Ярмарка магии

– Ты хотел увидеть место, откуда двинулось зло для уничтожения славян.

Лучше бы она этого не говорила. Сказка закончилась. Подсознательно понимаю, что мне не нужно идти в какую-то пивнушку, чтобы искать давно известные ответы. Политический, агрессивный авантюризм всегда терпит крах с неизбежным наказанием зачинщиков. Мир многогранен, многолик, интересен сочетанием красок. Какие-то нацисты, зачем мне это вспоминать? Наслаждался наблюдением за Рождественской радостью людей и вот напоминание о деструктивном явлении истории.

Праздничное настроение улетучилось вместе с затухающим фейерверком салюта.

– Пойдём, увидим, где после выпитого пива Адольф заражал вирусом нацизма других, – говорю, а сам думаю, что данная тема источает итоговую печаль событий.

Говорить и писать об этом трудно, но это история города Мюнхен, города с двойным дном, где из мирной тишины выплеснулось явление под названием нацизм, посредством действий адептов идеи в свою исключительность права на жизнь.

Вскоре мы дошагали до намеченной цели. Пивная расположена на перекрёстке. Здание двухэтажное квадратной формы с глухим внутренним двором. Массовое оживление у входа. Пробираемся внутрь сквозь группу японских туристов. Вот что видим и слышим. Многоголосый гул, своды потолков достаточно высокие, по обе стороны от ковровой дорожки, проложенной в центре зала, длинные столы, сооружённые из массивного дерева, заставленные литровыми стеклянными кружками с логотипом и порциями свиных сосисок. Мужчины, женщины и дети за общими столами. Выделяются завсегдатаи в одежде, состоящей из кожаной жилетки и шляпы с пером.

Беглым взглядом осматриваю посетителей, все вперемешку азиаты, европейцы, африканцы, русские, англичане, арабов мало. Баварцы выделяются национальными одеждами, белыми волосами и высоким ростом. Пива здесь пьют много с утра и до вечера. Играет духовой ансамбль на сцене в центре зала. Дальше вглубь потолки не белые как в первой половине огромного зала, а расписанные изысканно яркими рисунками. Чем дальше, тем интереснее.

Подходит официант, вскоре понимает, что мы русские и жестикулирует руками со словом:

– Сорри.

Столы заняты вплотную. Ждём, сами не зная что. Вокруг стук кружек и веселье. С телефонами в руках только мы и азиаты. Европейцы ведут живой разговор, пьют пиво и не держат при себе постоянно телефоны. Заметив наше замешательство, к нам подходят говорящие по-русски мужчина и женщина, объясняют, что здесь никто не торопится, на втором этаже есть ещё зал, там есть свободные места. Соотечественники весёлые, сытые и довольные собираются на выход, предусмотрительно напоминая нам, что обслуживающий персонал Хофбройхаус принимают заказы только на немецком или английском языках.

Аркадные витражи окон, люстры, обрамлённые каркасом из железа, ряды столов в огромном зале, в конце которого находится лестница, ведущая на второй этаж. За нами последовали ещё порядка 15 человек.

Поднимаемся на второй этаж. Открывается вид дворового пространства со скульптурными изваяниями, фонтаном по центру и подстриженными деревьями. Вдыхаем свежий воздух с площадки сплошного балкона, переводим дыхание в ровный ритм и заходим через дубовую дверь с двойными створами и железными ручками внутрь просторного зала. В воображении появляются картинки резонансного события. Молодой, безработный художник, предчувствующий интуитивно шанс для действий, заручившись поддержкой генерала, устраивает потасовку и выкрикивает призывную речь обращения к арийцам, жаждущим перемен. Путч взбудоражил атмосферу заведения, где люди привыкли беспечно распивать пиво, и началось ведомое шествие с последствиями для всего человечества.

Тут действительно много места для большого количества людей. В светлом зале с высокими сводами потолков выбираем самостоятельно стол.

Подходит один официант, потом другой, дают меню, слушают заказ и уходят. Ждём. Разглядываем зал. Все пьют пиво кроме нас. Официанты в Хофбройхаус строго немцы. После наблюдения за ними начинаю предполагать, что здесь табу на русскую речь. Они как будто нас не замечают, при этом сноровисто обслуживают прочих иностранцев. Приходит ассоциативное уведомление на ум – немцы не забыли историю пивного путча. Здесь русская речь за стеной психологического отчуждения. Вспоминаю предупреждение россиян в зале на первом этаже.

Среди прочих за длинным столом одна из посетительниц азиатской внешности, пришедшая позже нас, получила заказ. Смотрю на неё.

Она говорит мне на чисто русском языке:

– Помогу сделать заказ, я говорю на английском.

Вокруг отдыхают люди, всем подают пиво на столы. Положительно реагирую на оказанное содействие.

Через пять минут нам подносят пиво. Холодное, вкусное. Разговорился, повернувшись к незнакомке. Пиво раскрепощает и располагает к беседе. Зовут её Дарина, уроженка Узбекистана, дочь таджички – крещённая бабушкой, приехала в Мюнхен на Рождественские празднования, живёт в хостеле с целью экономии. Работает бухгалтером на заводе распределения природного газа. На работе у неё интересуются заискивающие коллеги:

– Откуда у тебя, незамужней, берутся средства для поездки за границу?

Она объясняет:

– Отец помогает деньгами.

Говорили обо всём. О том, что раньше жили в СССР пятнадцать братских республик, сейчас отделились и только русский язык остаётся ключом для открытия двери общения. Молодые студенты изучают английский и китайский языки охотнее русского. Европейцы в настоящее время объединились в Союз 12 государств и к ним продолжают проситься в семью бывшие наши братские республики, ныне самостоятельные государства. Чем больше выпиваешь пива, тем проще общение. Напоминаю, что в этом самом месте произошёл пивной путч.

Дарина меняется в выражении лица, оседает ниже, вжимаясь в сиденье, будто хочет спрятаться и произносит:

– Мурашки пошли по телу. Здесь всё началось.

Через несколько минут меняем тему разговора, но настроение Дарины переходит в режим замкнутости. Допиваю пиво, оплачиваю счёт, прощаемся с Дариной, дарим ей подарок и выходим в открытый мир Рождественского дня.

Мюнхен в разные времена менял герб. Изображение льва, сменило изображение монаха на гербе. На современном гербе изображён мальчик монах. В одной руке держит Евангелие, а другой – приветствует.

Тютчев 22 года жил в Мюнхене, здесь венчался. Написал знаменитые строки:

– Люблю грозу в начале мая.

Выезжаем из Мюнхена. Вдоль шоссе простираются горы с плантациями хмеля.