Семь сестер

А потом, и Изабелла хорошо понимала это, ее заставят выйти замуж за того, кого выберет ей отец, если посчитает, что это лучшая партия из всех возможных. А уж после замужества у нее будут отняты и те малые крохи свободы, которые есть сейчас, причем безвозвратно и навсегда.

Часом позже в дверь спальни раздался негромкий стук. Пришла служанка Лоен.

– Доброе утро, сеньорита Изабелла. Сегодня оно просто чудесное! – пропела Лоен, входя в комнату.

– Разве? – раздраженно бросила в ответ Изабелла.

– Вставайте же! Пора одеваться. У вас сегодня очень напряженный день.

– Правда? – притворилась несведущей Изабелла, хотя не хуже Лоен помнила и знала почти наизусть весь распорядок грядущего дня.

– Знаете что, моя голубушка-хозяюшка, перестаньте меня разыгрывать, – строго предупредила ее Лоен, назвав Изабеллу «голубушкой». Этим именем, которая она дала Изабелле, еще когда они обе были детьми, Лоен пользовалась исключительно в тех случаях, когда они с молодой хозяйкой оставались наедине. – Вы не хуже меня знаете, что в десять у вас урок игры на фортепьяно, потом приходит учитель французского. А после обеда приедет мадам Дюшан. Последняя примерка вашего бального платья.

Изабелла закрыла глаза и сделала вид, что не слышит.

Но Лоен это ни капельки не смутило. Она подошла к кровати и слегка потрясла Изабеллу за плечо.

– Что с вами? Уже через неделю вам исполняется восемнадцать лет. Ваш отец устраивает по этому поводу великолепный бал. Весь Рио будет там! А вы совсем не рады?

Изабелла не ответила.

– Какой наряд предпочтете на сегодня? Кремовый или голубой? – продолжала тараторить Лоен.

– Все равно!

Лоен спокойно направилась к комоду и шифоньеру и так же молча повесила на спинку кровати все вещи, отобранные по собственному вкусу.

Изабелла нехотя оторвалась от подушек и села на постели.

– Прости меня, Лоен. У меня сегодня с самого утра дурное настроение. А все потому, что рано утром в спальню прокралась обезьянка и утащила мою расческу, подарок бабушки. Наверняка мама рассердится, когда узнает, что я снова забыла закрыть окна на ночь.

– Какой ужас! – испуганно округлила глаза Лоен. – Обезьяна утащила в джунгли вашу красивую расческу в перламутровой оправе? И сколько раз вам твердили, что на ночь надо закрывать не только окна, но и ставни!

– Да твердили, твердили, сто раз, наверное, – миролюбиво согласилась с ней Изабелла.

– Попрошу наших садовников поискать в саду под вашими окнами. Вдруг расческа еще там?

– Спасибо тебе, Лоен, – обрадовалась Изабелла, послушно вскидывая руки вверх, а служанка принялась стягивать с нее ночную сорочку.

* * *

За завтраком Антонио Бонифацио скрупулезно изучал список гостей, приглашенных на прием по случаю восемнадцатилетия дочери во «Дворце Копакабана».

– Молодец сеньора Сантос! Действительно постаралась, – одобрительно хмыкнул он, пробежав еще раз глазами весь список. – Собрала лучшее из лучшего, что имеется в Рио на сегодняшний день. Кстати, большинство, кому были разосланы приглашения, приняли их. Разве что семья Карвальо Гомес будет отсутствовать. И Рибейрос Барселлос тоже. Извиняются, ссылаются на свою чрезмерную занятость. – Антонио картинно вскинул брови, давая понять жене и дочери, что уж кого-кого, а его не проведешь подобными отговорками.

– Они сами пока не ведают, что теряют. – Карла ласково погладила мужа по плечу. В глубине души она прекрасно понимала, что отказом ответили Антонио две самые знатные семьи Рио-де-Жанейро. – В городе только и разговоров будет, что про прием и бал. Наверняка слухи дойдут и до них.

– Очень на это надеюсь, – недовольно буркнул Антонио. – Столько денег уже вбухал в это мероприятие. Зато ты, моя принцесса, будешь в центре всеобщего внимания.

– Да, папа. Большое тебе спасибо.

– Изабелла, не называй меня «папой». Ты же знаешь, надо говорить по-португальски,«паи», – не преминул поправить он дочь.

– Прости, паи. Но так трудно отвыкать от старых привычек, усвоенных еще с детства.

– Ну, я пошел. – Антонио аккуратно свернул газету и поднялся из-за стола. Кивком головы попрощался с женой и дочерью. – Буду у себя в конторе. Надо же кому-то зарабатывать деньги, чтобы платить за все увеселения.

Изабелла проследила глазами за фигурой отца, скрывшейся за дверью. Какой он все еще красивый, подумала она. Высокий, элегантный, с густой шевелюрой темных волос, едва тронутых на висках сединой.

– Паи очень переживает, – вздохнула она, обращаясь к матери. – Неужели он так волнуется из-за этого дурацкого приема? Как думаешь, мама?

– Твой отец, Изабелла, постоянно пребывает в состоянии волнения. И у него для этого всегда находится веский повод. Прием в твою честь, урожай кофе на наших плантациях, еще что-нибудь… Уж такой он у нас беспокойный человек. – Карла тоже вздохнула. – Мне пора. У нас с сеньорой Сантос назначена встреча на утро. Хотим еще раз обсудить все детали предстоящего праздника во «Дворце Копакабана». Сеньора Сантос хочет, чтобы ты тоже присоединилась к нам после уроков музыки и французского. Пройдемся еще раз вместе по всему списку приглашенных.

– Но мама! – издала недовольный стон Изабелла. – Я и так помню весь этот список наизусть, от первой до последней фамилии.

– Знаю, милая, знаю. Однако лишний раз проверить себя не помешает.

Карла уже приготовилась уйти, но тут, что-то вспомнив, снова повернулась к дочери:

– Совсем забыла тебе сказать. Моя дорогая кузина София приходит в себя после очень серьезной болезни. Я пригласила Софию вместе с ее тремя детишками погостить у нас на фазенде. Пусть поживет там, пока окончательно не окрепнет. А как ты знаешь, в доме там из слуг остались только Фабина и ее муж. Придется отправить им в помощь Лоен. Надо же кому-то присматривать за детьми, пока София будет набираться сил. Скорее всего, уже к концу этой недели Лоен уедет на фазенду.

– Как так, мама? – искренне возмутилась Изабелла. – Она уедет буквально накануне бала. И что я стану делать без нее?

– Мне жаль, Изабелла, что все так получается. Однако другого выхода я не вижу. Но здесь остается Габриела. Думаю, она вполне справится и поможет тебе во всем, что будет нужно. А сейчас мне пора, иначе опоздаю на встречу. – Карла ласково потрепала дочь по плечу и тоже покинула столовую.

Изабелла откинулась на спинку стула и принялась мысленно переваривать ту неприятную новость, которую только что сообщила ей мать. Конечно, остаться без своей верной подружки и союзницы, да еще накануне такого важного события, можно сказать, самого важного в ее жизни, это ужасно. И как тут прикажешь не расстраиваться?

Лоен родилась у них на фазенде. Ее африканские предки трудились рабами на тамошних кофейных плантациях. Когда в 1888 году в Бразилии отменили рабство, многие бывшие рабы тут же побросали свои орудия труда и, оставив своих бывших хозяев, подались на вольные хлеба. Но родители Лоен решили остаться на фазенде и продолжали трудиться на прежних хозяев. Это была богатая португальская семья. Однако с ликвидацией рабского труда дела на плантации пошли не столь блестяще, как бывало раньше. И в конце концов семейство вынуждено было продать свою фазенду. Отец Лоен воспользовался удобным моментом и тоже решил податься в бега, исчезнуть из семьи в неизвестном направлении. Он ушел из дома ночью, бросив на произвол судьбы жену Габриелу и их девятилетнюю дочь.

Спустя несколько месяцев имение купил Антонио. Карла пожалела бедную женщину и уговорила мужа оставить их с дочерью на фазенде в качестве домашней прислуги. А спустя три года Лоен вместе с матерью переехала вслед за своими новыми хозяевами в Рио.

Несмотря на то что Лоен была всего лишь служанкой, детские годы на затерянной в глуши фазенде Изабелла провела вместе с ней. Поскольку других детей одного с ними возраста на фазенде было совсем мало, девочки быстро сдружились и крепко привязались друг к другу. Лоен была лишь немного старше Изабеллы, но умна и сообразительна не по годам. Она стала самой верной советчицей и преданной наперсницей для своей юной хозяйки. А Изабелла, в свою очередь, желая как-то наградить и поощрить подружку за преданность, взялась обучать Лоен грамоте. Долгими, душными летними вечерами они занимались на фазенде чтением и письмом.

Что ж, со вздохом подумала Изабелла и отхлебнула из своей чашки кофе, будет хоть кому писать письма.

– Вы уже позавтракали, сеньорита? – спросила у нее Габриела, появившись в столовой и отвлекая Изабеллу от невеселых мыслей. Она бросила на молодую хозяйку сочувственный взгляд, из чего следовало, что Габриела была уже в курсе ближайших планов Карлы.

Изабелла глянула на низкий сервант у стены, заставленный вазами со свежими плодами манго, фиги, абрикоса, корзинкой, наполненной свежайшим хлебом. Всей этой провизией, мелькнуло у Изабеллы, можно при желании накормить целую улицу. А здесь всего лишь три человека.

– Да, можешь убирать со стола. Мне жаль, Габриела, что у тебя прибавится работы после отъезда Лоен, – добавила она.

Габриела лишь пожала плечами со стоическим выражением лица.

– Знаю, моя дочь тоже расстроится, что не сможет в день вашего рождения быть рядом с вами и помочь со всеми приготовлениями. Но мы как-нибудь управимся и без нее.

Габриела стала собирать посуду, а Изабелла взяла в руки газету, лежавшую на столе, и раскрыла ее. На первой полосе красовалась большая фотография Берты Лутц, ярой феминистки и защитницы прав женщин. Она вместе со своими сторонниками пикетировала здание городской ратуши. Сеньора Лутц начала свою борьбу за равноправие женщин в Бразилии шесть лет тому назад. Ее главное требование – предоставить равные избирательные права как мужчинам, так и женщинам. Изабелла с живым интересом наблюдала за ее усилиями. Ей даже стало казаться, что для бразильских женщин очень скоро наступят новые времена. Что же до нее самой, то она по-прежнему оставалась дочерью своего отца, человека, напрочь увязнувшего в прошлом и свято верящего в то, что главное для женщины – это удачно выйти замуж и тем самым упрочить свой социальный статус, а потом, в положенный срок, произвести на свет здоровое потомство.

После переезда в Рио Антонио и вовсе сделал из своей драгоценной доченьки настоящую пленницу. Ей даже не позволялось выйти за пределы дома без сопровождения компаньонки в лице взрослой женщины. Отец, кажется, даже не понимал того, что другие девушки ее возраста, с которыми у нее была возможность познакомиться на всяких официальных чайных церемониях и которые, поскольку они числились в подругах у сеньоры Сантос, считались вполне благонадежными и из приличных семей, вели себя в духе времени, а не вопреки ему. Они, как и их родные, шагали в ногу со всеми нововведениями двадцатого века.

Взять, к примеру, ее подругу Марию Элизу да Силва Коста. Происходит из старинного аристократического португальского рода. Однако ее родные вовсе не порхают, как наивно полагает отец, по великосветским гостиным Рио, перемещаясь с одной вечеринки или раута на другое светское мероприятие. Пышный королевский двор со всеми его условностями, куда всеми фибрами души рвался Антонио, мечтая стать его частью, уже давно канул в Лету. А сама старая португальская аристократия выбивается из последних сил, чтобы не раствориться и не исчезнуть окончательно в стремительно меняющемся мире.

Мария Элиза – одна из немногих девушек, с которой у Изабеллы есть что-то общее. Между прочим, отец Марии, Эйтор, зарабатывает на жизнь как признанный и востребованный в обществе архитектор. Именно он стал победителем конкурса и выиграл право на сооружение монумента Христа Искупителя, который планируют воздвигнуть на горе Корковадо, той самой, что взметнулась ввысь прямо за их домом. Семейство да Силва обитает в Ботафого, и, когда глава семейства посещает Корковадо для того, чтобы провести наверху нужные обмеры для будущего памятника, дочь всегда сопровождает его до Космо Вело, пользуясь возможностью навестить Изабеллу, а дальше отец отправляется трамваем на горный склон. Вот и сегодня подруга должна наведаться во второй половине дня.

– Сеньорита, вам еще что-нибудь подать? – спросила Габриела, уже стоя в дверях с тяжелым подносом в руках.

– Нет, спасибо, Габриела. Ничего не надо. Можешь быть свободна.

Служанка ушла, а через пару минут Изабелла тоже поднялась из-за стола и вышла из столовой.

* * *

– Ты, наверное, очень волнуешься накануне своего торжества? – спросила у нее Мария Элиза, когда они уселись вдвоем в тени густой тропической растительности, которая так и норовила проникнуть в их ухоженный сад извне. Наступление интервентов сдерживали крепкие руки небольшой армии садовников, следящих за цветниками и розариями вокруг дома. Здесь все содержалось в образцовом порядке. Но уже прямо за оградой по всему периметру участка начинались самые настоящие джунгли, которые сплошным массивом поднимались все выше и выше до самой вершины Корковадо.

– Если честно, то жду не дождусь, когда все это закончится, – призналась подруге Изабелла.

– А я вот, напротив, жду этот вечер с нетерпением, – улыбнулась в ответ Мария Элиза. – Среди гостей должен быть и Александро Медейрос, я от него просто без ума. Буду на седьмом небе от счастья, если он вдруг пригласит меня на танец. – Она отхлебнула из стакана со свежевыжатым соком апельсина. – А тебе уже кто-нибудь приглянулся из молодых людей? – Мария Элиза бросила на Изабеллу выжидательный взгляд.

– Нет. К тому же я точно знаю, что папа захочет выдать меня замуж за того, кого он выберет сам.

– О боже! Какой же он ретроград! Знаешь, мне просто повезло с отцом. Он ведь придерживается самых современных взглядов, хотя и витает все время в облаках со своим Христом. Что я тебе сейчас скажу! – Мария Элиза понизила голос и перешла на шепот: – Вообще-то мой папа – атеист. И вот представь себе, занимается сейчас возведением самой большой статуи Христа Искупителя во всем мире.

– Может, под влиянием этого проекта его взгляды изменятся? – предположила Изабелла.

– Вчера вечером я случайно подслушала их разговор с мамой. Отец сказал, что собирается в Европу, чтобы поискать там скульптора, которому можно будет сделать заказ на саму статую. Предполагается, что поездка будет долгой, и поэтому папа намеревается взять с собой в это путешествие всех нас. Представляешь, Изабелла? Мы своими глазами увидим все выдающиеся памятники Флоренции, Рима и, само собой, Парижа. Правда здорово?

Мария Элиза весело наморщила свой носик, покрытый веснушками, в предвкушении всего того, что ждет ее в Европе.

– Ах, Европа! – воскликнула Изабелла, поворачиваясь лицом к подруге. – Знаешь, я почти готова возненавидеть тебя за это. Ведь увидеть Старый Свет – это мечта всей моей жизни. Особенно Флоренцию, откуда моя семья родом.

– А почему бы тебе не отправиться вместе с нами, если такая поездка состоится? Хотя бы на какое-то время… И мне будет веселее. А так для общения только два младших брата рядом. Что скажешь?

Глаза Марии Элизы вспыхнули от радостного возбуждения.

– Скажу, что идея просто замечательная. Но папа наверняка ответит мне отказом, – ответила подруге Изабелла. – Если он не позволяет мне даже по улице ходить одной, то как же он пустит меня одну в Европу, через океан? К тому же я нужна ему здесь, в Рио. Он хочет как можно быстрее выдать меня замуж.

Изабелла машинально раздавила туфелькой муравья, случайно заползшего под подошву.

На подъездной дороге к дому послышался шум подъезжающей машины. Отец Марии Элизы приехал, чтобы забрать дочь.

Мария Элиза быстро подхватилась с места и горячо обняла подругу.

– До встречи на твоем балу, Изабелла. До четверга!

– До встречи.

– Адью, моя дорогая! – пропела Мария Элиза, быстро удаляясь по садовой дорожке в сторону машины. – И не беспокойся! Я обязательно что-нибудь придумаю, вот увидишь!

Мария Элиза убежала, а Изабелла осталась сидеть на лавочке, размышляя о том, как было бы здорово увидеть собственными глазами Дуомо, главный кафедральный собор Флоренции, и знаменитый фонтан Нептуна. Больше всего из тех уроков, которые организовала для нее сеньора Сантос, она любила занятия по истории искусства. Для обучения основам живописи был даже специально приглашен профессиональный художник. Он научил Изабеллу рисованию, умению обращаться с красками. Те часы, которые она проводила в его просторной, наполненной воздухом студии при Национальной академии живописи, пожалуй, были самым счастливым ее времяпрепровождением с тех самых пор, как они переехали в Рио.

Художник занимался также и лепкой, был скульптором. Он позволил и Изабелле поработать руками, разминая ком красной глины. Она до сих пор ощущает на своих пальцах слегка влажную мягкость и эластичность этого материала, податливость, с которой глина готова принять любую форму.

– Да у вас самый настоящий талант, – одобрительно кивнул головой наставник, когда она показала ему весьма далекую от оригинала фигурку Венеры Милосской. Насколько искренними были его слова, Изабелла не задумывалась. Ей просто нравилась сама атмосфера, царящая в студии, и, когда в конце концов уроки по живописи подошли к концу, она очень скучала по этим своим еженедельным посещениям мастерской художника.

С террасы ее окликнула Лоен. Сообщила, что приехала мадам Дюшан, чтобы провести последнюю примерку бального платья.

Пришлось отложить на время мечты о Европе и обо всех тех культурных богатствах, которые там имеются. Пусть пока эти мечты уносятся в джунгли. Изабелла поднялась со скамейки и направилась к дому.

14

Проснувшись поутру в день своего восемнадцатилетия, Изабелла увидела, глянув в окно, что все небо затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, а где-то вдали даже слышались первые раскаты грома. Все предвещало грозу, и не просто грозу, но сильнейшую непогоду. Небо то и дело озарялось молниями, пронзающими своими стрелами весь небосвод от края и до края. Значит, ждать ливня осталось совсем недолго. Он хлынет, как всегда, неожиданно на головы горожан и промочит насквозь тех несчастных, кого застигнет врасплох прямо на улице.

Габриела вошла в комнату, держа в руках расписание дня для Изабеллы. Служанка подошла к окну и глянула на небо.

– Дай бог, чтобы небеса разверзлись и пролились дождем еще до того, как начнется прием. Иначе гостям придется трудно. Да и вам тоже. Какая будет жалость, если вы ненароком испачкаете грязью свое красивое бальное платье, когда станете выходить из машины, направляясь в отель. Пойду сейчас в церковь, помолюсь, попрошу Мадонну, чтобы она подсобила нам. Пусть гроза поскорее заканчивается, а солнышко до вечера успеет высушить все лужи вокруг. А сейчас, сеньора Изабелла, поднимайтесь с постели. Ваши родители уже ждут вас в утренней столовой. Ваш батюшка хочет увидеться с вами до того, как отправится к себе в контору. Сегодня для всех нас – особый праздник.

Изабелла очень любила Габриелу, но все равно, наверное, уже в сотый раз пожалела о том, что сегодня, в этот действительно особый для нее день, рядом нет Лоен. Уж та быстро смогла бы успокоить ее расходившиеся нервы.

Минут через десять Изабелла переступила порог столовой. При виде дочери Антонио поднялся из-за стола и протянул навстречу ей обе руки.

– Моя дорогая доченька! Сегодня ты наконец стала совсем взрослой. Как же я горжусь тобой! Иди ко мне, обними своего отца.

Изабелла подошла к отцу, и он заключил ее своими сильными руками в объятия. Самая надежная защита на свете, подумала она. От отца приятно пахло его любимым одеколоном и бриолином для волос.

– А сейчас ступай, поцелуй свою мать, а мы покажем тебе наши подарки, которые приготовили по случаю твоего дня рождения.

– Пикколина, – обратилась к ней по-итальянски Карла, забыв на мгновение о хороших манерах. Так она когда-то обращалась к дочери, когда та была совсем еще маленькой. – Крошка моя ненаглядная! – Она тоже поднялась из-за стола и, подойдя к Изабелле, горячо расцеловала ее, потом отступила на шаг назад и, распахнув широко руки, воскликнула: – Ты только взгляни на нее! Какая же она у нас красавица!

– Вся в свою мамочку, – сказал Антонио, бросив нежный взгляд на любимую супругу.

Изабелла увидела, как в его глазах блеснули слезы. Последнее время отец крайне редко выставлял свои чувства напоказ, стараясь держать все эмоции под контролем. Изабелла невольно вздохнула про себя, подумав, какие это были, в сущности, замечательные времена, когда они жили как самая обычная простая итальянская семья. А потом отец разбогател, и жизнь семьи круто поменялась. От невеселых мыслей у нее даже комок к горлу подступил.

– Ну, взгляни же, что мы тебе купили. – Антонио жестом указал на стул, а сам извлек из кармана две обтянутые бархатом коробочки. – Вот! – Он нетерпеливо открыл крышку одной из коробок, той, что побольше, чтобы все увидели ее содержимое. – И вот это тоже! – Он открыл коробочку поменьше.

Изабелла издала восхищенный возглас, увидев изумрудное колье и серьги в комплекте к нему.

–Паи! Мой бог! Они великолепны!

Изабелла склонилась над коробочкой и, увидев, что отец кивком головой позволил, осторожно взяла с атласной подушечки изумрудное колье. Оно было в золотой оправе, а все камни подобраны строго по размеру, начиная от самого крупного сверкающего изумруда посредине, как раз по центру декольте, и кончая самыми маленькими в конце.

– Примерь, – предложил ей отец и снова кивком головы попросил жену помочь дочери справиться с застежкой на шее.

Карла застегнула замок, и Изабелла бережно прошлась пальчиками по холодным гладким камням.

– Идет мне? – спросила она, обращаясь к родителям.

– Подожди минутку! – воскликнул Антонио. – Прежде чем смотреться в зеркало, надень еще и серьги.

И снова Карла помогла дочери, вдев ей в уши красивые серьги с изумрудами в форме капель.

– Вот теперь полюбуйся! – Антонио подвел Изабеллу прямо к зеркалу, висевшему над низким сервантом. – Прекрасно смотрятся! – констатировал он, разглядывая дочь в зеркале. Изумруды сверкали и переливались, красиво оттеняя смуглую кожу на ее точеной шее.

–Паи! Они же, наверное, стоят целое состояние!

– Эти изумруды из наших рудников в Минас Гераис. Я лично осматривал все необработанные камни, чтобы выбрать лучшие из лучших.

– И, конечно, милая, твое бальное платье нежного кремового цвета, расшитое вышивкой в изумрудных тонах, было специально выбрано именно для того, чтобы ты имела возможность продемонстрировать гостям наш подарок, – добавила Карла.

– Сегодня вечером, – сказал Антонио в радостном предвкушении триумфа дочери, – ты будешь самой прекрасной из всех дам, присутствующих на балу. И никто из них не сможет похвастаться такими дорогими и изысканными украшениями. Даже если им захочется водрузить себе на голову корону бывших португальских королей!

Внезапно Изабелла почувствовала, как вся по-детски непосредственная радость от родительского подарка, такого великолепного и щедрого, улетучивается куда-то прочь. Она уставилась на собственное отражение в зеркале. До нее вдруг дошло, что все эти драгоценности Антонио приобрел совсем не для того, чтобы угодить любимой дочери, порадовать ее на день рождения. Для него это всего лишь еще один подходящий случай произвести должное впечатление на всех важных господ, которые будут сегодня вечером присутствовать на приеме в ее честь.

Изабелла еще раз глянула на себя в зеркало. Блеск и игра зеленых камней вдруг показались ей вульгарными и даже вызывающе неуместными. А она сама кто? Всего лишь обрамление, подходящий фон для демонстрации богатства своего отца. Глаза ее наполнились слезами.

– Ну, перестань же, милая. Не плачь. – Карла торопливо подошла к дочери. – Я понимаю, что тебя переполняют эмоции, но ты не должна расстраивать себя в такой знаменательный день.

Изабелла инстинктивно припала к груди матери, пристроив головку у нее на плече. Ее переполнял ужас перед неизвестным грядущим.

* * *

Оглядываясь назад, Изабелла с полным основанием могла утверждать: весь вечер и тот торжественный прием, устроенный в честь ее восемнадцатилетия во «Дворце Копакабана», который отец затеял исключительно для того, чтобы с помпой ввести свою дочь в высший свет Рио, запомнился ей как серия бессвязных, хотя и ярких, фотографий. Такие мелькающие кадры, наподобие какой-нибудь старой кинохроники.

Габриела постаралась на славу: Мадонна услышала ее молитвы. И хотя небо стало проясняться лишь часам к четырем, Изабелла как раз в это время принимала ванну, а потом приехал стилист, чтобы уложить ее густые блестящие волосы в замысловатую прическу, но главное – дождь прекратился. В ее шиньон были вплетены длинные нити бусинок из крохотных изумрудиков – еще один подарок от отца. Бальное платье, сшитое из дорогого атласа «сатин-дюшес», специально присланного из Парижа и скроенного опытной рукой мадам Дюшан, сидело превосходно, облегая точеную фигурку, подчеркивая нежную девичью грудь, плоский живот и тонкую талию. Надев платье, Изабелла даже не почувствовала его на себе.