Крушение империи

В кабинет зашёл высокий мужчина крепкого телосложения и зычным голосом поздоровался на плохом греческом языке, ибо сам был по происхождению венгром.

– Позвольте представиться. Я инженер Урбан – специалист по пушечному делу.

– Мы много наслышаны о тебе, Урбан,– ответил Роман,– мне доложили, что ты владеешь проектом супер тяжёлых бомбард.

Роман знал его как человека, который способен изготовить пушки намного мощнее существующих.

В то время пороховая артиллерия находилась ещё в зачаточном состоянии и развивалась очень медленно в отличие от фортификации, которая намного опередила в своем развитии пушечное дело. Из-за этого оборонять крепость было намного легче, чем её завоёвывать. Это произошло потому, что литье и изготовление пушек, как наукоёмкий процесс, требовали достаточного развития таких дисциплин, как физика, химия и металлургия. Однако научная мысль Европы вплоть до шестнадцатого века были сильно подавлена церковным мракобесием. В то время католическая церковь являлась серьёзным препятствием на пути развития многих дисциплин. Ученых, пытавшихся сделать открытия, признавали еретиками и отправляли на костер, в то время как архитектура и фортификация не преследовались со стороны церкви и потому развивались более динамично.

Венгр Урбан, благодаря своей природной сообразительности, чисто практическим способом нашёл технологию изготовления тяжёлых пушек. Это требовало больших финансовых и материальных затрат, и потому он предлагал свои услуги тем, кто был особенно заинтересован в его деятельности и готов профинансировать это мероприятие с предоставлением ему всех условий, необходимых для работы.

– Я могу отлить такую пушку, которая сможет пробить брешь в любой крепостной стене, – заявил инженер.

– Как же тебе это удаётся? – заинтересовался Роман.

– Современные бомбарды изготавливаются путём соединения кованых железных полос друг с другом. Такая конструкция непрочна и при увеличении заряда пороха часто разрушается. Я же могу отлить пушку из бронзы, состоящую из двух половинок и большего диаметра. По моим расчётам, она сможет выстрелить тридцатипудовым ядром.

– Как же ты отливаешь таких гигантов?

– Это мой секрет.

– Что же тебе надо для этого?

– Для этого мне необходимо создать большие мастерские с литейными цехами и с достаточным количеством рабочей силы.

– Это потребует существенных финансовых затрат. Чем же ты можешь гарантировать успех?

–Только своими математическими расчётами, больше ничем.

– Это слабый аргумент для того, кто должен вложить большие средства. Ведь если мероприятие провалится, то потраченное золото будет безвозвратно утеряно.

– А если нет, то эти супер тяжёлые пушки позволят его обладателю завоевать любую крепость. А это уже не только успех, но и богатство, почёт и слава, – ответил пушкарь.

Роман призадумался. Для того, кто собирается вести наступательные действия, этот человек -настоящая находка. Попади он в руки османов, те бы непременно приняли его условия.

– А сколько ты намерен брать за свою работу? – спросил наконец Роман.

– В качестве оплаты я возьму по двести византинов с каждой исправно стреляющей пушки.

Это была очень большая сумма. За такие деньги можно было построить небольшое судно.

– Хорошо, я доложу о твоём предложении его величеству, и о результатах тебе сообщат отдельно,– сказал Роман, давая понять, что аудиенция закончена.

Урбан тотчас удалился, оставив Романа опять одного.

«Этого человека нельзя упускать, – подумал Роман, – хотя бы потому, что он предоставит свои услуги османам, а те уж, точно, не поскупятся и приобретут у него столь грозное оружие».

– Узнай, может ли господин логофет принять меня? – велел он своему секретарю.

Тот вернулся и сообщил:

– Господин логофет отправился после пробуждения в дворцовые термы.

Терпение у Романа окончательно лопнуло. С таким логофетом по внешним связям невозможно серьёзно работать. Информация, которая накопилась, должна была безотлагательно представиться императору, иначе она потеряет своё стратегические значение. Поняв, что ему сегодня не увидеть своего начальника, Роман решил лично встретиться с императором. Он тотчас послал протоасикриту администрации василевса прошение об аудиенции по неотлагательному делу и получил ответ, что император примет его в своих покоях через час.

Роман вышел из здания логофесии и медленно направился в сторону дворца. Уютные аллеи сада с вечнозелёной растительностью приятно располагали к отдыху. Роман глубоко вдохнул свежий зимний воздух. После долгого пребывания в помещении этот моцион был особенно для него приятен.

Дворец располагался на восточной стороне сада и издали выглядел величаво. Здесь же находилась мраморная чаша диаметром до десяти метров, прикреплённая к мраморной колонне. Её прикрывали два купола: свинцовый, а поверх него – серебряный, опирающиеся также на мраморные колонны, на вершинах которых располагались статуи животных и птиц. Из находящейся недалеко цистерны подавалась вода, которая стекала на купола и на статуи, образуя изумительный фонтан. В дни торжеств цистерна заполнялась вином с мёдом и пряностями, которое стекало струёй, заполняя огромную чашу. Все, кто присутствовал на празднествах, могли испить вина из чаши столько, сколько бы пожелали.

Роман невольно поймал себя на том, что после прочтения того письма из Адрианополя он начал на всё смотреть с какой-то болью, будто всё вокруг временно и должно скоро исчезнуть. Мысль о том, что тысячелетнее великолепие Константинополя скоро будет захвачено османами, начала принимать для него реальные очертания. Как ни старался он прогнать эту мысль от себя, она вновь и вновь возвращалась с прежней отвратительной настойчивостью.

Пребывая в таком безотрадном настроении, он подошёл к императорскому дворцу. Вход охранялся караулом, состоящим из наёмников-русичей. Эти дородные крепкие парни издавна состояли на службе у императора. Он очень ценил этих посланцев из далёкой Московии и безгранично доверял им свою безопасность. Вообще, кроме русичей, наёмниками состояли скандинавы, венецианцы, генуэзцы и, что самое удивительное – турки-османы. Все они получали щедрое жалованье и с большой охотой служили византийскому кесарю. Роман, будучи верховным асикритом внешних сношений, знал наёмников лично, ибо непосредственно участвовал в их найме.

Командовал дружиной русичей здоровяк с рыжей кудрявой головой по имени Василий. При виде его отряда Роман заметно приободрился, и дурные мысли стали покидать его.

– Приветствуем господина верховного асикрита! – радостно встретил Романа русский наемник.

– Рад тебя видеть, Василий, в добром здравии, – ответил на приветствие Роман, стараясь говорить понятными для иностранца несложными словами.

Василий уже третий год служил в Константинополе, однако до сих пор изъяснялся по-гречески с трудом. Русская стража охотно пропустила верховного асикрита во дворец, и Роман тут же попал в царство белоснежного мрамора и пурпурного шёлка. Высокие своды с разноцветными витражами поражали своей красотой всякого, кто заходил во дворец, ибо он чувствовал себя таким маленьким среди этого огромного белоснежного пространства вперемежку с ярким пурпуром. Всё византийское великолепие и величие было сконцентрировано здесь, подчёркивая незыблемость и вечность империи.

– А что, господин логофет так серьёзно болен, что не смог прийти сам? – послышалось вдруг из- за мраморной колонны.

Тут только Роман заметил начальника Тайного приказа Маркоса, который, как всегда, незаметно всюду присутствовал. Маркос обладал способностью появляться скрытно в самых неожиданных местах. Для полицейского это свойство было очень ценно, но лично Романа оно сильно раздражало.

– Господин главный полицейский задаёт мне вопросы, на которые уже заранее знает ответы,– сказал Роман, который терпеть не мог этого соглядатая Маркоса.

– Что поделать. Я должен знать обо всех всё, – со вздохом произнёс Маркос.

– Было бы намного полезней, если бы ты, вместо слежки за вельможами Византии, с таким же рвением выявлял бы турецких лазутчиков, которыми так кишит наш город, – посетовал Роман.

– Среди придворных тоже имеются «доброжелатели» султана,– отпарировал Маркос.

– Правда? И кого же ты имеешь в виду? Уж не меня ли? – спросил Роман.

Шла обычная перепалка между службой внешней и внутренней разведок, которая наличествует в любом государстве и в любом промежутке истории.

– На вас, господин верховный асикрит, пока не имеется достоверных данных, – с иронией отметил Маркос и устремился прочь.

– Желаю успехов в деле нашего разоблачения, – иронично крикнул Роман ему вслед.

Император Византии Константин ХII Палеолог Драгаш был коронован в 1449 году. Это был человек, безрассудно преданный своей стране. Собственно, от страны только и осталась одна столица, которую он поклялся, что отдаст лишь ценою собственной жизни. Большие карие глаза излучали царскую уверенность и доброту, а мясистый нос с горбинкой и тонкие губы придавали его лицу особую притягательность. В людях он уважал честность и преданность, но как любой византиец питал слабость к роскоши и богатству. Как и все его предшественники, Константин Палеолог считал, что мир для Византии можно не только отвоевать, но и выкупить.

Император принял Романа в своих апартаментах, в той части, где был расположен его кабинет. Роман вошёл, низко кланяясь, извиняясь за грубое нарушение придворного таксиса. Константин был одет в расшитую золотом пурпурную хламиду, сшитую из великолепного византийского шёлка. Пальцы рук украшали перстни со сверкающими драгоценными камнями. Любым из этих перстней он мог наградить того, кто особо отличился перед ним своей верной службой.

Император не спеша подошёл к Роману, посмотрел на него мягким взглядом и, положив свою руку на его плечо, заговорил приятным мужским голосом:

– Мне сообщили, что господин логофет приболел, а у тебя очень важное дело ко мне.

Было заметно, что Константин хорошо расположен к верховному асикриту внешних сношений и всегда не прочь с ним пообщаться.

– Прошу простить меня, ваше величество, новость, которую я получил из Адрианополя, заставила меня потревожить вас, не дождавшись господина логофета.

– Хворь твоего начальника не должна препятствовать нашим насущным делам, тем более что эта хворь не тела, а души, – сказал Константин, давая понять, что ему всё известно.

Глаза и уши из Тайного приказа регулярно информировали императора обо всём, что происходило в Константинополе и особенно во дворце.

– Будем великодушны к человеку, которому судьба послала столько несчастий. Упаси нас Бог от подобных невзгод, – произнёс Константин, подняв взгляд вверх, – я знаю, что у тебя был напряжённый день. Садись сюда и рассказывай всё по порядку.

Роман сел в предложенное императором кресло и доложил:

– Гонец принёс дурную весть, ваше величество. Султан османов Мурад умер.

– Почему тебе кажется, что это дурная весть? Умер человек, который хотел в своё время покорить наш город. Однако, поняв, что это невозможно навсегда отказался от этой мысли,– сказал задумчиво император.

– В том то и дело, ваше величество, что, будучи мудрым человеком, Мурад вовремя отказался и более не помышлял об этом. Но сейчас к власти рвётся необузданный и взбалмошный юнец, способный натворить много бед.

Константин с минуту помолчал и потом спросил:

– А почему ты думаешь, что именно юный Мехмед станет султаном?

Тут Роман слово в слово пересказал содержимое утреннего письма.

– Да, хитёр Халал. Очень удачный ход. Посадит на османский трон желторотого юнца, а сам будет от его имени управлять турками. За Халала я не беспокоюсь. Он будет соблюдать все заключённые с нами договора о мире.

– Ваше величество, я боюсь, что молодой султан не даст Халалу использовать себя и сам будет управлять государством, пренебрегая прежними договорённостями.

– Он не сможет, – уверенно произнёс император, – янычары не любят его, а военные и чиновники сильно зависят от великого визиря.

– Этот Мехмед подобен неразрезанному арбузу. Никто не может знать заранее, что он скрывает внутри себя.

Император призадумался. Скоропостижная смерть Мурада могла нарушить то зыбкое благополучие, которое временно воцарилось в единственном городе ранее могучей империи. Для Константина его великая столица была больше чем смыслом жизни, и ради её спокойствия и процветания он готов был на всё.

– Ты должен непременно отправиться в Адрианополь в качестве моего посланника и засвидетельствовать нашу честь новому султану, а также получить гарантии, что все договора, ранее заключённые между его отцом и мною, остаются в силе.

– Слушаюсь, ваше величество, – с покорностью ответил Роман.

– Выберешь достойные дары. Не поскупись и подбери всё самое лучшее, что сочтёшь нужным. Помни, что золота на свете много, а Византия только одна, – сказав это, император снял с себя один из великолепных перстней и передал его Роману.

– Включи это в список ценных подарков, – сказал он, ничуть не сожалея о содеянном.

Роман утвердительно кивнул головой, а потом сказал:

– Ваше величество, пушечных дел мастер Урбан предлагает проект супер бомбарды и просит ваше величество покровительствовать его идее на благо вашего государства.

Император, который не пожалел бы даже жизни для своего народа, поморщился при упоминании какого-то инородного мастера, требующего средств для сомнительных проектов.

– А к чему нам эти бомбарды? – возразил он, – мы давно уже не ведём наступательных действий, а для обороны достаточны наши прочные стены. «Греческий огонь», секрет которого до сих пор неизвестен нашим врагам, вполне хватает для отражения неприятеля. Во сколько он оценил свои услуги?

– Двести византинов с каждого исправного орудия, – ответил верховный асикрит.

– Гони этого мздоимца в шею! И чтоб духу его здесь не было! – разгневался Константин.

– Слушаюсь, ваше величество, – скрепя сердце согласился Роман.

В глубине души он чувствовал, что василевс не прав, ибо сэкономив в малом, непременно потеряешь большее. Император мог тратить огромные средства на предметы роскоши и пожалеть каких-то тысячи византинов для укрепления обороноспособности своего города.

Роман уже хотел откланяться, как, вспомнив что- то, добавил:

– Сегодня я узнал, что турки ведут интенсивные поиски золота царя Крёза.

От этой вести император сильно изменился в лице и встревоженно спросил:

– Откуда тебе это известно?

– Вот, посмотрите, за каким золотом они начали охоту, – сказал Роман и протянул василевсу золотую монету храма Артемиды.

Константин взглянул на монету, всё понял и произнёс решительным тоном:

– Это золото им не достанется никогда. Даже если они по нашим трупам войдут в наш город, этого богатства никогда не найдут.

От таких слов у Романа мороз прошёлся по коже. Он понял, что только императору известно, где хранятся богатства, и он их ни за что не отдаст врагу.

– Возьмёшь с собой в качестве охраны русскую дружину. Их богатырский вид непременно заставит османов призадуматься, прежде чем нападать на нас, – сказал на прощание более спокойным голосом Константин.

Подобная наивность была очень характерна для него, ибо он жил ещё старыми имперскими иллюзиями и не был способен трезво оценить существующие реалии. Крохотный островок его империи – Константинополь – с этой минуты был в смертельной опасности, которую всерьёз не воспринимали ни василевс, ни прочие христианские монархи.

Наследник Мехмед, после того как узнал о смерти отца, вторые сутки не покидал седла своего коня. Чистокровный арабский скакун быстро доставил своего хозяина до берегов Босфора, преодолев без малого двести километров. Безумная жажда овладеть монаршей властью заставила юного царевича сразу же переправиться на европейский берег пролива, в Галлиполию. Только здесь он осмелился открыть своим приближённым содержание письма великого визиря. До Адрианополя наследник добрался уже в сопровождении отряда преданных ему лиц. Мехмед въехал в столицу через три дня после смерти своего отца. Халал его встретил у входа во дворец со словами:

– Твой богообразный отец, да хранит его Аллах на небесах, поручил мне проводить тебя на священный трон османов, мой повелитель!

Мехмед безгранично счастливый тем, что великий визирь так бдительно до его приезда охранял пустующий трон, торжественно произнёс:

– Мудрость твоя безгранична, Халал. Пусть послужит она нам и дальше так же плодотворно, как служила моему отцу.

Халал понял, что добился того, чего хотел. Молодой наследник правильно сориентировался, оставив его великим визирем, несмотря на существующие между ними разногласия. Без поддержки такого влиятельного человека, как Халал, он не смог бы беспрепятственно стать османским султаном.

– Пусть хранит Аллах султана всех османов- Мехмеда! – торжественно провозгласил великий визирь.

– Да здравствует султан! – ликовали янычары, единодушно признав нового повелителя.

На следующий день после своего торжественного восшествия на престол молодой султан позвал к себе главного евнуха и сказал:

– Я знаю, Мустафа, как ты верно служил моему отцу. Уверен, что будешь предан и мне.

– Твоя воля для меня так же свята, как и воля твоего покойного отца, да хранит его Аллах на небесах. Я твой покорный слуга, мой повелитель.

– Обещай, что беспрекословно исполнишь любое моё повеление.

Мустафа склонил голову в знак своего полного подчинения.

– Приказываю тебе умертвить всех моих братьев вне зависимости от их возраста и происхождения, – изрёк этот жесточайший приказ Мехмед недрогнувшим голосом.

Мустафа, который не ожидал такой жестокости от молодого султана, стоял в замешательстве, не смея сказать ни слова.

– Весь приплод от семени моего отца должен быть полностью уничтожен, – повторил своё приказание уже в иной форме Мехмед.

– Все твои старшие братья давно умерли, мой повелитель, – наконец заговорил главный евнух,– после же твоего рождения есть только один отпрыск и тот всего девяти месяцев от роду.

– Его надо немедленно убить, – без колебания, уверенно произнёс молодой султан.

– Мать этого младенца происходит из знатного османского рода, и следовательно ребёнок является чистокровным османом, – предупредил его Мустафа.

– Вот именно поэтому он не должен жить, – вспылил Мехмед, почувствовав в сказанном евнухом намёк на свои христианские корни.

– И запомни, чистокровными бывают только арабские скакуны. К царственным особам это не относится.

Мустафа, который сразу почувствовал угрозу в словах султана, ответил верноподанно:

– Слушаюсь, мой повелитель. Только прошу тебя указать на того, кому ты поручаешь умерщвить младенца, ибо никто не посмеет дотронуться до знатного отпрыска без твоего прямого повеления.

Мустафа несколько озадачил Мехмеда, так как отдать столь жестокое поручение он ему не мог. Баши-евнух дворца – видная фигура, и султан не имеет права поручать ему исполнять столь нелицеприятное дело.

– Это сделает один из моих чаушей, – решил султан и повернулся к своей страже, – вот этот.

Мехмед указал на молодого приземистого парня, который с отсутствующим взглядом стоял у входа в апартаменты. Лицо чауша сначала выразило непонимание, но потом исказилось гримасой человека, которому поручили совершить нечто ужасное. Мустафа сразу же подошёл к нему и, положив руку на плечо, сказал:

– Идём со мной. Ты должен доказать, что готов на всё ради своего султана.

Они поспешно удалились на женскую половину. Главный евнух открыл тяжёлый замок гарема, и они пошли по длинному тёмному коридору. Когда Мустафа дошёл до покоев Гюльбахар и зашёл туда, та кормила ребёнка грудью. Ни о чём не ведающий ребёнок мирно сосал материнское молоко, и от этого блаженства его глаза потихоньку слипались.

Увидев, что с Мустафой в покои зашёл посторонний мужчина с оружием, Гюльбахар сильно встревожилась и вопросительно посмотрела на главного евнуха. Тот, не произнеся ни слова, быстро подошёл к ней и вырвал младенца из её рук. Опешившая женщина вскрикнула и попыталась удержать ребёнка, однако Мустафа, схватив его, спешно увёл из покоев. Мать с криком бросилась за ними, но дорогу ей преградили двое подоспевших евнухов, которые силой заставили её вернуться обратно. Не обращая внимания на истошные крики Гюльбахар, главный евнух понёс ребёнка в детскую купальню и, подойдя к мраморной ванне с водой, приказал чаушу:

– Возьми ребёнка и погрузи в воду.

Чауш стоял остолбеневший, с бледным, как воск, лицом.

– Ты должен утопить младенца. Такова воля султана, – сурово произнёс евнух.

Чауш продолжал стоять в полном оцепенении.

– Если ты этого не сделаешь, тебе отрубят голову, – пригрозил Мустафа, – какой же ты воин, если не можешь справиться даже с младенцем?

Чауш подошёл к ванне и с дрожащими руками взял ребёнка. Дитя проснулось и начало недовольно хныкать. Руки чауша быстро опустили его целиком в холодную воду. Ребёнок сильно вздрогнул, инстинктивно борясь за свою короткую жизнь, но затем размяк и более не дёргался. Когда младенец окончательно задохнулся, Мустафа передал его мёртвое тельце евнухам, а сам вывел полуживого чауша из женской половины дворца. Стараясь хоть как-то привести невольного детоубийцу в чувство, главный евнух сказал тоном философа:

– Девять месяцев ребёнок пребывает в чреве матери, блаженно плавая в воде. После рождения, если его снова опустить в воду, он непременно задохнётся и погибнет. Законы природы крайне противоречивы.

Когда они вернулись обратно, молодой султан в присутствии великого везиря принимал послов из Венеции. Руководил этой посольской делегацией архиепископ болонский Джакопо Чарутти.

Венеция тогда была крупнейшим городом-государством на Средиземноморье и на протяжении многих веков являлась торговым конкурентом Византии. Упадок Восточной Римской империи был очень выгоден для Венеции с чисто экономической точки зрения. Завоевание османами византийских городов проходило с немого согласия Венеции и Генуи. Правители этих городов предоставили полную свободу действий туркам. Архиепископ Джакопо был первым из всех находящихся в столице послов, который прибыл поздравить Мехмеда и отдать соответствующие почести. Венецианцам необходимо было удостовериться, что новый султан не намерен ничего изменять в отношениях их стран. Кроме того, проницательный посол желал в личной беседе составить представление о степени образованности молодого османского повелителя. Он прибыл во дворец с подобающими в таких случаях ценными дарами.

– Мы надеемся, что Венеция как и прежде будет пользоваться всеми торговыми привилегиями, какие были у нее при царствовании великого султана Мурада Второго, да будет благословенно имя его, – начал сразу с самого насущного вопроса архиепископ.

Молодой султан, довольный списком даров, преподнесённых венецианцами, ответил словами из Корана:

– Кто приходит с добром, тому станется ещё лучше. А кто приходит с дурным, его лик будет повергнут в огонь.

Венецианцы облегчённо вздохнули. Сказанное они восприняли буквально. Многие из них хорошо понимали арабский язык и знали эти строчки из священной книги мусульман.

– Наши страны поклоняются различным богам, однако ничто так не сближает людей, как торговля, и я надеюсь, что впредь между Османским государством и Венецией не будет проблем в этой сфере, – желая связать религию с процветанием сказал архиепископ.

– Различия в наших религиях не дают основания для непонимания друг друга. Ведь, как сказал поэт: бог каждого человека –это его совесть, – произнёс Мехмед, процитировав слова Менандра на хорошем греческом языке.

Послы явно не ожидали такого проявления эрудиции у молодого султана. С виду заносчивый и самодовольный, Мехмед не был похож на интеллектуала.

– Приятно осознавать, что новый султан османов обладает недюжинными знаниями. С высокообразованным правителем его соседям доступнее общаться, – льстиво высказался посол.

– Человек не рождается со знаниями. Он их познаёт в течение всей своей жизни. И эти познания он должен правильно использовать. Как говорил римский император Клавдий: «Не говори всегда, что знаешь, но знай всегда, что говоришь».

Последнее изречение Мехмед сказал уже на латыни, чем буквально поразил всех окружающих венецианцев.

– Его величество для своих лет очень мудр и одновременно доступен в общении, – не прекращал льстить султану лукавый Джакопо.

– В вашем писании очень хорошо сказано: « Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби».

Знание Библии молодым мусульманским правителем сильно удивило не только католического архиепископа, но и всех остальных присутствующих. Мехмед знал, что с подачи венецианцев завтра вся Европа будет говорить о том, что молодой, неизвестный никому султан османов обладает не меньшей эрудицией, чем любой западный монарх. Он специально для этого блеснул своим хорошим образованием и знанием нескольких языков.