они сейчас явно недоступны.

Оставался единственный вариант, в который слабо верилось. Двигаться по улице так, как велела интуиция. Неуверенно преодолев пешеходный переход, я повернул влево и, набирая скорость, побежал. В какой‑то момент показалось, что я близок к цели, но на следующем перекрестке от уверенности не осталось и следа. Я понятия не имел, куда свернул преступник.

Не получив интуитивных подсказок, я неуверенно побрел прямо, стараясь не обращать внимания на снующие рядом тени, от которых веяло опасностью. После нескольких поворотов я понял, что никогда не бывал в этой части города при жизни. Бетонные дома, возвышающиеся надо мной, вдруг протяжно загудели, издавая низкие звуки и меняясь на глазах.

С оглушающим грохотом они вырывались прямо из земли вместе с фундаментом и приземлялись в нескольких метрах от того места, где только что стояли. Я застыл в замешательстве, наблюдая творившийся беспорядок.

Через полминуты все стихло, город успокоился, приняв новый облик, а я находился в тупике образовавшегося лабиринта. Больше всего поражало то, что никаких следов от перестановок не осталось, словно все так и было, и дома вовсе не меняли своего расположения.

Безнадежно плутая среди бетонных стен, я не хотел мириться с неудачей, злясь на незнакомые улицы, на Иларема, на праотца. Злясь на всех, кроме себя, хотя прекрасно понимал: только жажда мести привела в ловушку. Как бы я ни стремился, сейчас мне не суждено встретиться с убийцей сестры. Но я не собирался забывать о нем!

Раздираемый неведением, я поддался жажде отмщения. Я был готов разорвать душу убийцы, во мне бурлили ярость и гнев, они требовали выплеснуться! Обрушиться, как лавина черного снега, на виновника моих страданий! И где‑то глубоко в душе я понимал: Высшие поставили энергетический барьер, чтобы обезопасить убийцу. В свою очередь это обернулось пыткой для меня. Они грубо перекрыли дорогу, где я смог бы получить ответ на самый главный вопрос. Ответ, сулящий душевный покой.

Тревожный интуитивный сигнал оповестил, что в лабиринт вошло враждебно настроенное существо. Оно чуяло меня, как зверь, и желало немедленно отыскать, чтобы съесть.

Стараясь не паниковать, я думал о том, как поскорее выбраться отсюда. Воображение продолжало изображать эту часть города на свое усмотрение. Действительность отказывалась поддаваться моей воле, упрямо выстраивая все новые и новые стены, усложняя лабиринт, без того состоящий из одних тупиков.

Присутствие существа ощущалось сильнее, паника охватила с головой. Если бы я только мог летать, все было бы гораздо проще! Я мог бы взмыть в небо, увидеть лабиринт с высоты…

– Самоубийца!!! – прохрипел низкий голос где‑то совсем рядом.

Не оглядываясь, убегая с максимальной скоростью, я обнаружил, что небо затянулось таким же бетоном, как и стены, став странным потолком искаженной реальности. Не сбавляя темпа, я пробегал мимо чужих окон. В некоторых горел свет, бурлила самая обычная мирная жизнь. Кто‑то ставил чайник на плиту, кто‑то смотрел телевизор… Чужие истории мелькали перед глазами, и вдруг я неожиданно уперся в очередную стену.

Ощущая горячее дыхание зверя за спиной, я подумал о том, какой все‑таки нелепый конец у моей истории. Сопротивляться бесполезно, бежать некуда, страх выдавал меня с головой. А ведь Иларем предупреждал…

Попытавшись принять участь, я расслабился, насколько мог. Ожидание неизбежности прервалось тем, что кто‑то схватил меня за руку.

Неконтролируемый поток мыслей перемешался с сильнейшим испугом, после чего на свет пробралась‑таки мысль: я все еще жив! И вроде бы даже ничуть не изменился за эти секунды.

Обернувшись, я не поверил глазам: Иларем по-прежнему сидел напротив меня в той самой лесной беседке, словно побега в материальный слой планеты и не было вовсе. Невероятно! Он снова вытащил меня из передряги и перенес сюда!

– Можешь не благодарить, – небрежно бросил он.

– Что за чудище за мной гналось? – Я буквально фонтанировал эмоциями.

– Рамп, выродок темных. Некто вроде уборщика или чистильщика. Жрет слабых духов, задержавшихся в материальном слое посмертия. Тебе повезло, что он медленный.

– Медленный?!

– Голодные куда быстрее, ты бы не сбежал.

– Они вычищают… души умерших людей?

– Людей, которые никому не нужны. В которых не осталось ничего ценного ни для сайзаров, ни для архантов. Так, мусор.

Я понял, что мог стать этим мусором, если бы ранее Андрас не защитил меня от такого же рампа.

– Неведенье – враг любого из нас, берегись его, – сказал Иларем. – Оно порождает беспорядок в мыслях, а значит, потерю контроля над ними. Не становись приманкой для темных. В Эйдоре все решают знания, владение информацией может сделать тебя всемогущим.

Голова по-прежнему кружилась. Пытаясь трезво соображать, я пустился в рассуждения:

– Но будь на то воля высших – мы бы никогда не встречались с представителями темных сил. Значит, в том, что это происходит, заложен особый смысл.

– Знаешь, если бы я был святошей, то ответил так: смысл в том, сын мой, чтобы полюбить каждую тварь божью, даже самую отвратительную. Увидишь здорового черного таракана – победи брезгливость, возьми его и поцелуй! Но я так отвечать не собираюсь. У нас с тобой есть общая черта – в ближайшем будущем ни я, ни ты искренне полюбить всех на свете не сможем. По разным причинам, но тем не менее. Тогда мы должны уметь им противостоять, пока эти твари не полюбили нас в качестве десерта с вишенкой поверх сливок.

– Научишь? – спросил я. – Какие существуют способы противостоять архантам?

– Для каждого свой источник силы. Для одних он в святости покровителей, для других – в ощущении любви, для третьих несокрушимая сила кроется в музыке, танцах и пении. Но по мне – это скука смертная. Я предпочитаю махать мечом в боевом запале, да так, чтобы выродки тьмы бросались врассыпную. Конечно, убить их сложно, но прогнать или отбить желание нападать – вполне!

Такой способ борьбы показался предельно понятным и потому самым заманчивым.

– Здорово, я тоже хочу махать мечом!

– А ты уверен, что созданный твоими мыслями меч не исчезнет в самый неподходящий момент? Случайно вспомнишь, что он раньше был воздухом – и хана! Уверен, что точно так же не исчезнет железная броня? Ведь то, чего больше всего опасаешься, обязательно случится. Теперь представь, насколько приятно, когда полуметровые когти пронзают насквозь и разрывают на части.

– Научи меня! – выпалил я.

Иларем встал со скамьи и указал рукой сквозь меня. Я поспешно обернулся.

За спиной появились прекрасные белоснежные кони. Их длинные хвосты и гривы серебристыми струями сбегали до самой земли, которую они в нетерпении рыли копытами.

Позади них – две колесницы. Вожжи ожидали, когда их сожмут в крепкой руке. Четверо коней были запряжены в одну колесницу, четверо – в другую. Одна предназначалась для Иларема, другая – для меня.

Повернувшись к Иларему, я одновременно восторженно и вопросительно посмотрел в зеленые смеющиеся глаза.

– Колесницы?!

– Почему бы и нет? – Он горделиво выпятил грудь. – Хочешь побороть сомненье – сделай шаг вперед! Хочешь побороть страх – пройди через него! Предлагаю состязание и небольшую тренировку. Я буду устраивать тебе препятствия. А ты силой воли постарайся убрать их с пути. Расшибиться всмятку или проехать дальше – какой вариант выберешь ты? И хватит ли у тебя сил поверить в себя?

Шуху эта идея, по всей видимости, тоже понравилась – и он кружил вприпрыжку возле коней, дожидаясь старта.

Иларем бодрой походкой дошел до колесницы, взобрался внутрь и схватил вожжи. В тот же миг беседка исчезла. Лес расступился перед колесницами, освобождая трассу для предстоящей гонки. Я в нетерпении последовал примеру Иларема.

– Это будет не просто гонка! – крикнул он. – Я гарантирую множество преград и сумасшедшую встряску, пока ты окончательно не закис от тоски!

Щелкнули вожжи, и кони, заржав, сорвались с места. Я сделал то же самое, еле устояв при этом на ногах. Копыта били землю, превращаясь в удивительную музыку барабанов.

Или деревянная колесница ожила подо мной, или земля разверзлась – уже сложно было понять. Кони мчались во весь опор, деревья превратились в извивающийся туннель, опасный и будоражащий. Стук копыт приобрел особый ритм, который я поймал, поддавшись ему, растворившись в нем. Ветер трепал волосы и одежду, и это походило на его поцелуи!

Весь мир сейчас обожал меня, и я обожал весь мир…

– Пусть же победит тот, кто не заиграется! – раздался отдаляющийся голос Иларема и его звонкий смех.

И я тоже засмеялся.

Глава 6

Пребывающее в океане Памяти – не утерять, даже если оно погрузилось на самые глубины.

За очередным поворотом ровная дорога сменилась бугристой, усеянной крупными камнями. Колесницу бросало во все стороны, я рисковал потерять равновесие и вылететь за борта. Это все, разумеется, проделки Иларема!

Решив, что сбрасывать скорость непростительно и поводья важны только для поворотов и координирования упряжки, я поднял в воздух правую руку и представил, что в ней кнут.

Пальцы сомкнулись на деревянной ручке, и я подхлестнул коней, заставляя их мчаться еще быстрее. Земля содрогалась под копытами белогривых скакунов, колесница взмывала в воздух, каждый раз наезжая на камни. Пора с этим что‑то делать.

Глядя прямо перед собой, я игнорировал всякие неровности на дороге, старался не обращать внимания на камни, не замечать их. Я видел впереди пыль, деревья, землю и ясное голубое небо. Слышал музыку листвы на ветру, слаженный такт копыт, смех Иларема, лай пса и собственный восторженный клич. Вскоре движение смягчилось и выровнялось, дорога приобрела прежнюю гладь.

Из клубов пыли показался Шух и очертания колесницы соперника. Я неистово подгонял коней, чтобы сравняться.

– Быстро ты нагнал! – заметил Иларем, перекрикивая шум.

И всего в нескольких метрах впереди выросла каменная стена. Моментально среагировав, я дернул вожжи, и упряжка резко свернула в сторону. Наши колесницы едва не столкнулись. Теперь мы шли вровень.

– Так не пойдет! – хохотал чудак.

Откуда‑то сверху хлынула стая то ли птиц, то ли гигантских мотыльков. Я попытался увернуться, но их становилось слишком много. Бархатные трепещущие крылышки били по лицу, закрывая обзор. Я не мог следить за дорогой. Выронив хлыст и отпустив поводья, я размахивал руками, стараясь отогнать кишащую в воздухе живность.

«Пусть они исчезнут! Пусть исчезнут!» – думал я, однако их становилось только больше.

То, чего ты боишься – обязательно произойдет. Кажется, так говорил Иларем. Значит, нужно перестать сопротивляться? Как мне удалось убрать валуны с дороги? Я постарался о них не думать, мысленно очистил путь – так и произошло.

Мои кони замедлили ход, колесница соперника вырвалась вперед. Я должен был совладать с собой, иначе гонка окончится поражением.

Сосредоточившись на ощущениях, с которыми начал путь, на чувстве восторга и счастья, я вновь сжал поводья и постарался увести колесницу в центр дороги. Туча насекомых редела и наконец осталась позади. Снова соорудив хлыст, яростно подгоняя коней, я искал глазами противника.

Дух лидерства во мне неутолим, я привык всегда побеждать и сейчас не собирался проигрывать. Пусть я и новичок здесь, воля к победе крепка, как и прежде! Что же еще необходимо для выигрыша? Я упорно гнал, выжимая все, на что кони были способны.

Снова колесница Иларема оказалась близко, и снова мы сравнялись!

Очередной поворот, я подготовился ко всему, но дорога была гладкой, без единого изъяна. Что‑то здесь не ладно, нужно быть начеку! И я оказался прав.

Затрещав, гигантское могучее дерево сильно накренилось, грозя вот-вот упасть прямо перед моей повозкой. Дорога сужалась, лес становился густым – сворачивать некуда. Иларем резко рванул вперед и едва успел проскочить под падающим деревом.

Оно с грохотом рухнуло на землю, подняв облако пыли. Мне ничего не оставалось, как решиться перепрыгнуть через ствол и ветви. Это противоречило здравому смыслу и всякой логике, но, в конце концов, чем этот мир отличался от сновидения? Я просто не верил, что здесь могут существовать хоть какие‑то ограничения! А закон земного тяготения казался чьей‑то нелепой выдумкой!

Набрав максимальную скорость, я направил всю волю на прыжок, и кони послушались, взмыв вверх, словно окрыленные!

– Это был не я! Не я свалил дерево!!! – донеслось из клубов коричневой пыли.

И в этот момент стало понятно: препятствия могу устроить я сам! Расхохотавшись во весь голос, я мысленно смоделировал сети и набросил их прямо на Иларема.

«Такого он не ожидал!» – восторженно подумал я, видя, как соперник старается выпутаться.

Не ожидал и я: сети свалились на меня тоже. Игра становилась опасней! Ярость снова поселилась в мыслях, пульсируя где‑то у висков, разливаясь жаром по всему телу.

– Ты думал, я из тех, кто поддается?! – подначивал тот, накидывая еще одну сеть мне на голову.

Я рассвирепел! Безумно захотелось сделать нечто такое, чего он точно не сможет избежать. А значит, не избегу и я, только сейчас этот вариант виделся единственным выходом.

Пытаясь скинуть сети, я сосредоточился на формировании впереди каменной стены, уходящей по обе стороны в лесную гущу. Я понял: чем сильнее концентрация, тем реальнее преграда. Главное – фокусировка сознания на объекте.

Пусть она стремится к небесам, растет все выше и выше, пусть становится шире и крепче, чтобы ее невозможно было пробить никакой силой!

Последнее, что я увидел, скинув путы, – серая каменная кладка. Кони исчезли, а я полетел прямо в стену, врезавшись в нее с глухим ударом. Повалившись на землю, я закашлялся, глотая поднявшуюся в воздух пыль.

В каменной стене образовалась арка и оттуда высунулся довольный Иларем:

– Это все, на что ты способен?

Одежда его была перепачкана в грязи.

– Да ты свалился! – догадался я. – Новичок тебя уделал!

– Признаю – твоя воля сильна, – он развел руками, – но только посмотри – стена‑то кривая! Этот шедевр еще уродливее замка!

Мы рассмеялись.

– Невероятно! – не сдержался я. – Это фантастика! Так похоже на магию!

– А ты считал, ее придумали люди? Фата-гали – энергия, идущая из Хаоса, – и есть магия в чистом виде. Но не спеши радоваться своим успехам. Поупражняйся на простых идеях. Пойми, как это работает.

Закрыв глаза и глубоко вдохнув всем телом, я ощутил, что мой разум действовал с удивительной быстротой и ясностью.

Слова, имевшие конкретное значение раньше, в мире духов поменяли смысл. Там, в Асперосе, смерть означала конец, но здесь это точка отсчета. Новое, обнаруженное и заново открытое начало. То, что раньше имело первостепенную важность, теперь не представляло для меня ничего. Я избавился от земных привязанностей, не испытывая никакой тяги к прошлому. Откуда‑то взялись иные цели и желания, раскрылась внутренняя суть, я наконец‑то проснулся. Освобожденный и поразительно легкий. Захотелось летать…

– Так лети! – сказал Иларем.

– Я не смогу, – проговорил я потухшим голосом, глядя на руки, запечатлевшие смертный грех.

– А ты попробовал хоть раз?

Андрас дал ясно понять: самоубийцам не познать чувства полета. Но этот архант подставил меня, вручив свечу! Если же он заставил поверить в чудовищ, значит, и остальное может оказаться ложью! Удивительно, почему я вообще поверил арханту? Хотя, с другой стороны, он не говорил, что мне НИКОГДА не взлететь…

Я оттолкнулся ногами от земли и… поднялся над ней! Чувство восторга переполнило, я засмеялся и перекрутился в воздухе. Управлять собой не составило никакого труда, будто я постоянно проделывал это раньше.

Хотя, конечно, я проделывал это раньше! Помнится, будучи мальчишкой, я видел короткие сны, в которых летал. То были отголоски утерянной памяти об этом светлом мире!

Теперь я дома!

Снова дома!

Деревья, почувствовав мою радость, расцвели и зазеленели. Взору открылся дивный мир, состоящий из самых чистых красок, отдаленно знакомый пышным великолепием. Именно так мне представлялся рай, а сейчас я мог объять его всем естеством.

То ли от пробуждающегося знания, то ли от природы места я заведомо знал, где раскинулись цветочные луга, где простирались душистые хвойные леса, где возвысились горные гиганты над гладью лазурных озер. Слышал песню каждого укрытого зарослями водопада, звенящее журчание каждого тоненького ручейка, даже слышал плеск каждой вынырнувшей рыбы, шелест трепещущих крыльев тысячи бабочек!

Я знал: впереди удивительный розовый каньон, искрящийся на солнце, а справа, глубоко в морских водах, коралловый коридор, готовый раскрыть удивительные тайны. Внутри меня словно предусмотрительно заложили компас и карту.

Однако сейчас все это великолепие интересовало меньше всего.

Короткая вспышка счастья погасла, точно единственная случайная искорка в темноте, уступая мраку неведенья. Такова моя нынешняя реальность. Теперь, что бы ни происходило хорошего, никакая радость не может считаться полноценной, пока не отыщу сестру. Тревога болезненна. Она крутит и стягивает нутро, напоминая о потере каждое мгновение. А в болезни нет радости. Особенно если болезнь затягивается.

– Слушай, я прекрасно понимаю твои расстроенные чувства, твою обеспокоенность тем, что ты пока не встретил очень важного человека. Но постарайся понять, для чего ты попал сюда, поскольку случайностей не бывает. В Эйдоре все взаимосвязано. Проследи эти связи и поймешь, почему оказался тут.

– Я даже не имею понятия, где именно нахожусь. – Я пожал плечами, таращась по сторонам в надежде найти подсказки.

– Поскольку рай нам пока не грозит, все, что остается, – болтаться между мирами, летать, куда вздумается. Эйдор – один из вариантов Земли, один из ее духовных слоев. Трактовать можешь как заблагорассудится. Каждый дух понимает это место по-своему. Но не многие проснувшиеся после физической смерти остаются здесь. Обычно духи стараются вобрать новое, отправляясь далеко отсюда и посещая иные миры. Или уходят еще дальше, по следам прожитых ранее жизней. А мне просто весело в этом месте. Так какие у тебя планы?

Разумнее не выдавать секретов и не принимать поспешных решений в компании незнакомца, но меня охватило безграничное доверие. За тот короткий срок, что я был здесь, похоже, удалось научиться отличать светлые души от темных. Все оказалось элементарно. Глядя в глаза, необходимо лишь прислушаться к ощущениям, уловить исходящие волны энергии.

От встреченных ранее монстров веяло угрозой, голодом, ненавистью. От Андраса исходила властность, хитрость, коварство и сильное любопытство. Старец-праотец источал родство, всепрощение, понимание.

Иларем же казался добродушным и веселым даже тогда, когда пытался помешать выиграть в гонке. Не чувствовалось угрозы, когда он набрасывал на меня сети или когда я сам разозлился на него. Ощущая мою злость, он, напротив, становился спокойным и терпеливым.

– Я хотел переместиться к любимой, но оказался здесь. Так почему ее нет рядом? Почему ее не было в момент прощания с близкими, хотя среди них были умершие давным-давно бабушка с дедушкой? Я пытаюсь успокоить себя, будто все нормально. Хотя в нормальность отсутствия любимой тяжело поверить.

– И правда, странно, – согласился Иларем. – Только не нужно питать страхом неизвестность! Я чувствую: ты вспоминаешь ее как светлого и очень доброго человека. Возможно, она слишком далеко, среди самых чистых душ. Тогда она слышит, но ей чужда здешняя среда. Птица не может стать рыбой и оказаться в одном с тобой водоеме. Если она спустится сюда – погибнет. Правильнее было бы тебе самому научиться летать, чем тянуть легкое создание на дно. Тем более каждая добрая душа стремится ввысь.

– Архант говорил то же самое, – насторожился я.

– Любопытно. – Иларем нахмурился. – И еще любопытнее, почему архант тебя отпустил. Ты ему что‑то пообещал?

– Нет. Он сказал, что против воли держать не станет.

Иларем снова устремил взгляд на мои черные руки.

– Я еще не видел проклятых здесь, – отстраненно произнес он. – Ты сразу заинтересовал меня, а теперь загадок стало больше. Не представляю, сколько еще тайн ты хранишь, но, если архант предпочел тебя отпустить, а не уничтожить, – ты действительно редкий экземпляр.

Он в задумчивости цокнул языком, после чего добавил:

– В любом случае ты вернулся домой. Пройденный этап пусть таким и остается. Оставь его позади. Если хочешь, можем сейчас отправиться в Ярмарочный городок, на рынок диковинных вещиц. Я обменяю свежепойманных даргов на что‑нибудь приятное, а ты увидишь все многообразие ближайшей барахолки. Что скажешь?

– Звучит классно!

Удовлетворенный ответом Иларем протянул ладонь, чтобы переместить нас на торговую площадь.

– Ты только удивляйся потише, – подмигнул он, прежде чем я взял его за руку.

Но едва мы оказались на оживленном рынке, из уст само вырвалось: «Охренеть!»

Здесь творилось какое‑то красочное безумие, больше похожее на волшебную сказку! Мимо сновали духи в пестрых нарядах, звенели и жужжали побрякушки, на витринах пылали огнями стеклянные шарики, вертелись металлические приборы, вспыхивали свечи в лампах, шуршали ткани и сухоцветы.

То тут, то там играла заводная музыка, в такт которой показывали представления жонглеры и акробаты. Скрипя, по брусчатой дороге проехал фургончик, украшенный цветными колокольчиками.

– Сюда стекаются все, кого прошибла ностальгия по материальному миру, – сказал Иларем, наслаждаясь зрелищем.

– Почему бы просто не вернуться туда?

– А зачем? Здесь же гораздо круче!

Люди вокруг шутили и смеялись, торговались, играли в кости. А из пекарни поблизости доносился чертовски аппетитный запах…

– В этой пекарне сможешь попробовать самый вкусный хлеб! – пояснил Иларем. – В тесто замешивают орехи, специи, травы, ягоды, цветочные масла, всякие фрукты, мед. Но это потом. Сам попробуешь как‑нибудь. А сейчас идем!