скачать книгу бесплатно
Ведь котов нельзя возить в поездах.
С туалетом котенка, было так: они выходили на остановках поезда. Фредди разомнутся, от долгого лежания или сидения на полке, а Дик бегал рядом. Тоже разминая неокрепшие лапки.
На следующие сутки поезд прочно застрял в переездах, бесчисленных сцеплений передвижного тепловоза с составом.
Но потом, они сошли с поезда в Эн-ске.
Пришлось сойти, так вышло. Произошел конфликт.
Во время остановки на маневрирование состава, Фредди отошел подальше от основного перрона, чтобы Дик мог спокойно погулять по неотложным делам, среди негустой травки, резко пахнущей мазутом.
Неожиданно прицепленный состав тронулся, постепенно набирая ход. Фредди схватил котенка, побежал к поезду, ему пришлось вскакивать на ходу, пробираясь через проходные тамбуры в свой вагон. Дик, как всегда, смирно сидел за пазухой, то есть под курткой. То в очередном тамбуре, им повстречалась куча подвыпивших амбалов, выпятив рыла.
Прохода нет. Или как говорят по-народному: «Выставили шайбу». Тут несложно. Первому кто попадется – ломаете руку.
Он упрямиться – вы ломайте. Нет вариантов больше чтобы выжить. Потому что никто вам не поможет там, даже если полный вагон людей будет. Странная игра бывает в жизни: к примеру, вы калечите, или убиваете человека.
Другие смотрят загипнотизировано, на происходящее.
Как на огонь или на воду. Хулиганы тоже оказались в стопоре.
Да есть же стоп-кран, – сообразил Фредди, – дёрнуть и слинять, пока они не опомнились.
В сгустившийся темноте поезд стал искрить зажатыми колесами, как высоковольтный провод на столбе.
Вот тогда Фредди с Диком выпрыгнули из тамбура, покидая поезд со немудреными вещами: да пошло оно.
В ночи они бежали через шпалы, по железнодорожным путям.
Чтобы добраться снова до пригорода Эн-ска, залечь на дно.
Документы находились неразлучно у Фредди с собой в карманчике, кой-какая наличность, с мобильником.
«Потом свяжусь с кем-нибудь, подкинут кеша на проживание. Или сам что-либо придумаю», – так распланировал он близкое завтра. Им всё равно куда ехать, где жить, (им громко сказано), Фредди решал за Дика, а он против не был.
Так они очутились здесь, в общаге. В комнате, которую Фредди снял у молодой женщины, прочитав тетрадное объявление, висевшее на фонарном столбе привокзального освещения. Больше денег ни на что не хватало, тем более на приличную квартиру. Дальше они заселились в ту комнатку.
Где была на окне железная решетка, то ли для красоты, то ли для защиты от честных людей. Почти камера, из которой не выбраться никак. Где помещались только кровать, письменный столик, маленький холодильник.
Как потом просветили соседи, при дальнейшем знакомстве, пристрой к основной смежной стене комнаты, сделанный на пространстве общего коридора.
Ладно, туалет и душ был не на улице, а на этаже.
Во времена приватизации, «доброжелатели» обещали златые горы бедным соседям. Они поверили, отдавая задаром неширокие коридорные метры. Где им потом ходить, растить детей. Соседи недобро косились на Фредди, перенося обиды от мошенников на его, будто именно он занял у них общий коридор. Да ещё с котенком.
Сознание социума оно, в основном негативное.
***
Фредди блуждал по запутанным лабиринтам общаги, натыкаясь на углы самодельных построек.
Последовательно обследуя жилищную секцию за секцию, он спустился этажом ниже. В общежитиях на каждом этаже, располагаются от четырех до шести секций.
В каждой секции от четырех до шести отдельных комнат.
В каждой из комнат живет семья.
Бывает по трое, по шестеро человек живут в комнате.
Кухня, туалет, душ: на секцию.
Поэтому этаж особо не отличался антуражем, разве запущенным состоянием.
Ржавой сантехникой, облупленной штукатуркой на потолках, оставленными разводами протёкшей воды.
Стены комнат змеились трещинами на слезающей краске, ядовитого зеленого цвета от старости и копоти.
Жалко напоминая жильцам, что они когда-то были радостно салатного тона. О буднях развитого социализма, в эпоху которого, общага построена, заселена новоселами, верящими в светлое будущее. Было безлюдно, ведь в разгаре стоял рабочий полдень, все суетливо разбежались по неотложным делам.
Вдруг где-то послышалось яростное шипение, мяуканье.
Фредди пошел на кошачьи звуки, издаваемые из приоткрытой двери угловой комнаты. Невзирая на то, что заходит без приглашения, он переступил через порог скромного жилища.
Глазам открылся следующий вид; в одной стороне комнаты стояло ветвистое комнатное деревце в здоровой кадке.
Похожее на японское бонсаи, но раз в десять больше.
На верхних ветках сидело оно. Кошачье создание: то ли кот, то ли кошка. Ослепительно молочного окраса, пушистое как сахарная вата, только шипящее с угрозой.
Под кадкой призывно мяукал Дик, бьющий хвостом по полу в порыве романтической страсти. Видимо уговаривая собеседника спуститься вниз, продолжить животный диалог.
Дик никогда близко не видел сородичей. Мамку он не помнил: она выкормила, да бросила на произвол судьбы. Тем более папку. Вот ему в диковинку. А в другой стороне стоял человек, пожилой мужчина с всклокоченными волосами.
Ему было абсолютно наплевать на происходящее в комнате.
На страсти, на то, что кто-то вошел без спроса.
Полностью погрузившись в черчение мелом на классной доске каких-то знаков. Совсем как учитель в школе. Он обернулся, растерянно, по-детски посмотрел на Фредди, блуждая мыслями где-то далеко отсюда. В фильме «назад в будущее» был седой безумный ученый, мастерящий машину времени.
Примерно в таком образе, оказался пред Фредди странный человек. Встретившись взглядами, он решил начать первым:
– Извините, мой котенок случайно забежал к вам. Наверно захотел познакомиться с вашим питомцем.
– Ничего, сам виноват, что дверь забыл закрыть. А на Бугенвиллеи сидит гималайской породы кошка, моя любимица Тася. Позвольте представиться: Брийндатч Виталий.
– Кстати, хотите чаю? У меня есть тибетский сбор. Коллеги с кафедры прислали, – засыпал вопросами и ответами, словоохотливый жилец. С трудно выговариваемой фамилией. Наверно, соскучившись по живому общению.
– Не откажусь от чая, тем более такого.
– Кстати, есть кальян с мапачо. Нет, вы не так подумали, не для курения. Так сказать, для поддержания аромотерапии.
Тоже прислали оттуда. Хотите, я вас научу, как правильно пользоваться кальяном с мапачо?
Фредди не стал отнекиваться, решив побольше пообщаться с необычным обитателем общаги. Так они познакомились.
Как выяснилось в ходе разговора, он оказался каким-то выдающимся ученым, доктором наук. Жил в Москве, преподавал в университете, писал научные статьи, доклады.
Про себя Фредди его назвал Диогеном, как греческого мыслителя, который в древности жил в бочке.
Почему нет? Гении всегда со странностями.
Пушкин, например, вскочив с утра с постели голым, стрелял в стену комнаты из пистолей. Странная привычка для поэта. Наверно упражняясь в стрельбе, он заранее готовился к роковой дуэли. Или Григорий Перельман. Российский математик, отказавшийся от миллиона долларов за решение сложнейшей теоремы тысячелетия (гипотезы Пуанкаре).
Вот кто-то бы смог отказаться от суммы с шестью нулями?
Да ещё долларов.
Но сегодняшний Диоген бился с теорией, над которой ломали многие умы человечества. Теорией как сделать всех людей в мире счастливыми. Вот такая «простая» задача. Не много, не мало.
***
Примечания на полях.
С давних времен мыслители, думали, как это совершить.
Взять недавних творцов. Карл Маркс писал «капитал», про экономическое чудо. Плеханов с научными трудами, об устройстве правильного мира. Кропоткин с теорией анархизма, где все равны, нет начальников. Ленин с теорией, уже с практикой социализма, далее коммунизма. Другие, менее известные личности, которые изначально желали сделать жизнь обычных людей лучше и радостней. А не преследовали корыстные цели.
***
Чудеса в нас будут верить.
Во снах Фредди обрывками вспоминал прошлые жизни, на заброшенной богом планете. Дик помогал ему, как мог, давая мысленные установки, как обычный оператор сновидений, погружая в нечто. Быстро подросший котенок царственно лежал на его груди, иногда поблескивая смеженными глазками как египетский сфинкс. Выдвинув лапы вперед, словно попирающие земную твердь. Окаменев, сразу становясь невыносимо тяжелым, во много раз. Воплощая собой сосредоточие тысячелетней мудрости.
«… Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко…»
Наивной песней донеслось из Фредди, позабытого Там.
Призывно прозвучало, унося туда в прошлое.
Издалека, которого больше не будет никогда: ропотом умирающего прибоя, в пену об скалы – вдребезги!
Он едва успел в последний момент перекрыть знакомую волну, начавшую вздыматься из глубины, от низа живота, выше к сердцу, и выше к макушке. Но нельзя выпустить луч энергии впустую. Нельзя, не для этого! Из потаенной глубины всплывает врезанное навсегда знание: за него придется страшно платить.
***
Зимний мороз, иголками впивался в полуодетое мальчишеское тельце, прорываясь через защитный кокон.
Легкая одежонка, в которой находился Фредди на момент проваливания, оказалась ему велика. На добрый десяток размеров. Однако выбирать не приходилось.
Подоткнув штаны—мешки, он закутался в большую футболку, обернув её вокруг позабытого тела, с острыми костяшками выпирающих ключиц. Рядом задрожал и басовито замурлыкал Дик, будто хотел о чем-то сказать ему по привычке, на кошачьем языке. А здесь общение, шло по другим принципам.
«Как же прехолодно и премерзко! – ярко уловил Фредди мысль визави, – что мы делаем дальше? Надеюсь, здесь крыс не придется ловить и душить! Фырр, ну их к заклятым собакам!»
Проводник по погружению поначалу поджал, но привыкнув к непривычной обстановке, помахивал тигриным хвостом, потом брезгливо фыркнув, тряхнул красивой железкой на шее, светящийся изнутри. У Дика и раньше имелся хвост, всем хвостам хвост. Заботясь о нем как о главном украшение себя любимого, каждое утро начиналось с тщательного умывания, вылизывая его до кончика. Но этот хвост казался поистине королевским опахалом. Неказистый ошейник от блох, преобразился в нагрудный мерцающий светом амулет с острейшими шипами из металла. Дик увеличился в размерах, с доброго булгаковского Бегемота, а то раз в пять громадней. Коты умеют менять размер, в реале экстремальных ситуациях: то уменьшаться, то увеличиваться. А Фредди наоборот уменьшился, каким ему надлежало быть в то время. Теперь он доставал макушкой Дику только до холки.
Раньше молодой котик, с завистью смотрел на его, думая как вырасти самым большим, это явно читалась в его хитрющих глазках: « Мур-мур-мур, какой же ты преогромный и пребольшой. Наверное кушал много, надо мне тоже много кушать».
Что Дик и делал, уплетая по три порции за раз.
Килограммовая пачка кошачьего корма улетала за три дня, не считая мясной вырезки.
В зимней темноте ведомый тигр потянулся, разминаясь от вынужденной спячки, по кошачьему выгнул спину, густая шерсть на загривке встала дыбом. Он тоже становился самим собой: истинным зверем, по праву рождения.
Снисходительно поглядывая на Фредди сверху зелеными глазами, с узкими вертикальными зрачками.
Ожидая ментальных приказов, серебристый тигр нетерпеливо мотнул усищами с головой, уворачиваясь от надоедливых снежинок. Порывом вьюги его запорошило белоснежной пылью, превращая в седого зверя из сказок.
Для кого небылицы, а для них было по взаправдашнему.
Когда вымысел сознания может стать настоящей реальностью, а реальность иллюзорным вымыслом. Почему тогда здесь нельзя.
Не так легко вытащить из памяти подсознания образ мальчика. Всюду стоят блоки сигнализаций, что так делать не положено. Вот и приходиться идти напролом, ломая блоки сознания. Дежа вю состояние, проживая мгновения заново, воспоминания вновь пришли к нему.
Его маме, в то время, на работе досталась детская путевка на несколько месяцев, в санаторный интернат, наподобие пионерского «Артека». На дворе стоял 1986 год, начало ноября, как раз годовщина «великой ленинской революции».
То ли шестое, то ли седьмое ноября. Стоял жуткий мороз.
Землю покрыло снегом, речки сковало льдом.
Когда он с мамой приехал в санаторий.
Всё было ничего в придуманном советском раю.
Учеба не напрягала, благо учителя были высокой квалификации. Досуг вполне разнообразный, несмотря на отсутствие кабельного ТВ, интернета. Первые дискотеки под музыку «аббы», «оттаман». Различные друзья со всех районов страны, его любовь школьная.
«Ты представь, будто я Ассоль; ну а ты капитан Грей…» – тоненьким голоском выводило взрослое детство.
Только было одно но – Чагин. Разум мальчика в теле мужчины. Очень взрослого и очень здорового.
С два метра ростом, с пробивающейся щетиной на лице.
Акселерат, непонятно для всего персонала и учеников, как попавший сюда, в оздоровительное заведение.
Он не признавал никаких педагогических авторитетов, кроме кулаков и грубой силы. Думающим как унизить, подчинить себе одноклассников, как раздеть глупых девочек до трусиков в туалете. Его совершенно все боялись: учителя, воспитатели.
Даже ночные сторожа, охранявшие интернат.
Только возраст детям был совсем ничего, шестой класс.
